Гроза

К вечеру этого бесконечного дня погода неожиданно портится: тучи закрывают утомлённое солнце — и вскоре чернеющее небо полосуют частые молнии. Митю извещают о том, что сегодня машина не приедет ввиду погодных условий. Это не входит в план. Это злит. В близости Котова теперь ощущается нечто гнетущее. Вызвана ли тоска внезапной переменой погоды или многоцветьем воспоминаний, Арсентьев не понимает — и не хочет понимать. Он буквально купается в горечи собственной вины и — одномоментно — в удовольствии победителя. В Доме слишком душно — от Марусиного запаха, от искреннего веселья Нади. Митю тянет на воздух, под спасительные капли. Очиститься… Он выходит в сад и, глубоко дыша, не обращая внимания на хлёсткие потоки, отправляется подальше от шумного Дома. Тяжесть доходит до крайней степени. Сам не замечая, Митя доходит до бани. Решает прибиться к укромному предбаннику. — Так и думал, что ты дойдёшь сюда. Его голос звучит поперёк грома — и Арсентьев невольно вздрагивает, переступая порожек. Сергей, уже обсохший, стоит в полутьме, точно древнее изваяние. Митя, весь мокрый, перетекающий в отвращение, приближается к нему неровными шагами. Кажется, всё меж ними сказано — и как много хочется сказать ещё… — Прогорел, Ми-тя, — вкрадчиво шепчет Котов, точно рубя его имя на окровавленные куски. «Из-за тебя прогорел» — Не убежишь теперь. Боясь смотреть в стальные глаза, Митя не противится, когда Сергей кладёт горячие ладони на его плечи, проводит всё быстрее, пытаясь отогреть. У Мити просто не остаётся сил. — Маленький мой… что же ты делаешь.. От этого когда-то заветного «маленький» прошибает дрожь — и вдруг накрывает жгучая ненависть. — Ненавижу! Ненавижу тебя! Ненавижу!.. Наверное, получается совсем по-детски, но Арсентьева это не заботит — он со всей дури колотит ослабевшими руками по крепкой Серёжиной груди. Всё невысказанное трепыхается в одном слове. «Не-на-ви-жу» Котов стойко выдерживает его истерику, не предпринимая попыток успокоить: слишком уж хорошо его знает. Это бесит ещё больше. Наконец, силы иссякают совершенно. Митю, уже готового упасть на пол, подхватывают крепкие руки. Его руки. Убирая прилипшие волосы, Котов нежно целует Арсентьева в лоб. Держит, держит, как в первый раз, пока трепещущее тело постепенно успокаивается и начинает дышать с ним в один ритм. Митя сам ищет губами его губы. Тихо стонет, обхватывая Серёжину голову, буквально впечатывая его в себя. Оторвавшись, Сергей шепчет в самые губы — пылко, горячо: — Я так скучал… — Ненавижу, — отзывается Арсентьев отзвуками уходящей грозы. Они любят друг друга неожиданно плавно. Сергей долго подготавливает Митю, едва сдерживая себя, пока тот неприкрыто стонет под родными руками… Они кончают почти одновременно. Светлеет. — Давай уедем… вместе.? — шепчет Серёжа возрождённому Мите. И Митя, как ни пытается, не может найти причины ответить «нет».