Я пытаюсь вспомнить твои глаза

Его глаза были цвета медового сиропа, и Курапика действительно ощущал сладкий привкус на языке, стоило только его другу на него посмотреть. Да только эта сладость была приятнее, чем вкус любого в мире десерта и Курута и не сразу догадался о том, чем на самом деле являлось это ощущение. Делать это было непозволительно, думать об этом тоже. Каждый раз он будто обжигался, стоило только позволить разуму растормошить эти мысли и рассуждения, которые всегда приводили Курапику к одному выводу. Он влюбился. В лучшего друга. И каждый раз тело вздрагивало и он нещадно мотал головой, пытаясь избавиться от этих навязчивых размышлений. Но каждый раз они возвращались. И Курапике ничего не оставалось кроме как принять их за должное. Он действительно, держа себя в уздах и на коротком поводке, пряча все мысли и эмоции глубоко внутри, стараясь отдалиться ото всех и действовать в одиночку, умудрился увлечься своим другом. Да так, что Паладинайт совсем не выходил из головы. И это сильно мешало. Куруте ничего не оставалось, кроме как пытаться существовать с этими мыслями и держать их под контролем, стараться жить дальше и выполнять свою работу так же качественно, как он делал её до этого. И винить себя за такую глупо допущенную оплошность. Ему нельзя было расслабляться, особенно сейчас, когда на кону было слишком много всего. Курапике оставалось забрать оставшиеся алые глаза у Церридниха и защитить принца Вобла и королеву Оито. Он был нужен им. Был важнее кислорода. И вспоминая всё это, Курапика ненавидел себя ещё сильнее. А ещё он очень злился на Леорио. Злился из-за того, что они были на одном корабле. Его друг был в шаговой доступности, но в такой же равносильной опасности. Ему здесь было не место, но Курапика всё равно ощущал внутри себя тепло и лёгкое покалывание лишь от мысли, что Леорио был рядом с ним. Он даже признался в этом Мизайстому, на что зодиак лишь вопросительно посмотрел на Курапику, а потом перевёл тему в другое, более важное русло. Куруте становилось стыдно, стоило ему лишний раз вспомнить Леорио, но ещё хуже ему становилось от осознания, что только эти мысли согревают его и помогают двигаться дальше, к завершению своей миссии. Он продолжал использовать время императора, чтобы защитить всех на этом судне, кто только нуждался в защите. и Паладинайт был в этом списке не последним. Напротив, он отсчитывал место с самого начала перечня. Курапика не мог сказать о своих чувствах напрямую. Поэтому единственное, что ему оставалось — это бороться до победного конца, тратя на это все свои силы и энергию (и жизнь). И надеяться, что Леорио сейчас в безопасности. Что Геру и Чиидол о нём позаботятся. Смогут уберечь от всей неразберихи, которая сейчас происходила на борту. Его и без того скверные размышления прервала Вайсе, которая вальяжной походкой впорхнула в комнату для персональной охраны королевы Оито. — Вот ты где, — она уселась на свободную койку и закинула ногу на ногу, — чего сидишь тут? Курапика медленно приоткрыл глаза, услышав знакомый голос и повернул голову в сторону девушки. Она снова вернула его в давящую реальность, где у него не было права на выбор. Куруту немного разозлил такой бесцеремонный поступок, но он не стал грубить коллеге в ответ, по крайней мере попытался: — Я не настроен вести бессмысленный диалог. Поэтому если ты просто хочешь узнать, как у меня дела, предпочту не отвечать. — вдобавок он хотел демонстративно закатить глаза или же глубоко вздохнуть, чтобы Вайсе точно от него отвязалась, но девушка продолжала непрерывно, не отвлекаясь, прожигать его своим заводным взглядом. — Я просто хотела поинтересоваться почему ты ещё не отдыхаешь? Знаешь ли, ты не можешь быть вечно без сна. Да и королева Оито выделила тебе отдельную каюту прямо возле её покоев. Ты мог бы пойти туда. — в её глазах заблестели нотки беспокойства и Курапика искренне хотел считать, что всё это было лишь