Destruction

— Спасибо за заказ, — произнесла я вслед захлопнувшейся двери. Я фыркнула под нос и надела на спину коробку с протезами. Конечно, на вежливость со стороны заказчиков можно было и не рассчитывать, но позволять относиться к себе как к второсортному скоту тоже не хотелось. Я находилась в самом центре города. Только здешние жители могли позволить себе обтыкаться протезами в надежде продлить себе жизнь. Но я то знала, что этим они делают только хуже. Высока вероятность перегрузки и начала мозговой нестабильности. Впрочем, их дело. Я зарабатываю, а это главное. Даже если это гроши. От Нацу ничего не было слышно уже около недели. Я тоже не спешила ему писать. Вдруг передумал? Либо же вляпался в неприятности. Я не беспокоилась, нет, но некоторая заинтересованность всё же присутствовала. В конце концов, мы не так близки, чтобы я переживала о нём. Я остановилась на светофоре, оглядываясь по сторонам. Над моей головой пронёсся воздушный автобус. Всё было вполне обычно и обыденно, но что-то не давало мне покоя. Когда мой взгляд зацепился за рекламное объявление, я буквально почувствовала, как в горле встал ком. По спине и ноге пробежали мурашки. Только сигналящий сзади водитель вернул меня в чувство. Я совсем не заметила, что загорелся зелёный. Свернув на другую улицу, я остановилась на тротуаре и ещё раз взглянула на экран, чтобы убедиться, что мне не показалось. «Новоиспечённые члены партии собирались для обсуждения инновационных проектов. Они — будущее нашего прогрессивного общества» — гласила надпись на экране. А среди десятка лиц лишь одно знакомое. Нацу. Я пыталась справиться со звоном в ушах, вытаскивая телефон из кармана. Сфотографировала баннер и уставилась на экран телефона. В моей голове крутилась целая сотня вопросов. Как? Зачем? Что дальше? Нужно ли? Стоит ли оно того? Для чего нужно было скрывать от Грея, если сейчас твоё лицо в самом центре города? Худшее, что я могла сейчас делать — стоять и вдуплять, поэтому я решила вернуться к этому вопросу потом. Сделав пару глубоких вдохов, я запрыгнула на мотоцикл и отправилась развозить оставшиеся протезы. Скорее бы закончить. Мне предстояло многое переварить. Спустя часа два я наконец-то покончила с делами и остановилась у какого-то бара недалеко от дома. Не сказать, что выглядел он прилично, но мне было всё равно, где выпить и немного побыть наедине со своими мыслями. Заказав дешевенький коктейль с низким процентом, я уселась за стол в углу заведения и вновь открыла свой телефон. Музыка в баре была негромкая, её практически заглушали голоса сидящих внутри людей, в основном мужчин. Я сделала пару глотков напитка и откинулась на спинку стула. Я не могла поверить, что Нацу стал членом партии. В голове всплыли события недельной давности. — Ничего не изменилось, но то, что ты задумал — самоубийство. Пробраться в партию. Ты понимаешь, что партийцы под особым наблюдением? Ты не сможешь действовать исподтишка, тебя просто поймают. — Я хотя бы попробую. Только имея прямой доступ к власти и к партийцам можно проникнуть в структуру. Больше нет вариантов. — Не могу поверить, — прошептала я, а затем залпом допила коктейль и как можно быстрее вышла из бара. Оказавшись на улице, я нашла в списке контактов номер Нацу и не раздумывая набрала. Мне казалось, что гудки тянулись целую вечность. Я не знала, что ему говорить, но это было необходимо. — Добрый вечер, — ровным тоном произнёс он. Будто что-то изменилось в его голосе, но я решила не обращать внимания. — Мы можем встретиться, Нацу? — Моя картина уже готова? Благодарю. Когда я смогу забрать её? — спросил он. Мне пришлось помолчать около пятнадцати секунд, прежде чем понять, что всё это значило. — Завтра вечером буду ждать тебя дома. Грея не будет до восьми. — Понял, значит завтра в 6 в студии. До свидания, — вызов тут же прервался. Я выдохнула, а затем подняла глаза к небу. Ни одной звезды. Безнадёжность всё больше охватывала меня. Нацу оказался в настоящей жопе. Не знаю, осознает он это или нет, но по нашему разговору было понятно, что теперь он под постоянным контролем. Даже если захочет провернуть что-то, его тут же поймают и повесят. В голове всплыли недавно увиденные мной события, а вслед за ними воспоминания о далёком прошлом, которое я навсегда хотела бы стереть из памяти. »…За измену государственному строю, а также за попытки свержения действующей власти, к смертной казни приговариваются: … Лейла Хартфилия и Джуд Хартфилия… Для свершения приговора приглашается глава партии…» От мыслей меня отвлек звонок телефона. Увидев имя Грея, я скривилась. Неужели звонит, потому что уже успел заметить Нацу на экранах. — Да? — я старалась придать голосу как можно большую