***
Соло вцепился в шкуру таунтауна, онемевшие пальцы искали хоть малейшие признаки жизни. — Мертвее, чем луна Тритона, — резюмировал он, зная, что Люк ничего не слышит. — У нас мало времени.
«Один-Два-Много» был в трёх часах пути от Инжопана и направлялся к скоплению Мау, когда корабельный юнга ворвался в кают-компанию, сжимая в руках только что сделанное им «открытие». Это была книга — полная таинственных стихов, полученная недавно от какого-то большого жука в Верхнем порту Инжопана. Пятеро из шести кореллиан, находившихся в кают-компании «Один-Два-Много», немедленно отвернулись от Джанзеля Хелота и его находки — они провели только половину рейса до Кесселя с этим корабельным юнгой, а его невероятные «открытия» и вопросы уже могли бы переполнить трюмы фрахтовика. Лишь Шэнди Фанасо удостоил то, что было зажато в руке Джанзеля, сердитым взглядом. — Ты, тупоголовый барв, это не книга — это трактат, — проворчал он, вырывая флимсипластовые страницы из рук мальчика, и с отвращением глядя на нечёткий шрифт. — «Трактат Гактимуса». Малыш, если ты продолжишь брать то, что жуки раздают в космопортах, то однажды проснёшься в клетке на Трандоше. — Вы хотите сказать, что знаете, что это такое, мистер Фанасо? — спросил Джанзель, с широко открытыми глазами, листая трактат, который контрабандист вернул ему. — Послушайте, вот здесь самая удивительная строка: «Так перешёл Гактимус…» Фанасо махнул рукой, чтобы тот замолчал, и на мгновение закрыл глаза. Затем он процитировал по памяти: «Так перешёл Гактимус, Чей разум обуяла ясность, Где однажды его ноги охватили тяжкий труд. Тихими были его мысленные проявления, Безмолвна была его довольная душа». — Верно! — вставил Джанзель, который одновременно зачарованно читал, и теперь водил пальцем по следующей странице. — Что это значит? Это потрясающе. — Полная чепуха, — сказал Фанасо. — И это ничего не значит. Что, во имя чёрных костей Императора, такое «мысленные проявления»? Как ноги могут охватывать что-то? И на самом деле, чем дальше, тем становится только хуже — читать остальное, всё равно что читать рецепт тушёного мяса на кубазском. Я сказал этим жукам, что им нужно нанять переводчика получше, если хотят, чтобы хоть кто-то перешёл в их веру, но, конечно, они не послушали. — Мистер Фанасо? — Джанзель выглядел потрясённым. — Вы… последователь этого Гактимуса? Вопрос вызвал громкий смех среди контрабандистов, которые хихикали и пихали друг друга локтями с того момента, как Фанасо отобрал трактат у Джанзеля. — Шэнди практически их верховный жрец, — сказал Деворис, отвечающий за груз. — Продолжай, Шэнди. Расскажи малышу, как ты стал великим пуубахом жуков. Ты мог бы научить его парочке трюков. Глаза Фанасо метнулись от ухмыляющихся товарищей по кораблю к восторженному юнге и трактату в его руке, а затем уставились вниз, на видавшую виды дюрастиловую палубу «Один-Два-Много». — Хорошо, малыш, — он вздохнул. — Это произошло, когда я был молод и глуп, как ты, и оказался на одной из лун Тритона…***
Шэнди Фанасо заглушил двигатели лёгкого грузового корабля «Кореллианский гамбит» и высвободил треугольные посадочные опоры в тот самый момент, когда почувствовал слабую дрожь тяговых лучей патрульного крейсера, захвативших его корабль. Планета Тритон светилась ярко-жёлтым полумесяцем в иллюминаторе, окружённая тремя тускло-серыми спутниками. Зевающий Фанасо наблюдал за ними, пока металлические стены стыковочного отсека крейсера не наползли на транспаристил окна, и не скрыли открывающийся вид. Мгновение спустя «Кореллианский Гамбит» с глухим стуком опустился на палубу, и Фанасо направился на корму, потирая глаза. Имперский офицер, поднявшийся по трапу, просматривал свой инфопланшет; он бегло оглядел Фанасо, прежде чем снова взглянуть на данные, полученные от навигационного компьютера «Кореллианского Гамбита». — Фанасо, да? Лейтенант Галлаган. Транзитом через Тритон по пути к системе Панжарээс, верно? Везёте какой-нибудь дополнительный груз, который не значится в декларации? — Нет. Сменные манипуляторы для агродроидов, пара морозильных камер, полных бруаллки, несколько курьерских заказов с Эриаду в формате «Плати-и-Получи». — Ваш порт отправления, Эриаду? Вы забыли внести данный факт в полётный план, Фанасо. — Правда? Простите! Недосмотр, сэр. Галлаган оторвал взгляд от инфопланшета и посмотрел на Фанасо. — Не волнуйся об этом, парень, я просто внесу изменения и проставлю дату задним числом. Это ваш первый визит в систему? — Да, сэр. — Привезли с собой какие-нибудь голограммы? Придётся долго ждать, вы же в курсе. — Сэр? Нет, сэр. У меня нет голограмм, сэр. Инфопланшет Галлагана запищал; он пристегнул его обратно к поясу и посмотрел на Фанасо. — Вам разрешена стоянка на «Тритон Беш» — ваш навигационный компьютер построит вектор посадки. Таможенный налог будет добавлен к десятине. Вы ведь понимаете, что на оплату десятины уходит четыре дня, не так ли, Фанасо? Нет? Что ж, теперь вы знаете. В следующий раз, когда я увижу вас здесь, гарантирую, у вас будет с собой несколько голограмм. Знаете, не зря существует поговорка: «Мертвее, чем луна Тритона». Фанасо