доброе утро, ёнликс

утро — кажется, самое неприятное время суток. по крайней мере, для хван хёнджина оно именно таким и является. шатен ненавидит утро из-за бесконечных ранних подъёмов и отсутствия возможности поваляться в кровати ещё пару часиков. глупо — винить в этом время, а не, например, пары в университете, из-за которых, вообще-то, времени на простого человеческого «подремать» просто не остаётся. однако сейчас, несмотря на то, что буквально через час ему нужно будет слушать очередную скучную лекцию, он чувствует себя счастливым. потому что рядом с ним, под его боком, сопит самое солнечное создание — ли ёнбок. ну, или же феликс, — его австралийское имя. прядки блондинистых волос падают на лицо, и хёнджин тут же, стараясь не напугать, аккуратно заправляет их парню за ушко. тот на это действие шатена смешно морщит носик, всё ещё находясь в полудрёме, — забавный. действительно забавный: маленькое тельце полностью укутано в одеяло — и не заботит его совершенно, что жарко, — а светлая макушка скромно показывается из-под этого «кокона». и выглядит он настолько обнимательным, что хван сдерживается из последних сил, чтобы не затискать это спящее чудо. но сейчас ли выглядит так, будто даже конец света не способен разбудить его. тем не менее, проснуться феликсу сейчас нужно, — как-никак, скоро начинаются пары. — ёнликс, доброе утро, — тихо зовёт его хённи, легонько тормоша младшего через одеяло. — милый, пора вставать. нам скоро идти. но ответа со стороны веснушчатого нет. хёнджин его прекрасно понимает — сам видел, как тот вчера весь вечер и половину ночи пыхтел над каким-то проектом. конечно, после практически бессонной ночи ему не захочется идти ни на какие пары, поэтому он упрямо отодвигается от хвана, показывая, что вставать он сейчас не намерен. — ёнли-икс, ну же, просыпайся. мы опоздаем, — уже чуть громче пытается разбудить его хван, однако начинает понимать, что тщетно. а феликсу совершенно побоку. ему совершенно до пизды, что если он не явится на пары в ближайшем времени, то позже преподаватель его наизнанку вывернет. потому что сегодня день сдачи проектов, над которым ли потел всю ночь. и даже факт проёбанных на эту работу нескольких часов не заставляет ёнбока разлепить глаза. не-а, совершенно нет. но чтобы хёнджин от него отстал, он выдавливает из себя: — ну хённи, ну ещё пять минуточек.. но этому «пять минуточек» хван не верит, зная феликса как облупленного. — ёнбокки, вставай, — аккуратно стягивает одеяло с младшего, обнажая веснушчатую спину. феликс, почувствовав прохладу, несильно дёрнулся с непривычки. а хёнджин, заметив это, положил свою руку — очень даже тёплую, кстати, — на плечо младшего, несильно поглаживая. согреть пытается. — холодно? — целует блондина в макушку хван. — есть немного, — охрипшим ото сна голосом отвечает тот. переборов себя, ли всё-таки принимает сидячее положение на кровати. пока что не разлепляя глаз, конечно, но даже так — успех. — бля, не, хённи. я не встану сейчас, — жалуется младший, тут же получая скромный поцелуй от хёнджина в плечо. довольная улыбка сама ползёт ёнбоку на лицо. — заработался вчера, бедный, — беспокоится, кладя ладонь на светлую макушку. поглаживает, пытаясь сделать любимому приятно. — в следующий раз я тебе не позволю допоздна засиживаться. ты меня понял, сладость? — хихикает хёнджин, перебирая своими пальцами мягкие прядки волос блондина. — ага.. только это, хённи.. — зевает, потирая глаза. — давай сегодня никуда не пойдём. и со слегка опухшим лицом, растрёпанными волосами, прикрытыми глазами и слишком довольным выражением лица он выглядит ну таким супер очаровательным, что хёнджину делается до слёз радостно, потому что такое сокровище досталось ему, таким домашним его видит только он, и целовать его такого — сладкого — может только он. и отказать ему, такому прелестному, шатен просто не в силах. да он, в принципе, никогда ёнбоку отказать не в силах, — слишком любит. а бесёнок, видя, как сдаётся старший, только ещё больше улыбается, открывая вид на белые зубки. — ты даже представить себе не можешь, какое влияние на меня имеешь, ликси. хорошо, мы останемся дома, — хёнджин укладывает его на кровать так, чтобы обнимать было удобнее. прижимает эту веснушатую спину к своей груди, а носом зарывается в макушку, вдыхая приятный запах шампуня ли. — ты такой добрый, хённи.. — смеётся феликс, плотнее прижимаясь к шатену. — не болтай, поспи лучше. ты очень вымотался за вчерашний день. отдыхай, демонёнок, — целует за ушком, затем спускается к шее и плечам, — не оставляет без внимания каждую клеточку тела. хёнджин знает, что так младшему засыпать куда легче. хван покрывает каждую веснушку на плечах ли лёгкими чмоками, видя, как плавится от этого любимый. честно говоря, веснушки ёнбока — неважно, в каком месте — являются большой его слабостью. и ещё два года назад — в начале их отношений — хёнджин себе поклялся, что расцелует абсолютно все веснушки на теле младшего. что ж, сказано — сделано. а феликсу так хорошо, что аж плохо. он — мальчик чувствительный, но не сказать, что хвановы поцелуи на плечах не дают ему уснуть или как-то мешают. наоборот — он счастлив, понимая, что любит он и любят его. хёнджин для него — семья, планета, весь мир. хёнджин для него — буквально всё, и он не помнит своей жизни до встречи со своим любимым парнем. и жизни в будущем без него тоже, к слову, не представляет. — я не мешаю тебе? — шёпотом. — нет, хённи, совсем нет. продолжай, пожалуйста, — точно так же — шёпотом — отвечает феликс. а хёнджин только рад. рад расцеловывать веснушчатое личико возлюбленного: чмокает и в малюсенький носик, и в щёки, и на прикрытых веках оставляет целомудренные поцелуи тоже. — люблю тебя, мой ёнликс, — напоследок чмокает в загривок, тычась носом в блондинистую макушку. — я тоже люблю тебя, мой хённи, — улыбается. и именно сейчас утро не кажется хёнджину самым отвратительным временем суток, потому что здесь, — у него под боком, — лежит то, что является для него самым драгоценным.