Внутренний свет

Ранние утренние лучи восходящего солнца проникали сквозь высокие узкие окна спальни Панорамикса. Они танцевали на полу и простынях, наконец останавливаясь на лице спящей фигуры. Панорамикс крепче зажмурил глаза, пытаясь отодвинуть голову от нежелательного яркого света. Когда это не помогло, он высвободил правую руку из-под одеяла и поднял ее, прикрывая глаза. Теперь, когда яркий свет перестал слепить, Панорамикс неуверенно открыл глаза. Он сразу же вспомнил о причине, по которой неразумно бодрствовать до поздней ночи, особенно если рано вставать на следующее утро. Его голова протестующе раскалывалась, когда он откинул простыни и поставил босые ноги на холодные деревянные доски пола. Глаза продолжали пытаться закрыться сами по себе; он чувствовал тяжесть и скованность от необходимости отдохнуть еще несколько часов. Но Панорамикс знал, что не сможет этого сделать. Не сегодня. Поднявшись на ноги, Панорамикс быстро оделся, натянув чистую белоснежную тунику. Обвязал шнурок вокруг талии и надел на ноги синюю, похожую на мешки обувь. Провел рукой по взъерошенной бороде, приглаживая ее, прежде чем быстро покинуть свою комнату. Он хотел встретиться со своими сокурсниками и поговорить о предстоящей церемонии. По опыту он знал, что это уменьшит не только его тревогу, но и беспокойство друзей. По крайней мере, в какой-то степени. Люди — недруиды — склонны думать о друидах как о непобедимом народе, не подверженном эмоциям, обычным для нормальных людей. Словно те каким-то образом были выше такого рода вещей. Словно были стойкими, полностью невосприимчивыми к неприятностям и опасностям мира. Это, конечно, было самой нелепой вещью, которую Панорамикс когда-либо слышал. Он был просто человеком. Конечно, мужчина обучался искусству приготовления зелий, порошков, умению исцелять и заклинаниям, но он все еще оставался обычным мужчиной. Он испытывал те же эмоции, что и любой другой. У него появлялись сомнения, его терзали беспокойства, тревоги, страсти, гнев и надежды, как и у любого другого. Друиды учили понимать эмоции и чувства, что помогало им лучше контролировать себя, но это не означало, что они все подавляли их. Многие из старейших друидов были очень сведущи в этом контроле, выглядя мрачными и серьезными. Но другим, таким как Панорамикс и большому количеству других учеников еще предстояло овладеть этим трюком. Панорамикс быстро двигался по освещенным факелами залам подземной крепости. К настоящему времени он безошибочно знал дорогу, ведь провел почти всю жизнь в Карнутах. С тех пор, как был всего лишь маленьким мальчиком, он бродил по этим коридорам. Конечно, с тех пор прошло много лет. Потребовались годы, и годы, чтобы стать друидом. Панорамикс даже не был уверен, сколько ему сейчас лет. Он сбился со счета. Крепость друидов Карнуты была очень похожа на подземный монастырь или аббатство. Это был лабиринт переходов, камер, лабораторий и складских помещений. Безопасное убежище — святилище. Но ориентироваться в таком разнообразии непросто. Многие залы выглядели очень похоже, и любой новичок быстро заблудился бы. Могли запутать ещё и множество забытых комнат, многие из которых Панорамикс с удовольствием исследовал в детстве с другими ребятами. Старшим друидам это было не по вкусу, но в то время Панорамикс счел, что приключение стоило неодобрения наставника. Это было давно. Много-много лет назад. С тех пор Панорамикс превратился из непослушного ребенка в очень прилежного и умного студента. Он усердно трудился под руководством достопочтенного Друида и многому научился. И теперь, сегодня, наконец, он должен был перейти на ступень выше, от ученика к мастеру. Наконец-то он станет полноценным друидом. Хотя, когда он мчался по коридорам, чуть не лопаясь от нетерпения, он снова чувствовал себя маленьким мальчиком. Наконец, после долгих поворотов Панорамикс добрался