A Film by…

— Ты какой-то взволнованный для человека, делающего это во второй раз. — Дазай сидел, развалившись в роскошном кресле, закинув ногу на ногу. — По-твоему, если я уже был женат, вторая свадьба для меня должна быть менее значительна? — Мори завязывал на шее галстук и держал спину донельзя ровно. — Просто ты какой-то напряжённый. — С удовольствием верну тебе эти слова в день твоей свадьбы. — ответил Мори, не отрывая сосредоточенный взгляд от зеркала. — К этому времени ты уже перестанешь меня узнавать, дедуля. — Моя молодая жена мне напомнит, не волнуйся. — Женишься в третий раз? На это Мори только повернулся и посмотрел на сына, будто тот сказал, что земля плоская. И Коё, и Мори росли в католических семьях, так что ничего удивительного в церкви, алтаре и прочей западной фигне не было. В детстве Чуя даже пару раз бывал в церкви, ему в целом нравилась атмосфера, но к концепции Бога он всегда относился скептически, поэтому лет с 8 к религии охладел. Дазай же с самого детства наотрез отказывался ходить на какие-либо службы, утверждая, что самовоспламенится, едва переступит порог. Йосано была с ним согласна, так что Мори ходил на воскресные службы один, хотя тоже не отличался религиозностью. Это было что-то типа дани семейным традициям, церковь для него была вместилищем счастливых детских впечатлений и переживаний. Впрочем, едва ли Мори был прилежным прихожанином, святую обитель он посещал от силы пять раз в год. О церковном институте и думал Дазай, пока стоял рядом с отцом на возвышении по левую сторону от алтаря. Он впервые был в роли шафера, поэтому к своей роли подошел ответственно, пообещав не устраивать бедлам и не подкатывать ни к кому из подруг Коё. Дазай не был большим фанатом свадеб и других празднеств, он бывал на нескольких, и там было до одури скучно, спасало только наличие симпатичных девушек, путь к которым на сегодня был отрезан. Правда он не мог отрицать факт присутствия легкого приятного волнения от происходящего, впервые на чьей-то свадьбе ему было не все равно. Он смотрел вперед на то, как сначала вошли друзья жениха и встали рядом с ним, как вплыли подружки невесты, их Дазай осмотрел очень внимательно, отмечая, что третья очень даже ничего. Затем музыка сменилась, и все гости повернули головы. Дазай посмотрел на отца, от волнения тот еле видно сжимал и разжимал ладони. «Как подросток, ей-богу» — весело подумал Дазай и ухмыльнулся одним уголком губ. Двери отворились, по проходу, украшенному белыми цветами, невообразимо красивая невеста медленно шла под руку со своим младшим братом. Ее глаза неотрывно смотрели в глаза любви всей ее жизни, на лице была мягкая очаровательная улыбка, ее легкие шаги тонули в звуках музыки. На Коё было элегантное длинное платье из чистого шелка жемчужного цвета, грудь и руки прикрывало тончайшее кружево, она выглядела как лепесток сакуры, подхваченный теплым весенним ветром. Мори в жизни не видел ничего прекраснее. А Дазай как завороженный смотрел, как прямо к нему направляется чертовски охуительно выглядящий Чуя. На нем был костюм тройка, который будто был сшит прямо на нем: из-под пиджака виднелась жилетка, подчеркивающая тонкость талии, а брюки прекрасно сидели на стройных бедрах. Хотелось надеть на него шторку для ванной, чтобы проверить, есть ли хоть что-то, что Чуе не идет. Чуя выглядел очень серьезным, было видно, что он волнуется, но виду старается не подавать. Он поднял глаза и встретился с прикованным к нему взглядом Дазая. Как под гипнозом он делал шаг за шагом, не отводя взгляд. Все вокруг перестало быть чем-то реальным, музыку перекрыл шум от собственного сердцебиения в ушах, кровь прилила к щекам, губы приоткрылись. Свет, звуки, запахи завертелись в вихре, смешиваясь и распадаясь, и единственное, что было реальным сейчас - два карих глаза, будто впившихся намертво. Коё отпустила руку брата, это вывело его из оцепенения. Он посмотрел на сестру, на ее ласковую улыбку и с трудом удержался от всхлипа - глаза какого-то черта повлажнели. Она невесомо поцеловала Чую