Его прекраснейшая роза

— Тебе помочь? — Нет, все нормально. Я знаю, что делать.       Марко усмехнулся, устало проводя рукой по своим седеющим волосам, наблюдая как Штеффен неуютно расположился у его ног. Он привык смотреть сверху вниз на Баумгарта, разница в росте в 10 сантиметров давала о себе знать, но вот вид тренера Кельна, стоящего на коленях перед ним, был крайне непривычен. Как и самому раскрасневшемуся Штеффену, что пытался то удобнее встать, то неловко проводил руками по серым брюкам тренера Лейпцига, бурча что-то себе под нос, то просто смотрел в пол, пытаясь собраться c духом. Марко это все одновременно умиляло и утомляло, но он старался не трогать Штеффена, дабы тот сделал все сам, как и хотел изначально. — Будет проще, если ты хотя бы ширинку расстегнешь, — насмешливо посоветовал Розе своему смущающемуся другу.       Штеффен тихо ругнулся про себя, мол и так знает, пальцами цепляя замок-молнию, что с характерным звуком опустилась вниз. Неуклюже, но осторожно отстегнул черную пуговицу, вспоминая, как Марко постоянно ругает его за сорванные застежки, которые он, не рассчитав силу, часто срывает в нетерпении. Хоть Штеффен по утру подбирает с пола пуговицы и сам их зашивает, но лишний раз расстраивать Розе ему не хочется. Как и сегодня. Сегодня он хочет сделать все, чтобы доставить тому удовольствие.       В последнее время Марко выглядел ужасно уставшим. Им двоим, как тренерам клубов Бундеслиги, нелегко, но Розе, казалось, думал так много, что передумывал сам себя. Старший привык к тому, что его друг мог в любой день начать загоняться по поводу и без — подобное он начал замечать ещё во время учебы на тренерских курсах в Хеннефе, где они и познакомились. Штеффен до сих пор с трепетом хранит в памяти этот образ высокого, худощавого бывшего игрока Майнца, стоящего у входа в аудиторию и нервно поправляющего высветленные патлы, чем-то похожие на прически каких-нибудь гранж-гитаристов. Было в нем что-то небрежное и, одновременно, утонченное, что внезапно запало в душу простому советскому автомеханику*.       С тех пор на голове Марко с каждым днём прибавлялось седых волос, и, что самое страшное для Баумгарта, тот стремительно терял в весе, что даже ребра стали проступать. От стресса у младшего ухудшился аппетит. Штеффен пытался разнообразить их встречи различными прогулками по любимым у тренера Лейпцига местам, но все они не давали Марко забыться и перестать думать о предстоящем сезоне и матче за Суперкубок против Баварии. Если Штеффен не сомневался в победе своего друга, то вот Розе выглядел не таким уверенным, сидя на скамейке напротив Кёльнского собора и рассказывая слухи об усилении атакующей линии мюнхенцев. Баумгарт лишь отмахивался, что 100 миллионов за игрока Тоттенхэма это бред, и Бавария никогда не пойдет на такие сделки, на что Розе резонно парировал, что это вполне закономерный выбор, а такие суммы возмущают Бауми лишь из-за собственного трансферного бана. То, что Марко стал оправдывать Баварию, стало тревожным звоночком. Именно в тот момент, наблюдая за Марко, грустно смотрящим на недостроенные башни собора, посреди залитой солнцем и заполненной туристами площади, Штеффен подумал о том, что нужно определенно дать Розе расслабиться, хотя бы на вечер.       Сегодня Баумгарт и решился. Попросил Марко оставить работу над очередной схемой для обновленного состава “быков” и пройти в спальню, усадил его перед собой, не говоря ни слова, и активно игнорируя протесты и попытки понять, что происходит. А стоило Штеффену, пыхтя через боль, сесть на колени перед ним, как Марко не смог сдержаться и рассмеялся. Вот на что, а на внезапные любовные ласки сегодня вечером он точно не рассчитывал. — Главное — без зубов. И не забывай дышать через нос. — Да, сам знаю — Штеффен устремил свой смущенный взгляд наверх, встречаясь со смеющимися карими глазами, — Я помню, как ты это делаешь.       