Аметист

— Развод! — прорычал Вуд. Как гром среди ясного неба. Джинни съёжилась, сворачиваясь клубочком на кровати, где когда-то они были счастливы. Как будто в другой жизни. Яркое солнце на улице шло вразрез с громовыми раскатами, что витали в воздухе от напряжения в комнате. Девушка и не подозревала, что муж вдруг решит от неё отказаться. — Учти, что тебе не достанется ничего. И Аметиста я завтра продаю. Есть покупатель. Эти слова резали сердце, как острый нож. Бил по больному. Не задумываясь, что уничтожает её. Разбивает вдребезги. — Нет! — подорвалась Джинни, будто её облили кипятком. — Только не Ами, пожалуйста! Я уйду, хочешь, прямо сейчас? Не возьму ни одной вещи, ничего! — скулила уже-наверное-экс-миссис-Вуд. — Прошу тебя, Оливер! Умоляю! — Завтра. Продаю. Точка! — её пока ещё муж хлопнул дверью. Джинни проклинала себя за то, что до капли отдала себя ему. Бросила карьеру — ведь чемпион по квиддичу в семье должен быть один, потому что «Не будь глупой, Джиневра, мужчина должен самоутверждаться». Не родила детей, потому что «Дорогая, какие дети, надо пожить для себя». Не нажила никакого имущества, потому что «Мы же семья, что ты выдумываешь». А семьи не было. Ни в один из совместно прожитых годов. Ничего у неё не было. И себя тоже. Был только Аметист. Конь. Единственное живое существо, которое её любило. И всегда было на её стороне. Гнедой красавец, который мог бы быть чемпионом в скачках, был списан, как когда-то сама Джин. Только от неё раненая душа Ами научилась принимать любовь и заботу, даря понимание в ответ. Придя в конюшню, Джинни запрягла Аметиста и вывела его за ворота в небольшое поле. Да, Вуд хорошо зарабатывал, чтобы позволить себе загородный дом и большой участок. Конь фыркал и брыкался, чувствуя неладное, пока, заливаясь слезами и спотыкаясь, девушка шла к их любимому месту на берегу реки. Сегодня она не хотела верхом: боялась не удержаться. А может было бы и лучше, если бы она разбилась. — Вот ты где! — он снова словно рычал. Казалось, что Оливер ненавидел её всем сердцем. Чем только Джинни это заслужила? Встав с травы, в которой они с Аметистом уже несколько часов кряду прятались от кошмара наяву, Джиневра вытерла слёзы. Конь заржал, почуяв чужака, но она быстро его успокоила, поглаживая широкую морду. — Аметист. Именно тот конь, которого ты хотел, — небрежно проронил Вуд, пропуская вперёд покупателя. — Ты обещал завтра! — воскликнула девушка. — Мы даже не попрощались! Сердце заходилось в бешеном ритме. Это было больнее предательства. Больнее самой больной боли. Аметист — её душа. Он был важнее всего. Она и не обратила внимание на постороннего. — Ты… — начал покупатель, и Джинни, наконец, подняла на него глаза. Со времён Хогвартса он изменился. Она никогда бы и не подумала, что одна из голов слизеринского дракона станет настолько… симпатичной. Джинни поймала себя на мысли, что в такой экстренной ситуации она почему-то оценивает мужчину напротив. Блейз Забини. Красив, бесспорно. А она… исхудавшая, заморенная, разбитая. — Ты можешь прощаться с ним, сколько захочешь. Я заберу Аметиста, когда ты будешь готова, — твёрдо ответил Забини. Он, как никто другой, знал, каково это — терять друга. Его любимый конь умер. А в лошадях Блейз нашёл себя, сбежав из волшебного мира в маггловский. Как и Джинни. Вуд не оставил ей ничего, что могло бы радовать в магическом мире, поэтому она искала спасение там, где магии нет. — Правда? — всхлипнула Джинни. — Да, — они разговаривали так, словно были вдвоём. Не разрывая зрительного контакта. Резко развернувшись к Вуду, Забини жёстко отрезал: — Деньги на твоем счету в Гринготтсе. Дальше я буду иметь дело только с хозяйкой Аметиста. *** Сова появилась у окна Джинни очень неожиданно. Вуд решил всё за неделю: мгновенный развод, и у неё — маленькая квартирка на окраине Лондона — проявление неожиданной щедрости. Стукнув клювом в оконное стекло, которое Джинни-уже-снова-Уизли, с несвойственной ей педантичностью намывала день назад, сова будто прищурила глаза, мол, забери письмо скорее, у меня много дел. Открыв створку и дав птице немного лакомства, Джиневра внимательно перечитывала короткую записку и не верила своим глазам. «Мисс Уизли! Мы с Аметистом ждем тебя сегодня в семь вечера в конюшне «Клевер». Одевайся удобнее и возьми куртку, встреча будет долгой. Б.