притворством. Ему не нужен был очередной человек, который неподдельно за него переживает. — Я не могу отдыхать, пока не буду уверен наверняка в безопасности королевы и принца Вобла. — он сложил руки на груди и отвернулся, — если ты пришла только за этим, то можешь возвращаться к своей работе. — Я не уйду. — она покачала головой, — брось, Курапика, не будь придурком и иди поспи, а то своей кислой миной всем настроение портишь. — Это серьёзно, Вайсе, королеве и принцу грозит настоящая опасность. — Куруту уже основательно напрягла беззаботность девушки. — Бла-бла, — Вайсе нарочито перебила его и продолжила гнуть свою линию, — все основные действия будут на завтрашнем балу, сегодня королеве и её младенцу ничего не угрожает. К тому же с ними Билл. Он надежный человек. — она посмотрела на Курапику в упор, жаждя увидеть ответную реакцию на её аргументы, Курута же мысленно переваривал это всё и какая-то сторона его разума была даже с этим согласна, пока другая, та, что была ранена жестокостью людей и травмирована до конца его существования кричала о том, что он не может оставить их без защиты. — Вдруг что случится, я не могу рисковать. — в итоге выдал он и снова отвернулся. Выносить пристальный взгляд Вайсе становилось труднее с каждой секундой, да и отставать она явно не планировала. Была такой же упёртой и доводящей своё дело до конца как и Леорио. Леорио… Зачем Курапика только снова о нём вспомнил? На губах сама лично расползлась лёгкая улыбка, которую спрятать от девушки явно не получилось. — Сам посмотри, ты уже улыбаешься, представляя будущий отдых. Как ты примешь душ, ляжешь в мягкую постель, прикроешь свои глазки, — Вайсе мечтательно вздохнула, — а мы с Биллом покараулим нашу королеву. С ней ничего не случится. — она довольно улыбнулась, сложив руки на груди, но потом резко добавила, — но обязательно случится, если кое-кто не выспится как следует и не сможет защитить её на завтрашнем балу. Курапика слабо улыбнулся коллеге в ответ, понимая, что в её словах была доля правды. — Я попробую. — он кивнул и встал с кровати, собираясь пройти в свою каюту для дальнейшего отдыха. — Стой, — Вайсе резко подскочила с места и преградила ему путь, размахивая руками, и закрывая собой выход из каюты, — у меня к тебе ещё одна просьба. Курапика лишь изогнул бровь, ожидая её дальнейших слов, а девушка, слегка замявшись продолжила: — Ну, на самом деле это не совсем просьба. Так, дружеский совет. — Что за совет? — он старался звучать максимально вежливо, хотя сейчас был натянут и напряжен как струна. — Я знаю тебя давно, и мы через многое вместе прошли. — Вайсе решила начать издалека, — может быть я даже могу считать тебя другом, — она усмехнулась, а Курапика лишь покачал головой, — поэтому мой совет тебе — расслабься. Глаза Куруту сразу округлились. Как она себе это вообще представляет? — Боюсь в данной ситуации это невозможно. Я не вздохну спокойно, пока не буду знать, что королева и принц в безопасности. — Не в этом смысле, — девушка не согласилась с ним. — я про того медбрата. — Не понимаю о чем ты. — он прикрыл глаза, стыдливо отворачиваясь, понимая, что сейчас сдаёт себя с потрохами ещё больше. Откуда она могла узнать о Леорио? Неужели он был настолько невнимателен и неосторожен? Всякий раз, когда ему только удавалось видеть друга издалека, он цеплялся за него взглядом, не желая прекращать это мгновение. И он правда надеялся, что это будет незаметно? Что горящие алым любострастным пламенем, даже под защитой тёмных линз глаза не будут выделяться? — Ты его каждый раз взглядом раздеваешь. — подытожила его опасения Вайсе и Курапика ещё больше зажмурился, понимая, что его раскрыли целиком и полностью. Вычислили его потаённые желания, в которых он сам себе признаться был не в силах. К Леорио хотелось прижаться и забыть обо всём на свете. Вычеркнуть из головы мстивый план, забыть о существовании всего, что только отравляло его душу. Просто быть