до конца коридора, где две большие дубовые двери обозначали Большой зал *. Потянув за железное кольцо, служившее дверной ручкой, Панорамикс рывком открыл дверь, проскользнув внутрь, когда она с оглушительным грохотом закрылася за ним. Большой зал представлял собой огромную прямоугольную комнату с высоким потолком и замысловато оформленными колоннами, которые поддерживали землю высоко над головой. Это было наполненное эхом место, где звуки шепота были слышны как крики. В ней не было окон, из-за того, что она находилась гораздо глубже в земле, чем спальня Панорамикс, но в ней ни в коем случае не было темно. Свечи всех размеров были расставлены по всей комнате, даже свисали с потолка, подвешенные на деревянных кольцах высоко над полом. Зал — оживленное место, где большинство блюд подавалось нескольким дюжинам друидов, которые проживали в Карнутах. Это утро не стало исключением. Зал был битком набит как учителями, так и учениками, все с удовольствием поглощали плотный завтрак. Панорамикс быстро нашел свою компанию друзей, сидящих вокруг единственного огромного стола, который использовался для всех. Они сидели кучкой, болтая, как и все остальные, обсуждая волнения, которые принесет этот день. Они, как и Панорамикс, были намного моложе старших друидов, но все еще были довольно старыми. Все они носили длинные белые бороды разной длины и были одеты в обычные белые одежды. Когда Панорамикс приблизился к группе, один довольно полный студент оторвал взгляд от разговора, и его пухлое лицо расплылось в дружелюбной улыбке. Взмахом одной руки он подозвал Панорамикс, а другой энергично постучал по скамейке рядом с собой. Панорамикс осторожно пробирался через шумный, переполненный зал, наконец добрался до него и сел рядом, возможно, со своим самым близким другом в мире. — Доброе утро, Панорамикс! — поприветствовал парень. Его очень отчетливый британский акцент пробивался сквозь все остальные голоса в зале. Он, как и обычно, накладывал себе очень большую порцию еды на тарелку перед собой. При этом взял яблоко, зная, что это все, что требовалось его другу на завтрак, и протянул его Панорамиксу, с благодарностью принвшему его. — Доброе утро, Валуаддетакс *, — ответил тот. Он протер яблоко о свою мантию до блеска, прежде чем откусить хрустящий кусочек. Оно было очень сладким, даже чересчур. — И как ты себя чувствуешь в столь прекрасный день? — Ох, слушай! Я почти готов лопнуть от нетерпения! — Он поерзал на скамейке, как бы показывая вероятность такого развития событий. — После всех этих лет, Панорамикс, у нас наконец-то получится! Мы наконец-то станем друидами! — Конечно, если мы пройдем заключительную церемонию, — вставил студент справа от Панорамикса. Это был худощавый парень, во многом напоминавший Панорамикс, хотя у него была не такая пышная прическа. Он был известен как один из наименее умных студентов, но его все равно уважали, хотя он мог быть невероятно раздражающим. Пока он говорил, его длинный, выдающийся нос наклонился в их сторону, показывая полную решимости вступить в разговор, независимо от того, уместно это или нет. Панорамикс закатил глаза к небу. — Доброе утро, Суффикс. — Мы все сумеем, вот увидишь, — уверенно сказал Валуаддетакс. Он наклонился вперед, чтобы взять еще один фрукт из ближайшей корзины, стоявшей на столе. Его руки, однако, были слишком короткими, и он не мог дотянуться, поэтому сдался. — В конце концов, ребята, мы занимаемся этим уже много лет. — Но ты очень хорошо знаешь, что не все из нас пройдут, — настаивал Суффикс. Панорамикс не знал, почему этот парень всегда был таким пессимистом. — Что ж, — вставил он, — нет смысла беспокоиться о том, кто пройдет, а кто нет. Мы должны заботиться о наших собственных результатах, и пусть другие беспокоятся о своих. Кроме того, если кто-то не проходит, это только означает, что они не готовы двигаться дальше