Eraserhead

Сейчас девять утра, и Незу выглядит явно радостным. Только так Айзава мог описать его.    Это ужасно.   — Ах, Айзава! — Директор машет ему.   — Что Вас так взбодрило? — Айзава притворяется скучающим, пока его пульс учащенно стучит, он вяло моргает, полуприкрыв глаза.   — Вы заметили! — восклицает Незу в радостном удивлении. — Скажи мне, ты знаешь кого-нибудь, кто носит имя Мидори?   Айзава не знал.  — Нет, — уклоняется он от ответа, потому что это может иметь несколько направлений, и примерно половина из них, вероятно, будет присутствовать в его ночных кошмарах. — Не могу сказать, что знаю.   — Я тоже, — признается Незу. — Я несколько раз прочесывал базу данных реестра причуд и не могу найти ни одного человека, который бы соответствовал профилю, который я создавал.   — Если вы не возражаете, я спрошу, — Айзава пожалеет об этом вопросе, он просто это знает. — Почему именно вы создали на них профиль?   — О, — улыбается Незу. (Айзава вздрагивает, похолодев, как будто кто-то только что прошел по его могиле.) — Наконец-то я нашел достойного соперника по шахматам онлайн! В настоящее время у нас равные шансы на победу, хотя я должен признать, что его стиль игры изобретателен. В отличие от тех, кому я бросал вызов раньше. Я уже давно хочу пригласить его на чай, но его оказывается чрезвычайно трудно отследить. На самом деле… — он делает паузу, прежде чем окинуть Айзаву задумчивым взглядом. — Есть ли у вас геройская работа помимо ваших обычных патрулей в данный момент? Айзаве не нравится, к чему все идет. — Я не знаю, — без надобности говорит он. Вероятно, Незу спросил, уже зная об этом.   — Прекрасно! Как раз то, что мне нужно — какие-нибудь глаза на улице. Я нанимаю тебя.   — Я уже нанят у вас.   — Ах, но это личное дело, — мудро отвечает Незу. — С моей стороны было бы неправильно использовать ресурсы UA таким образом.   — Вы хотите, чтобы я допросил сеть мелких преступных информаторов об этом шахматном вундеркинде? — Айзава уточняет, потому что, когда Незу говорит «глаза на улице», он на самом деле имеет в виду именно это. — Вы же понимаете, как сомнительно это звучит, верно?   — Увы, я уже исчерпал все юридические возможности — с таким именем нет никого, кто подходил бы под параметры, поэтому я решил расширить свой доступ к изнанке общества.   — А это не мог быть псевдоним? — требует Айзава, в основном в качестве последней отчаянной попытки выбраться из этого.   — Я уже это принял во внимание, — возмущенно вздыхает Незу. — Тупик, к сожалению. Я подозреваю, что в моих параметрах отсутствует что-то жизненно важное. Вот куда вы входите.   — Но… — теперь Айзава хватается за соломинку. — Разве просьба об этом к учителю UA не нарушает кодекс профессиональной этики UA?   — В семи местах, — радостно соглашается Незу. — Я буду платить вам двойную почасовую оплату.   Айзава не впечатлен.  —Мне не нужны деньги.   — Как насчет услуги? — Незу наклоняет голову. — Вы выясняли личность этого нового линчевателя, не так ли? Тот, который использует твоё геройское имя в качестве псевдонима?   Айзава уже давно отказался от попыток выяснить, откуда именно Незу знает эти вещи. Он даже не сказал полиции, что ведет расследование в отношении ребенка, несмотря на то, что они просили его помочь с поимкой. Он не сомневается, что Незу сидел с этой информацией с самого начала, ожидая подходящего момента, чтобы использовать ее.   — Что из этого? — То, что Незу честно загнал его в угол, не означает, что Айзава собирается облегчить ему задачу.   — О, не будь таким, — обезоруживающая улыбка Незу. — У меня была мысль, что мы могли бы помочь друг другу, Сотриголова.   Айзава подозрительно прищуривается.  — Ты хочешь, чтобы я выследил твоего… товарища по игре — который, по всей вероятности, злодей, — в обмен на…?   — Раскрытие личности линчевателя.   — Ты можешь сделать это, но сам не можешь понять, кто этот Мидори?   Незу пренебрежительно машет лапой.  — Линчеватели почти всегда оставляют существенные улики, если знать, где искать. Я сообщу Цукаучи…   — Нет, — сразу же отвечает Айзава.    Наступает пауза, во время которой Незу просто смотрит на Айзаву, прежде чем в его глазах-бусинках начинает загораться странный свет.  — Вы не хотите, чтобы привлекалась полиция?   Они уже вовлечены, и Незу, вероятно, знает об этом. Дело не в том, что Айзава не хочет, чтобы они были вовлечены, а в том, что он не хочет, чтобы они были брендом вовлеченности Незу, потому что это закончится арестом ребенка.   Айзаве также, вероятно, следует рассказать директору, что мститель — ребенок.   Он колебался.   — Айзава? — напоминает Незу, выглядя более довольным вторым, как будто этот разговор только что принял очень интересное русло.   — Он ребенок, — выпаливает он. — Линчеватель — ему не больше тринадцати или четырнадцати лет. Я хочу, чтобы он получил юридическую неприкосновенность и место на курсе героев, когда он достаточно подрастет, при условии, что он прекратит всякую деятельность линчевателя. Если ты пообещаешь мне это, я поищу этого Мидори.   Незу на мгновение замолкает.  — Я могу обещать это только в том случае, если вы поймаете его раньше, чем это сделает полиция.   — Я сделаю это, — говорит Айзава, и его захлестывает решимость. — Я достучусь до ребенка.   — Мы можем только надеяться, — торжественно отвечает Незу, хотя его глаза сверкают. — О, какой поворот все это приняло!   Только когда он благополучно вернулся в свой кабинет, он позволил себе вздрогнуть.   Мидори, должно быть, действительно устрашающая личность, чтобы таким образом привлечь внимание директора Незу.   Мысль о том, чтобы иметь дело с обоими…   В мире не хватает кофеина.  