рядом, и ощущать на себе тёплый взгляд тёмных глаз. Ну а в дальнейшем… В дальнейшем может у них и могло что-то получиться. Если бы только на это представилась возможность. — Мы друзья. — только и смог произнести Курута, не поворачиваясь к девушке, чтобы она не смогла разглядеть в его взгляде ещё что-нибудь, что могло хоть как-то пойти против него. — Как скажешь. — Вайсе пожала плечами, — но тебе нужно что-то сделать с этим. Это сильно отвлекает тебя от работы. — Я способен совладать со своими эмоциями, можешь не беспокоиться. — он так и не понял, хотела девушка задеть его за живое, сделать неприятно, чтобы Курапике стало ещё более дурно от этого всего или же она правда беспокоилась. Настоящий мотив её действий был ему неизвестен. — Это не так. — Вайсе покачала головой, — твоё напряжение за километр чувствуется. — И что прикажешь мне с этим делать? — раздражённо выдал Курапика, который был не в силах больше терпеть нравоучения. — Не знаю. Как обычно люди расслабляются? Подрочи на него, вдруг поможет, — она безразлично пожала плечами, будто сказала самую обычную и совсем не смущающую вещь на этом свете, пока Курута был готов задохнуться от смущения. Он был готов поклясться, что в этот момент от неловкости покраснели не только его глаза, спрятанные под толстыми, не пропускающими алое свечение линзами, но и весь он от головы до пят. Слышать такой совет и принимать его он явно не собирался. Раздражённо вздохнув, он сложил руки на груди и постарался состроить максимально дружелюбное лицо. Даже после таких глупых слов он не собирался грубить. Понял, что Вайсе действительно беспокоилась, раз предлагала такие странные методы, только представляя которые Курапика был готов умереть на месте. Это было явно не в его стиле. И не вязалось с его характером и повадками. Он счёл это оскорблением, действием, которое осквернит всё то аккуратно и ненадёжно построенное между ними двумя. Сотрёт грани дозволенного, либо же, чего Курапика боялся больше всего — он не сможет остановиться. Подсядет на иглу, не имея возможности прекратить, а потом обязательно захочет большего. Как всегда и происходило. Всё, что только вязалось с Леорио, Курапика требовал в двойном объеме. Ненависть? Он был обязан подружиться. Дружба? Он должен стать единственным и самым лучшим. Лучший друг? Он должен вызывать нечто большее, чем просто приятельская симпатия. В этой бесконечной гонке с самим собой Курапика и потерялся. Даже и не заметил, как мысль, не аккурат подкинутая Вайсе прочно засела в голове, не давая возможности спокойно мыслить и здраво рассуждать. Курута не помнил, что ответил девушке, как прошёл мимо неё и как добрался до своей каюты. Единственное, что он сейчас чётко осознавал — это желание. Которое расползлось по венам, не давая возможности вдохнуть. Ему срочно нужно было решить эту проблему, которая не давала покоя, прочно оседая в мыслях. Леорио поселился в голове у Курапики окончательно, но только сегодня это достигло пика. И эта жажда медленным потоком спустилась вниз, к низу живота, сворачивая все внутренности в узел и разливая по телу приятное тепло. Единственное, о чем он сейчас мог думать — это его друг. Его бережливые и тёплые руки, которыми он редко, едва заметно дотрагивался до Курапики. Будто специально сводил Куруту с ума, давая ему слишком мало. Курапика хотел его полностью, всего, начиная с макушки и заканчивая пальцами на ногах. Он резко распахнул глаза, пытаясь прийти в себя. Его унесло слишком далеко. Он слишком размяк, позволяя себе думать так грязно и пошло. Курапика мигом вскочил с кровати, направляясь в ванную. Захотелось отмыться от всей этой похоти, что прочно въелась в его мозг, заставляя представлять Леорио в не совсем дружеском ключе. Он включил холодную воду и подставил голову под охлаждающую струю. Это не помогало. Не помогало ничего, пока Курапика как мог пытался прекратить. Мочил волосы и лицо в ледяной воде до головной