Ну же, влюбляйся!

– Изуку, – Шото без силы прижался к спине омеги. – Изуку, ну, не спи. – Фу, хватит, – тот отстранился, натягивая одеяло на голову. – Я не хочу этим заниматься. Я хочу спать, – отрезал Мидория. С окончания гона Тодороки прошло несколько дней. Но альфа не стал порядочным и смиренным, как ожидал того Изуку, нет. Он успокоился, перепады настроения закончились, Шото больше не вел себя временами смешно, не ластился и не рычал, но приставать к мужу не прекратил. Тот злился. Мидории не хотелось больше заниматься с Тодороки любовью, несмотря на его вкусный запах и то, что они постоянно ночевали вместе. Он испытывал противоречивые чувства, иногда очень скучал по альфе и хотел проводить с ним много времени, иногда нет, но желание в эти противоречивые чувства не входило. – Почему? – Шото приподнялся на руке и попытался посмотреть ему в глаза, но Изуку принялся усердно отворачиваться, пряча лицо в подушке. – Мы же уже делали это один раз. Это же быстро! А потом ты будешь спать. – Нет, – Мидория обиженно на него посмотрел. – Хочу спать сейчас. Он злился. Тодороки не распускал руки, пробовал пару раз, за что получил от омеги подушкой по голове, после чего прекратил, но словесно приставал каждую ночь. Начинал издалека, но Изуку сразу знал, о чем пойдет речь. Иногда становился более назойливым, иногда слегка злился, но Мидория был непреклонен. Ему не хотелось. – Почему? – Я не хочу. – Почему? – Я сплю, – омега закрыл уши ладонями, всем своим видом выражая незаинтересованность. – Изуку, я не буду заниматься этим с тобой, пока ты спишь, – оскорбленно заявил Шото. – Так нельзя! – он пихнул мужа боком. Если бы Мидория пил в ту секунду, он бы обязательно поперхнулся и выплюнул всё содержимое своего рта альфе в лицо. Но на счастье альфы, омега не пил. Поэтому только в немом шоке открыл рот, начав задыхаться воздухом. – Дурак! Совсем дурак, что ли? – Изуку озлобленно его пнул. – Конечно, ты не можешь любить меня, пока я сплю. Совсем уже?! Совсем! – он принялся толкать его в живот. Тодороки это больше щекотало, чем приносило болезненных ощущений. Мидория зашипел. – Я не дурак, – уверенно объявил Шото. – А я сомневаюсь, – омега скрестил руки, уставившись на него. Он уже не стеснялся представать перед мужем в пижаме. – Что тебе непонятно, когда я говорю нет? – спросил строго. Альфа посмотрел на него странно, что-то необычное отразилось в его взгляде. Он медленно облизнул губы и протянул руки, положив их мужу на бедра. Тот дернулся. – Шото, не начинай. Это не смешно, – объявил он, стряхнул его руки и лег на бок, к нему спиной. Прижался лицом к стене, вздохнул оскорбленно. Тодороки не раздвигал их кровати и, кажется, даже не собирался. Изуку не знал, стоит ли его об этом попросить, вдруг Шото будет ругаться. Позавчера он даже захотел раздвинуть кровати сам, но те оказались слишком тяжелыми… – Это будет очень быстро, – тихо проговорил альфа и обнял его со спины. Мидория пихнул его локтем под ребра. – Между прочим, это не лучшим образом о тебе говорит, – фыркнул он и тут же смущенно отвернулся, уткнувшись носом в подушку. Переобщался с Югой, тот заразил его своим хамоватым настроением. Тодороки прижался губами к его уху и зашептал: – Если ты хочешь, это будет не очень быстро. Я постараюсь, чтобы было очень медленно. Так ты согласен? Изуку почувствовал, что начинает краснеть. Он обернулся, посмотрел на мужа неуверенно. Не знал, почему тот так назойлив в этом вопросе, и не знал, как должен к этому всему относиться. Шото подумал, что Мидория передумал, и с желанием его поцеловал, пытаясь взять за руку. Омега замер: целоваться было приятно. Тодороки быстро отстранился и попытался залезть ему в штаны. – Ей! – Изуку стукнул его ладонью по голове. – Нет, я не согласен. Альфа посмотрел на него исподлобья и тихо зашипел. Они уставились друг на друга недовольно, Мидория собирался отвернуться и натянуть одеяло на