провёл рукой по своим гладким чёрным волосам и улыбнулся Галлагану. Пожилой мужчина не казался плохим человеком — он мог бы оштрафовать его за недостоверную информацию в полётном плане. — Сэр, пока у них есть кантина, меня хватит на четыре дня или на всё сорок. Понимаете, что я имею в виду, сэр? Уголки рта Галлагана дёрнулись вверх. — У них есть кантина, Фанасо. В следующий раз, когда я увижу тебя, ты расскажешь, как тебе там понравилось. И сделай себе одолжение, парень: когда приземлишься, твой жук даст тебе книгу с законами Доменов Тритона. Это может показаться глупостью, но во всех этих чрезмерных мелочах спрятано немало динко. Так что читай внимательно, понял? Чистого неба. — Чистого неба, сэр, — сказал Фанасо. Он всё ещё задавался вопросом, что Галлаган имел в виду, говоря о законах, когда «Кореллианский гамбит» покинул отсек крейсера и включил подсветку, передав управление навигационному компьютеру для подлёта к Тритону. Самое забавное, что, предположительно, он не должен был приближаться к Тритону меньше чем на сотню световых лет. Он направлялся к самому краю галактики по Римманскому торговому маршруту, заключив контракт на перевозку партии ликёра из корня чака на задворки скопления Минос, но груз так и не прибыл. Он прохлаждался на Эриаду, когда пришло известие, что корабль с ним сломался в дне пути от Суккульта. Так ему и пришлось работать с тем, что подвернулось под руку в порту, и он забрал несколько заказов для Панджарээса, пообещав, что остальные доставит туда кто-нибудь другой. Впереди его ждало всего одиннадцать дней пути — гораздо быстрее добираться через Тритон, как сказал ему координатор, попыхивая сигарой. И вот он на Тритоне. Громкий звуковой сигнал сообщил, что они заходят на посадку на «Тритон Беш» — он выглянул в иллюминатор, наблюдая, как приближается тускло-серая луна. Любые детали её поверхности терялись на фоне яркого свечения планеты Тритон, чьи продуваемые всеми ветрами пустоши щедро отправляли отражённый солнечный свет обратно в космос. Пока Фанасо заворожённо наблюдал за этим действом, навигационный компьютер нарисовал на обзорном экране зелёный крест. Этот крест заключил в скобки невыразительный прямоугольник из прессованного дюракрита, один из многих, обрамлённый белыми змеящимися линиями герметичных шлюзов, которые тут и там соединялись с пузырями атмосферных куполов. Старые двигатели «Кореллианского гамбита» противно завибрировали, когда корабль коснулся посадочной платформы. У выхода Фанасо прильнул к иллюминатору, наблюдая, как в его сторону вытягивается гибкая белая рука коридора-шлюза и нащупывает внешний люк корабля. Индикатор блокировки загорелся зелёным, и человек большим пальцем открыл люк. Фанасо торопливо пересёк 12-метровый рукав шлюза. В конце, сразу за гибкими стенами в коридоре порта «Тритон Беш», его уже ожидал жук. Существо — более двух метров блестящего желтоватого хитина — на двух волокнистых зигзагообразных ножках. Ещё больше шипастых конечностей — на вкус Фанасо, их было слишком много — торчало из отверстий на его покрытом панцирем брюшке, подёргиваясь и вращаясь. Голова была клинообразной, цвета слоновой кости, разделённая пополам глубокой выемкой; внутри что-то поблёскивало и шевелилось, Фанасо невольно затошнило от подобного зрелища. Простая холщовая сумка была перекинута через голову жука и свисала до середины грудины. Где-то под хитиновым панцирем раздалось тревожное пощёлкивание и скрежет. Переводчик, который Фанасо не заметил сразу, с визгом ожил, слова слились в нескончаемый раздражающий гул. — Вв. Фанасо, в традициях Гактимуса мы искренне приветствуем вас на пороге Доменов Тритона, — сказал жук, сопровождая свою речь подергиванием многосуставчатых конечностей. Одна из них нырнула в сумку и вынула оттуда толстую стопку листов. — Пожалуйста, отнеситесь с уважением к нашим законам. Со всей учтивостью сообщаю вам, что в предыдущие девять стандартных звёздных временных отрезков было внесено 14 изменений в соответствии с ветвями… Фанасо осторожно взял бумаги и пролистал, пока жук дребезжал и гремел. Он наугад открыл какую-то страницу и удивлённо моргнул: здесь была беседа, переведённая на ломаный стандарт, о необходимости сохранения герметичности люка между рукавом и шлюзом корабля — то, что любой корабельный юнга узнаёт в первый час своего пребывания в воздухе. Фанасо перешёл к другому разделу и увидел там лекцию об опасностях, связанных с паразитами, если таковые обнаружатся на борту. — Если это руководство для опытных космонавтов, мне бы не хотелось видеть такое же для новичков, — с усмешкой сказал Фанасо, запихивая сотни страниц под бронированный панцирь существа. Жук прервал перечисление новых поправок к закону и повернул голову так, что сделай бы такое Фанасо, то мгновенно свернул бы себе шею. — У вас есть декларация? Желаете немедленно оформить грузовую десятину? — спросило существо. Маленькие лапки помахали стопкой бумаг, что Фанасо истолковал как отказ забрать назад правила. Фанасо бросил ненужные бумажки обратно в шлюз и похлопал по своему инфопланшету. — Десятина с груза? Теперь ты