уверенность. Пусть лучше думает, что я вообще ни о чём не в курсе. — Ты когда домой? — он говорил ровным тоном, не выдающим его эмоции. Я старалась прочитать хоть что-то, но не вышло. — Уже еду. Минут 20 и буду. — Ок. В магазин можешь не заезжать. Продукты я уже купил. — Отлично. Скоро буду, — я повесила трубку, надела шлем на голову и вернулась к мотоциклу. Грей точно увидел. Он никогда не звонит, чтобы просто узнать, где я или что я. Мотоцикл пришлось катить вручную. Выпила я немного, но все равно была нетрезвой. Разбиться или въехать во что-нибудь не входило в мои планы. Я старалась идти как можно медленнее. Не хотелось встречаться с тяжелым осуждающим взглядом Грея, но я не могла позволить себе трусить. Особенно, когда Нацу пошел на самый страшный риск в жизни. Я шла по тротуару мимо загруженных в час-пик улиц. Провожала взглядом причудливые голограммы и изучала рекламные баннеры. Вдруг увижу там ещё что-то важное. Но кроме фигуристых женщин на них ничего не было. — Новый модификационный андроид! У вас не получится отличить её от настоящей девушки! — восклицал человек-голограмма, представляя городу новую игрушку для секса. Я вставила наушники, чтобы заглушить надоевший за день городской шум. Любимые композиции тут же избавили меня от напряжения. Мне хотелось закрыть глаза, оказаться где-нибудь в далёком месте и просто жить. Жить, как хочу я, а не как диктует партия. Иногда я задумывалась, почему именно в это время мне довелось родиться? Но мне не подвластны законы жизни. Оставалось лишь смириться и радоваться тому, какой мир стал замечательный при партии! Небо было заволочено серыми тучами. Не было видно даже луны, которая обычно висела на небе ленивой каплей. Думаю, ей тоже надоело смотреть на то, что люди делают с Землей. Хотя от Земли мало, что осталось. Нашу планету пора переименовать в «Киберпространство» или что-то вроде того. Оставив мотоцикл у дома, я решила забежать в магазин. Лучший способ успокоить Грея— купить выпивку. Да и мне не помешает баночка пива. Захватила ещё лапши к ужину. — Ничего не хочешь мне рассказать? — настойчиво спросил Грей, как только я переступила порог. Промолчав, я пихнула ему в руки пакет с пивом и прошла к дивану. — Так ты рад меня видеть? — хмыкнула я, присаживаясь и закидывая ногу на ногу. — Нет. Рассказать ничего не хочу. Должна? Фуллбастер дал мне свой телефон. Фотография баннера с партийцами, среди которых был Нацу. Я сглотнула и посмотрела на друга. Его глаза были наполнены не только злостью, но и беспокойством. Даже не знаю, о чем он сейчас переживал больше. — Раз ты не хочешь ничего рассказать, то что это такое? Об этом он пришел поговорить ночью? Почему он мне ничего не рассказал? Или точнее, почему вы ничего мне не рассказали? — на «Вы» он сделал сильный акцент. В переписке накатал бы капсом. — Слишком много вопросов, Грей, — он сомкнул челюсти, артерии на его шее напряглись, — если бы я могла что-то рассказать, то я бы сделала это. Я сама ничего не знаю. Фуллбастер неслабо ударил стену кулаком и вновь посмотрел на меня. Я буквально видела пляшущих в его глазах чертей. Я чувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывают за съеденные конфеты. — Почему ты не можешь просто поверить мне? — возмутилась я. — Я звонила Нацу, он ничего мне не объяснил. Да, я знала, что он что-то задумывает, но не знала что именно, — он хотел было что-то сказать, но я не дала, — и я не знаю, почему он решил не говорить тебе. Возможно, хотел предостеречь тебя от чего-то. «Или не хотел чтобы кто-то препятствовал ему», — подумала я про себя. В конце концов, Грей более рациональный в своих действиях. Он не дал бы своему другу бросаться в самое пекло событий. — Идиот, — рявкнул он и скрылся в спальне. Механическая дверь захлопнулась за ним с легким скрипом. Я посидела ещё минут 10, стараясь проанализировать все происходящее. Я успела насчитать 3 автобуса, промчавшихся мимо наших окон. Все происходящее стало напоминать мне дурацкую шутку, которую мне совсем не хотелось воспринимать всерьез. Я боялась следующего дня, а если быть точнее, того, что следует вместе с ним. Не хотелось больше мучить себя безрезультатными мыслями, поэтому аккуратно войдя в комнату, где, как я думала, уже дрых Грей, я собиралась лечь спать. Он сидел на подоконнике. Не заметил меня, потому что сидел в наушниках. Фуллбастер любил расслабляться вот так, в одиночестве. Только в сопровождении музыки. Я не знала, стоило ли подходить к нему, чтобы что-то объяснить, а может просто успокоить или поговорить по душам, но я решила этого не делать. Молча переодевшись, я залезла под теплое одеяло, решив даже не принимать душ, закрыла глаза и постаралась как можно скорее погрузиться в сон.