голову, но муж вдруг потянул его к себе, схватил очень крепко и принялся целовать. Изуку закрутился, отворачиваясь. Шото принялся скользить ладонями по его бокам, попытался забраться под одежду, омега принялся усердно сопротивляться. Он оттащил голову Тодороки от своего лица и заерзал, вылезая из-под него. Их силы были совершенно не равны, но альфа не держал его чересчур крепко, боясь сделать больно. Мидория отпинался от него и скинул с кровати, озлобленно зашипев. – Нет и всё! – объявил он. – Мне это не нравится, – омега спрятался под одеялом и свернулся в клубок. Шото так и остался лежать на полу, грустно вздыхая. Когда Изуку проснулся, альфы в комнате уже не было. Где он спал всю ночь, осталось для него загадкой. Не на полу же? Но сквозь сон Мидория не чувствовал, чтоб его обнимали… Он поспешил в душ, чуть не столкнулся со свекром в дверях, извинился и облегченно выдохнул только тогда, когда закрыл на замок дверь. Разделся, забрался под горячую воду, немного успокоился. Когда вышел завтракать, Шото не нашел. Только Энджи. – К нам сегодня родственники приезжают в гости, сынишка встречать их поехал. Он тебе не рассказал? – удивленно спросил альфа. – Нет, – Мидория растерянно покачал головой, присаживаясь на стул. – Что за родственники? Энджи усмехнулся. – Не рассказал? – переспросил он. – Вы долго шумели, чем, интересно, занимались, – весело проговорил альфа. Изуку смутился и отвернулся, заметив это, Энджи смолк. – Да Фуюми с семьей. – А… ой, может, что-то надо к их приезду приготовить? – засуетился омега. – Пирог какой-нибудь. – Нет, – Энджи засмеялся, – все ж свои, родные. Пусть сами везут, – заявил он. Мидория только смущенно кивнул, согласившись. Скорый приезд родни немного его обеспокоил. Последний раз видеть их всех ему приходилось только на свадьбе. Он переживал, что переругается с кем-нибудь. Никогда не считал себя очень конфликтным, но с Шото успел поругаться… Или это альфа у него такой проблемный? Помнится, все говорили, что спокойнее человека не найти. Изуку и сам так думал до возвращения на родину. Он хотел заняться учебой или прогуляться, насладиться последними летними деньками, но от волнительного предвкушения собраться с мыслями не получалось. Омега позалипал в телефон, поубирался, несколько раз застилал кровать. Поправляя одеяло, каждый раз думал, что, может быть, стоит отодвинуть кровать Тодороки на прежнее место? Думал-думал, но не решался даже попробовать: знал, что не получится. Да и мужа просить не хотел. Ему казалось, что стоит об этом заикнуться, как альфа поднимет нудный разговор о том, что супруги должны спать вместе. Мидория не знал, как должен на это реагировать. Внутренне был согласен с мужем, но вслух этого ни за что бы не озвучил. Шото привлекал его. И омега не знал, с чего именно это началось. С мелких движений, мимики или запаха? С красивой фигуры, перекатывающихся мышц, с задницы, на которую взгляд Изуку падал вне его желания, с ровной линии розовых губ… Тодороки был правильно сложен, все это понимали. Энджи показывал Мидории его подростковые фотографии, ещё год-два назад альфа выглядел по-другому, худым и тонким. Его телосложение не предполагало роста мышц, но Шото сумел преодолеть свою природу. Изуку занимался спортом в детстве и знал, как это тяжело. Тодороки был правильно сложен, но омега сомневался, что причина всех его ощущений именно в этом. Ему хотелось, чтобы альфа чаще был рядом, чтобы они могли подолгу говорить, хотелось расспросить о будущем, планах, о мечтах, узнать Шото с другой стороны, увидеть в других ситуациях, кроме нудных домашних дел. Но о своих странных чувствах Мидория рассказывать никому не собирался. Стеснялся. И злился. Злился очень сильно на мужа за то, что тот так беспардонно к нему приставал. Омега не мог спокойно к этому относиться, но и злиться полноценно не мог. Стеснялся об этом говорить. Минутами его разъедала обида. Особенно перед