Я вращаюсь вокруг тебя

— Исаги Йоичи изменит японский футбол. Рин не знает этого, но именно в этот момент его маска трескается. Когда Саэ разворачивается, и Рин может видеть Итоши, 10, нарисованное на спине формы его брата, происходят две вещи. Первая: Рин падает во тьму снова, метель, что сметает его, пока он больше не может видеть. Вторая: на поле U-20 начинает вонять бедствием омеги. Сначала, это тонко. Растерянные члены из команды U-20 и Блю Лок 11 начинают оглядываться. Но это не тонко для Саэ. Рин закрывает глаза, пытаясь собраться с силами, чтобы встать с поля, и уйти подальше от камер и ото всех. Пока его запах скисает вокруг него, отчаянно царапается, умоляет комфорта. Глаза Рина закрыты. Он не видит, как шаги Саэ замедляются, и то, как его брат замирает, прежде чем продолжить идти, стиснув челюсть и заставляя себя идти так быстро, насколько возможно. Всё, что Рин видит — это размытая трава, когда он смаргивает слёзы, и направляется в раздевалку за товарищами. Медленно всё становится хуже. Рин избегает тяжёлых взглядов товарищей, сидя и смотря прямо в пол, но всё равно кажется, будто все смотрят. Раздевалка наполнена запахом страдающего омеги. Омеги не слабые, не в этот современный век, но устаревшая, мизогинистская школа мысли всё ещё существует. Быть омегой значит рожать детей, приносить жизнь. Они биологический гендер, который должен быть защищён и находиться под защитой стаи. В наши дни, быть омегой значит быть таким же важным гендером, как и любой другой, когда современная наука знает больше о каждом второстепенном поле. Хотя некоторые эволюционные особенности у населения давно исчезли, такие как: стремление к охоте в качестве пищи, поскольку общество более улучшилось, есть некоторые инстинкты, которые ещё существуют сегодня. Итак, когда Рин, пахнущий как переспелые лимоны, пропитывает всё и всех поблизости отчаянием и стрессом, все замечают. Альфы, незнающе, неосознанно, встают немного выше. Они выпячивают грудь и оглядываются в тревоге, пытаясь найти источник стресса, но только настороженно поглядывая друг за другом со своих насестов. Беты не так эмоционально подвержены, но они могут чувствовать страдание, и выясняют всё быстрее других, оглядываясь, пока не замечают Рина, склонившего голову, сидящего на скамейке перед своим шкафчиком. Отчаяние Рина такое сильное, утекающее, как нефтяное пятно в синие воды, стремительно отравляет воздух комнаты. Но омеги. Глаза других омег расширяются и мгновенно сужаются, когда раскатистое рычание выходит с их глоток. Они замирают, прежде чем двинуться пугающе синхронно. Это заставляет альф и бет моментально прекратить то, что они делают. Чигири говорит что-то первым. — Альфы. Беты. Выйдите. — Что? — ВЫЙДИТЕ! — кричит Чигири, и они движутся так быстро, как могут, одни из них полуодеты, когда они пытаются пересечь проход между раздевалкой и двумя дверями, широко раскрытыми от людей, стремящихся выйти. Галёрка поражённо смотрит, как Бачира, схватив Рина, усаживается рядом с ним на скамейку. Рео начинает собирать материалы из открытых шкафчиков, а беты, такие как Курона, следуют приказу взять одеяла. Нико, самый молодой омега, парит рядом с Рином, протягивая руку и покорно держа его за шею. Рин удивлённо смотрит на молодого омегу, и хмурится, словно не знает, что делать. Нико быстро садится рядом с Рином, набираясь смелости из-за отсутствия отказа, и прижимается лицом к руке Рина, издавая нервное хмыканье, указывающее на успокаивающую тактику младшего омеги. — Что… происходит? — громко спрашивает Исаги, озвучивая мысли всех альф в группе. — Да ладно, ты не чувствуешь этого? — парирует Карасу. — Это бедствие. Боже, мои зубы так чешутся, — говорит Отоя сзади. Позади него, Баро неуютно хмыкает, прочищая горло. — Что-то, должно