в щеку, оставив еле заметный след от помады, и подошла к будущему мужу. Чуя встал с правой стороны от алтаря и взял протянутый сестрой букет. Он смотрел на священника, на сестру, короткий смущённый взгляд достался Дазаю, потом на букет и снова на священника. А Дазай смотрел на розовую щёчку Чуи с маленьким красным следом от помады. Он поймал себя на мысли, что чуть не подался вперёд, чтобы нажать пальцем на пятнышко и растянуть его по направлению к губам. «Блять, Дазай, о чем ты думаешь? В паре метров от тебя висит мерч с распятым христосом, а ты думаешь о том, пошла ли бы Чуе красная помада… пошла бы» Божий человек в рясе что-то говорил своим поставленным богоглаголящим голосом, Дазай не вслушивался, он пребывал во грехе. Что-то говорил отец, Дазай глянул на мать, сидящую с остальными гостями, она умилительно смотрела на бывшего мужа, а секунду спустя подмигнула сыну. Что-то говорила Коё, ее голос был нежным и искренним, Дазай посмотрел на Чую и увидел в его огромных синих глазах застывшие слёзы. Это зрелище ножом полоснуло по внутренностям, вызвав острую…боль? Чуя выглядел уязвимо. Он не пытался скрыть эмоции, не хмурился, у него было такое чистое и невинное выражение лица, будто он только что появился на этот свет и не знает, чего ждать. В душе снова разлилось это странное чувство - захотелось спрятать Чую от этого паршивого мира, озлобленной псиной рычать у его ног на каждого, кто посмеет приблизиться. «Я ёбнулся. Надо либо к психотерапевту, либо к экзорцисту». Маленький нос краснел в цвет щёк, Чуя тихонько им шмыгнул. Дазая от этого едва не разорвало. Он понимал, что надо бы перестать пялиться, иначе его пристальное внимание рискует быть обнаружено. Будто услышав его мысли, Чуя поднял на него взгляд и, видимо, сообразил, что попался за демонстрацией человеческих чувств. Брови нахмурились, а губы сжались в тонкую линию. Наряду с румянцем и этим невозможным носиком он выглядел совершенно очаровательно. Дазай криво ему улыбнулся и взгляд не отвёл. Так они и стояли, как два дурака, прожигая друг друга взглядом, пока Мори не пихнул сына в бок, намекая, что пора бы кольца подавать. Напоследок Дазай увидел, как Чуя победно ухмыльнулся - раунд гляделок за ним. Объявление молодых мужем и женой потонуло в шквале аплодисментов, Мори нежно прижал к себе любимую и поцеловал. Чуя хлопал с остальными, его лицо выражало полнейший восторг. «Эмоции сменяют друг друга как у новорождённого». — Дазай ещё никогда так пристально ни за кем не наблюдал, он чувствовал себя антропологом, зацикленным на единственном субъекте. Нужно срочно расцикливаться. *** В ресторане играла громкая музыка, столы в зале были украшены цветами и богато сервированы, организаторша грамотно рассадила гостей по их знакомствам/возрасту или увлечениям. Дазай соседствовал за одним столом с Чуей, Рюноске, который влюблённо смотрел на рядом сидящего Ацуши и парочкой хихикающих подружек невесты, которые весь вечер строили Дазаю глазки. — Я думал, Дос-кун тоже придёт. — Накаджима скромно разделывал утку. — Он не любит католиков. — Дазай ответил в своём репертуаре, но видя, как округлились глаза старосты, добавил — Шутка. Доста подвело слабое здоровье, так что он отлёживается с температурой. И где этот хвалёный русский иммунитет? После произнесения с десяток тостов и после первой смены блюд, ведущий толкнул трогательную речь о новой ячейке общества и объявил первый танец молодых. Мори встал со своего места, галантно поклонился супруге и протянул ей руку. Заиграла музыка, и молодожены плавно закружились в танце, будто всю жизнь только и делали, что репетировали. Со следующей мелодией на танцпол вышли и другие пары, Чуя поднялся со своего места, провожаемый ошеломлённым взглядом Дазая. «Неужели пригласит кого-то?» Он подошел к сестре и поклонился ей. Она положила руку на плечо Чуи, он положил правую руку ей на талию, а левой взял ее за ладонь. Они двигались очень легко и естественно, Коё с безграничной любовью смотрела на брата, а Чуя в ответ искренне улыбался. Прекрасная семейная