самым засыпанием. Когда Изуку удавалось избавиться от назойливых рук альфы на своем теле, когда он натягивал одеяло повыше и ложился в удобную позу, в голове начинали роиться злые мысли. Тодороки задевал его. Мидория же всё ему объяснил! Как он может вести себя так? Изуку и сам не знал, почему относится к этому так серьезно. Даже малыши знают, откуда берутся дети. Знают, что будет происходить, когда они вступят в брак и вырастут. Это не было удивительным, Мидория всё знал и был готов. Думал, что был готов. В Штатах люди были другие. Он заразился другой культурой, озорной молодежью, романтическим кино. Он не знал, когда стал излишне сентиментальным в этом вопросе, когда начал дольше положенного задумываться об этом, фантазировать. Изуку успокаивал себя мыслями о том, что это просто возраст, нет ничего неправильного в том, что он много думает на тему секса. Успокаивал. Зря. От мыслей скопилось много ожиданий, которые Тодороки не смог оправдать. Мидория не мог его в этом винить. Шото порой становился очень назойливым в своих приставаниях, но после случая в первую ночь после переезда Изуку не пытался применять силу. Омега понимал, что он в чем-то прав. Интимная близость, пусть и называется всякими красивыми словами, вызывает ажиотаж и животный интерес, всегда была и будет лишь маленькой частичкой человеческой жизни. Тем, чем занимаются все, тем, что существует испокон веков, тем, что слишком естественно, чтобы делать из этого культ. Сродни приемам пищи и сну. Но Мидория, пусть и понимал всё это, не мог прекратить придавать близости особое значение. Ему хотелось, чтобы всё происходило само собой, чтобы он не испытывал страха или беспокойства, чтобы муж не давил на него, чтобы относился к этому чуть серьезнее, чтобы они могли обсудить всё в деталях до и после процесса. А Тодороки… Изуку вообще сомневался, что он любит говорить. А уж тем более о подобных вещах. Шото отзывался о сексе слишком легко, создавалось впечатление, что ему доводится заниматься им по несколько раз на неделе. Мидории это в нём совсем не нравилось. И как можно быть настолько незаинтересованным! Даже его лицо выглядит равнодушным в те моменты, когда они находятся очень близко. В те моменты, от которых омега готов покрыться густым румянцем. Он не хотел смущаться, но смущался. Не хотел краснеть, но краснел. Капилляры близко располагались к коже: Изуку мог покраснеть от любой, даже самой лёгкой кардионагрузки. Его лицо покрывалось странными бело-красными пятнышками, несколько раз учителя даже отправляли его домой, беспокоясь, что омега грохнется в обморок. Тот никогда их не разубеждал. Тодороки искренне удивлялся, почему Мидория так рьяно отказывается, и аргументировал своё недоумение тем, что они уже были близки. За это омега готов был рычать на него. Обычно он редко рычал и в целом не выходил из себя. Но Шото ухитрялся его выводить. Изуку не мог понять, почему его муж такой балбес. Полный идиот. Подумаешь, были близки! И что? Неужели Тодороки не догадывается, что Мидория не смог даже расслабиться. Омега не знал, стоит ли заявить альфе в лицо, что в тот раз ему не было хорошо. Изуку говорил косвенно, но четко не обозначал. Стоит? Мидория не хотел его обижать. Если его может это обидеть… Ему совсем не понравилось, омега не смог толком ничего понять: всё происходило слишком хаотично и быстро. Он надеялся, что это только из-за гона, надеялся, что в другой раз Шото будет чуточку внимательнее, но проверять не решался. Кто ж его знает! Мидории хотелось попробовать. Ещё почти полтора года назад впервые его начали посещать такие мысли. Изуку, сидя в школе, долго думал о том, как это должно ощущаться. Напридумывал себе всякого… Его фантазии оказались слишком радужными, чтобы претвориться в жизнь. Он замирал, когда смотрел на альф, стеснялся, порой слишком долго задерживал взгляд на их телах, за что после корил себя. Ему не следует смотреть