Руки

Эмма, докуривая сигарету в Астрономической башне, с трепетом разглядывала силуэт Сириуса. Она была без ума от парня, который пленил ее сердце. Кажется, гриффиндорка не представляла и день без него, без его ухмылки, без его голоса. А сейчас же друзья стояли в любимом месте и вместе курили папиросы, которые отыскал Сириус в маггловском магазинчике. — А я люблю тебя, как ты думаешь?— вдруг спросила девушка, задумчиво наблюдая, как пепел падает вниз.— Я люблю тебя? Конечно, Сириус знал о чувствах подруги. Но не мог ответить взаимностью. Его сердце занято иной девушкой. А Эмилия не сдавалась, надеялась, что в один момент все изменится. — А я сейчас была бы согласна..— недолго протянула Пушноф.— Умереть, настолько я предельно счастлива рядом с тобой! А ты? — Какие у тебя холодные руки..— перевел тему Бродяга, дотронувшись до руки влюблённой, начал их греть. — А это ц-ценится в девушках, я читала!— радостно сообщила Эмма, освободив другую руку от сигареты.— В жару они должны быть холодными, а в холод горячими. — У тебя же все наоборот,— разочарованно произнес Сириус, отпустив ладонь Эммы. — Да..— девушка отвела взгляд на противоположные башни Хогвартса.— Я тебе абсолютно не нужна. Конечно, я повержена. Ведь я люблю тебя, я перед тобой на коленях стою. Мне больно мучится, Сириус. Настала глубокая ночь. Ветер растрепал волосы Эмилии. Та лишь глядела на многочисленные звезды на небе. Послышался негромкий шелест опавших листьев. Девушка поднялась в локтях, оглянувшись назад. — Блэк?— еле слышно произнесла та. — Снова неудача, Пушноф?— горько усмехнувшись спросил Регулус, сев рядом с подругой. — Это конец, Регулус. Я больше не буду стараться, я так устала. Устала наблюдать за тем, как он уделяет внимание Марлин, как он якобы случайно дотрагивается её руки, как он кидает на нее ласковые взгляды, как ради нее он остаётся в Хогвартсе на каникулах. Повисла тишина, очевидно, слова тут были лишними. Как вдруг Блэк накрыл своей ладонью ладонь однокурсницы. Она лишь от неожиданности резко повернулась лицом к слизеринцу. — Тогда позволь мне греть твои руки и в холод, и в жару,— проговорил Регулус, с нежностью в глазах.