быть, расстроило Рина, — говорит Юкимия. — К-кто-нибудь знает, что случилось? — спрашивает Токимицу. — Мы только что выиграли! Это не имеет никакого смысла! — рычит Раичи. Это происходит случайно, накопившаяся агрессия вытекает из его рта из-за беспорядков среди альф, вызванных естественным позывом к инстинкту. Это заставляет всех омег рычать в ответ, поворачивая их головы к толпе альф и бет. Другие омеги, специально или нет, начали выпускать в воздух собственные запахи: лаванда смешивается с цитрусом, пахнет свежей бумагой и ореховыми шишками. Больше всего здесь отчётливо пахнет омега, успокаивающее подводное течение посреди всего этого смешения запахов. Рео и Чигири хватаются за сжатые руки Рина, осторожно разгибают их, издавая мурлыканье, прежде чем вернуться к сбору мягких материалов. — Тогда, что-то, должно быть, случилось после того, как мы выиграли, — говорит Хиори. Руки маленького альфы сжаты по бокам, хотя на лице никаких признаков беспокойства. — Бачира… ? — зовёт Исаги. Бачира, обычно радостный и шутливый, резко выпрямляется, оборонительно вставая перед Рином, угрожающе смотря на толпу альф. У него занимает секунду понять, кто позвал его, и глаза Бачиры смягчаются при виде Исаги. Его глаза проясняются, когда он подавляет его омегу, внезапно вылезшего наружу. — Исаги? — говорит Бачира, но слово повышается к концу, звуча больше как вопрос. — Что происходит, Рео? — спрашивает Наги, необычно оживлённый, взволнованными глазами смотря, как Рео и Чигири отчаянно строят гнездо. Взгляд Рео обращается к Наги, лицо смягчается, а глаза теряют искру. Он тоже, с помощью большого контроля, сдерживает своего омегу, чтобы ответить. — Наги, — говорит Рео, отвечая на зов своей пары. — Что вы делаете? — спрашивает Наги. Тянется к Рео. Рео издаёт сдавленный звук, заставляя всех поморщиться. — Прости, Наги. Мы отвечаем на зов Рина, — серьёзно отвечает Рео. Наги хмурится, сжимая рот, но он не возражает. Он просто понимающе вздыхает. — Мы пытаемся помочь ему, — добавляет Бачира. — Но это не работает, он не отвечает нам! — говорит Нико, более взволнованно, чем его когда-либо слышали. Он прав. Запах Рина не становится лучше, и кроме властного аромата агонии в комнате не осталось и следа от него. Группа омег, которые выпускали успокаивающие гормоны с зова бедствия в раздевалке, остаётся неспокойной, пока один из них молча страдает. Курона возвращается с одеялами, которые оставляет у порога раздевалки и их мгновенно забирают Чигири с Рео, которые работают над созданием гнезда. Бачира подскакивает, чтобы помочь, и вскоре оно готово. Импровизированное гнездо создано из одеял, дополнительных полотенец, толстовок и дополнительных формах парней Блю Лока. Ничего фантастического, но этого достаточно, когда Бачира тянет Рина в центр объятий группы омег, где Бачира держит Рина сзади, Нико спереди, а Рео с Чигири лежат сверху. Постепенно это помогает, глаза Рина блестят, лицо становится вялым, и он теряет резкую ярость. Но исчезновение ярости значит, что Рин теряет контроль над всем телом, становясь марионеткой собственных эмоций. Его тревожное состояние ухудшается, Рин наконец проявляет симптомы расстроенного омеги, сворачиваясь в клубок в середине объятий омег, с его губ через рыдания срываются душераздираемые крики агонии. Комнату пронизывает запах разочарования и впивается в их собственные сердца. — Бедствие, бедствие, — говорит Курона, желая дотянуться, но не способный. Карасу движется к двери, но кажется вспоминает, что Чигири сказал держаться подальше от этого. Кожа альф покалывает, внутренне реагируя на плач Рина, запуская их гормоны защиты. Они заполняют комнату, но Блю Лок 11 создался так быстро, что группа не установила никакого порядка стаи, так что альфы поворачиваются друг к другу, смотря