на других, у него уже есть альфа. И когда он увидел Тодороки в аэропорту, что-то в животе затянуло. Фантазии наполнили голову, мысли стали ещё более реальными. Его запах, походка, движения. Мидория иногда пристально наблюдал за его манипуляциями, за мышцами и сильными руками, но быстро отворачивался каждый раз, когда кто-нибудь смотрел в его сторону. В тот момент, когда у Шото был гон, Изуку забыл обо всем на свете. Запах альфы казался слишком приятным, его тело влекло. Ему хотелось попробовать. Попробовал. Перехотелось. После произошедшего Мидория чувствовал себя странно. Не мог понять, как ему надо реагировать. Вроде всё случилось, а вроде ничего и не было. Ничего из того, что омега себе напридумывал. Всё произошло так быстро, что Изуку ни в чем толком не разобрался. Тодороки вел себя не так, как ему хотелось… Остаться на некоторое время без него Мидория был рад. Но быстро начал скучать. Энджи сказал ему, что они должны успеть к обеду, омега постоянно проверял часы, но время нарочно шло медленно. Энджи к приезду детей особенно не готовился. Но всё равно приложил куда больше усилий, чем Изуку полагал. Он думал, что альфа убежит на работу, но тот взял выходной. И решил испечь кекс. Поначалу Мидория решил, что он пошутил, когда свекор озвучил свои планы. Шутить он любил, пусть и не умел, Изуку так пугался, что не понимал его юмора, а Шото воспринимал всё слишком серьезно. Но в этот раз это была не шутка. Альфа нашел книжку с рецептами, потертую и желтую, открыл на порванной странице, принялся готовить. Омега порывался ему помочь, но Энджи отказался. Оказалось, зря. Мидория около получаса наблюдал за его потугами из гостиной через открытую дверь. Альфа ежесекундно сверялся с рецептом, но всё равно перепутал последовательность добавления ингредиентов, просыпал муку на пол и залил стол растопленным сливочным маслом. Молоко убежало само. Изуку не понимал, что ему думать. Шото отзывался об отце недовольно, как о строгом, скупом на слова и эмоции человеке. И когда сын находился рядом, Энджи вел себя строго. Но стоило омеге остаться со свекром наедине, как тот становился добродушным и легким. Мидория не знал, с чем это может быть связано. Он порывался помочь ещё несколько раз, но был отвергнут. Энджи прибрался и от затеи с готовкой отказался. Раздраженный сел с журналом на диван, объявив, что дети уже не маленькие, сами что-то из магазина могут притащить. Молчание казалось Изуку настолько тяготящим, что он попытался завязать разговор. Сначала он хотел просто слинять, но быстро понял, что не сможет, растеряется или смутится. Энджи наверняка спросит, куда он, Мидория сморозит чего-нибудь. С ним часто случалось подобное, когда он начинал витать в облаках, бормотать и рассуждать вслух. И возвращаться в комнату омеге не сильно хотелось: там пахнет Тодороки. Пахнет сильно, отвлекает, а Изуку и так не может выбросить мужа из головы. Его внимательный взгляд, горячие сильные руки. Мидории, когда он смотрел на них, хотелось попросить взять его на руки, но он никогда не решался. Но завязать разговор не получилось: Энджи больше вздыхал, чем говорил. Единственное, что ему удалось узнать, – кекс, который альфа пытался испечь, часто пекла Рей, когда дети были маленькие. Изуку в тот момент подумал, что обязательно должен его попробовать. Надо будет заставить Шото испечь… Молчание висело практически полчаса: альфа скучно листал журнал, а омега периодически заглядывал в телефон, в ожидании сам не зная чего. По возможности, сообщения от мужа. Но это уж как повезет… – Что-то они задерживаются, – неожиданно объявил Энджи. – Разве? От вокзала долго ехать, ещё и будний день, общественный транспорт забит. – Могли бы и поторопиться, – Энджи фыркнул себе под нос. – Соизволят приехать раз в год и то опаздывают, – пробурчал он. Изуку удивленно на него посмотрел. Можно было подумать, что отец просто соскучился по своим детям, но