и нуждаются в еще одном году наставничества. Ничего слишком радикального. Я бы не переживал так сильно. — Мне вообще не нужно беспокоиться. Голос раздался у них за спиной. Это был глубокий, унижающий голос, от которого даже спустя все эти годы у Панорамикса все еще вставали дыбом волосы на затылке. Ему даже не нужно было оборачиваться — он знал, кто это был. — Доброе утро, Мастикс, — сдержано проговорил Панорамикс, но в все равно не сумел удержаться от явной неприязни к новоприбывшему. Мастикс был высокомерным студентом, и почти все остальные его недолюбливали. Он был старше большинства из них на два года или около того, и использовал любую возможность, чтобы подчеркнуть этот факт. Когда Панорамикс и Валуаддетакс были детьми, постоянные поддразнивания и издевательства глубоко задевали их, особенно Валуаддетакса. Когда они стали старше, нападки причиняли меньше боли, поскольку ученики начали изучать способы борьбы с ними у друидов. Но даже по сей день это было неприятно. Для учителей и старейшин Мастикс был отличным учеником. Он усердно работал и отличался исключительно блестящим умом; можно сказать, был вундеркиндом в искусстве магии и целительства. Он был могущественнее любого из других студентов. Не намного, как вы понимаете, но достаточно, чтобы пытаться господствовать над остальными. Хороший и обнадеживающий послужной список принес ему честь быть одним из двух учеников, которых лично наставлял Достопочтенный Главный Друид; другим был Панорамикс. Панорамикс ненавидел каждый момент обучения вместе с Мастикс — это было все равно что напрашиваться на роль мишени. И мишенью Панорамикс был. Каждое испорченное зелье, каждое перепутанное заклинание и каждый несовпадающий рецепт, который пробовал Панорамикс, всегда были каким-то образом связаны с одной из жестоких шуток Мастикса. Панорамикс несколько раз проводил время в спальне, запертый там в наказание за один из трюков Мастикса, который его подставил. Дело дошло до того, что даже обычно кроткий Панорамикс в конце концов не выдержал и все рассказал своему наставнику. Почтенный Друид, к счастью, поверил ему, наказав Мастикса и положив конец шалостям. Однако среди студентов было хорошо известно, что из-за этого случая Мастикс все еще испытывал сильную неприязнь к Панорамикс. — Мне не нужно беспокоиться, как это делаете вы, — продолжил Мастикс, полностью игнорируя приветствие Панорамикса. Он перегнулся через остальных, хватая яблоко из корзины на столе. — Я пройду церемонию, стану полноправным друидом. Он грубо столкнул Валуаддетакса с его места, заняв место для себя. Это движение заставило того отшатнуться назад, почти упав на пол. Мастикс одарил шокированного Панорамикс уничижительной улыбкой. — Зачем ты это сделал?! — спросил Панорамикс, поднимаясь на ноги. — Потому что я лучше вас, — Голос Мастикса звучал так, как будто он все еще обращался ко всем студентам, но его взгляд был прикован к Панорамикс. Мастикс разговаривал с ним. Когда Панорамикс был моложе, он, возможно, ударил бы этого высокомерного подонка по лицу; но, опять же, годы тренировок заменили его агрессивную натуру почти непробиваемым терпением. Панорамикс на мгновение задержал на нем взгляд, пристально глядя на своего соперника. Он не клюнул на наживку. Он знал, что Мастикс просто пытается проникнуть ему под кожу. Наконец, торопливым движением он вышел из-за стола и повернулся, чтобы уйти. — Пойдем, Валуаддетакс. Пойдем посмотрим, чем мы можем помочь на поверхности. И с этими словами он и его друг покинули Большой зал. Мастикс ухмыльнулся и повернулся обратно к столу, теперь он мог наслаждаться едой в одиночестве. Он знал, что, несмотря на маску спокойствия и самообладания Панорамикса, старый добряк сгорал изнутри. На какое-то время это удовлетворило мстительный дух Мастикса, и он принялся за плотный завтрак. Рядом с ним, на столе, перед тем