***
Кроули пытается обнять её перед тем, как она уйдёт. И обнимает. Но что-то опять не то: Ази тянется ручками за шею Кроули, но не прижимается слишком близко, то есть, ну, вообще не прижимается, а на все попытки Кроули приблизиться делает, как она, наверное, думает, незаметный шажок назад, и это выглядит так странно. У Кроули нет ни единой догадки, а Ази, судя по всему, так просто не скажет правды. Кроули щурит глаза под тёмными очками и готова начать шипеть, лишь бы узнать, что происходит, но вместо этого она просто продолжает обнимать Ази чуть дольше, чтобы понапирать до стеночки. К её удивлению, Ази успевает выползти из змеиных объятий и смущённо улыбнуться. — До вечера, дорогая, — бормочет она и быстро сбегает из квартиры. Кроули хмурится. Надо с этим что-то делать.***
— Как насчёт субботнего ужина в Ритце? — тянет Кроули, покачивая одной ногой, закинутой на другую. Ази удобно уместилась у неё под боком в своих милейших очках для чтения, держа в руках очередную книжку, пока Кроули переключала каналы на телевизоре, который стоял на тумбочке прямо перед их диваном. Удивительно, как Ази могла игнорировать внешний шум, едва погружаясь в чтение. — О, — отзывается Ази, — хм. Думаю, лучше снова побыть у пруда. Кто же будет контролировать, не кормят ли опять уток хлебом? Кроули улыбается. И то верно.***
Кроули специально просыпается на час раньше Ази: это довольно сложно — встать незаметно, ещё и без будильника, но она справляется, чему тихонько радуется на кухне, смешивая по рецепту из кулинарной книги муку, молоко, масло и яйца. Позже в миску летят сахар и соль. Первые пару блинов… ну, комом, да, зато вот дальше Кроули доводит тесто до нужной консистенции и жарит почти идеальные круги. Она даже успевает вымыть посуду до того, как на кухню входит сонная Ази. — Что это? — хриплым ото сна голосом спрашивает она. Кроули сияет. — Завтрак. — Ох. Прости, дорогая, но я вынуждена отказаться, ведь… — Клянусь, как в прошлый раз не будет! — тут же округляет глаза Кроули. — Сегодня всё точно правильно, я пробовала. — Не в этом дело, — мягко поясняет Ази и делает шажок к ней, прикладывая тёплую ладонь к щеке Кроули и понижая голос, будто говорит самую очевидную вещь в мире. — А в чем же тогда, ангел? — Блины — это мучное. Кроули хмурится. — Всё ещё не понимаю. В ответ на это она получает привычную ласковую улыбку Ази. — Я очень ценю твои старания, дорогая, и всё же тебе лучше самой съесть их. Или можешь угостить своих друзей. Снова гладит, а затем уходит. Кроули даже не успевает сказать, что из друзей у неё разве что фикусы, которые вряд ли питаются чем-то подобным, и сама Ази. Или ей пригласить кого-нибудь, кто оставит в их квартире пару десятков жужжащих мух? Ну уж нет. Блины летят в мусорку: это был подарок для её ангела, а не для случайных прохожих.***
Когда следующим утром Ази не даёт расцеловать свои потрясающие бедра, Кроули не выдерживает. — Азирафаэль, что, черт возьми, происходит? Ази чуть морщится на ругательство Кроули и делает вид, что не понимает, к чему такой вопрос, но они знакомы не первую сотню лет, чтобы Кроули так легко купилась на её уловки. — Не отнекивайся, — как предупреждение и угроза. — Я правда ни малейшего… — Азирафаэль. И вот оно: Кроули второй раз (!) за день зовёт её полным именем. Всё очень серьёзно. Ази переползает по кровати и садится, поджимая под себя ноги и нервно разглаживая юбку. — Почему ты никогда не говорила, что я… я… — Что ты что, ангел? — Что у меня животик! — выпаливает на одном дыхании Ази и крепко зажмуривает глаза, что могло бы показаться милым, если бы она не выглядела так, словно вот-вот разревётся. — Те девушки… Я зашла в кофейню за круассаном, и они… Они просто стояли позади и очень громко обсуждали меня, говорили, что у меня нет