на их соперников. Беты сразу же встают между самыми агрессивными: Токимицу и Арю зажимаются между Баро и Раичи. Курона встаёт впереди, не сводя глаз с Исаги, Хиори и Юкимии, пока Карасу сдерживает Наги. — Блять, — заявляет Исаги. Многие в этой комнате никогда не видели бедствие омеги. Эволюционный механизм предназначен для защиты омег, наиболее уязвимых членов стаи. Омеги — носители жизни, и долгое время существовала гипотеза, что бедствие было мощным средством общения омег, компенсирующим недостаток физической силы. Они слышали об этом раньше. Омеги, потерявшие близкого человека, впадали в бедствие прямо на месте, врачи и медсестры были готовы подхватить их, когда они падали. Омеги, которые посреди ночи, плохо пахнут, неосознанно, инстинктивно зовут соседей, когда на них нападают посреди ночи. Дети-омеги, которые разлучаются со своими родителями и запускают цепную реакцию, ища безопасность и своего опекуна. Но слышать об этом, знать об этом не так неприятно, как видеть, как это происходит у тебя на глазах. Это заставляет альф упасть на колени, внушает беспокойство, запускает инстинкт защиты и поиска угрозы. Этот эффект, если он достаточно силён, может даже вызвать то же самое у беты, в зависимости от личной генетической структуры человека. Но, безусловно, он вызывает самую бурную реакцию со стороны других омег. Предполагается, что бедствие омег изначально было зовом стаи, но в наше время оно только усилилось, поскольку общество становится менее ориентированным на стаю и ориентированным на индивидуальную семью. В индивидуалистическом обществе, таком как Япония, когда омега, находящийся в бедственном положении, зовёт, даже если поблизости нет знакомых, любой омега, находящийся поблизости, впадает в состояние, близкое к одичанию, и его единственное внимание сосредоточено на защите товарища. Если не удается облегчить страдания омеги, он впадает в состояние, называемое омега-траур, — состояние настолько смертельное, что почти половина смертей омег вызвана им. Они теряют способность функционировать, поскольку их лимфатическая система постоянно работает в режиме «бей или беги», они медленно теряют способность отвечать словесно, они теряют всякое желание и интерес к жизни и, в конце концов, их тела разрушаются от горя и стресса. Омеги собираются и изо всех сил пытаются учуять запах Рина, и хотя это обычно помогает успокоить омегу, Рин не реагирует. Его навязчивые крики продолжаются, тихие, почти незаметные, но в тишине членов Блю Лока. Тревожный звук пригибает всех к земле, где они стоят. — Если омеги не могут успокоить Рина, кто может? — спрашивает Исаги. — Исаги, разве ты не напарник Рина или вроде того? — указывает Карасу. — Поговори, поговори, — настаивает Курона. Исаги неохотно заходит в комнату, вскидывая руки в воздух, когда другие омеги смотрят на него. — Рин… ? Глаза Рина открываются, и он перемещается, чтобы подпереть голову. Вид Исаги заставляет Рина ещё глубже погрузиться в бедствие, он издает низкий рык, когда вонь кислой беды смешивается с горькой яростью, усугубляя сигнал бедствия. Гагамару протягивает руку и резко вытаскивает Исаги. — Что ж, это не сработало, — говорит Карасу. — Спасибо, капитан Очевидность, — рычит Исаги. Карасу поднимает руки в движении, что показывает покорность, и лицо Исаги расслабляется, и он бормочет извинение. — Боже, что ты ему сделал, Исаги? — Ничего! Я не говорил с ним с конца игры. Толпа мгновенье бормочет, кто-то угрожал Рину? Он чувствовал опасность? Кто говорил с ним последним? Было ли это из-за игры? Где-то здесь Рина поджидает опасность? — Хорошо, кто ещё здесь близок с Рином? — громко говорит Юкимия. — Мы должны как-то ему помочь. К удивлению всех, движется маловероятный человек. Хиори медленно заходит в комнату, обнажая