картинка. Мелодии сменяли друг друга, тосты, поздравления - праздник был в разгаре. Дазай стоял, подпирая собой стену, держал в руке бокал с соком и флегматично разглядывал веселящихся гостей. Он ощутил прикосновение к плечу и повернул голову. — Ты без пары здесь? — Шепнула на ухо та самая третья подружка невесты. Глубокое декольте открывало красивую форму груди, которой явно гордилась хозяйка. На вид девушке можно было дать лет 20-25, не больше. «Сама приплыла, это ведь не считается? Или считается?» — А ты? — Если бы была с парой, вряд ли бы подошла к тебе, как ты думаешь? — Она бесстыдно клеила новоиспеченного пасынка своей подруги, какая прелесть. — Смотря для чего ты подошла. — Дазай ответил ей томной улыбкой. — Для начала мы могли бы потанцевать. — Девушка чуть повернулась, будто невзначай коснувшись грудью дазаевского плеча. — Начало мне нравится, что же будет потом? — СЫНААА — Йосано неожиданно вклинилась между двумя голубками, в одной руке она держала почти пустой бокал, а в другой - бутылку с вином. Незнакомка мазнула по губам Дазая многозначительным взглядом и отошла, шепнув “Увидимся”. – Ты же не собираешься клеить подружек мачехи? – Йосано пригубила вино и налила в бокал еще. – Я просто был вежлив. Ты ведь не собираешься напиваться на свадьбе бывшего мужа? – Дазай вернул матери назидательный тон. – Ну что ты, это клише. Чуя! – Она боковым зрением увидела рыжую макушку и подтянула парня за рукав. – Мори говорил, что ты ценитель хорошего вина? Чуя выглядел, как олень в свете фар. – Ээ… наверное. Коё иногда давала мне попробовать. – Хочешь глоточек? – Она, не дожидаясь ответа, взяла пустой бокал со стойки рядом и заполнила его наполовину. – Осаму? – Нет, благодарю, иначе кто за вами присмотрит? – Какое же ты у меня золото. – Она потрепала сына за щеку. Чуя на это закатил глаза, будто бы говоря: “Ага, золото дураков”. – Веселитесь, детки, пойду поворкую с очаровательной невестой! С этими словами Йосано уплыла в глубины зала, оставив подростков стоять со своими напитками. Дазай провожал взглядом движение бокала в изящной руке, его столкновение с губами Чуи. Надо будет поймать кого-то из персонала, в зале жарковато. – А они, кажется, поладили. – миролюбиво сказал Дазай, смотря на обнимающую Коё мать. – Решил разбавить дурь светской беседой? – Чуя дерзко посмотрел в упор. – Вынужденное перемирие. Ты обещал сестре, я - отцу, мы с тобой заложники семейных клятв. Ты, я смотрю, еле держишься. – Он не смог удержаться от маленькой провокации. Которая, правда, не увенчалась успехом. – Нет, Дазай, я наслаждаюсь тем, что тебя в помещении впервые не много. – Он пригубил вино. – Значит, мало? – Дазай отзеркалил движение. Лицо Чуи начало терять равнодушное выражение, как же на нём легко играть. Он сдержанно процедил: – Тебя априори не может быть мало. – В отличие от тебя. – Напомни мне въебать тебе завтра. – Чуя устало выдохнул в бокал. – Это был комплимент! – Дазай оскорбленно схватился за сердце. Их маленькая перепалка отличалась от обычной, сейчас она была… беззлобной? Краешки губ Чуи были приподняты, он переводил блестящий взгляд то на сестру, которая танцевала с Мори среди других пар, то на свой бокал, пару раз даже коротко посмотрел на Дазая, не меняя улыбку на оскал. Эта еле заметная улыбка вонзилась в грудину мощным кулаком, выбив дыхание. Тем временем отошедшая минут десять назад хищница шла на второй круг. Она подошла к свободному боку Дазая. – Ну что, потанцуем? – О, прошу меня простить, но мой первый танец уже обещан, – театрально объявил Дазай, на что Чуя уже в который раз закатил глаза, – Моему дорогому дядюшке. Закатившиеся глаза мигом встали на место и округлились. Чуя открыл было рот для возражений, но его уже за руку тянули на танцпол. Дазай потянул руку Чуи на себя, разворачивая корпус к нему лицом и благодаря инерции заключил тонкую талию в крепкий захват. Одну руку он оставил на талии, второй взял маленькую ладонь. – Не против, если я поведу, так будет удобнее? – И снова не дожидаясь ответа, он начал