Мамина дочь

      Что может сделать маленькая девочка такого, чтобы планы сильного хищника, и по предводительству отца, рухнули? Можно было бы быть логичной и избавиться от братца... Придушить или даже самой съесть его... Но ей противно от него. И отец не позволит, чтобы его трофею что-то навредило. Она сидит на диване, как вдруг Димка подбежал к ней и засверкал глазками. — Викаминка! Смотри, чему меня папа научил! — он показал в своих маленьких пальчиках яблоко размером с половину его головы. Вика обернулась и посмотрела на его демонстрацию: он поднёс яблоко ко рту, начал запихивать его, и, протолкнув достаточно, проглотил его не жуя. Он выдохнул, показывая, как ему было аппетитно. Словно она не знает, что яблоко безвкусное снаружи. Димка погладил свой живот: — Я проглотил два яблока, мой животик так надулся! Папа сказал, что когда я подрасту, я смогу съесть тебя! Не могу дождаться, когда буду больше тебя, ты ведь такая большая! — хвастался братишка. Он и правда не мог дождаться. Его играми были укусы и облизывания Вики в ногах. Но особенно он любил хвататься за голову и лизать её уши. Она это терпеть не могла. Эти все борьбы с ним грели воздух, становилось нечем дышать, ещё и всё тело грязное. Более того, она всё время вспоминала, как наблюдала за трапезами отца и матери... Может, она бы попробовала залезть в рот отца, чтобы он сам избавился от того, что сотворил? Вряд ли бы это получилось. Только если спит, но она либо его разбудила бы, либо он выплюнул её сразу, как только проснулся... Ничего не может сделать маленькая девочка...       Так она смотрела в окно и размышляла. Брат растёт, она тоже растёт. Отец не скупается на её кормёжке, чтобы первая трапеза у сына была сытной и полезной. Чем больше жертву съешь, тем лучше развиваются мышцы при растяжении...       Уже думая, что положение безвыходно, она наткнулась на один фильм. "Братья Гримм"... Сцена, которая подарила детям фобии и кошмары. Лошадь со способностями паука оплела ребёнка паутиной и проглотила его целиком. Вика не досмотрела этот фильм. Она остановилась на этом моменте и стала тщательнее рассматривать кадры. Не просто так она рассматривала это, она часто видела за окном в горах пасущихся лошадей.       В голове её выцвел план. Он мог и не сработать, но попробовать стоит. Она забрала из кухни яблоко и отыскала в аптечке шприц. Нужное лекарство отец держит в другом месте. Оно сиропное, потому лежит в холодильнике. Быстро Вика открыла дверцу, отыскала его среди продуктов и убежала обратно в комнату. Она налила в шприц этот сироп и взглянула на горы. Лошадки стоят. Через дверь пройти к ним не получится — отец её не выпускает, боясь, что она сбежит. Вика, конечно, на втором этаже, но прыгнуть на крышу входа в дом с виду не так уж и трудно. Но времени терять не надо, отец дома, он наверняка услышит грохот на крыше. Она проткнула яблоко шприцом, заправив его в надежде, что лошадь не посчитает это отравой. Она открыла окно, спустилась по черепицам и прыгнула на крышу. Как и ожидаемо, стук был очень громким. Неуклюже она проползла наружу и спрыгнула на землю. Осталось только добежать, пока не поймали.       Бежать пришлось долго. Как бы ни казалось Вике, что они близко, на самом деле горы были далеко. Почти оказавшись на месте, она сбавила шаг. Не стоит пугать лошадей. Она зашла в их толпу и стала искать подходящую лошадь. Нашлась одна: шоколадного цвета, она сама обратила на Вику внимание, в отличие от остальных. Вика протянула руку и аккуратно положила её ей на морду. Наладив контакт, она протянула ей яблоко. Лошадка опустила голову и губами забрала его, спокойно жуя. Вика торжествующе поглаживала её, начав отсчёт времени. Пока была возможность подготовиться. Она стала потихоньку раздеваться. Лошади не увлекаются плотоядством, но это не значит, что они вообще его не едят. А уж одеждой мучать её желудок девочке не хотелось. Сняв бельё, она снова поднялась и погладила её. Затем она поднесла свои пальцы ко рту лошади проверить, захочет ли она. Лошадка, к счастью, хотела уже схватить губами и их, но Вика отняла их. Она легла на траву перед ней, на живот, и подняла голени. Лошадь замешкалась, но всё же наклонилась и захватила их рот. Её губы щекочут, а язык горячий и скользкий, но Вика терпела. Чуть-чуть она чувствовала лошадиные зубы, но откусывать ноги та явно не собиралась. Лошадь дошла до колен, и Вика начала ей помогать: сначала она приподняла бёдра и, найдя в горле опору, стала подниматься на руках. Лошадь высунула язык, подхватывая больше кожи, и Вика невольно простонала. Кожа её очень чувствительна, а эта щекотка была совсем необычная. Когда девочка была внутри наполовину, лошадь подхватила её тело зубами и подняла голову. Вике осталось только схватиться за её морду при резкой потере опоры. Теперь можно