Thoughts that take away my pride

Сегодня Честер в первый день этого учебного года отправлялся в школу. Линейку по случаю начала учебы он пропустил, и теперь шел, ни малейшего понятия не имея о том, кто его встретит в классе. Большинство знакомых одноклассников ушли в колледжи и училища, и это было небольшой потерей для Честера, ведь едва прекратилась травля в средней школе, на него перестали обращать внимания, потеряв удобную грушу-игрушку. По совету старших, мальчик никогда не пытался с ними заговорить. Да и особо не хотелось после того, что они делали с ним в более младших классах… Но подросток на носу зарубил, что старый враг лучше нового друга — с прошлыми одноклассниками была хоть какая-то определенность — постоянный игнор. Возможно новые начнут все по новому кругу, но… Все оказалось по-старому. Может, они бы и могли сдружиться, да вот незадача — Честер потерял всякое желание сближаться с людьми после череды болезненных событий в жизни. Может, оно и к лучшему? На улице была чудесная, солнечная погода затянувшегося бабьего лета, редкие облака собирались в стройные кудрявые стайки, ветер шевелил не потерявшей свежести зеленой травой. Честер сидел в душном кабинете, слушая произносимые обыденным тоном обещания как самых суровых кар за невыполненное домашнее задание, так и спартанской подготовки к экзаменам, а голова у него пухла и пухла… Четыремя этажами ниже бежали блестящими жуками автомобили, мамочки выгуливали крикливых детей, кто-то ездил на велосипеде или просто хорошо проводил время. Новый класс оказался на две трети из неизвестных Честеру юношей и девушек. Он же, по обыкновению своему, сторонился и тех и других. Голова болела уже просто жутко, и мальчик попросился в коридор. Закрывшись в туалетной кабинке — единственном месте во всей школе, где он мог чувствовать себя в полной безопасности, Честер отсчитывал частые удары собственного сердца, и поглядывал на часы. Умывшись (на головной боли это нисколько не сказалось), Честер отправился обратно. Даже сидел он один. Поэтому слегка удивился, когда его потыкали в спину. Подросток обернулся. Это оказался такой же кудрявый и кареглазый, как и Честер, мальчик, но без очков, что позволило занять ему вторую парту в ряду. В глаза бросался его горбатый нос, выдававший то ли еврея, то ли какого-то южанина. — Распишись там, — бросил он, подавая бумажку, которую пустили по рядам в момент отсутствия Честера. Честер принял бумагу и поставил подпись, не зная даже, на что подписывается. В голове словно что-то взрывалось, цветными вспышками отражаясь на сетчатке, перед глазами плыло. Старый недуг, связанный с сердцем, давал о себе знать. Да, пусть когда-то он и занимал первые и вторые места на школьных спортивных соревнованиях, сейчас Чес напоминал самому себе слабого старика, что и на турник не всегда способен сходить. Наконец прозвенел звонок. Долгожданный, резкий, вдаривший нехило по мозгам звук. Честер буквально отсчитывал до него секунды. Сердце бухало, отмеривая чуть быстрее — по-своему. Весь урок он почти ничего не записывал — буквы расплывались в глазах. Подросток побросал тетради и учебник в портфель, ставший монолитно-неподъемным, с трудом протиснулся в дверной проем, пошатнувшись, задел кого-то и едва не упал. В глазах потемнело. — Эй, чувак… Честер усилием вернул себя в статичное положение и поправил очки, ища взглядом вопрошающего. Впрочем, тут же опустил голову — он не знал, как выглядят его глаза при плохом самочувствии. Вдруг они какие-нибудь пустые или как у умалишенного ублюдка с бензопилой? — …с тобой все в порядке? Это был тот самый горбоносый парень, сидевший позади. Несмотря на в целом хулиганский вид, в своей клетчатой рубашке он выглядел по-настоящему озабоченно-обеспокоенным. — Я в норме, — на выдохе прохрипел Чес. Все еще едва переставляя ноги, он направился к следующему кабинету. Вокруг него шумели, ругались и здоровались с учителями. Масса незнакомых людей напрягала подростка до состояния натянутой жилы. В нем проснулся иррациональный страх, желание поскорей убежать и спрятаться там, где точно не найдут. Вжимая голову в плечи, он шел по коридору через толпу. Положив рюкзак на подоконник у раскрытого настежь окна, воткнул в уши наушники и погрузился в музыку, стараясь ни на кого не смотреть.