двигаться, причем довольно грациозно. – Какого черта, Дазай? – Он снова хмурил брови, однако из рук не выбивался. – Побудь немного моим спасителем, Чуя, я не хотел с ней танцевать. — Дазай умело вёл танец, аккуратно держа своего партнера. – С каких пор ты отказываешься от того, чтобы полапать симпатичную девицу? – У тебя обо мне ошибочное мнение. – Чуя на это выгнул бровь. – Что? – Да так. Дазай увидел, как розовые щеки чуть покраснели. – Это было подло, кстати. Дядюшка Пекос, надо же придумать. – Дазай смотрел сверху вниз с легкой усмешкой. – Не понимаю о чем ты, я под эту песню делаю зарядку. – Ага, я теперь тоже. Чуя поднял на Дазая веселый взгляд. Пару секунд он просто смотрел, а затем громко и заливисто рассмеялся. Он трясся в руках Дазая, который не прекращал его кружить, на глаза уже выступили слезы. Дазай ощущал дрожь его тела и густое обжигающее тепло, скользящее вниз по пищеводу, расползавшееся к рукам и ногам, проникающее в голову и перемешивавшее ее содержимое огромным черпаком. Чуя смеется в его руках - это настолько же потрясающе, насколько и не реально. Затылок будто колотили резиновой битой, он смотрел на Чую во все глаза и широко улыбался сам. Сквозь улыбку он спросил: – Что? – Да..Дазай.. ахахахах – Чуя не унимался. – Боже, ты вчера выглядел так нелепо! – и снова смеховой залп. На это Дазай уже засмеялся вместе с ним. – Да, я сам себя уделал. – Не уделал, а уделался….аааааахахахахах. От смеха они немного потеряли равновесие, и в спину Чуи врезалась другая пара, впечатывая его в грудь Дазая. Смех между ними на мгновение стих, Дазай прижал парня к себе крепче, машинально укрыв его голову правой рукой и бросил быстрое “Извините”, отводя их от толпы. Быстро опомнившись, Дазай снова взял выпущенную ладонь. Это бессознательное движение показалось Дазаю странным, но он решил вынести его на обдумывание позже. Веселье все еще играло на щеках, оба сбрасывали с себя остаточные смешки. Чуя неожиданно сменил тему: – У тебя прекрасная мама. – Голос его был непривычно мягким, с привкусом легкой грусти. Дазай не был дебилом, так что понял, почему. – Она от тебя в восторге. – Дазай попытался придать голосу нотку игривого раздражения, чтобы немного отвлечь Чую от грустных мыслей. – Допоздна мне написывала, какое ты чудо. Ну ладно, Дазай немного приукрасил, это было всего одно смс, в котором она нахваливала рыжее семейство. Но слово “чудо” тоже фигурировало. Чудо очаровательно смутилось. Боже, надо делать так чаще! Было видно, как Чуя понял, что выдал свое смущение и коротко внутренне себя поругал сдвинутыми бровями. Самая увлекательная книга! – Прекрати. – только и ответил он. – Это ты ей скажи. – парировал Дазай. – Они с Мори будто сговорились. – Почему ты называешь отца по фамилии? – Чуя был рад ухватиться за другую тему. – Потому что он зовет меня по имени. – Осаму? Дазая уже в который раз за вечер полоснуло скальпелем по сердцу. Осаму. Почему именно из уст гнома слышать свое имя приятно? Впервые. Чуя смотрел снизу вверх, хлопая длинными светлыми ресницами и продолжал: – Тебе не нравится, когда тебя зовут по имени? Честно говоря, он уже не был в этом уверен. Чуя выжидающе смотрел, Дазай понял, что затянул с ответом, который не шёл в голову. Он открыл рот, чтобы отшутиться, но вдруг осознал, что песня закончилась, а они так и стоят в обнимку. Голос ведущего, усиленный микрофоном, разрушил идиллию, и Чуя ловко высвободился из рук. Дазай галантно склонил голову и ощущал себя полным болваном, его тело все ещё чувствовало тепло парня, который странно на него посмотрел и упорхнул. Ощущение, будто его мозг отпиздили, а душу искупали в небесном эфире вводило в замешательство, он решил, что предложенное матерью вино - неплохая идея. Дазай представил своё будущее, если он продолжит в том же темпе. «Здравствуйте, я Дазаму Осай и я алкоголик». В голове созрел небольшой план. Хотелось продлить мирное общение с Чуей и увидеть, как он расслабленно улыбается. — Ма, на твой взгляд, какое лучшее вино в этой забегаловке? Йосано подняла слегка