заговорил — идём. Он сделал было шаг вперёд, в коридор, и отскочил назад, вскрикнув от удивления. Жук, двигаясь со сверхъестественной скоростью, засунул третью конечность в свой мешок и ткнул чем-то новым ему в грудь. — Приношу извинения за причинённое удивление, — сказал он. — Теперь, когда вы ступили на нашу землю, то формально подпадаете под юрисдикцию Доменов Тритона. Так что имеете право получить радостное наставление в постулатах Гактимуса. Фанасо увидел, что новая книга, которую ему столь бесцеремонно всучили, представляет собой небрежно переплетённую стопку из дюжины, или около того, страниц. Озадаченный, он вгляделся в первую строчку: «Так перешёл Гактимус…» — Нет, спасибо, друг. Мне уже несколько поздновато думать о спасении души, — сказал Фанасо. — Итак, где мне раскошелиться на твою десятину с груза? — Я с удовольствием буду вашим проводником, — сказал жук, опуская ещё несколько лапок на грязный пол, оставляя Фанасо сжимать трактат в руках. — И во время путешествия мне доставит удовольствие обучить вас стихам Гактимуса, и наставить на путь истинный…***
Фанасо не мог точно сказать, как далеко находится касса для оплаты грузовой десятины, но она должна была быть в нескольких километрах отсюда. Жук — его имя было чем-то вроде Мактиментус, или, по крайней мере, он не поправил Фанасо, когда он назвал его так, — всю дорогу тараторил о Гактимусе, о его довольной душе, ментальном объятии ясности и куче других вещей, которые Фанасо изо всех сил старался пропускать мимо ушей. В коридорах то тут, то там виднелись выходы шлюзов, соединённые с кораблями; время от времени Фанасо и его спутник проходили мимо других космонавтов с кислыми лицами — людей, тви’леков, хоуков и представителей видов, которых Фанасо никогда раньше не видел, и каждого из них сопровождал болтающий без умолку жук. Только одна вещь помогла Фанасо пережить это путешествие — вид широкого прохода в тусклый атмосферный купол, за пределами которого безмолвно ждала толпа жуков. Фанасо вгляделся в полумрак купола и увидел космонавтов, сгорбившихся над длинной низкой барной стойкой. Кантина — определённо кантина. — Эй, Мак, тайм-аут, — сказал Фанасо, сложив руки вместе, как это часто делают судьи игры в шокбол. — Грузовая десятина может и подождать, пока мы пропустим кружечку-другую холодненькой «Эльбы», не так ли? Конечности Мактиментуса затрепетали от какого-то непонятного волнения. — Законы не считают кантину частью владений Тритона, — прогрохотал он. — Согласно правилам ваше пребывание там должно быть без сопровождения. — Это позор, — сказал Фанасо. — Так вот почему всё вы, ребята, ждёте в холле. Что ж, я заскочу всего на минутку… — Однако, — проскрежетал Мактиментус, — только один из Доменов Тритона может принимать оплату за товары и услуги кантины. Список Доменов Тритона можно получить только… — Дай угадаю — в офисе по сбору грузовой десятины, — пробормотал Фанасо, затем пожал плечами. — Ну что ж. Знаешь, как в старой доброй поговорке: «Ты не сможешь увидеть Куата, пока не увидишь Хортава». Веди дальше. — Это доставит вам удовольствие. Как пел Гактимус в эпизоде о странствующих пилигримах… Фанасо бросил на кантину прощальный мрачный взгляд и поплёлся дальше за своим жуком. Мактиментус провёл час в очереди в десятинную кассу, занимаясь тем же, чем и остальные жуки, прикреплённые к космонавтам, — декламировал два десятка стихов из трактата, который он дал Фанасо, и пытался заставить его декламировать их вместе с ним. Фанасо возражал со всё меньшей вежливостью, мечтая о пиве «Эльба» и о том, есть ли в музыкальном автомате голограмма Армии Д’Ист Клоо, зажигающей в «Звёздном танце». Наконец он добрался до начала очереди и заплатил за груз — десятину и таможенный сбор — жуку с пёстрым жёлто-коричневым панцирем. — Квитанция будет доступна на вашем мониторе в шлюзе через четыре дня, — нараспев произнёс жук. — Она автоматически активируется в точке гиперпространственного прыжка к Панджарээсу, и законный проход будет разрешён. Когда они добрались до кантины, Фанасо был несколько раздражён: от непрекращающегося зудения Мактиментуса у него разболелась голова, а первые несколько строф из Гактимуса он слышал столько раз, что был почти уверен, что смог бы процитировать их наизусть. Оставив Мактиментуса в холле, Фанасо с облегчением опустился на табурет в середине стойки. — Пиво «Эльба», холодное, — сказал он. В то же мгновение всё вокруг от души рассмеялись. Даже бармен, угрюмый мужчина с непроницаемым лицом, захохотал. — Здесь нет никакой «Эльбы», ты, щенок нерфа, — сказал одноглазый, с отвисшей челюстью космонавт, стоявший слева от него. — Хорошо, тогда я возьму треффанский эль… — Одурманивающие средства под запретом, — сказал бармен, перекрывая смех. — Даже кофеина нет, потому что это стимулятор. Только консервированный сок и дистиллированная вода. Выбирай. — Ты что, издеваешься надо мной? — Закон, раздел 43-4, парень, — сказал бармен. — Хранение интоксикантов и стимуляторов запрещено в Доменах Тритона. Есть сокращённая версия — там всё просто и понятно, жуки дали тебе её. Фанасо оглядел кантину. — Тогда дай