***
В сознание Джисока всплывает первая встреча с Чонсу, первое дружеское привет от которого на душе возникли бабочки, что раньше не появлялись в его животе. Бабочки от которых хотелось узнать лучше нового знакомого. Первое рукопожатие, такое неловкое и всё те же бабочки в животе, взмахнули своими крыльями и подлетели будто к самому сердцу. С Чонсу было по-особенному комфортно. Джисок никогда не думал о любви, его сердце принадлежало лишь его хобби. Но в этот день, словно перечеркнул его жизнь, наполнил особым чувством в грудной клетке. Холодная осень всегда растапливает сердце, насыщая его определенной атмосферой, от которой хотелось словно прыгать по городским улицам — в надежде увидеть нужного человека. Ветер проникал за шиворот короткого пальто, а забытый головной убор и связанный мамой шарф остался забытым около зеркала. Уши мерзли, а лицо зарывалось внутрь поднятой горловины свитера, но ждать встречи с Чонсу словно стоило того — быть замершим в этот день. На горизонте показалась знакомая фигура, с легкой качающей походкой. Лицо Чонсу ютилось под обычной черной шапкой, щеки прятались в обтянутом красном шарфе, а куртка-дутик спасала от вероломного ветра. — Привет! — Чонсу тянет теплую ладонь навстречу другу. —Привет! — голос Джисока слегка дрожит от холода, но рука сжимает встречную руку. Чонсу осматривает покрасневшие уши напротив и хлюпающий нос. Рука стягивает с шее мягкий шарф и заботливо укутывает шею Джисока, теплом и родным запахом. Запах Чонсу стал для него особенным. —Ты чего так легко оделся? — Чонсу шикает губами и накручивает шарф на второй оборот. А глаза Джисока невинно смотрят ему в ответ. —Так торопился, что забыл, — Джисок натягивает на лицо милую улыбку,от которой Чонсу становится слегка не по себе. Этот парень слишком милый… —Теперь тебе тепло? —Чонсу прячет взгляд, уж слишком смущен этому зрительному близкому контакту, и еще более смущен этой улыбкой напротив. —Угу! —Джисок мычит стыдливо, но нос зарывается вглубь шарфа и вдыхает полюбившийся запах. Слишком идеально…***
Дни пролетают так же быстро, как и холодная осень. Дружба двух знакомых становиться еще более крепче и так же теплее, как солнечные дни. Одинокие вечера сменяются совместными занятиями по учебе, то за сочинением песен. В доме Джисока всегда уютно, Чонсу любит бывать у него в гостях. —Я думаю нужно изменить эту строчку, как думаешь? — Джисок мнет зубами колпачок ручки и поглядывает на рядом сидевшего друга. Чонсу улыбается и задумывается. —А мне, честно, всё нравится! Я бы не стал ничего менять! Джисок разглядывает задумчивого друга. Лампа на столе слегка потрескивает, что заставляет Чонсу мило прищуриться. —Думаешь? — Джисок всё не унимается и перечитывает набросанные предложения в его тетради. —Ага! — Чонсу улыбается и похлопывает по макушки волос друга. А у Джисока вновь эти бабочки, пора приобрести сачок, чтобы словить их, если они надумают выпорхнуть, то ли из тела, то ли из полуоткрытого рта.***
Джисок разжимает свою ладонь, выпуская руку Чонсу. И поворачивается назад в поисках чего-то. Чонсу любопытно смотрит за действиями друга. Чего он там удумал? Джисок разворачивается с улыбкой — с самой широкой улыбкой на свете. Руки держат красивую акустическую гитару. Чонсу узнает знакомый музыкальный предмет. Он их очень сблизил. —Мне с тобой так комфортно…— Джисок шепчет, а пальцы перебирают струны. —Мне с тобой комфортнее, — Чонсу улыбается этой прекрасной улыбке в ответ. И прижимает к себе Джисока рукой, Чонсу любит так делать, ему важно это сделать. Так он чувствует себя по-особенному с Джисоком. По-особенному… Голова Чонсу уверено скользит на плечо рядом. Джисок играет красивую, но до боли знакомую мелодию. Последний месяц они только и делали, как сочиняли эту песню. Джисок всё пытался написать красивый текст, а Чонсу наблюдал за волшебством, что рождалось в строчках в обычной тетрадки. Чонсу знает весь текст наизусть… —Спой, пожалуйста! Для меня! — Джисок облокачивается на Чонсу в ответ. Чонсу прикрывает глаза и начинает напевать те самые строчки из тетради Джисока. Они слишком въелись в его память. Пение заполняет всё пространство вокруг. Голос Чонсу — капель… Я тебя люблю… Бабочки, что поселились в животе Джисока данным-давно, так же жили и у Чонсу. Всё с того же момента. В тот самый день. Он поднимает свой взгляд вверх, замечая как Джисок пристально смотрит на него. Крылья бабочек, что зародились у двоих, словно режут изнутри. И это не та боль, от которой больно. Она совсем другая, такая приятная. Я тебя люблю… Чонсу замолкает на последней строчке, собираясь силами, сделать то о чем мечтает последнее время: наблюдая как губы Джисока говорят, как улыбаются. Бабочки внутри бьют уже в голову, пытаясь выбраться наружу, открой только рот и выпусти теплое дыхание — и они полетят. Глаза Джисока — бескрайное небо, с сотнями звёзд… Чонсу щурится, как тогда перед лампой, ослепляясь сотнями бликами в глазах напротив. И тепло вырывается из губ, заполняя пространство между ними, сотнями или может даже тысячу бабочек. Тепло обжигает Джисока и он ластиться к встречным губам. Целует нежно и в ответ получает еще большую порцию нежности. Быть наедине с друг другом — это самый лучший комфорт сейчас. С Чонсу тепло, всегда тепло. С Джисоком — не одиноко. Джисок весь мир! Чонсу отрывается от сладкого поцелуя, что пьянит лучше любого дорогого виски. —Теперь ты никуда не денешься от меня! — Чонсу мурчит, скользя носом по щеке. —А я и не собирался! Пение капель заполняет вновь пространство. Я тебя люблю!