шею, так что омеги могут ясно видеть её. Когда он проделывает приличное расстояние в комнату, подальше от толпы, он осторожно начинает выпускать запах, что скрывал. — Рин? Я могу как-то тебе помочь? Альфы в толпы морщатся из-за феромонов, пронизывающих воздух, немного волнуясь из-за запаха незнакомого альфы, представляющего себя, особенно так близко к разочарованному омеге. Все смотрят, затаив дыхание, когда Рин открывает глаза, чтобы увидеть Хиори. Хотя его мозг не может узнать что-то в этом состоянии, его нос узнаёт. Сначала он сталкивается с мягким, освежающим запахом ветра в весенний день. Фрукты, цветы и плоды груши, чистый, травянистый аромат, что-то вроде пачули, и несомненный мускус, который кричит о знакомом альфе. Последняя часть важна для Рина. Зов бедствия уменьшается, злость иссякает. Но он всё ещё настолько грустный, что все ясно это чувствуют. Под всей горящей яростью всё ещё лежит агония. Рин смотрит на него, явно не в себе, широко раскрыв глаза и выглядя намного уязвимее, чем кто-либо видел его. Хиори останавливается, мгновенье раздумывая, прежде чем продолжить: — Можешь сказать мне или хочешь, чтобы я помог тебе сказать? Для более наблюдательных становится ясно, что именно в этот момент омега Рина берёт над ним верх, остекленевшие глаза сияют бирюзой. Рин ушёл. Рин, который бросал оскорбления, насмехался над людьми, резкий и полный колкостей растаял в кого-то, чьи щёки окрасились мягким румянцем, уязвимый, когда он сидит в середине кучи других омег, из глаз которых текли слёзы злости с тех пор, как у него началось бедствие. Рин мягко сбрасывает руку Чигири и показывает два пальца. — Рин. Скажи мне, что тебе нужно, — Хиори говорит, используя альфа-голос, убедительно, но не властно. Приказ альфы — табу и его незаконно использовать для любого, кроме лидера стаи, лицензированного авторитетной фигуры или части связанной пары. Но есть кое-что намного слабее, убедительное, но не способное подавить волю, что называют альфа-голосом. Его сложно объяснить, но альфы описывают его как голос, в который они вкладывают своё желание, и способны вызвать эмоциональный ответ от бет и особенно омег. Хотя он убедителен, он легко игнорируется и отмахивается, потому что он подталкивает, но не взывает к каким-то врождённым инстинктам. Другие омеги и даже некоторые более слабые беты и альфы зажимают рты, зная, что заявление не для них, даже если их воля говорит им ответить голубоволосому мальчику. Голос Рина ломается, когда он произносит: — Мне нужно объятие, альфа, — говорит Рин, протягивая руки, тянясь к нему. Следы слёз на его лице видны всем. Его глаза широко раскрыты, смотрят на Хиори, и Хиори реагирует мгновенно. Хиори кидается к Рину, и Рин хватает его за шею, и Хиори быстро зарывается головой в него. Когда нос Рина атакуют чистый фрукт и мускус альфы, он расслабляется, мучительные рыдания затихают, запах бедствия медленно спадает с него. Омеги движутся, садясь с гнездом вместо того, чтобы внутри, всё ещё находясь рядом на случай, если Рин нуждается в них. Рео держит Чигири, пока Бачира держит Нико, все явно ещё под влиянием зова бедствия. Хиори укладывает Рина так, что тот лежит в его хватке, его голова лежит в изгибе шеи Хиори прямо там, где его запаховая железа, нежно потирая спину Рина. Он хватает одеяло, чтобы прикрыть большую часть Рина от посторонних глаз, от него исходит тихий, успокаивающий напев альфы. Вскоре они понимают, что единственное, что остаётся от Рина — это запах океана. Все с облегчением выдыхают, но всё ещё не могут не смотреть в благоговении на двух в гнезде. Дело не только в Хиори и Рине, а также в возможности почувствовать запах Рина, незаблокированный блокаторами. — Хиори, я не знал, что ты и Рин настолько близки. Хиори прекращает напевать. Когда