мне несколько жетонов на четверть кредита. Я надеюсь, у тебя записана «Д’ист Клоо» на том жалком музыкальном автомате в углу. — Музыкальный автомат сломался. И даже будь он исправен, вы всё равно не услышали бы оттуда ничего, кроме стихов Гактимуса. На самом деле, парень, именно поэтому он и сломался. И снова сломается через пару минут после того, как жуки прикажут мне его починить. — Нет музыки? — Раздел 44-2. Домены считают музыку стимулирующим средством. — У тебя есть сабакк? Элантийские карты? Парочка костей? — Раздел 46-9… — О, забудь об этом. Фанасо, капитально приуныв, обхватил голову руками. Когда он всё же решил осмотреться, то одноглазый космонавт угрюмо потягивал дистиллированную воду, а бармен смахивал тряпкой только ему видимые пылинки. — Если здесь нет выпивки, карт или музыки, то что, во имя Последнего прыжка Бартолпа, вы всё здесь делаете? — недоумевал Фанасо. — Вы знаете, почему жуки ждут снаружи? — спросил бармен. — Потому что коридоры считаются частью владений Тритона. Единственным исключением являются кантина, освежители, корабли и шлюзы. Это означает, что жуки не могут попасть ни в одно из этих мест, не могут давать вам трактаты, не могут болтать о раздражающем Гактимусе. В любом другом месте вы — честная мишень. — Но здесь нет ни выпивки, ни музыки, ничего. Зачем вообще покидать свой корабль? — У меня проблема с джамбли-соком, которую я пытаюсь решить, — сказал пожилой космонавт, стоявший рядом с Фанасо. — Если вы не можете позволить себе отдых на Оттабеске, это лучшее место в галактике, где можно прийти в форму. — Что касается меня, то я не пил шесть стандартных лет и сорок четыре дня. У тебя на корабле есть холодильник с пивом «Эльба», парень? — спросил бармен. Фанасо печально покачал головой. — Я так не думаю. Тогда ты тоже вернёшься сюда. — Подождите минутку. Если кантина не является частью Доменов, то их нормы закона здесь неприменимы, верно? — Верно. Никаких жуков, никаких проповедей. — Так чем же это место отличается от притона на Луне контрабандистов? — спросил Фанасо. — Что мешает вам попросить девчонок-тви’ллеков поить вас «Эльбой», пока они играют на маленькой акустической «Оммни Бокс»? — Ну, помимо законов о непристойном поведении — это статья 53-2 — ключевое слово — «владение». Я мог бы привезти бочонки пива без проблем, но в ту же секунду, как они покинут шлюз, я нарушу Закон и буду вынужден заплатить — помимо имперского налога! — ещё и десятину, или буду вынужден исполнять служение, что ещё хуже. Верно, Киарди? — Верно, Сэман. Бывало и хуже, малыш, — сказал толстощёкий космонавт, потягивая дистиллированную воду. — Десять лет назад жуки пытались доказать, что интоксиканты в вашем желудке считаются одержимостью. Если ты сошёл со своего корабля и не был трезв, как джедай, то сильно рисковал. Однажды они заставили меня платить десятину за то, что я напевал. Мысленно. — Так что же произошло? — Движение прекратилось, — сказал Сэман. — Единственный другой путь к Панджарээсу — это вверх по Римманской до самого Корлааси, затем вдоль Дравин Кат до Чунду Шунт… — Далековато, — сказал Фанасо, тихо присвистнув. — Конечно, — сказал Киарди. — Пять дополнительных дней, даже учитывая ожидание квитанции об оплате десятины. Но все были готовы отказаться от этого, как только жуки начали проверять дыхание в коридорах. В наши дни существует равновесие. Они получают свою десятину и несколько дней пытаются наставлять нас, мы экономим немного времени и получаем дистиллированную воду и сок. Киарди отсалютовал стаканом Сэману, который кивнул в ответ. Фанасо сердито посмотрел в коридор, где стоял Мактиментус — по крайней мере, ему показалось, что это Мактиментус. «Это будут долгие четыре дня», — подумал он. И тут ему в голову пришла идея.***
Лейтенант Галлаган взглянул на инфопланшет, а затем ещё раз, нахмурив брови. — У тебя ошибка в декларации, парень, — сказал он. — Как и в твоём плане полёта — снова. Здесь сказано, что ваш пункт назначения — Тритон, и у вас нет транзитного груза. — Никаких ошибок, сэр, — сказал Фанасо, широко улыбаясь, стоя у подножия трапа «Кореллианского гамбита». — Поднимитесь и посмотрите. Стоя в трюме, Галлаган рассматривал бочонки с пивом «Эльба», треффанским элем, джамбли-соком, ещё смеси и газированные картриджи. Он также взглянул на музыкальный автомат с тремя версиями «Звёздного танца» в комплекте. Он нахмурился, глядя на скучающую девушку-тви’лекку, курящую сигарету — на самом деле Фанасо должен был признать, что в тех лекку было слишком много лет, чтобы слово «девушка» было действительно подходящим термином, — пока она сидела на коробках с орехами хефф. Он склонил голову набок при виде ярко-красного баннера с надписью: «Заведение Шэнди — оставляйте свои трактаты у двери». — Фанасо, нормы закона… — Нормы закона не действуют до тех пор, пока вы не выйдете за пределы шлюза и не попадёте во владения Тритона, сэр, — сказал Фанасо. — А я этого делать не собираюсь. Ни один бочонок, ни одна голозапись, ни одна лекку не покинут «Кореллианский гамбит». Так что жуки могут взять свои нормы закона и трактаты Гактимуса и использовать их… Да хоть как утеплитель для своих кладок в гнёздах, меня это не касается. Верно, сэр? — За исключением того факта, Фанасо, что шлюз и ваш корабль считаются имперским пространством, и поэтому… — И поэтому мне нужно это, сэр, — сказал Фанасо, указывая на документ в рамке, который он прикрепил болтами к переборке. «Лицензия на ночной клуб». Подходит для планет, космических станций и звездолётов в секторе Маягил в пределах 15 световых лет от Римманского торгового маршрута в течение одного года, сэр. Галлаган снял оливкового цвета кепку и почесал в затылке. — Очень хорошо, Фанасо. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — О, знаю, сэр. Я отправляюсь на луны Тритона, чтобы разбогатеть — это будет чудесно. — Фанасо ухмыльнулся и даже подмигнул тви’лекке, которая пожала плечами и выпустила три колечка дыма.***
Жук стоял и ждал, пока Фанасо наконец всё устроит в трюме и пройдёт по шлюзу, сжимая в руках баннер и два стикера. Его конечности закрутились в странном арпеджио приветствия, беспокойства, религиозного пыла или какой-то ещё неопознаваемой эмоции жука. — Вв. Фанасо, в традициях Гактимуса вам предлагается множество удовольствий в связи с вашим возвращением к порогу Владений Тритона… Фанасо оторвался от попыток найти место, куда прикрепить второй стикер, и вгляделся в рисунок на панцире жука. — Мактиментус? Эй, пэра, как дела с торговлей трактатами? — Для меня величайшее удовольствие быть вашим наставником в этом и всех последующих визитах во Владения Тритона, по мере того как вы продвигаетесь к полному пониманию учения Гактимуса, — прогрохотал Мактиментус, доставая свою сумку. — Пожалуйста, возьмите в очередной раз наши нормы закона и ознакомьтесь с ними. Ещё раз из вежливости сообщаю вам, что со времени вашего последнего пребывания в течение двух третей стандартного звёздного периода времени были внесены два изменения… Фанасо расправил баннер и бросил опостылевшую пачку бумаг в шлюз. — Я обдумаю это позже, старина. Сначала давай немного поработаем ногами — мне нужно сбегать по делу в кантину. Мактиментус, который всё это время копался в своей сумке в поисках трактата, озадаченно заколебался, переводя взгляд с документа на Фанасо и обратно к надписи: — Грузом никто не владеет? Сначала мы должны договориться о грузовой десятине, не так ли? — Не так. Ты увидишь.***
«Настоящим чудом, — размышлял Фанасо, — было то, что никто не додумался до подобного раньше». Со своего рабочего места за импровизированным баром в трюме «Кореллианского гамбита» он улыбался группам весёлых космонавтов и девушке-тви’лекке, с благодарностью отбросившей сигарету, и начавшей танцевать (с развевающейся вуалью) под звуки «Звёздного танца» (родианский ремикс). Он отбил вложенные кредиты ещё неделю назад, и у него всё ещё оставалось спиртного и смесей на три или четыре дня. На самом деле за один подобный рейс он мог заработать больше, чем за три рейса в Пангари — и со значительно меньшими затратами времени и усилий. — Эй, Сэман, не мог бы ты подменить меня на минутку? Сэман кивнул, хотя и был немного не в себе. Это пробудило где-то в Фанасо смутное чувство вины. «Ну что ж, — подумал он, — я не выкручивал ему руки». Он решил, что ему лучше спуститься по шлюзу и проверить, нет ли поблизости жуков — например, поведение Мактиментуса начинало его беспокоить. Звуки веселья едва доносились к выходу из шлюза. Снаружи, в коридоре, две дюжины жуков, приписанных к развлекающимся космонавтам на борту «Кореллианского гамбита», ждали. Так же молча, как и раньше снаружи кантины. Четыре незнакомых жука в пятнистой броне окружили Мактиментуса, жестикулируя конечностями и выдавая поток стрекочущей тарабарщины. Хитин Мактиментуса потускнел; возможно, Фанасо только показалось, однако он заметил, что броня тут и там отслаивается. Мактиментус повернулся к Фанасо, его конечности подрагивали. Фанасо был почти уверен, что так проявлялось раздражение. — В очередной раз вам говорю — вы прародитель безнравственности. Кандидаты, отказывающиеся от пребывания в ваших владениях, становятся буйными и сопротивляются назидательному просветлению. Наше терпение вот-вот лопнет. Вас ещё раз призывают отказаться от усилий по лишению гостей возможности для духовного развития и внимательно ознакомиться с учением Гактимуса. Насекомые вокруг Мактиментуса атаковали его шквалом звуков, похожих на звуки бьющихся тарелок. Конечности Мактиментуса безвольно свисали из отверстий в грудине. — Слушайте, не будьте слишком строги к старине Маку, — сказал им Фанасо. — Я знаю, ребята, вы в ярости из-за того, что я забрал ваших пилигримов или кто они там ещё, но взгляните на случившееся с другой стороны: сегодня вы получаете, скажем, сотню спейсеров в неделю за одну прогулку в офис по сбору грузовой десятины. Расскажите всем о заведении Шэнди, и вы, возможно, получите пятьсот. Это гораздо больше кандидатов для назидательных бесед, верно? И как я уже сказал моему приятелю Мактиментусу, если вы скажете мне, с кем здесь можно серьёзно поговорить, я уверен, мы могли бы договориться о выделении Доменам некоторого процента от выручки. Если