расфокусированный взгляд на сына. — Милый, детям нельзя пить. — Я не собираюсь напиваться. Или спаивать кого-то. — добавил Дазай после особого йосановского взгляда. — Я просто хочу выпить бокал вина за создание крепких семейных уз. Йосано протянула сыну наполовину пустую бутылку Шато Петрюс. — Целую даже не проси, грешно спаивать подростков таким дорогим вином. — Поклоняешься ты, видимо, Дионису. С чего ты взяла, что я буду пить не один? — Пф. — Йосано махнула на Дазая рукой и вернулась к разговору с Фукудзавой. Довольный своей добычей Дазай начал шерстить зал глазами в поисках Чуи. Внутренний радар легким уколом адреналина отозвался на рыжее пятнышко в дальнем углу, объект трепался с Акутагавой и Накаджимой. Расположив два пузатых бокала ножками между пальцев, спрятав бутылку за спиной, Дазай подплыл к маленькой компашке. Накаджима, завидев одногруппника, засветился еще ярче и как только тот подошел, воскликнул: – Дазай! Свадьба просто прекрасная! – Ага, ваша будет еще лучше. – Дазай подмигнул покрасневшему Накаджиме и его хитро ухмыляющейся темной половине. – Чуя, срочное семейное дело, отойдем. Рыжий непонимающе поднял бровь, поэтому Дазаю пришлось как можно незаметнее переложить бутылку в руку с бокалами, освободившейся рукой взять парня под локоть и увести. Ухмылка Рюноске стала шире, он таки увидел скрываемую ношу. Дазай потянул Чую к выходу во внутренний дворик. — Эй, шпала, что это зна… Дазай вытянул бутылку и вложил ее в руки ошалевшего Чуи. — Ооо, Шато Петрюс? Я о нем только слышал. — Пришла пора открывать новые горизонты. Отпразднуем перемирие! — Однодневное перемирие — поправил Чуя. — Пусть так. Дазай взял два пледа у выхода и прошёл на террасу. Внутренний дворик был слабо освещён несколькими низкими фонарями и небольшим фонтанчиком с пузатым купидоном по центру. Он жестом поманил Чую пройти вглубь и устроился напротив этого самого фонтана. Звуки музыки были почти неразличимы, после шумного помещения тишина улицы и журчание воды были в прямом смысле бальзамом для ушей. Дазай протянул усевшемуся рядом парню бокал, взял у него из рук бутылку и разлил вино. — За семью? — Чуя неловко поднял бокал. — За перемирие, за семью и за прекрасное вино. — Дазай легонько стукнул бокалом о бокал и нетерпеливо ждал, когда тот сделает первый глоток. Чуя поднес вино к глазам, посмотрел на рубиновый отсвет и приложил стекло к губам. Дазай проследил взглядом движения кадыка на чуть откинутой назад тонкой шее, прикрытые веки с пушистыми ресницами слегка трепетали, от соприкосновения вина с вкусовыми рецепторами тонкие брови еле заметно сложились домиком от удовольствия. “Ну давай…” – толком не понимая, о чем просит, думал Дазай. – Ммм… – Да! Тот самый винный стон вырвался из горла Чуи. Дазая от этого пробрало волной горячих мурашек. – Господи, блять, Боже! Напиток богов! Дазай не мог с этим не согласиться. Он тоже сделал глоток, дымно-ягодный вкус лег на язык, продвигаясь дальше слегка кофейными нотками, вкус дополняло осознание того, что у Чуи на языке сейчас тот же вкус. Маленькая розовая капелька осталась на нижней губе, но быстро была замечена нервными окончаниями, поэтому Чуя слизал ее кончиком языка. Дазай чувствовал, что уже пьян в стельку от букета визуальных и звуковых дополнений, не хватало только добавить немного тактильности. Ему до одури хотелось самому снять языком пряную каплю с пухлых губ. Он уже даже не сопротивлялся этим мыслям, напротив, был готов отдать им себя на растерзание. – Тебе нравится? – Спросил Дазай, не отрывая глаз от чуиных губ. – Ничего вкуснее не пробовал. – Ответил тот, не смотря на Дазая. Бокал в его руке еле заметно дрожал, но не настолько незаметно, чтобы скрылось от внимательного взгляда. – Ты замерз? Я принес пледы, вот. Дазай встал перед ним, чуть задевая ногами колени Чуи и накинул плед ему на плечи. – С…спасибо. Да, немного прохладно. А ты? – Чуя покрутил головой, когда Дазай накинул на него второй плед, видя, что тот все еще немного дрожит. – О, я не мёрзну. Меня греет мой блестящий ум и… – И