Хиори видит, что Рин не реагирует, вероятно уснув от усталости, он отвечает: — Хм… Скорее, мы друзья. Я могу быть самым близким ему из всех здесь. Толпа согласно бормочет, а Бачира издаёт недовольный звук протеста. — Кроме тебя, Бачира. Хотя шёпот и комментарии не останавливаются, потому что ты не называешь кого-то альфой, только если он не лидер твоей стаи, глава твоей семьи, или возлюбленный. Но вероятно, этот случай вызван бедствием и отчаянием. Омеги встают с пола, успокаиваясь и стряхивая их инстинкты. Рео идёт прямо к Наги, сразу обнимая его. Чигири с нежностью закатывает глаза на действия пары. Нико, кажется, хихикает, а остальные игроки Блю Лока медленно заполняют комнату снова, заканчивая переодеваться или собирая их вещи после душа. — Чёрт, я не знал, что Рин омега. — Он выглядит очень похожим на альфу, — Арю отмечает, проводя рукой по волосам. — Я не выгляжу, как альфа, — Исаги говорит, пожимая плечами. — Но я всё ещё альфа. — Кто-нибудь знал? Вопрос заставляет всех покачать головами. — Рин не кажется человеком, желающим говорить о таком. Может нам надо оставить всё, как есть, — говорит Курона. Остальные игроки Блю Лока уходят, оставляя Хиори и Рина. Но прежде чем уйти с Исаги, Бачира и Чигири поворачиваются к Хиёри. — Тебе надо, чтобы мы сделали гнездо для Рина в его комнате? — спрашивает Бачира. Хиори улыбается. — Рину бы понравилось. Хотя я не знаю, почему ты спрашиваешь меня. — Хиори признаётся. Глаза Бачиры сияют. — Просто спрашиваю! Рад слышать, что ты согласен! С этими словами, последние люди покидают комнату. Рин спит в руках Хиори, всё ещё в униформе U-20, и проходит час до его пробуждения. Сонно прижавшись носом к чему-то, Рин просыпается понемногу. Он двигает головой и ощущает руку в волосах. — Привет, Рин. Это Хиори. Рин ясно его чувствует, его запах расцветает в его голове и он отшатывается, чуть не падая. Хорошо, что сильные руки Хиори вокруг него. — Прости, если напугал тебя. — Хиори говорит с улыбкой. Запах Рина переходит из удивлённого в растерянный. — Что произошло? — Рин спрашивает. Внезапно смущаясь такого уязвимого положения, находясь в руках друга. — Не знаю, что вызвало это, но у тебя началось бедствие, — Хиори рассеянно поправляет чёлку Рина и убирает с глаз, следуя желанию позаботиться о Рине. — Ты переполошил всех, и сначала тебя пытались успокоить другие омеги, но у них не вышло. Лицо Рина быстро меняется, на нём появляется смущённое выражение, которое Хиори никогда не видел раньше. — Прости за это, — тихо говорит Рин. Все видели его отчаяние, и более того, он разозлил всех в комнате. Это значит: все видели его грусть. Как он мог быть таким глупым? Хиори прижимается к нему. — Хэй, не чувствуй себя виноватым. Все просто хотели помочь тебе, — Хиори говорит, успокаивающие феромоны альфы бессознательно освобождаются на явный дискомфорт Рина. Рин немного расслабляется. Неприятное ощущение от этого знания не пропадает, но запах Хиори настолько успокаивающий, что Рин не может не расслабиться. — Хочешь принять ванну, Рин? — Хиори предлагает. Рин сомневается. Он не хочет оставлять Хиори, но может он просил слишком много его времени. — Мы можем пойти в сауну после того, как ты искупаешься. — Хиори предлагает. Хиори просовывает руки под ноги и спину Рина и с поразительным проявлением силы встаёт, держа Рина на руках. Рин с криком обнимает Хиори за шею. — Ой, прости. Не знаю, что на меня нашло. — Хиори говорит, румянец растёт на его лице, отпуская Рина. Он пахнет так же удивлённо, как и Рин, и Рин позволяет появиться крошечной улыбке. — Пойдём в ванну, — Рин произносит, голос разваливается, как рассыпчатый кусок торта. Хиори берёт его за руку, всё ещё пытаясь успокоить. Рин позволяет ему, тепло вспыхивает в его груди от проявления привязанности.