я дам вам, скажем, один процент в обмен на эксклюзивное торговое право, вы не поверите, сколько брошюр вы сможете напечатать. Говорю вам, ребята, мы тут сидим на золотой жиле… Самый большой жук из всех оттолкнул Мактиментуса, скрежеща и лязгая жвалами в сторону Фанасо. Его переводчик ожил: — Неортодоксальный инопланетный провокатор, ваши меркантильные замыслы не вызывают у нас симпатии. Ваши действия навлекают позор на гнездо вашего наблюдателя. Жук завизжал на своих собратьев, которые строем зашагали прочь, оставив Мактиментуса дёргаться в смятении. — Не унывай, Мак, — сказал Фанасо. — У меня есть идея. Дай мне несколько брошюр — я знаю, что тебе нельзя заходить на корабль, но я положу их на стойку бара, чтобы люди могли их почитать. Ничто так не способствует внушению, как хорошая «Эльба». И в следующий раз, когда я вернусь… — В следующий раз?! — переводчик Мактиментуса произнёс это таким же ровным монотонным голосом, как и всегда, но звучали они по-другому. Почему-то они походили, скорее, на вопль отчаяния, чем на вопрос.***
На этот раз Галлагану пришлось покинуть борт патрульного крейсера — «Дворец удовольствий Шэнди» был слишком велик, чтобы поместиться в его стыковочном отсеке. Фактически, контейнеровоз класса «Валадон» был самым большим судном, которое могло поместиться на одной из дюракритовых посадочных площадок «Тритон Беш». — Старое ржавое корыто — мне потребовалась неделя, чтобы доставить его сюда, — но поскольку оно больше никогда не сдвинется с места, то это не имеет особого значения, — сказал Фанасо, пока имперский офицер осматривал бочонки и ящики, сложенные в похожем на пещеру трюме. Было слышно, как четыре девушки-тви’лекки — на этот раз название соответствовало содержанию, и ни одна из них не курила — репетировали танцевальные па в передней части салона. — Ты заработал больше денег, чем я думал, — сказал Галлаган. — Контейнеровоз стоит недёшево. Фанасо пожал плечами. — Я взял кредит. Процентная ставка убийственная, но таков бизнес. Можно заработать хорошие деньги, но скоро сюда слетятся конкуренты. У меня не так много времени до их прихода, так что я должен успеть, пока всё идёт хорошо. Галлаган покачал головой. — Всё, что я скажу тебе, парень: твоё поведение привлекло внимание самых высокопоставленных наблюдателей из Доменов. Ознакомься с новыми нормами права — и ознакомься внимательно. — Я перепроверю герметичность своих люков, — сказал Фанасо с усмешкой. — И я уже искал ядовитых паразитов. — Помни о динко, — сказал Галлаган. — Что ж, чистого неба тебе, Фанасо. Сегодня у меня есть дела на «Тритон Беш». — Я приберегу для вас холодную «Эльбу», если зайдёте во «Дворец удовольствий», — сказал Фанасо. — Вполне вероятно, — бросил Галлаган через плечо.***
Когда Фанасо добрался до конца шлюза, там уже ждала толпа космонавтов и жуков. На самом деле его встретили нестройными радостными возгласами. Он ухмыльнулся и помахал в ответ новой вывеской. — Позвольте мне покончить с формальностями, и мы официально откроемся, — сказал он. Мактиментус молча сунул ему в руки нормы права, и Фанасо пролистал их, ища подсказку или какой-нибудь другой способ узнать, что изменилось. Двое из лидеров жуков-переростков стояли в глубине толпы, держа в руках что-то вроде металлических стержней с перистыми усиками на концах. Фанасо отметил, что толпа стала несколько неуправляемой, пока он просматривал первую страницу правил поведения. Позади него, в глубине «Дворца удовольствий», заиграла музыка. Он оглянулся и увидел, как одна из девушек-тви’лек выглядывает из люка, её гладкая лекку подёргивалась. Для толпы это было уже слишком: он пропустил одного космонавта, потом ещё одного, потом ещё двух, потом ещё трёх, потом столько, сколько могло поместиться в шлюзе. — Эй, у вас открыт кредит доверия, пока я не открыл регистрацию, — крикнул им вслед Фанасо, оглядываясь по сторонам в надежде, что Сэман где-то поблизости. Нормы права казались другими. Может быть, новая технология печати? Другой флимсипласт? Пока он просматривал бумаги, один из металлических стержней, которые держали жуки, начал издавать пронзительный звук. Мактиментус и лидеры жуков сцепились друг с другом, затем включился переводчик Мактиментуса. — Ужасный кусок мяса, — произнёс он. — Вы нарушили всё 43 пункта норм права, изменённых за одну и одну шестую стандартных звёздных временных отрезков с момента вашего последнего визита. — Что? Мак, почему ты мне не сказал? Ты не можешь просто так вот вывалить на меня всё это. Это… это свинство, вот что это такое. — От таких, как вы, не ожидается соблюдения правил вежливости, — проскрежетал Мактиментус, его глаза сверкали где-то под бронированным панцирем на голове. Фанасо начал спускаться по шлюзу, гадая, последуют ли за ним жуки. Они этого не сделали; вместо этого мимо них протиснулась знакомая фигура в имперском костюме оливкового цвета. — Лейтенант Галлаган! Поблагодарите… — слова застряли у Фанасо в горле, когда он увидел выражение лица Галлагана. За ним стояли штурмовики — их было шестеро. Двое остановились рядом с Фанасо и Галлаганом, и почти нежно забрали нормы права