боли, надеясь, что справится с этим вожделением. Вайсе не могла быть права, она ошибалась, когда говорила, что Курапике необходимо это сделать. Это не поможет расслабиться — наоборот. Вобьет в его душу чувство вины, с которым Курута будет не в силах совладать. Он и так испытывает слишком много всего. Влечение к другу и предполагаемая мастурбация сейчас явно были лишними. Просто взять и сделать это? От этой мысли Курапика вздрогнул, когда вытирал голову полотенцем. Холодная вода никак не помогла, наоборот, будто раззадорила его и так взбудораженный ум. С другой стороны, Леорио ведь не узнает. И никогда не сможет догадаться о том, чем его благоверный друг решил заняться в один свободный час. Но как будет самому Куруте? Сможет ли он посмотреть после этого другу в глаза? Врядли всё будет так просто. Курапика прикрыл глаза, надеясь, что это поможет усмирить его мысли. Понадеялся на свою силу воли, которая всегда спасала его в самых морально тяжёлых ситуациях. Он мог приструнить свой гнев, когда перед глазами мелькали членистоногие с четырьмя парами лап, мог стиснуть зубы до скрежета, когда вновь приходилось мириться с несправедливостью мира и переступать через себя ради достижения цели. Курапика умел прятать свою злость, и весь негатив уходил внутрь него, медленно отравляя, заставляя внутренности разлагаться от количества ненависти. Но что ему стоило делать с тем, что сейчас испытывало его тело? Тёплое чувство наполняло его изнутри и будто согревало. Куруте нравилось ощущать это, как бы стыдно не было это признавать. И к тому же, он не умел сдерживать такого рода ощущения. Всегда улыбался, прикрывая глаза и расслаблялся, стоило только кому-то из его друзей сделать что-то смешное или несуразное. В такие моменты он чувствовал небывалое спокойствие, которое окутывало его сознание, заставляло хоть ненадолго погрузиться в приятный омут, который затягивал всё сильнее с каждым разом. Поэтому он решил перестать. Пытался как мог сдерживать себя, что давалось всё труднее и труднее с каждой новой попыткой. Самым лучшим вариантом оставалось отгородиться от всех, кто был так дорог, чтобы не ощущать больше это трогающее душу чувство, которое нагло заползало ему прямо под вены, щекоча и стремясь забраться прямо в сердце. Курапика всей душой любил Гона, Киллуа и Леорио. Да только последний сейчас вызывал совсем не дружеские ощущения. И хотелось лезть на стену от этого состояния. Хотелось забыться и потеряться в работе. Сделать всё, чтобы больше этого не ощущать. Не видеть его, не слышать, не замечать. Стараться не смотреть на его новую униформу, которая так некстати подчёркивала все достоинства, которые только у Леорио были, а там правда было на что смотреть. Иногда у Куруты проскальзывали ревнивые нотки, стоило ему только задуматься о том, что кто-то другой может посмотреть на его друга, как он делал это сам. Но в таком случае Курапике успешно удавалось подавлять свои эмоции. С негативом он всегда справлялся на ура. И сейчас он пытался приструнить себя и эти неловкие мысли, которые нахально забредали в его голову, оседая там и въедаясь в сознание. Его руки, которые блуждали бы по телу Курапики, аккуратные касания, будто Леорио прикасался бы к хрусталю. Нежные ласки, которыми он бы одарил друга. Курута прерывисто задышал. — Черт. Только и вырвалось у него из горла, когда он с силой опрокинулся обратно на кровать, закрывая лицо подушкой. Хотелось выровнять дыхание, которое сбивалось только лишь об одном упоминании о Паладинайте. Хотелось забыть и не вспоминать о бешено колотящемся сердце, которое выписывало очередной кульбит. Кто бы мог подумать, что влюблённость может быть одновременно такой приятной и разрушающей. А ещё не своевременной. Курапика не отрекался от мысли, что когда-нибудь остепенится, если выживет. Что найдёт себе человека по душе, который сможет залечить его душевные раны. Который сможет научить его заново любить и доверять. Леорио был