***

Рин ощущает себя страннее, чем обычно, и после ванны, где Хиори нежно вытер его волосы и ужина, где он тихо сидел в центре странной группы Рео, Чигири, Бачиры и Нико, Рина тянут в больничную палату. Рин сидит на кровати, внимательно наблюдая за доктором, которого привела Анри, пока она берёт его кровь. Бачира кружит вокруг Рина, пытаясь успокоить его. — Вы обычно используете подавители, Итоши-сан? — спрашивает доктор, наклеивая пластырь. — Да, — Рин говорит. — Блокаторы? — доктор пишет в блокноте. — Да. — Как часто? — Каждый день. — А когда была ваша последняя течка? - … Я не помню. — Рин отворачивает голову от всех. — Как вы думаете, сколько прошло времени? — улыбка доктора не исчезает. Рин думает, что это должно успокоить его, но он чувствует только тревогу. - … около двух лет. — Два года? — Анри ахает. Доктор издаёт понимающий звук. — Я понимаю, что есть много причин по которым омега может захотеть использовать подавители для пропуска течки. Однако крайне важно — не делать этого более одного раза. Дважды может повредить вашу лимфатическую систему, и я боюсь длительного повреждения, — говорит доктор, поворачиваясь, чтобы напечатать что-то на компьютере. Она разворачивается обратно. — Я скоректирую ваши подавители и их дозу после получения вашего анализа крови. Однако я прошу вас воздержаться от использования блокаторов и прекратить пропускать течки. С учётом вашего резкого прекращения подавителей, ваша течка должна начаться скоро. Пожалуйста обратитесь к Анри и ко мне, если вам понадобится тепловая комната. Рин кивает, в горле застряло чувство стыда. Он знал, что пропуск течек всё время плохо, но не мог остановиться. Он не хотел течек. Сухая течка, мокрая течка, он не хочет ничего из этого. Рин не хочет быть омегой. Он ненавидит это. Он ненавидит ощущать себя омегой на поле, где доминируют альфы, он ненавидит чувство слабости в коленях, он ненавидит первую сухую течку без кого-то рядом, чтобы успокоить его. Он никогда не хотел чувствовать такое снова. Так что он начал принимать слишком много подавителей, пропускать течки, и он просто никогда не останавливался. С его телосложением он должен был быть альфой. Все говорят это, то, как он сложен, мускулы, которые у него есть, образ, который у него. Он высокий, худой и устрашающий прямо как альфа. Он даже говорит, как он. И без течек, он мог притворяться им. Но сокрушительный вес последствий наконец поймал на него. Рин уходит с Бачирой, держащим его за руку, успокаивающе протирающим большим пальцем его руку. — Знаешь, твой запах очень хороший, Рин. Без блокаторов он может чувствовать других людей. Бачира пахнет, как подсолнух, яркие цветущие цитрусовые деревья, запах солнца, пропитанный травой. — Ты пахнешь как цитрус. — Рин говорит. Бачира оживляется при его ответе, его улыбка яркая. — Спасибо!!! — Бачира и Рин идут из больничной палаты в их общежитие, и уже поздняя ночь. Бачира рассказывает обо всём, голе Исаги, интенсивности игры, что он делал во время перерыва. Бачира как-то умудряется вытянуть номер Рина. Они доходят до комнаты Рина, и его приветствует импровизированное гнездо на его кровати. — О! Да, кстати, я и Чигири сделали гнездо в твоей комнате. Надеюсь, ты не против! — Бачира уходит, насвистывая весёлую мелодию. Если Рин немного счастливее, спит немного лучше в гнезде, полном запахов его сокомандников, что другие омеги сделали для него, никто не знает об этом.