Одинаковые

Какаши целуется жадно – не давая вдохнуть кислород, грубо – царапая губы острыми клыками. Клановые клыки Хатаке вообще Генму с ума сводят, заставляя закатывать глаза от удовольствия, стонать, а иногда, если у того настроение особо кусачее, прятать шею под бесконечными водолазками. Какаши любит лежать головой на коленях парня, подставляться под мягкие прикосновения к волосам, не боясь что вот сейчас ударят исподтишка. Любит, когда Генма обрабатывает его ранения после особо тяжёлых миссий. Осознание доверия между ними заставляет, обычно беспристрастного ко всему Генму, плавиться. Между ними нет секретов и Ширануи даже не сомневается в надёжности своего самого сокровенного. Сам он предать бы доверие Какаши не смог, да и не захотел бы даже под пытками. Какаши доверяет, знает что Ширануи не предаст ни при каких обстоятельствах. Разрешает снимать с себя маску, закапываться в мысли, читать как открытую книгу. И каждый раз радуется как ребёнок, когда Генма чем-то делится: будь это плохим или же нет. Репутация Генмы всегда бежала впереди него, а он и позволял, пускал на самотёк. Отмахивался, мол, пусть лучше о моей жизни болтают, чем важную информацию подслушивают. И лишь Какаши знал, что девяносто процентов всех сплетен про токубэцу-джоунина неправда: от людей с которыми он спит, до любимых вещей. Гражданские говорят, что Ширануи каждый день с новой пассией, а на обед ест свой любимый шпинат. Какаши знает, что спит и любит тот только его, а любимая еда Генмы – горячий тыквенный суп. Шпинат он просто ненавидит. —Ну вы же знаете, что Какаши прячет под маской, Генма-сан! Расскажите! — ноет Узумаки и неприятное чувство захватывает Ширануи в свои когти. Перед лицом стоит образ Четвертого Хокаге и Генма не может отмахнуться от него. В этом они с Хатаке одинаковые, вечно ковыряющие старые раны и сыпящие на них особенно мелкую соль. —Мы вам заплатим, — снова пытается Наруто. —Денег не хватит, — Генма хмыкает, делает вид, что рассматривание собственных ногтей интересно. Под них забилась кровь и даже, если так не видно – Ширануи знает, что она там есть. Не только под ногтями – по локоть, а то и по плечо. Смотреть на чистые, но ощущающиеся грязными, руки иногда становится тошно. Какаши, также как и сам Генма, часто зависает на этом занятии. Эти дети не видели настоящего ужаса войны. И будь Генма другим человеком – он бы обязательно заплакал от счастья за младших, но он всё тот же Ширануи Генма – не плачущий ни от горя, ни от радости даже в возрасте шести лет. Какаши тоже разучился плакать, похоронил последние отголоски слёз вместе со всеми погибшими друзьями. Генма сидит в гостиной общежития джоунинов, держа на коленях спящего Паккуна. На диванах развалились такие же уставшие после миссий и работы ниндзя, как и он сам. Хатаке отсыпается в их общей комнате и не может прийти и спасти его от собственных учеников. —Мы заплатим вам натурой, — смело говорит Сакура, и Генма давится воздухом. С диванов слышатся смешки. —Я не сплю с детьми, — резко отрезает он. И хоть они уже и не дети, давно уже выросли – для джоунинов они как были детьми, ими и остались. Нинкен, спящий на его ногах, ощущает злость в голосе Генмы. Паккун поднимает голову и смотрит на токубэцу-джоунина, Ширануи почти умоляюще смотрит в ответ. Пёс понимающе кивает и исчезает с громким хлопком. Всё-таки Какаши придётся разбудить. —Да ладно вам, — усмехается Наруто. Генма тяжело вздыхает и поднимается с дивана, разворачивается к детям спиной и идёт к лестнице. Со стороны ступенек слышатся знакомые тихие шаги. Какаши с немного сонным выражением лица и не скрытым повязкой вторым глазом, останавливается на второй ступеньке снизу, смотрит изучающие сначала на Генму, потом на Наруто с Сакурой. —Успокой своих неугомонных и глупых учеников, — Ширануи встречается с ним усталым взглядом и в нём плещется горечь. Хатаке дважды объяснять не нужно. Генма проходит мимо него и поднимается наверх. Хатаке, не отрывая взгляда от учеников, дожидается пока шаги Ширануи не стихнут, а затем спускается с лестницы на пол. Лицо темнеет, левый глаз открывается и все лицезреют угрожающе вращающийся Шаринган. Он делает тяжёлый шаг вперёд и дети опасливо пятятся, а затем и вовсе выбегают из здания. Какаши ещё обязательно поговорит с ними позже. Осматривает всех остальных собравшихся в комнате джоунинов и видит лишь благодарность, что смог избавить их от общества шумных детей. Какаши уходит не оглядываясь. Генма лежит посередине кровати и безразлично смотрит в потолок, но стоит Хатаке перейти порог комнаты – поворачивает голову в сторону двери и взгляд его теплеет. Джоунин подходит к кровати и Ширануи двигается, освобождая место рядом. Какаши и Генма делят усталость и боль на двоих уже слишком много лет, чтобы задумываться над такими мелочами, как глупые просьбы рассказать, что же прячется под маской у легендарного Копирующего ниндзя. Теперь смотрят в серый потолок вместе. Слишком одинаково усталые.