из рук Фанасо. Остальные четверо штурмовиков промаршировали вверх по шлюзу во «Дворец удовольствий». Несколько мгновений спустя музыка резко оборвалась. — Я же говорил вам, что динко кроется в деталях, — сказал Галлаган. — Они изменили правила в отношении лично вас, Фанасо. Вы виновны в импорте интоксикантов и стимуляторов на территорию Тритона — этот анализатор зафиксирует достаточное количество подобных микроэлементов в пиве «Эльба», кофеине и неразбавленных соках, чтобы признать вас нарушителем дюжины законов. Другой датчик покажет, что в коридоре была слышна музыка — это ещё пять. И есть шесть недавно введённых законов, которые касаются исключительно показа вывесок, видимых из Доменов. — Лейтенант, я пытался прочитать правила — посетители буквально пронеслись мимо меня. — Боюсь, что неспособность обеспечить надлежащую безопасность собрания также наказуема в соответствии с недавним законом, касающимся именно вас. Фанасо потёр подбородок, слушая бормотание разгневанных космонавтов из «Дворца удовольствий». — ЛАДНО, ладно. Что мне нужно сделать? Платить больше десятины? Я могу это сделать. Дайте мне поговорить с Маком и другими большими жуками. Мы что-нибудь придумаем. — Штрафы, как это бывает, также установлены новыми положениями в Правилах, Фанасо. Во-первых, конфискация всех запрещённых веществ, включая средства их транспортировки. Корабль и почти всё, что на нём есть, теперь принадлежит Доменам. — Что? — Оставшиеся штрафы невозможно искупить в виде десятины. Только преданным служением. Иерархи Доменов попросили меня объяснить вам, что нужно делать, чтобы убедиться, что вы всё поняли. Галлаган достал из кармана небольшую пачку бумаг. Фанасо увидел, что это был трактат — тот самый трактат Гактимуса, который ему дали в первую минуту, когда он ступил в порт «Тритон Беш». — Похоже, что у кантины, одобренной законами Доменов, были хронические проблемы с музыкальным автоматом, — сказал Галлаган. — Поскольку иерархи и их помощники не могут легально входить в кантину, не было никакой возможности донести информацию о Гактимусе до космонавтов, которые проводят там время. Это проблема серьёзно беспокоит иерархов в течение уже некоторого времени. Космонавты начали спускаться по шлюзу мимо Фанасо, Галлагана и штурмовиков. Одни бросали на него гневные взгляды, другие — полные жалости. Один космонавт с безумными глазами утирал с бороды последние пузырьки пива «Эльба». — Ваше преданное служение будет заключаться в том, чтобы декламировать стихи Гактимуса в кантине, чтобы ваши товарищи-космонавты получили просвещение, — сказал Галлаган. — Вы будете читать по девять часов в день в течение трёх трёхчасовых смен, используя микрофон, который предоставят иерархи. Вы будете выходным каждый шестой день, хотя вам будет запрещено покидать территорию Тритона, кантины или освежителя. В кладовке, примыкающей к кантине, вам будет предоставлено спальное место, а также еда, любые соки и дистиллированная вода в неограниченных количествах. Фанасо оцепенело изучал трактат, недоверчиво уставившись на первую строчку: «Таким образом, Гактимус перешёл…» — Это может прозвучать сурово, Фанасо, но иерархи согласились, что время вашего посвящения закончится, когда вы пройдёте инициацию, которая положена каждому кандидату в младшие наставники, а именно — вы должны прочитать «Сагу о просветлении Гактимуса», соблюдая надлежащие размеры стиха и интонации. Пятьсот раз. Фанасо пролистал трактат и обнаружил, что уже наполовину знает некоторые из двадцати стихов, услышав их, когда Мактиментус тараторил их в офисе по сбору грузовой десятины. Пятьсот раз… Это раздражало, но едва ли было невыносимо. Даже будь они придирчивы к произношению, он полагал, что смог бы справиться с задачей за несколько дней, хотя ему даже не хотелось знать, что будет с его горлом, когда он закончит. А вот что он будет делать, когда его кредиторы обнаружат, что «Дворец удовольствий Шэнди» и всё его содержимое конфисковано? Да, было серьёзной проблемой. Гораздо более серьёзной проблемой. — Идём, Фанасо, — беззлобно сказал Галлаган, ведя его за локоть мимо пары штурмовиков. Дальше делом займётся Мактиментус. У тебя есть первый трактат, у него — несколько следующих. Он принесёт остальные трактаты в кантину, когда они вам понадобятся. — Звучит обнадёживающе… ЧТО? Галлаган печально покачал головой. — Это самый первый трактат о Гактимусе, парень. Тот, который они раздают непосвящённым, с первыми двумя десятками стихов саги. — Сага? Сколько… сколько в ней трактатов? — Триста тринадцать. Когда вы прочтёте всю сагу пятьсот раз, вы будете свободны.***