* * *

Нацу стоял у нас на пороге в совершенно непривычном виде. Никто не появляется в этом районе в вылизанном костюмчике. Почему-то в этот момент мне было мерзко от его вида. Хотя, очевидно, почему. Ни с чем хорошим это не ассоциировалось. Я вопросительно смотрела ему в лицо. Повезло, что Грей работал, иначе, он бы точно врезал Нацу по идеально выбритому личику. — Привет, — как-то замято кинул он, проходя в гостиную. Мне было очень интересно знать, что творилось в его голове в этот момент. — Привет, — я удивилась, услышав свой немного хриплый голос. Конечно, я чувствовала себя немного не в своей тарелке, но не думала, что настолько. — Кажется, пора объяснить тебе пару моментов… — Нацу запустил руку в розовые волосы, — но для начала, хочу избавиться от этого наконец-то, — он сбросил с себя пиджак и рубашку, оголяя торс и оставаясь лишь в брюках. Затем небрежно плюхнулся на диван и закинул ногу на ногу. — Извини, конечно, но ты не у себя дома, — фыркнула я, наблюдая за его расслабленным лицом. — Ну прости, прости, — хмыкнул он, разваливаясь ещё больше. Теперь его тело заполняло чуть ли не весь диван, — Люси… Произнеся моё имя, он замолчал. Глаза его были закрыты, поэтому я не могла представить, какие мысли сейчас таились в его голове. Сейчас я понимала, что я совершенно не знаю этого человека. Знаю лишь о его ненависти к власти. Ни причин, ни его прошлого, я не знала ничего о Нацу Драгниле. Почему-то именно сейчас эта мысль завела меня в тупик. Доверилась совершенно незнакомому для себя человеку. Конечно, Грей бы не держал у себя в друзьях каких-нибудь подонков, но всё же. — Чего? Не томи, — устала выдохнула я, присаживаясь на край дивана, недалеко от него. — Мне удалось протолкнуть своё фальшивое резюме в структуру, — мы пересеклись взглядами. В голове вертелось множество вопросов. — У них же серьезная защитная система. Множество хакеров обломались, пытаясь вытащить хоть что-то. Как? Как ты это сделал? При чем, ещё и в партию пробился, даже не каким-то там уборщиком… Нацу перевернулся на живот и оперся на локти, заглядывая мне прямо в глаза. Он закусил губу, а затем отвел взгляд куда-то в пол. — Есть кое-что, о чем я не рассказывал тебе. И это «кое-что» отлично помогло мне, — Нацу протер лицо рукой, а затем тяжело выдохнул, — мой отец состоял в партии. Имел высокую должность, влияние. В тех кругах его отлично знали и уважали. Мои глаза округлились. Я пыталась переварить полученную информацию. Образ Нацу совсем не сочетался с его родословной. Если его отец был значимым лицом в партии, то почему сам он живет на окраине, ходит по клубам и ненавидит правительство? Я потянулась за пачкой сигарет, ловко вытащила одну и подожгла ее, пытаясь опустошить голову. — Будешь? — спросила я у Драгнила. Он приблизился и отнял сигарету из моего рта, делая короткую затяжку. А в прошлый раз отказался. Надеюсь, я не стану причиной появления у него дурных привычек. Мы в тишине докуривали сигарету. Мерзкий запах распространялся по всей квартире. Сама же Грея ругаю за это… Каждый раз, когда Нацу бережно подносил сигарету к моим губам, что-то внутри сжималось. — Что произошло с твоим отцом? — осмелилась спросить я. — Решила скурить меня, задурманить разум, а потом допросить? — усмехнулся Нацу. Его охрипший после сигареты голос звучал особенно приятно, — Случилось то же, что и со всеми случается. Так скажем, «исчез с радаров». Я с недопониманием уставилась на него. Я никогда не вникала в деятельность партии, тем более не знала, что происходит внутри, а потому сейчас не совсем понимала, что Нацу имел в виду. — Когда кто-то из