Гордость и сердце

Когда Баффи узнает, что Спайк жив, то вытирает заплаканные и без того сухие глаза - будет она еще плакать по всяким засранцам, которым сложно набрать телефонный номер. Я жив - это всего два слова, их не сложно произнести и бессовестным вампирским ртом, ими даже можно залечить разбитое сердце или задеть гордость, если вовремя не произнести. Как Баффи приобрела бессмертие, сама не знает, то ли высшие силы решили, что это благодарность, то ли Уиллоу вновь учудила с каким-то ритуалом, то ли она со своим везением в это бессмертие вляпалась. И по просшествии стольких лет и стольких смертей у нее только и остается гордость, поэтому Баффи знает ей цену - она ускользает от Спайка виртуозно, иногда она даже видит его плащ или слышит запах, она хороша в побегах от Спайка, хотя, возможно, он за ней и не бегает. Каждый день он решает - правильно, что не позвонил и тем более не приехал, Баффи быстро рассказали, что он жив, Спайк в курсе, но никаких попыток увидеться она не предприняла, а наоборот - виртуозно ускользала в последний момент - один раз он даже мог схватить ее за куртку, но даже руки не протянул. Хорошо, что не позвонил, хорошо, что не приехал, хорошо, что не вцепился в эту куртку, не потянул не себя, не впился жадным поцелуем в мягкие, теплые, соблазнительные, умеющие говорить такие жестокие слова губы. Но хуже всего были эти зеленые глаза - о, с каким презрением они могли смотреть, когда тебе столько лет, только гордость у тебя и остается, поэтому он не гоняется за Баффи, скорее просто хочет убедиться, что никто не оторвет бедовую белокурую голову. Баффи снова убегает, уворачивается, не оборачивается, чтобы взглядом ненароком зацепить, так близко был сегодня, рядом в схватке, прикрыл от вампира, даже задел ее плащом по плечу, и она снова ускользнула, сопровождаемая запахом дешевого виски. И ведь неважно уже это все, наверное, можно и не бегать, века прошли, может уже и не помнит ее вампир, да и она не должна помнить, а что узнала по запаху, так это просто отголосок задетой гордости и только - молчи, глупое сердце, молчи. Куртка у нее совсем прохудилась, и ключицы торчат, может ей новую куртку прислать и пиццу от анонимного доброжелателя, да он давно уже ничего к ней не чувствует, но вдруг сдует ветром эту тощую фигуру в его сторону, и придется здороваться, вот и все мотивы - а ты молчи, глупое сердце. А что еще двоим бессмертным делать, как не лелеять гордость, единственное свое сокровище, разве это глупое, нелогичное, хрупкое сердце может их понять? И здесь бы поставить точку, но... некоторые давно умершие, но не утратившие активности личности сидят на облаке, смотрят на подругу и сестру и одного крашеного оболтуса и думают, а не запустить ли нимбом сразу в две бестолковые головы, но только тихо бормочут слова, от которых у других райских жителей уши в трубочку заворачиваются, и продолжают сводить. Потому что знают - когда два упрямых лба все-таки столкнутся, глупое, нелогичное, хрупкое обязательно победит.