блестящее самомнение. – Перебил парень, делая второй глоток. – Не угадал, теплая беседа. Чуя скептически выгнул бровь, но улыбнулся. Видимо, вино и атмосфера праздника смягчили вечно колючее существо, Дазай намеревался взять от этого редкого события максимум. Он подлил вина в бокал маленького любителя безбожно дорогих вин и продолжил ступать по безопасной почве. — Ты бывал раньше на свадьбах? — Однажды был на свадьбе троюродной тети, но мне было лет семь, так что я помню только огромный торт и салют. А, ну и ещё то, как жених набил морду шаферу. — припомнил Чуя. — Классика. Я бывал на свадьбе, где пьяная невеста упала на торт, и одна из кремовых розочек осталась в ее волосах до конца праздника. — За столиком у бара сидит мерзкий дед, видел? — Хрыч в парике? — Уточнил Дазай. — Да. На его юбилей собралась вся семья. И его жена при всех закатила скандал, что он носит ее сорочки. — Ха! Я бывал на поминках, где священник оприходовал вдовца. — Ты это выдумал! — Чуя возмущённо пихнул его локтем в бок. — Я их застукал. Это были поминки моей бабули. — Да иди ты! — Чуя выпучил глаза от шока. — Ну ладно, они просто целовались. Но это потому что я их прервал. — Ужас какой. Как ты отреагировал? — Да никак. Закрыл дверь и делал вид, что не понимаю, о чем пытается со мной поговорить дед. Они с бабулей не были счастливы вместе, после этого я понял, почему. — А священник? — Через три года на поминках деда я переспал с его внучкой. Чуя поперхнулся вином. — Так вышло, это не было местью, если ты об этом подумал. Она на два года старше меня, и это была ее инициатива. — Блять, Дазай, ну ты даёшь. — Чуя тихо рассмеялся. На несколько минут воцарилась мирная тишина. Блики от воды холодным светом ложились на светлую кожу, делая ее практически фарфоровой, что заставляло огонь волос гореть еще ярче. Чуя поднял голубые глаза, искрящиеся детским весельем и заговорщицки спросил: – Так почему ты не любишь, когда тебя зовут по имени? – Я этого не говорил. – Почему ты сменил фамилию? – Продолжил Чуя. – Они сделали мне больно. Чуя непонимающе сдвинул брови. Дазай сделал вдох, он не хочет сейчас отшучиваться. Почему-то захотелось рассказать Чуе, как есть. Он никому не говорил откровенно, что чувствовал всё это время. – Родители. Они разошлись довольно мирно, без скандалов, ругани, мне не пришлось выбирать, с кем остаться - маме предложили работу в Штатах, так что решено было, что я останусь с Мори. Может, это эгоистично, но я был ребенком и чувствовал, что меня…предали, что ли. Единственная постоянная и нерушимая вещь в моей жизни разрушилась, я возвел в своей голове это в абсолют, так что…Я просто дождался, когда могу законно сменить имя и сделал это. – Ты так и не простил их? – Это перестало иметь для меня большое значение. С возрастом я понял, как строятся отношения между людьми, и что не все так просто, как кажется. Так что…нет, я не думаю, что все ещё на них злюсь. Чуя заметно поник и неотрывно смотрел в свой бокал, он тихо сказал: – А я до сих пор злюсь на своих. За то что…ну, что они умерли. Это тупо, но я ничего не могу с этим сделать. – Как это произошло? – Авария. Отец выехал на встречку, шел на обгон. И в лоб. Мы с Коё были дома, к нам вечером пришли полицейские. – Мне жаль, Чуя. И это не тупо…чувствовать то, что ты чувствуешь. Позволь себе вдоволь на них позлиться. Хочешь, вместе напишем им матерное письмо? Чуя поднял мокрые от слез глаза на Дазая и рассмеялся. – Ну ты и придурок. – беззлобно бросил Чуя и легонько стукнул его кулаком в грудь. Из-за почти нежного прикосновения маленького кулака от места удара растеклось жидкое золото. Дазай отчетливо слышал, как бьется собственное сердце: “Попал-Попал Попал-Попал”. Он совершенно не чувствовал холода улицы, кончики пальцев и грудь жгло, пришлось себе напомнить, что нужно сделать вдох, а затем выдох. Будто даже кислород не был нужен для существования, только бы продлились эти минуты покоя и странного детского счастья. Дазай почувствовал себя живым… – Чуя! Вот ты где! Чтобы быть убитым голосом Суэхиро.