местом, где сидел Панорамикс, лежало надкусанное яблоко. Тот оставил его там; голод был забыт. … Проход, ведущий на поверхность, был узким и крутым; обычно любому из народа друидов требовалось немало усилий, чтобы подняться. Все они были старыми, если не сказать древними, и, хотя отличались отменным здоровьем, это все еще было тяжелым препятствием. Но когда Панорамикс рванулся вверх, а Валуаддетакс поспешил за ним, ни один из них не заметил, каких усилий это потребовало. Валуаддетакс последовал за Панорамиксом, шаги легким топотом отдавались в коридоре, смешиваясь с более глубоким и длинным шагом его друга. Он мог чувствовать настроение более высокого мужчины; и оно было мрачным. Валуаддетакс знал, что сейчас неподходящее время для разговоров, но тишина была оглушительной. — Э… Панорамикс? — Почему он делает это?! — Панорамикс наконец взорвался. Он не повернулся лицом к своему другу, но продолжил шагать по коридору. — В этом не было необходимости! Он взрослый! Мы все взрослые! Его поведение подобно поведению двухлетнего сопляка! – Внезапно он остановился и повернулся, из-за чего Валуаддетакс чуть не врезался в него. — И то, как он вытащил тебя из-за стола! Я спрашиваю тебя, это образ взрослого, будущего друида?! — Его гнев чуть остыл, когда он заметил обеспокоенное, почти испуганное лицо друга, и вздохнул. — Мне жаль, Валуаддетакс. Я не хотел терять контроль. Я просто… просто так расстроен. Его более низкий и пухлый друг кивнул в знак согласия. — Он делает это, чтобы позлить тебя. — Я знаю. И у него, кажется, выходит. — О, я не знаю, Старина… Я думал, ты справился с этим довольно неплохо. Панорамикс фыркнул. — Снаружи, может быть. — В любом случае, теперь все кончено. Мы могли бы вообще забыть об этом, все равно ничего не можем поделать Он улыбнулся, и Панорамикс почувствовал, как гнев медленно тает. Панорамикс издал мягкий смешок. — Хорошо. Пойдем найдем Проликса. Подъем на поверхность всегда был довольно ослепляющим опытом. Хотя помещения внизу ни в коем случае не были темными, они все же были значительно темнее, чем мир наверху. Когда двое друзей вышли из коридора, они потратили добрых несколько мгновений, быстро моргая, пытаясь привыкнуть к внезапному, нормальному солнечному свету. Как только они снова смогли в полной мере использовать зрение, они отправились в лес на поиски своего старого друга; древнего друида, который на протяжении многих лет нравился всем ученикам, и который любил их в ответ. Проликс был старым и сгорбленным. В руке он всегда сжимал сучковатую ветку; его замена трости. Он был известен как фантастический рассказчик; провел много холодных зимних ночей, рассказывая сказки студентам при свете камина в Большом зале. Он был добросердечен и обладал определенным блеском; в нем была жизнерадостность, которая заставляла вас полюбить его в ту же секунду, как вы его встретили. Его большие, кустистые, белые брови нависали над ясными голубыми глазами. Глаза мерцали от веселья, и часто было слышно, как старик разражается смехом по любому поводу. Проликс был всеобщим другом. Хотя, может, он мог быть немного странным. Панорамикс и Валуаддетакс нашли древнего друида неподалеку, собирающего ягоды для вечерней церемонии. Он поднял глаза, когда услышал их приближение, его большие брови приподнялись. Друид взволнованно помахал им, его жизнерадостная натура вконец смыла гнев и отчаяние, которые Панорамикс испытывал всего мгновение назад. — Идите! Идите, братья мои, и посмотрите! — Он продолжал манить к себе, пока двое молодых людей не встали рядом с ним. — В чем дело, Проликс? — Спросил Валуаддетакс, оглядываясь вокруг, чтобы посмотреть, из-за чего весь этот ажиотаж. — Ах! — воскликнул Проликс, широко раскинув руки, как будто показывая им весь мир. — Вы не видите! Вы думаете тем, что видите, пробуете на вкус и обоняете. Но вы не используете свои чувства! Вы