Продолжая двигаться неровно и не в такт
Всё пытаясь вырваться, сделать шаг
Новый повод, и нам пора
Взять и снова жизнь начать с утра
Опять невидимые крылья
Сложил мой ангел за спиной
Махнул, уставший от бессилья
На всех рукой
***
Ира убрала с лица пряди чёрных волос, положила пальцы на губы и рассмеялась. Виктор открыл глаза, повернул голову и посмотрел на хохочущую Смольскую. Та не утихала, и казалось, что её смех только сильнее разносился по квартире. — Хохотушка, — хмыкнул Цой и стал смотреть в потолок, двинув уголками губ вверх в усмешке. Ира продолжала смеяться как не в себя. — Слушай, у тебя после секса всегда так, или я просто какой-то одарённый? — не выдержал Цой и растянул губы ещё больше, улыбаясь во весь рот. — Нет, просто… — утихла, но смешки продолжились, — просто смешно вышло. Всё окей! — заверила она его. — Я-то уже хотел Каспаряна набирать, спрашивать, мол, было ли у него так с тобой, — Цой подложил руку под голову. — Теперь передумал. — Ах ты ж! — она ткнула мужчину в плечо, и, цокнув, стала собирать свои вещи, хаотично разбросанные по комнате. — Лучше помоги найти мне мои трусы. — Куда кинула — там они и есть, — зевнув, ответил он, подпирая затылок второй рукой. — Оденься, — она со всей дури бросила на Виктора его одежду, предварительно скомкав. — Хватит голышом позировать тут. Насмотрелась я, мне хватило! Виктор стал лениво одеваться, слыша, как Ира хозяйничала по квартире: искала, что можно было бы перекусить, изредка отвлекаясь на бутылку вермута.***
Агата, виновато опустив взгляд, подавала парню замороженный полуфабрикат и тихонько бормотала извинения себе под нос. — Всё хорошо, Агата Сергеевна, — он махнул рукой, приложил заморозку к скуле и поморщился: неприятно. — В следующий раз убедитесь в том, что я — это не бандит. А то по лицу вновь получать не хочется, — хмыкнул он, а сам сморщился. — Надеюсь, что следующего раза не будет, — Агата криво улыбнулась и подала парню стакан воды. — Извините ещё раз! Я правда… Правда не знала, что это вы. — Не переживайте. Считайте, что я забыл уже. Меня Юрой зовут. — Очень приятно, — Агата, наконец, немного расслабилась и слабо улыбнулась. — Ну, я Агата. Вы уже знаете. Может уже на «ты»? У нас не такая большая разница в возрасте… — Да, без проблем. Шаги не утихали, а Агата нервно бегала взглядом по комнате, ища спасение. И оно нашлось. В комнате, на пианино, стояла фарфоровая ваза. Лучезарная вооружилась и на цыпочках побрела в сторону лестницы. Когда поняла, что шаги были в коридоре, то медленно пошагала туда, крепко сжимая в руке вазу. Неизвестный парень пошёл в сторону двери в гостиную. Агата быстро бросилась к нему. В момент, когда она замахнулась, тот развернулся, и ваза прилетела тому в щёку. Парень от неожиданности сделал шаг назад, но хватку не потерял: пошатнулся, прикрыл глаза и сдавленно простонал. — Господи, — он размял челюсть, жмурясь от боли. — Я ваш телохранитель, — нахмурился и оглядел Лучезарную с ног до головы. Он никак не ожидал, что будет охранять такую бойкую барышню, которая, похоже, не особо в помощи нуждалась. Агата, прижав к себе вазу, испуганным зверьком смотрела на телохранителя. — Может быть, чай хочешь? — Агата встала с дивана и направилась к кухне. — Нет, спасибо, — Юра отмахнулся и поправил русые волосы. — Я буду с тобой на протяжении всего твоего дня. Кроме ночи. После десяти я уезжаю, но возле двери стоит человек, собственно поэтому в квартиру никто посторонний зайти не должен. — Хорошо, я поняла… Слушай, а я в университет буду когда уходить, то ты будешь со мной или моей мамой? — По обстоятельствам, — холодный взгляд прошёлся по Агате. Она съёжилась и убрала руки за спину, словно провинившийся ребенок. — Может, тебе что-нибудь нужно? Пока магазины не закрылись, то я съезжу. — Ой, да вроде пока ничего не нужно. Продукты есть, а остальное по мере необходимости докупать буду. Но спасибо, — улыбка вновь озарила её лицо. — Не за что. Это моя работа. — Давай всё-таки чай? — ещё раз предложила Агата. — Ладно, — он пожал плечами. — Уговорила, — усмехнулся. Агата развернулась, чувствуя, как холодный взгляд прожигал её спину. «Чаепитие» проходило спокойно, но молча. Агате было жутко неудобно и она придумывала, как могла бы загладить вину, а вот Юра редко посматривал на девушку и думал больше о чём-то своём и незамысловатом.***
