Немного тепла и уюта

В спокойном осеннем воздухе тихо кружились листья клена, опадая на гравийную дорожку имения Гленарванов, в котором поселился Паганель после того, как они все, вместе с капитаном Грантом вернулись из затянувшегося путешествия. Никто не возражал, а даже наоборот все были рады новому члену семьи, и чета хозяев даже предложила ему занять свободную комнату, на что Паганель любезно согласился, хоть все равно тайно продолжал проводить большую часть ночей в комнате по соседству, принадлежащей майору Мак-Наббсу. Сегодня утром все семейство Гленарванов, включая даже ворчливого кузена, село в экипаж и отправилось навестить соседей, с которыми они были давно знакомы, и дружили. Те часто приглашали посетить их, и после возвращения Гленарваны наконец согласились. Они даже звали с собой дорогого географа, ведь он почти стал частью их семьи, и, к тому же, соседи сами хотели бы видеть веселого молодого человека у себя в гостях, однако Паганель, сославшись на головокружение, что было отчасти правдой, остался один в имении. На самом деле, он знал, почему его приглашают, и ему заранее было неловко перед молодой девушкой, дочерью хозяев, которая бы стала очередной несчастной шотландкой, отвергнутой географом, который не по своей волей сделался знаменитостью, чье лицо печаталось во всех газетах. Он был рад остаться наедине со своими мыслями и путевыми заметками. Из-за утерянной в Австралии книжки, теперь придется многое восстанавливать из памяти, заново писать все, что было утянуто на дно быстрой реки. Паганель все утро провел за письменным столом, иногда задумчиво поглядывая в окно, любуясь осенним пейзажем, и ближе к обеду, почувствовав усталость в неподвижных суставах, вышел на крыльцо, чтобы немного размяться и подышать воздухом. Вот тут-то он и обнаружил его. На дорожке, усыпанной песком и листьями сидел человечек. Он был одет не по погоде легко, однако, кажется, это его совсем не заботило. Он то вскакивал на свои длинные, худые ноги, то вновь садился на землю, что-то меланхолично разглядывая, чем напомнил Паганелю маленького лягушонка, который впервые вылез из воды и теперь не знал, что ему делать со своей новой способностью ходить. Немного понаблюдав за незнакомцем, Паганель отметил, что ребенок выглядел довольно большим, однако, он двигался и вел себя совсем как маленький. Когда и как он оказался на дорожке, Паганель не знал, эта ее часть не просматривалась из окна. Ребенок, казался совершенно не встревоженным тем, что его могут поймать на чужой территории, но, не желая напугать его своим внезапным появлением Паганель медленно подошел к нему ближе, стараясь, чтобы его шаги были слышны, однако не слишком громкими, чтобы показаться угрозой. - Эй, привет, - он с улыбкой помахал мальчику, когда тот обернулся на него. - Как тебя зовут? Мальчик не ответил ему. Он молча сел на корточки и поднял свое круглое личико, глядя на географа огромными небесно-синими глазами, блестящими от слез. - Что ты здесь делаешь? - поинтересовался осторожно Паганель, наклоняясь, стараясь выглядеть дружелюбным. - Ты потерялся? Мальчик немного подумал и неуверенно покачал головой. - Ты не отсюда, верно? - Паганель постарался придать своему голосу шутливый тон, чтобы успокоить малыша, но на того, кажется, это не произвело впечатления, и тогда Паганель вернулся к своему прежнему тону. - У тебя есть родители? На этот раз мальчик грустно кивнул и ткнул пальчиком в песок на дорожке, на которой сидел, принявшись бесцельно рыть ямку между гравием. Паганель впервые почувствовал облегченние. Если это так, значит он не из приюта. Паганелю совсем не хотелось думать о том, в каком плачевном состоянии находились местные приюты, и ему совсем не хотелось бы вести этого малыша в такое унылое место. - Это отлично! Может быть ты хочешь к папе? - предположил он, оглядываясь по сторонам, надеясь, что этот ребенок просто недалеко отошел от своей семьи. - Ты знаешь, где твой папа? Но вместо того, чтобы улыбнуться и успокоиться, как это, возможно, сделали другие дети от предвкушения вновь объединиться со своей семьей, мальчик наоборот вдруг затих и как-то замер, прежде чем спрятать лицо в сложенных на коленках ладонях. Паганель понял, что все же допустил ошибку. - Нет, - сказал он тихо. - Мой папа сделал мне очень больно. Паганель вдруг почувствовал тошноту и осторожно присел рядом с мальчиком, не зная, куда девать свои дрожащщие руки, наконец он сложил их на колени. Все его тело вдруг пронзил ледяной озноб. Возможно, это было лишь его встревожнное воображение, а может в словах ребенка действительно прозвучало что-то, что заставило его инстинкты напрячься. - Что ты имеешь ввиду? - спросил он, чувствуя как пересыхает во рту от нежелания услышать ответ, однако мальчик не ответил ему, а лишь остался сидеть в том же положении, и больше не глядел на него. Они находились совсем одни в этом саду и во всем поместье, и Паганель, глядя на этого грустного ребенка, вдруг сам почувствовал себя ужасно одиноко. Захотелось, чтобы Гленарваны, и особенно майор, никуда не уезжали, чтобы они своим теплом и уютом рассеяли эту сосущую пустоту, вдруг поселившуюся у него в сердце. - Понятно, - сказал он дрогнувшим голосом, с трудом совладав с собой. Ребенок по-прежнему не шевелился и ничего больше не говорил, но Паганель чувствовал, что оставить его здесь он не может. Он был совсем неодет для холодной шотландской осени, и его родители, очевидно, не были где-то рядом. Не исключено, что этот несчастный мальчик просто сбежал из дома, и теперь Паганель был ответсвенен за его жизнь, пока не найдет способ передать его полиции. Сейчас этому ребенку просто было нужно тепло и забота любящей семьи, прямо, как то, чего минуту назад желал и сам Паганель. - Посмотри, ты совсем замерз, - сказал он добродушно и протянул руку мальчику, чтобы тот мог ухватиться за нее. - Не хочешь войти в дом? Мы сможем разжечь камин и дать тебе немного согреться и поесть, что скажешь? К его облегчению, мальчик не колеблясь, вложил свою маленькую ладонь в его руку и позволил отвести себя в гостиную, где он тут же разместился в огромном, уютном кресле перед огнем, который Паганель не без усилий зажег. Вскоре малыш дремал под пледом, напившись теплого молока с какао и наевшись сытных и сладких лепешек, приготовленных миссис Гленарван прошлым вечером. Его одежда совсем промокла от росы и он дрожал, прежде чем Паганель не принес ему одну из пижам Роберта, гостившего в имении на прошлой неделе, и не позволил ему переодеться. Одежда оказалась ему как раз, и Паганель наконец удовлетворенно вздохнул, глядя на то, как мальчик засыпает, согревшись, под пледом перед камином. Чуть позже он осторожно отнес его в свою комнату и накрыл одеялом, а сам вновь сел за стол, надеясь продолжить восстановление своих записей. Однако, уют, который теперь витал вокруг, и теплое молоко, которое он сам тоже выпил, слушая радостную болтовню своего нового знакомого, так разморили его, что он сам не заметил, как начал клевать носом над тетрадью, и вскоре преспокойно уснул прямо на столе, подложив под голову руки, испачканные чернилами.