***

  Айзава замечает мальчика во время вечернего патрулирования.   — Сотриголова! — Ребенок прыгает к нему, совершенно лишенный чувства самосохранения.   А может, он просто не считает тебя угрозой.    Не то, чтобы Айзава представлял угрозу... но он был удивлен тем, с каким доверием ребенок ему сразу же поверил, учитывая, что не так давно он представлял угрозу, по крайней мере, в глазах ребенка.   Это немного тревожно, даже наивно, но чего еще он мог разумно ожидать от кого-то столь молодого?   Парень обхватывает своими тонкими руками талию Айзавы — потому что, по-видимому, сейчас это модно — и ярко улыбается ему. Маска, скрывающая верхнюю половину его лица, не скрывает его ярко-зеленых глаз, которые практически сияют поклонением герою.   Черт возьми, Айзава не заслуживает этого ребенка.    — Проблемный ребенок, — он слегка гладит ребенка по голове. — Я разработал для тебя сделку.   Это, видимо, повод для подозрений.   — Какая сделка? — Ребенок сужает глаза, делая при этом шаг назад.   — Повесь свой костюм линчевателя, и я дам тебе неприкосновенность и место на курсе героев UA на твой первый год.   Иногда лучше просто решиться. Айзава считает, что это один из тех случаев... нет смысла бессвязно спотыкаться вокруг темы. Любое убеждение может прийти позже, если ему даже нужно…   Малыш ухмыляется.  — Я не могу быть героем, Сотриголова.   Это застаёт Айзаву врасплох.  — Ты уже герой, малыш. Тебе просто нужна лицензия, чтобы сделать это официальным.   Малыш вздрагивает, его глаза широко раскрыты.  — Я… ты действительно так думаешь?   Айзава официально обеспокоен.  — А почему бы и нет?   — Потому что я… — парень замолкает, снова вздрагивая, прежде чем опустить взгляд на покрытую гравием крышу. — Я не могу быть героем.   — Хэй, — Айзава приседает, хватая парня за плечо. — Почему ты так думаешь, малыш? Тебе это кто-то сказал?   Потому что иначе зачем мальчишке, который явно, явно хочет быть героем, обращаться к линчевателям? Айзава может придумать несколько других причин, ни одна из которых не является хорошей.   Малыш начинает плакать.   — Изуку, — мягко говорит Айзава, называя ребенка единственным именем, которое у него есть. — Я не смогу тебе помочь, пока ты мне не расскажешь, детка.   — Все, — шепчет ребенок. — Все мне так говорят, потому что моя… моя причуда, ух… это не имеет значения. Это… это все, кроме… кроме…   Кроме меня, мрачно думает Айзава. Причудливая дискриминация, к сожалению, вполне реальная вещь. На ум приходит прозвище Деку, а вместе с ним и вспышка ярости.  — Они ошибаются, говоря это, — говорит он, сжимая плечо ребенка. — Ты ловишь преступников каждый день, малыш. Думаю, этого достаточно, независимо от твоей причуды.   — А что, если… — ребенок громко сглатывает, его голос дрожит. — Что, если бы у меня не было причуды, Сотриголова-сан?   Айзава смотрит: — Но ты имеешь.    Малыш пропадает регулярно, у всех на виду. Это причуда, да? Это должно быть...   — Это не так, — горько смеется ребенок. — У меня правда, правда нет.   Айзава... Айзава ошеломлен, потому что это не имеет никакого смысла. У ребенка есть причуда. Он видел её...   Или это не так? Разве это не было причудой? Он почти уверен, что друг ребенка - своего рода гений поддержки. Есть и другие вещи... прозвище Деку, всепроникающая нервозность, обожествление единственного героя, который сражается практически без причуды, по словам самого ребенка…   Боже, как он не видел этого раньше?   Парень смотрит на него, что-то почти смиренное в его глазах, как будто он ждет… отказа, готов поспорить Айзава, потому что дети жестоки, люди жестоки…   Он притягивает ребенка к себе, обхватывая руками крошечное тело.  — Все в порядке, проблемный ребенок, — мягко говорит он. — Не нужна причуда, чтобы стать героем.   Парень напрягается, прежде чем зарыться лицом в комбинезон Айзавы и прижаться к нему, его плач превращается в душераздирающие вопли, когда он всхлипывает.  — Спасибо, Сотриголова, большое спасибо.