На следующее утро, когда Агата уже не спала и готовилась к походу в университет, Цой привёз Елену. Женщина была бледной, на костылях и с гипсом на ноге, но зато с улыбкой и хорошим настроением. На поправку она явно пойдёт быстро. Агата пятнадцать минут обнимала маму, в попытках не заплакать. Но несколько слезинок всё же умудрилось потечь из глаз. Убрав их, Лучезарная поблагодарила Виктора за то, что тот привёз маму, познакомила Елену с Юрой и сказала, что приготовила еду, поэтому маме переживать о чём-то не стоит. Уже стоя в коридоре и обуваясь, Агата сказала: — Юра, я сама доберусь до универа. Побудь, пожалуйста, с мамой, — Цой стоял возле двери и внимательно осматривал Юру, оценивая его и пытаясь понять, что это за человек. Ничего страшного он из себя не представлял. Голубые глаза смотрели в ответ без ярко выраженных эмоций. — Не могу тебя оставлять. Поеду с тобой, — категорично ответил Юра. — Мне было велено охранять тебя и… — Я поеду с ней, — перебил Виктор. — А вы оставайтесь с Еленой. Так будет спокойнее всем нам, — Цой встал спереди Агаты, закрывая её своим телом. Юра недоверчиво посмотрел на мужчину, но, слабо кивнув, двинулся к женщине. Агата сделала шаг назад и улыбнулась спине Цоя, который, сложив руки на груди, смотрел удаляющемуся телохранителю. — Ну, поехали? — вдруг нарочито громко спросила Агата, отчего Виктор вздрогнул и сжал челюсти. Воспоминания о вчерашнем вечере со Смольской ударили в голову. Незнание, что делать дальше, убивало. — Да, — холодным тоном ответил он. От одного такого «Да» у Агаты поползли мурашки, а улыбка исчезла с лица. Вновь он холоден…***
Максим, взявшись за скулу, посмотрел на мужчину, который, возвышаясь над ним, грозно смотрел. — Вам было поручено узнать, где Лучезарный. А вы что сделали? — свирепым от злости голосом отчеканил он. — Взяли его дочь и жену в «плен», держали взаперти и, в конечном итоге, ничего не узнали! — Александр… — Максим поднялся на ноги и попытался оправдаться. — Мы хотели через них узнать, но… — Но? — прервал его Морозов. — Что, мать вашу, но? — Но они сами не знали! У девчонки вообще отвращение на лице было, когда её про отца спрашивали, — возразил младший, до этого сидевший в углу помещения. — Они не знали и вряд ли знают. Эта Елена в разводе с ним, а дочь, видимо, не общается. — Я вам поверю только потому, что вы со мной не первый год работаете. И только потому, что у вас есть яйца, — Морозов сделал пару шагов назад и грозно посмотрел на мужчин. — Но, клянусь, ещё один проёб, и я вам прострелю сначала колени, потом подвешу за ноги и оторву вам… — договорить он не успел — железная дверь с грохотом открылась и на пороге показалась Алёна. — Я вам каждый день буду что-нибудь отрывать! — закончил Александр и развернулся, чтобы вывести дочь. — Пап! Что происходит? — девочка не двигалась с места и испуганно смотрела на привалившегося к стеночке Максима, у которого на скуле красовался синяк, а губа была разбита. Взгляд переместился на Вову, у которого всё было куда благоприятнее, но тоже довольно нелицеприятно. — Ты их избил? — Дочь, не смотри, — он закрыл собой картину, развернувшуюся перед ней. — И выйди отсюда, пожалуйста! — гаркнул он. Алёна съёжилась и быстрой походкой вышла на улицу. Перед глазами стоял побитый Максим, а в груди всё сжалось от этого. Неужели все чувства к нему остались? Или же это простой человеческий фактор? Стало не по себе. Александр встал рядом с дочерью и, взяв её за руку, сказал: — Они заслужили. — Пап, я думала у тебя более гуманные способы решения проблемы! — взвыла Морозова и закрыла лицо руками. — За что ты их так? — Не лезь в это, дочь, — мужчина развернул девочку, прижал к себе и прошептал: — Не смей спрашивать у них, за что они получили. И