подобное было сложно думать об Энджи. Омега всё ещё не знал, как должен к нему относиться. То, как Шото отзывался о родителе, сильно разнилось с тем, что видел сам Мидория. Во дворе послышался шум; присутствующие оживились. Не прошло и пятнадцати секунд, как входная дверь открылась и в прихожую ввалилась группа людей. – Мы дома! Встречайте нас! – послышался чей-то радостный голос. Мидории он был не знаком. Энджи странно скривил лицо и поспешил встречать детей. Изуку засеменил за ним, готовый в любой момент убежать в комнату. В прихожей его ждало всего два новых лица: молодая альфа, старше омеги лет на пять, и маленькая девочка в ярком платье. Изуку замер в ступоре, прижавшись плечом к стене. Родственники принялись обниматься. Энджи не выказывал особой радости, но Мидория был убежден, что он очень рад. Ребенок вцепился в его лицо обеими руками, когда альфа наклонился обнять её, и не хотел отпускать, а Энджи не возражал. – Фуюми Тодороки! – неожиданно воскликнула гостья. Мидория отмер, поняв, что обращаются к нему. На секунду он встретился взглядом с мужем, тот слегка ему кивнул, быстро направившись на кухню. Он забрал у сестры большие пакеты и понес вглубь дома. – Да-да, я помню, – Изуку вышел медленно вперед, – ещё со свадьбы, – он улыбнулся, – узнал. Я Изуку Мидория. Помнишь? Фуюми быстро пожала его руку, представила свою дочь и отправилась вместе с ней мыть руки. Ей удалось это с большим трудом: девочка никак не хотела отпускать лицо дедушки. Уже из ванной прокричала, что её омега слишком занят на работе, поэтому не смог приехать. Энджи что-то проворчал себе под нос, что-то о том, что для родни время нужно выделять, но Мидории почему-то подумалось, что он больше для вида злится, чем на самом деле. Фуюми традиционно привезла много еды и гостинцев, но брату и отцу это было практически не интересно. Они ждали её историй. Альфа ничуть не удивилась тому, что у Энджи не получилось испечь пирог, о чем догадалась без чьей-либо помощи. Увидела следы муки около ножек стола и весело объявила, что отцу лучше ничего не готовить. Тот только фыркнул. Изуку посидел с гостями около часа, хотя особого интереса к гостям не испытывал. Его одолела усталость, захотелось прилечь. Мидория больше думал о муже, чем о словах, которые ему говорили. Злился на себя, но сосредоточиться на беседе не мог. Шото заметил его состояние, уставился, не мигал. Изуку смутился от его пристального взгляда, быстро отвернулся. Вскоре внучка утянула Энджи обследовать территорию дома, а Фуюми принялась расспрашивать брата о поступлении и семейной жизни. О последнем Мидория хотел бы послушать, но решил, что лучше приляжет. Подумал, что меняется погода, скачет давление, хочется спать. Да и вряд ли Тодороки начнет откровенничать при нем. Он не любит ничего рассказывать, Изуку всегда чувствовал дискомфорт, когда они говорили. Он поднялся в комнату, завалился в постель, поленился накрываться одеялом. Закрыл глаза. Почудилось, что ему потребуется не более минуты, чтобы уснуть, но сон не шел. По телу распространялась слабость, конечности начало ломить, но сон не наступил. Из окна через некоторое время Мидория смог наблюдать, как Энджи гуляет с внучкой. Та держала его всей своей маленькой ручкой за один палец и водила туда-сюда по территории. Ему показалось это очень милым, Изуку вдруг спросил себя, когда у них с Тодороки будет ребенок… Родители будут только за, если они не станут тянуть с этим. Родители Мидории. Совсем недавно они донимали его разговорами о том, что вновь хотят услышать топот детских ножек по квартире. Других детей кроме Изуку у них не было, никто другой ребенка им не принесет. А вот Энджи наверняка будет против, Шото говорил, что он не собирается их торопить. Мидория не имел ничего против детей, Хисаши обещал, что будет сам ими заниматься. Но от мысли, что ему придется опять спать с Тодороки, ещё и не один раз, Изуку скривился.