Марко слегка прикусил губу, а в боксерах стало немного тесновато. Такое внимание и трогательная заботливость всегда будоражили, а сам Штеффен наверняка несколько дней все это продумывал. Для него это было что-то новое, непривычное. Марко прекрасно понимал неготовность Штеффена к некоторым переменам и экспериментам, отчего приноровился сам, с неуловимой игривостью во взгляде, опускаться на колени перед старшим. В конце концов, опыта у него было побольше, а до их встречи в Хеннефе** Штеффен и вовсе не думал, что его привлекают мужчины, тем более такие как Марко. Несмотря на свою старую закалку и консервативность в вопросах ухаживания, Баумгарт был необычайно нежен и заботлив, что каждый раз заставляло Марко снимать с себя холодную маску насмешливости и будто срываться с ручника. Соседи их уже давно ненавидят.       Штеффен провел широкими ладонями по бедрам, обтянутыми штаниной — обычные для них прелюдии, но сегодня Баумгарт больше пытался успокоить свое сердце, чем младшего. Пальцем он подцепил резинку, оттягивая ткань вниз, и шумно выдохнул. Взгляд проскользнул от такой же седеющей дорожки волос вниз и остановился на полувставшем члене, явно требующем внимания. Штеффен смотрел перед собой, как загипнотизированный, не решаясь податься вперед. — Боишься? — Нет. — Ты весь красный. — Неправда, — пробурчал Баумгарт, сам чувствуя распустившийся жар на щеках, — Я что, никогда члена не трогал по-твоему? — Кроме своего и моего, нет, никогда, — улыбнулся Марко, слегка подавшись тазом вперед, — Или я чего-то не знаю? Ты так мало рассказывал о своей службе в рядах Народной полиции*** — Тьфу ты. Не отвлекайся! — исподлобья грозно зыркнул на него Штеффен, — Просто расслабься, не думай ни о чем.       Осторожно коснувшись, Бамугарт слегка приоткрыл рот, пытаясь наклониться чуть ближе. Член в руке слегка дернулся, что заставило Штеффена от неожиданности клацнуть зубами и отпрянуть назад. — Бауми, если ты не уверен, то не стоит, — Марко мягко коснулся русых с проседью волос, приглаживая слегка мокрые непослушные локоны, — Мне приятно, что ты так внимателен и искренне хотел помочь мне, правда, но ты не обязан так стараться. — Может в другой раз? У меня матч с Баварией на носу, у тебя — с Оснабрюком в Кубке, давай отложим до ночи, а я пока пойду в… — Нет. Сидеть.       От столь настойчивого и решительного голоса, от жесткого взгляда зеленых глаз у Марко внутри будто скрутился узел, и он, резко убрав руку, уперся ладонями в кровать, сжимая простынь. Губы задрожали, расплываясь в смущенной улыбке. В этом голосе было что-то твердое, властное, словно Штеффен ставил на место своего пса или отдавал приказ унтер-офицерам. И Розе никогда бы не смел подумать, что подобное обращение вызовет внутри такую бурю эмоций. Бауми всегда раскрывал в нем все новые и новые стороны. — Слушаюсь, лейтенант.       Затаив дыхание и боясь шевельнуться, Марко наблюдал, как старший осторожно опустил голову вниз. Почувствовав влажные губы, Розе выдохнул, сдерживая тихий стон, норовивший вырваться из груди. Такая реакция заставила Штеффена улыбнуться про себя, и чуть увереннее поддаться вперед, вобрав еще больше. Пальцами обхватив основание, он медленно повел головой вниз-вверх, языком поддерживая ствол и постепенно вслушиваясь как тяжелее вздымается грудь под футболкой и как шумно Марко вдыхает носом воздух. Тонкие пальцы цеплялись за простыни, за край кровати, затем переместившись на плечи, легонько подталкивая себя навстречу. Задав ритм, старший посмотрел наверх, на растрепанные волосы, на искусанные красные губы, на мягкий отблеск прикроватной лампы в карих глазах, и в сердце словно запорхали бабочки. Как в тот самый сентябрьский день, стоя возле учебной аудитории и наблюдая за своим будущим однокурсником, что сейчас, завороженно приковав взгляд на уже не сдерживающем хриплые стоны Марко, Штеффен видел перед собой трепетный и неуловимый образ чего-то красивого и до боли любимого. Его прекраснейшая роза. — Бауми, боже…       Откинувшись спиной на кровать, Розе совсем забылся, упомянув всуе имя Господа, и изо всех сил держался, чтобы не начать хаотично шептать родное ему имя, вперемешку со вздохами. Быть может Штеффен справлялся не так аккуратно и изящно, но для первого раза все было до дрожи в коленях хорошо. Слишком хорошо. Штеффен, с хлюпающим звуком отстранившись, пытался перевести дух и взглянул на Марко, столь милого и трогательного, что хотелось навсегда в памяти запечатлеть этот момент. Розе приподнял голову, встретившись взглядом, и, блаженно улыбаясь, протянул руку к покрытой бородой щеке. Баумгарт слегка склонил голову, ласкаясь о ладонь, как послушный пес, без слов отвечая влюбленным взглядом.       