должны воспринимать мир по-новому или по-старому, но каким-то образом, помимо чувств. Ибо, как вы видите, чувства могут быть обманчивы. Панорамикс и Валуаддетакс уставились на него, не поняв ни единого слова. Проликс был известен своей манерой болтать без умолку. Многие объясняли это глубокой старостью. Конечно, это мнение было высказано группой друидов далеко за восемьдесят, которые ни в коем случае не были молоды. Часто то, что говорил Проликс, было сбивающей с толку, несвязанной тарабарщиной; предложения были связаны друг с другом как серия незаконченных мыслей, если только он не рассказывал историю. Но со временем Панорамикс обнаружил, что, хотя слова могли быть смешанными и несовпадающими, они обычно имели какой-то скрытый смысл. Сокращение, загадочно вплетенное в предложения, просто умоляющее быть расшифрованным. Панорамикс поднял бровь, глядя на друида. — Как мы можем использовать наши чувства, как ты говоришь, и в то же время не использовать их? — Он улыбнулся Проликсу, зная, что за этими словами скрывалось зерно истины. Он мог видеть это в глазах старейшины. Своего рода искорка, которая улыбалась ему. Проликс издал один из своих глубоких смешков. — Ах, Панорамикс! Ты забавный парень, и мне это нравится. Ты доверяешь чувствам, которым доверяют все. Глаза, уши, нос… Но есть ещё кое-что. — Кое-что? — Подал голос Валуаддетакс. Проликс всегда был готов учить любого, ученика или нет, который был готов слушать. Или даже если они не слушали. К счастью, с ним было интересно общаться, и ученики часто находили его компанию увлекательной. Проликс посмотрел на него так, как будто забыл, что пухлый человек был там. — Да. Первое — это ваше знание; то, что вы считаете правдой. Вы знаете, опасно выходить на улицу в лесу после наступления темноты. Поэтому вы чувствуете, что вам не следует выходить на улицу после наступления темноты, чтобы не случилось чего-то плохого. Пойти против этого знания — все равно выйдя на улицу после наступления тьмы. Подобно тому, как вы проводите рукой по доске из расщепленного дерева, собирая занозы — вы будете лучше осознавать свою ошибку, чем если бы дотрагивались до нее правильным образом. Он сделал паузу, чтобы перевести дух, с любопытством глядя на двух учеников; как будто ему было интересно, зачем они здесь. После минутного молчания Панорамикс не выдержал: — Ну? — Ну и что? — озадачился Проликс. — Что второе? Проликс на секунду растерялся, но затем его лицо озарилось воспоминанием. — Ах, да! Второе; оно самое уникальное из всех! — Он почти танцевал от удовольствия. — Это чувство чувства. Валуаддетакс наклонил голову. — Ты имеешь в виду чувство осязания? — Нет, нет, нет, — Проликс энергично замотал головой. — Совсем не то! Это эмоция. Часто такая, которую невозможно объяснить. Например, когда вы чувствуете, что за вами наблюдают, или вам кажется, что что-то должно произойти, хорошее или плохое. Я полагаю, многие назвали бы это интуицией. Не сознательное чувство, а скорее то, которое приходит к вам внезапно и без предупреждения; без видимой причины. — Хм, — Панорамикс позволил словам проникнуть в память, полагая, что в конечном итоге они обретут для него смысл. — Очень интересно, Проликс, но почему ты рассказываешь нам это? Древний друид усмехнулся и пожал плечами. — Я не знаю. Но могу с уверенностью сказать, что у меня было чувство, что я должен вам сказать. Его ухмылка стала шире от их растерянных взглядов, прежде чем он внезапно развернулся и зашаркал прочь через подлесок в пугающе быстром темпе. — А теперь, давайте, вы двое! — крикнул он в ответ, исчезая из виду. — У нас много дел перед церемонией этим вечером! И мне понадобится некоторая помощь! Валуаддетакс и Панорамикс обменялись взглядами, прежде чем издать приглушённый смешок, бросившись через лес, чтобы найти и «помочь» предположительно «хрупкому» маленькому друиду.