Джанзель Хелот перевёл взгляд со смеющейся команды «Один-Два-Много» на трактат в руке Фанасо, его губы шевелились. — А ты ещё удивлялся, почему старина Шэнди не любит болтать, малыш, — прокаркал Деворис. — Теперь ты знаешь почему — он весь изболтался. — Жук откусил ему язык, — предположил другой контрабандист. — Пятьсот раз? Сколько же времени у вас это заняло, мистер Фанасо? — Скажи ему, как долго, Шэнди, — попросил Деворис. Фанасо подсчитал на инфопланшете, сколько это займёт времени, ещё сидя в кантине с первым трактатом, пока один из техников Галлагана настраивал усилитель. Он закрыл глаза при воспоминании о том, как наблюдал, как растут цифры, пока он производил ужасные подсчёты: 313 трактатов, умноженных на 20 стихов, в общей сложности составляли 6260 стихов. И умножение 500 на 6 260 дало 3 130 000 стихов для прочтения. Он про себя прочитал первый куплет, так быстро, как только мог, не запинаясь на каждом слове: «Таким образом, Гактимус перешёл…», и засёк время — 12 секунд. Двенадцать секунд, умноженных на 3 130 000, равнялись… более чем 37 миллионам секунд. И 37 миллионов секунд, разделённые на девять часов, дали в итоге… — Четыре года, малыш, — тихо сказал Фанасо. — Четыре года, 56 дней и семь часов. Вот сколько времени заняло чтение. Чтение должно было занять меньше времени на несколько месяцев. Сначала ему мешали досадные ошибки, и ему приходилось читать целый день, потом только узнав, что он неправильно произносит некоторые слова, и приходилось начинать всё с начала. К концу первой недели его голосовые связки были настолько изношены, что он не мог издать даже хриплого звука, и ему пришлось остаться в лазарете «Тритона Беш» на целых два дня. Это убедило его взять более медленный темп и во время чтения тщательно распределять глотки дистиллированного сока. Сок, для приготовления которого (он однажды специально подсчитал) требовалось 33 дня крайне раздражающих дополнительных походов к освежителю. Потом было несколько дней, когда ему была невыносима мысль о чтении, и вместо этого он в оцепенении сидел на койке. И, конечно, плюс три раза, когда на него нападали разъярённые космонавты. — Разве ты не был местной достопримечательностью, Шэнди? — спросил Деворис с ухмылкой. — Херглики. Странное зрелище на космических трассах. Это случилось в начале третьего года. Обычно они приходили группами по пять существ. Иногда до ста в час. Они воняли. — Но они давали тебе чаевые, — сказал Деворис. Фанасо нахмурился. Да, увешанный драгоценностями хергликсский торговец из первой группы дал ему чаевые, бросив четверть кредита, а затем призвал своих согруппников последовать его примеру. Жуки конфисковали чаевые, несмотря на яростные возражения Фанасо, пока Галлаган во время одной из своих периодических проверок не распорядился, чтобы все чаевые, собранные Фанасо во время служения, оставались у него. Незамедлительно Сэман потребовал с него плату за проживание и питание, ещё больше вогнав в долги. Галлаган разрешил, но настоял на том, чтобы жадный бармен установил чёткий список цен, который оставался бы в силе в течение всего срока служения Фанасо, которое наконец завершилось в день, похожий на любой другой на «Тритон Беш», за исключением того, что именно тогда Фанасо выключил микрофон и, спотыкаясь, побрёл в десятинную кассу, чтобы забронировать место на ближайшем лайнере, возвращающемся на Эриаду. — Немалая сумма чаевых, не так ли, Шэнди? — спросил Деворис, всё ещё ухмыляясь. Фанасо кивнул, сердито глядя на смеющихся контрабандистов. — А трактаты? Расскажи ребёнку о трактатах. Фанасо скомкал лист флимсипласта и швырнул его в сторону Девориса, который поймал его лёгким движением руки. — Это моя любимая часть, — сказал Деворис. — Фанасо не только покинул «Тритон Беш» с двумя чемоданами, полными кредиток-чаевых, жуки настояли, чтобы он забрал с собой и все триста тринадцать трактатов. Для дальнейшего изучения, верно, Шэнди? И ты чуть не избавился от них прямо в шлюзе, не так ли? — Я собирался разорвать их на мелкие кусочки, — сказал Шэнди. — Но побоялся, что это нарушит что-то в нормах закона. — Чего Шэнди не знал, так это того, что для того, чтобы посвящённый получил очередной трактат, он должен продемонстрировать знание предыдущих. Первый трактат? Вы найдёте десятки таких в любом мусорном баке космопорта. А сотый? Фанасо — один из немногих не-жуков, кто когда-либо видел его. А набор из всех трёхсот тринадцати? Известно, что в галактике существует только девять подобных. Один из них принадлежит коллекционеру-херглику с Суккульта, который заплатил за него Шэнди Фанасо миллион кредитов. Итак, Шэнди был прав — он направлялся на луны Тритона, чтобы разбогатеть. Верно, Шэнди? Фанасо кивнул контрабандистам и корабельному юнге. Конечно расплата с кредиторами «Дворца удовольствий Шэнди» съела большую часть денег, но осталось достаточно, чтобы выкупить долю в «Один-Два-Много» и начать новую жизнь — подальше от луны Тритона. — Вы разбогатели, мистер Фанасо, — удивлённо сказал Джанзель Хелот. — Значит это того стоило! — Я был богачом целую неделю, — сказал Фанасо. — И оно того не стоило, малыш. Ни в коем случае. Если ты думаешь, что я заблуждаюсь, пойди и прочти этот трактат — всего лишь один отвратительный трактат — пять сотен раз и посмотри, не передумаешь ли ты. И запомни ещё кое-что, малыш. Во-первых, ты никогда не будешь настолько же умным, как это тебе кажется. Любая блестящая идея, которая приходит тебе в голову, скорее всего, у кого-то уже появилась до этого. И всегда — всегда читай мелкий шрифт! За мелкими деталями, малыш, могут скрываться довольно крупные динко.