переставай вмешиваться в мои дела — ты ещё слишком мала для этого, — он по-доброму усмехнулся и отодвинулся. — Где твой брат? — У себя в комнате он. — Почему не в универе? — серьезно спросил Александр и оглядел особняк. — Плохо себя чувствует, — соврала Алёна, понимая, что правды сказать не может. — Сказал, что никого не хочет видеть. Александр насупился, свёл густые брови к переносице и медленной походкой пошёл к дому. Алёна понимала, что сейчас будет что-то явно «интересное», и побежала на задний двор. Достала стремянку, поставила к стене и полезла к окну. Постучавшись в него, увидела, как шторы раскрылись и показалась сонное лицо Никиты. Тот удивлённо поднял брови вверх и открыл форточку. — Слышь, тарзан, тебе нормально вообще? — с усмешкой произнёс парень и, оперевшись на подоконник двумя руками, зевнул. — Мне — абсолютно нормально, а вот тебе — нет. Сейчас отец придет к тебе. Я сказала, что ты плохо себя чувствуешь. Но он зол, поэтому готовься, — в дверь комнаты послышался стук. — А вот и он. Я ушла, — девочка сразу стала спускаться, пока отец её не увидел, а Никита, быстро закрыв форточку и шторы, лёг на постель и состроил максимально больное лицо, на которое был только способен. «И почему на актерское не пошёл?» — подумал про себя парень. — Да? — с нарочито больным тоном произнёс Никита, покашляв и шмыгнув носом для правдоподобности. — Никита, — отец размашистым шагом зашёл в комнату, распахнул шторы, несмотря на все возгласы Морозова-младшего, и, поправив ворот пиджака, грозно навис над кроватью сына. — Какого хрена ты не в университете? М? — он схватил «больного» за ухо и потянул того наверх. Никита «заойкал» и сдавленно прошипел. — Выглядишь самым бодрым из всех бодрых! — Пап! — Никита вырвался из крепкой хватки отца, почесал красное ухо и покашлял в кулак. — У меня кашель какой-то, голова болит! На следующей неделе уже пойду, да и вообще… — Значит так! — рявкнул мужчина, прерывая сына, который дёрнулся от неожиданности и натянул край одеяла ближе к лицу. — Сейчас одеваешься, берёшь Вову и едешь на учёбу. Я позвоню через час туда. И если узнаю, что тебя там нет… — Всё, понял я, понял! — Никита быстро спрыгнул с кровати, подхватил сумку и стал засыпать туда тетради и парочку учебников.***
Агата посмотрела на новый список литературы, который нужно прочитать к началу следующего семестра, вздохнув. — Понимаю, что это кажется очень большим и непосильным для вас, но, проверьте мне, что если читать больше десяти страниц в день, то осилить это вполне реально и очень даже возможно, — Глеб Максимович сел на край стола, скрестив руки на груди. — А почему только в ноябре этот список вы нам дали? — послышался голос с задних рядов. — Хороший вопрос, Лисев, задаюсь не первым годом им, но составлением программы занимаюсь не я, — он обошёл стол и стал наводить порядок на столе: отодвинул книги к концу края, ручка и карандаш полетели в стакан с остальной канцелярией, а взгляд упал на наручные часы. — Так, осталось десять минут. Не буду вас мучить, поэтому ступайте, друзья мои. Аудитория загудела, стала собираться и переговариваться между собой. Агата стала неспешно складывать в вязанную сумку тетрадь и пенал. — Агата, можно тебя? — Лучезарную окликнула однокурсница, которую, если правильно помнила Агата, звали Асей. Агата повернула голову в её сторону, повесила сумку на плечо и улыбнулась девушке. — Не хочешь завтра сходить на квартирник? Говорят, там Гребенщиков будет! — она мечтательно улыбнулась. — Квартирник? Не знаю... Всё-таки, концерты — не квартирники. И если от первого Агата порядком устала, то на втором вовсе никогда не была. Интерес был подогрет ещё тем, что на этом квартирнике обещал быть Гребенщиков. — Ну ты подумай, я не тороплю. Завтра, в семь вечера. Если что, то я адрес вот на листочке набросала. Она всунула бумажку в ладошку к Лучезарной и быстренько убежала, пока Агата, у которой, похоже, ноги приросли к полу, стояла и, не моргая, смотрела на листочек, где аккуратными буквами был написан заветный адрес.