и никогда не будет супруга. Тогда я обернулась и показала кольцо, ну, я не имела в виду ничего такого! Я вообще думала, что им просто любопытно, знаешь. Когда я показала кольцо, они засмеялись. Начали сопереживать моему мужу из-за того, что он женат на свинье, я и сказать не успела, что мужа нет… Задумалась. Кроули, как же тебе не противно? У меня ведь столько растяжек! Кроули моргает. Как хорошо, что её руки пусты — был риск сломать что-то, потому что она так зла. Как кому-то могло хватить наглости обижать её ангела? Ещё и попусту. Неужели Ази из-за этого последние две недели вела себя так странно? Серьёзно? Кроули никогда не понять людей: они выливают ненависть к себе на других, а потом другие идут к третьим — и так по кругу. Вот и дошла эта мудрёная цепочка до — подумать только! — Азирафаэль. Её прекрасной, невероятной, удивительной Азирафаэль. — Я так тебя люблю, — делится Кроули, пододвигаясь ближе к Ази и хватая её раскрасневшиеся щёки сухими ладонями, — ты — божественное воплощение всего самого лучшего. Особенно для меня. Люди знают слишком мало, чтобы судить о стандартах красоты, мне вообще кажется, что их нет, но если бы они и были, то я бы непременно сделала тебя эталоном, ангел. Ази искренне ужасается: — Но ведь тогда все будут стремиться выглядеть, как я! Это неправильно. Было бы лучше, если бы все просто были собой. Поразительно, как она сохраняет наивность и доброту даже после всего, что видела, пока жила на Земле. — Тогда и ты должна быть собой! — кивает Кроули и проводит пальцем по плечу сквозь ткань хлопковой рубашки, под которой прячется ожог, переживший и Адама, и Еву, и весь мир. — Здесь у тебя шрам. Горящий меч, помнишь? Ты чуть не подожгла себя. А вот тут, — Кроули приходится освободить обе руки, чтобы начать расстегивать кремовые пуговички. Она распахивает полы рубашки, обнажая тело Ази, которая смущённо ёрзает, но уже не пытается прикрыться. Кружевной бюстгальтер держит её мягкую объёмную грудь, по которой ползут побелевшие от времени растяжки. Кроули сжимает одну грудь в правой руке, а ногтями левой проходится по хаотичным полосам. — Как ты и говорила, растяжки, но я не считаю это чем-то отвратительным. У вас на Небесах все из ума выжили, следят за кожей так, что все следы убирают тут же. На Земле это называется эффектом Зловещей долины и относится к роботам, а ваши ангелы как раз ужасно похожи на чересчур идеальных людей, что пугает. Ты там одна такая живая. Ази стремительно краснеет (да, ещё больше), пока Кроули умудряется думать о таких непорочных вещах, ощущая под ладонями затвердевшие соски. Мысли о непорочном заканчиваются в тот момент, когда Ази сама помогает полностью снять с себя рубашку, а затем заползает на Кроули, опускаясь на её колени нормально, а не как тогда — пытаясь зачем-то держать бедра в воздухе. — Тебе правда нравится? — Ну конечно, Азирафаэль! Мне не просто нравится. Я люблю каждую частичку твоего тела. — О, Кроули… — умилённо тянет Ази, будто и не было того странного периода, когда она всячески скрывала саму себя. — Ты такая хорошая. И определённо заслуживаешь вознаграждения. Улыбается с обманчивой невинностью. У всех ангелов так легко меняется настроение? Или это Кроули досталась особенная версия? Ази не даёт задуматься над этим вопросом: нежно целует и одновременно с этим забирается ладошками под майку Кроули.***
— И поэтому ты из кольца сделала подвеску? — спрашивает Кроули спустя пару часов, зажигая сигарету прямо в постели. — Но эти пальчики… — ворчит Ази. — Такие маленькие и пухлые. — Разве мы уже не поговорили о том, что ты прекрасна от ресниц и до пяток? Ази натягивает одеяло до подбородка. — Ну, я уже привыкла ходить с подвеской, так что, видимо, тебе придется дарить мне ещё одно обручальное кольцо. — Ангел…