было вкатываться внутрь, как на горке. Вика наслаждалась пейзажами в последний раз, пока потихоньку скатывалась в лошадиную пасть. Вдалеке она видела, как отец выходит из их дома и ищет её. Внутри она ухмыляется, понимая, что он вряд ои сюда сразу побежит. А если и побежит, то не успеет. С этими мыслями она руками проталкивается внутрь, чувствуя, как скользит всё тело внутри и как ещё не охваченная кожа покрывается мурашками в предвкушении. Вот уже прошла её грудь, осталась её голова и руки. Язык лошади начала проталкивать голову, Вика не сопротивлялась, она смотрела на плоть животинки изнутри. Она действительно была, как в фильме. Вот, голова в пасти, снаружи только руки, и Вика заскользила дальше. Стопами она уже чувствовала желудок. Она положила руки на язык и под глоток лошади всё ощупывала. Внутри лошади очень жарко. Но это даже завлекало Вику ещё больше. Погружалась она медленно, но она чувствовала, как живот лошади растягивался под ней. Вскоре она дошла до желудка и посмотрела, как её руки прошли вход сквозь стенки. Она буквально сидела в желудке. Здесь пахло лошадью, травой и кислотой. Трава, кстати, в некоторых местах ещё лежала, понятно, ведь лошадка только что её ела. И ест сейчас, она опустила голову и, как ни в чём не бывало, ела травку с остальными. Вика решила устроиться и легла на спину. Скоро подступит кислота, которая начнёт переваривать её и давать энергию лошади.       Григорий подошёл к стаду. В руках он держал какой-то листок. Он понял, что его дочка убежала к лошадям, но надо её ещё найти. Он проходил сквозь всех, пока не увидел лошадь с большим животом. С выводами он не спешил, может она носит жеребёнка... Но под ногами он нашёл одежду этого "жеребёнка". Он подошёл к этой лошади и задумался: у лошадей нет рвотных рефлексов, а самому соваться вообще не выгодно и глупо. Можно было бы вспороть лошадке живот, чтобы достать его беглянку... Но животное жалко, а девочку "спасать" не хочется. — Дурочка, ты меня слышишь? — присел он у живота. — Знаю, что слышишь. Ты так думала, что отомстишь за маму? Вика прислушалась к отцу сквозь плоть. В его руках наверняка записка, оставленная ей на столе. "Дорогой папа. Знаешь, я всегда любила вас обоих — и тебя, и маму. Даже когда ты мучал её, и она переставала меня любить, я всё равно любила. Мне ужасно обидно было, когда ты её съел. Даже сейчас я не могу простить тебя за это. Но ещё больше я не могу полюбить Диму. Не могу принять тот факт, что именно из-за него всё и началось, и что я нужна здесь только, чтобы этот гадёныш съел меня. Ты даже не договаривался с мамой, так почему я должна договариваться с тобой? Пусть меня лошадь сожрёт, я дам ей всю свою энергию, но вам я не дамся! Я отомщу за маму!" — Да, мы не договаривались ни о чём. Но ты подумай о том, что её просто использовали как инкубатор целых одиннадцать лет. У неё не было бы сил на вас обоих, а я их полон. Она смирилась с этим. А ты особенна от всех детей тем, что ты была самым близким человеком для Димы. И он не переживал бы о том, что делает. Вика хмыкнула. Всё равно она бы не позволила. К тому же, она уже съедена лошадью. — И ещё... Ты вряд ли дашь много энергии лошадке. Большая часть тебя просто преваратится в кал, и она тебя высрет вместе с травой, — Григорий хлопнул по животу лошади. — Живи пока с тем, что я тебе сказал, мамина дочь. Лошадь дёрнулась от хлопка и пошла прочь от человека вместе с остальными. Вику внутри тряхнуло от резких движений и сейчас чувствовала, как лошадь идёт вместе с ней внутри.       Григорию было всё равно на то, что его дочь проглотила лошадь вместо его сына. Его даже забавляло то, что её ждёт та же участь, что и Агату. Он помнит, как сидел в туалете, представляя, как именно его жена растворилась в нём, превратившись в питательные смеси и ненужные калории.       Вика по отцовскому голосу поняла, что никому ни за что не отомстила. Только загнала себя в лошадиный желудок. Но... Знаете, ей всё равно. Она уже давно решила для себя свою участь. И то, что её не съел брат, ей уже было достаточно. Через некоторое время она подумала о своей маме. Она переваривалась в папе ночь и день. Из неё наверняка получилось много питательных веществ, и часть калорий просто смылась в унитаз. И она точно так же переварится. Возможно, даже быстрее, потому что она в травоядном животном. И, как сказал отец, много из неё не примется лошадью. Тем не менее, от неё не останется ничего, как и от мамы. Кислота это подтверждает, всплёскиваясь вокруг.       Лошади тоже всё равно, что между этими двумя случилось. Её волнует только то, почему она вообще съела человека. Она сама знает, что может не справиться с пищей, круп будет болеть. Но в этот раз она постарается побольше двигаться: поскачет по полю, порезвится... Может, переварит девочку и без последствий.