Когда-то, сидя ночью на подоконнике лестничного пролета общежития, Штеффен сказал, что не смотря ни на что верит в то, что Марко добьется своего. Тогда же Марко сказал, что мог бы пойти со Штеффеном хоть на край света, доверив свою жизнь.       Розе привстал на локте, коснувшись затылка и чуть настойчивее наклонив голову. Вид ласкающего его Баумгарта, столь прилежно и послушно подстраивающегося под ритм его руки, заставил Марко тихо застонать от постепенно накрывающей эйфории. Ему хватило лишь этого мгновения, чтобы достигнуть пика, судорожно прогнувшись в пояснице, зарываясь ладонью в мокрые от пота русые волосы. В глазах хаотично засверкали разноцветные пятна, словно кусочки витража, и приятное чувство волной медленно охватывало все тело до кончиков пальцев. Это было невероятно.       Закусив губу, он лениво отлип от кровати, садясь на краю перед Штеффеном, что выглядел крайне удивленным и через секунду, скривившись, громко сглотнул. Он коснулся своей густой бороды, в которой сверкали белесые капли, стекающие с уголка губ. — Иди-ка сюда, — немного устало произнес Марко, открывая дверцу прикроватной тумбы и доставая оттуда пачку салфеток.       Он помог Штеффену привести себя в порядок. Бросив скомканные салфетки в урну, он притянул к себе Баумгарта на кровать, обвивая его тонкими руками и прижимаясь ближе. Ему всегда нравилась то тепло и мощь, что исходили от тренера Кельна, и кожа его источала запах чего-то родного и домашнего. Марко до сих пор не мог поверить, что это произошло, что Штеффен ради него переступил через свои скрепы и принципы. Баумгарт, судя по взгляду, тоже не до конца осознавал произошедшее. Зелёные глаза немного пространно и загадочно посмотрели на младшего. — Что такое? — Ничего, — мотнул головой Штеффен, а на его лице расцвела улыбка, — просто смотрю на тебя. Ты выглядишь таким… отдохнувшим. Видно тебе понравилось. — Понравилось, не то слово, — усмехнулся Марко, — хотя, возможно, эти полчаса могли уйти в более продуктивную работу и просмотр матчей Баварии, но так тоже сойдет.       Странно, но даже проговорив вслух, мысли о предстоящем матче не так тревожили Розе, как раньше. Это заметил и Баумгарт, наблюдая каким спокойным и довольным взглядом одаривает его Марко, устраиваясь поудобнее и прижимаясь к широкой груди. Штеффену хотелось зацеловать его, трогательно домашнего, но второго такого прилива нежностей тот точно не выдержит. Тем более, в карих глазах была едва заметна усталость. — Спи, — мягко приказал Баумгарт, накрывая их двоих одеялом, — Завтра, как всегда, разбужу тебя. — Нет, не могу спать. Полежу и пойду. Я и так отвлекся, — шумно зевнул Марко, — Остался день. Если я просплю всю ночь, то точно проиграю. — Нет, не проиграешь. Ты возьмёшь и выиграешь этот чёртов трофей, также, как и выиграл Кубок, — Марко хотел было что-то сказать, но Штеффен все равно продолжил, — Неа, не спорь, я правду говорю. Сколько дней ты готовился к матчу, сколько я дней готовился…Вот только попробуй проиграть вот такой Баварии и этому своему Тухелю — должен будешь. — Должен? — тихо рассмеялся Розе, — И на что мы спорим? — Будешь лечить мои нервные клетки, которые я потеряю во время просмотра матча. И колени! Если б я знал, что стоять на них так неудобно, я бы подушку постелил. И тебе впредь тоже. — Я привык, — пожал плечами Розе, — А если я, как ты говоришь, выиграю, что тогда?       Штеффен подался вперёд, ближе к шее, ревностно поцеловав кожу возле ключицы, а рукой обвив поясницу и скользнув чуть ниже, заставив Марко поперхнуться от неожиданности. — Тогда тебя будет ждать ещё один, не менее достойный трофей.