З.» Он назвал её девичьей фамилией. Это было тепло. А от витиеватых букв становилось ещё теплее. Они были мягкие, не такие рваные, как у Оливера. Их хотелось перечитывать. Следуя странному порыву, Джиневра надела свой самый любимый кашемировый свитер и джинсы. И подкрасила губы. Повертевшись перед зеркалом, она вдруг увидела себя: не забитую миссис Вуд, а жизнерадостную, задорную Джинни Уизли. Собрав волосы в высокий пучок, Джинни выпустила несколько прядок у висков, слегка подкручивая их с помощью заклинания. — И что страдать? — спросила девушка у своего отражения. — Пошёл ты к чёрту, Оливер Вуд! До конюшни она добралась без эксцессов. Но входить побоялась: мялась у входа, пока тёплые ладони не легли ей на плечи. — Всего один шанс, Джинни Уизли, чтобы начать жить заново, — Блейз подтолкнул её ко входу, — не упусти его. И она не упустила. Сначала это были встречи с Аметистом: Забини разрешал быть с лошадью хоть круглые сутки. Затем появились шутки и неловкие, смущающие прикосновения. Откровенные разговоры. И блеск в глазах. Целый месяц Джинни с утра до ночи находилась в конюшне, всячески помогая: кормила лошадей, помогала обкатывать новеньких, запрягала. Животные любили её, уважали: это не укрылось от внимания Блейза. Джинни не чувствовала себя такой счастливой очень долгое время. Наверное, с тех пор как ушла из квиддича. Тогда она очень долго переживала эту боль, словно вырвали кусок души, пока однажды не встретила Аметиста. А сейчас лошадей у неё было в разы больше: словно на каждую кровоточащую рану наклеили пластырь. — О чём думаешь? — Блейз всегда подходил неслышно. И его присутствие было незаметным: мужчина был рядом, как невидимый страж её спокойствия. — О том, что села тебе на шею и свесила ножки, — отшутилась Джиневра. — Тогда болтай ножками, а то скучно сидеть просто так, — подначил Забини. Он постоянно наблюдал, как оттаивает эта девушка: вновь становится ярким солнцем, каким он её помнил. Как она сначала отворачивается, скрывая улыбку, а потом хохочет, заражая своим смехом окружающих. Как стесняется обедать в компании работников, а потом приносит из дома пироги. Как выбирается из серо-коричневой мрачной гаммы в одежде, добавляя насыщенные краски и запоминающиеся детали, будь то забавная брошь или лента в волосах. Увидев Джинни и обращение с ней Вуда, Забини решил во чтобы то ни стало спасти увядающий цветок. И у него получилось. — Блейз, — повернувшись на бок, нежившаяся до этого на солнце Джинни, вдруг внимательно всмотрелась в его глаза, ища подвох. Но не находила. Его намёки не были намёками, а самым прямым указанием к действию. — Что? — отбросив в сторону соломинку, он помог девушке сесть. Молчание, казалось, затянулось, но это не напрягало. И на его вопрос ответить было нечего. — Спасибо тебе, — тихо произнесла Джинни, сминая в ладони плед. Заметив её нервозность, Блейз накрыл её ладонь своей и нерешительно наклонился, заправляя за ухо прядку рыжих волос. Сердце ухнуло. Джин не боялась, нет. Ей было в новинку такое искреннее чувство. — Поцелуешь меня? — уточнила, смотря, как их пальцы переплетаются. — Ты против? — отозвался Забини. Страшно было её спугнуть, как птичку, которая только привыкла к рукам человека. — Нет, — девушка улыбнулась. И вдруг, отбросив все сомнения, она сама накрыла его губы своими, жадно целуя и обнимая за шею. Он чувствовал, как сквозь поцелуй она улыбается. И улыбнулся в ответ, бережно пересаживая Джинни к себе на колени и обнимая за талию. Аметист, стоявший неподалёку, опустил морду, хитро поглядывая ясными глазами на любимую хозяйку и их спасителя. Заржав, конь ударил копытом об землю. — Как думаешь, он нас так благословил? — засмеялся Блейз, разрывая поцелуй и упираясь лбом в её щеку. — Бесспорно, — хихикнула Уизли. — Ты ему сразу понравился.