членов партии пытается менять устои, его тут же устраняют. Конечно, не открыто. Никто извне не должен догадываться об этом. Если вкратце, то «изменщиков» высылают за границу на исследования, важные операции или вроде того. Там захреначивают, а всем остальным говорят, что несчастный случай, — он досадно улыбнулся и уткнулся лбом в мое плечо, — ты скажешь, что я полный идиот, раз решился на это, ведь передо мной живой, а точнее уже мертвый, пример того, что происходит с теми, кто недоволен, но… я не прощу им того, что они отняли у меня отца. Пусть хоть повесят меня, выцарапают глаза, закроют в газовой камере — плевать. Пока есть шанс, я не сдамся. Я не могла проронить ни слова. Я поражалась его смелости. Его стремлению менять всё в лучшую сторону. Но в то же время я понимала, что партия контролирует слишком многое. — Как тебя взяли, раз твой отец был… изменщиком в их кругах. Да и разве они не должны были избавиться и от его семьи тоже? Не боялись, что вы расскажете людям обо всем? — я потрепала его розовые волосы. Они были довольно жесткими, но все равно приятными наощупь. Нацу повертел головой, сбрасывая мою руку и поднимаясь, чтобы подойти к окну. Он проводил взглядом прошедшую мимо окна голограмму голой девушки. — Никто бы мне не поверил. У партии слишком хорошая репутация. Да и их сила и власть легко бы разделались со мной, попытайся я распространять что-то такое. К тому же, никаких доказательств нет. Что касается меня… Пришлось немного приврать на собеседовании. Я очень уверенно убеждал их, что ненавижу отца, что его идеи для меня — позор. Я убедил их, что поддержу благое дело и отмою фамилию от изменника. Я сочувственно глядела ему в спину. На что же он был готов пойти ради исполнения своих целей. Даже осквернить имя отца. Нацу повернулся ко мне, а в глазах его стояли слёзы. Я опешила. Слёзы — редкость для нас. Проявление чистых эмоций сейчас практически нереально. Нами правят лишь похоть, желание выжить и грязные потребности. Как же можно остаться человеком, пережив столько дерьма? Я подошла к нему и неуверенно обняла. Честно сказать, не помню, чтобы я хоть когда-то кого-то утешала или просто вот так обнимала. Я не знала как еще реагировать, но что-то подсказывало, что это может помочь. Видя Нацу, во мне не просыпалось привычное уже чувство желания, которое обычно и появляется при виде сексуальных мужчин, мне даже не хотелось открыто флиртовать с ним, разводить или что-то вроде того. Его мне было искренне жаль, потому единственное, что вызывал у меня его вид — сочувствие. Драгнил уткнулся в мою грудь и обхватил руками, талию, всё больше отдаваясь эмоциям. Сейчас его слёзы превратились в рыдания. Он не переставал сдавленно мычать и порой произносить «черт». Мы постояли так минуты три, пока он окончательно не успокоился. — Я боялся, что этот путь мне придется пройти одному, — тихо начал он, — но я повстречал тебя, — Нацу посмотрел на меня красными глазами и улыбнулся, — думаю, мне уже пора. Прости, за наш разговор, кстати… теперь в моей квартире камера наблюдения, а в офисе за мной постоянно следят. Мне пришлось соврать, что я собираюсь забрать картину. Когда встретимся в следующий раз, нарисуй что-нибудь, или купи. Если я буду возвращаться с пустыми руками, то меня точно в чем-то заподозрят. Я кивнула и выпустила Нацу из рук. Он быстро оделся и подошел к выходу. — И да… не говори пока ничего Грею. Я сам. Обещаю, что сделаю это, но не сейчас, — я коротко кивнула, а он легко махнул рукой в знак прощания и удалился. Я смотрела на мокрое пятно на своей майке. Сколько же ты сможешь играть эту роль, Нацу?