отличным вариантом для этого. Проблема была в том, что он был его лучшим другом. И в том, что их дружба была для Курапики важнее всего. Он не смел рушить её недосказанностями и неловкими признаниями. Наверно именно поэтому сейчас он сидел один в своей каюте наедине со съедающими мозг мыслями. Леорио слишком хорош для него. Слишком ласков и заботлив. В его руках он был бы в безопасности. Курапика расстегнул ворот рубашки, чтобы было легче дышать. Не помогло. Дышать стало только труднее и он и не заметил как стал расстегивать пуговицы и дальше. Пальцы не слушались, делая то, что Курута явно не планировал, но чего отчаянно жаждал. Может так будет хоть капельку проще? Он резко остановился, осознавая, что именно сейчас делает. Ходит по очень тонкому льду, отчаянно намереваясь провалиться под воду. Хотелось захлебнуться в этом чувстве. Как бы он себя не отговаривал, но это было то, что нужно. То, что могло спасти его от разрушения и заставить протянуть чуть дольше. Стимул жить и двигаться дальше. Защищать тех, кто дорог и надеяться на счастливое будущее. Может быть Леорио и не отвергнет его? Поймёт его чувства, если вдруг Курапика соизволит признаться. Рука сама потянулась к низу штанов, но он её быстро отдернул. Не сейчас. Рано. Сначала нужно настроиться. Курута выдохнул и постарался успокоиться, понимая, что именно сейчас собирается сделать. Пути назад уже не было. Ему оставалось только принять это желание и позволить воображению унести его далеко в сладостные и приятные мысли, где был только он и самый важный для него человек. Интересно, правда ли они смогли бы стать кем-то большим друг для друга чем просто друзья? Он предпочёл забросить эти мысли куда подальше. Пока об этом не стоило думать. Курапика хотел сосредоточиться на ощущениях, которые уже окутали его с ног до головы. Снова приятное чувство внизу живота, от которого подкашивались ноги. Благо он сейчас лежал в кровати, имея под собой мягкую опору. Курапика прикрыл глаза, продолжая прерывисто дышать, уже не пытаясь успокоиться. Он принял своё желание. Встретился с ним лицом к лицу. Только вот загвоздка. В такой ответственный момент ему вдруг стало тяжко. Курута как мог пытался вспомнить лицо Леорио, чтобы разгорячиться ещё сильнее, но отчего то забыл его так стремительно, что стало до одури плохо. Будто он забыл то важное, что помогало ему жить и двигаться дальше. Тёплая крупица здравого рассудка, отчаянно боровшаяся за мечту, которая подсказывала ему и ещё больше пробуждала желание остаться в этом мире подольше и забыть о всех муках, что были для него предопределены. Ему надоела боль. Хотелось забыть обо всём, что происходит и оказаться в правильных тёплых руках. И чтобы Леорио смотрел на него своими тёплыми лучистыми глазами, в которых хотелось потеряться. В бликах которых он бы видел себя. Исхудавшего и измученного, но счастливого. А ещё взбудораженного, с алыми от похоти глазами и живым интересом ко всему дальнейшему. Только эти глаза уже были давно потеряны. Курапика действительно считал, что умер тогда, в тот день вместе с кланом. Его лишили всего. Будущего, надежды и спокойствия. И только Леорио мог вернуть его обратно. Но как назло, память подводила. Вместо медовых глаз абсолютная пустота. Будто фантазия перестала работать, будто никогда и не существовало никакого такого человека, с которым хотелось попробовать начать всё заново. Курапика сильнее зажмурился, будто это могло помочь. Облик перед глазами проявился, но тут же потерял свою чёткость. Курута видел перед собой лишь размытые черты лица и чётко наблюдал руки. Руки его Леорио, которые тянулись к нему, хотели утешить и прижать к себе. Странно, что он не мог вспомнить. Не мог представить себе его. Виделись они относительно недавно и пусть Курапика и был в тот момент слишком занят охраной королевы, он всё равно зацепился взглядом. И на секунду ему показалось, что Леорио тоже смотрит. И взгляд его был мягкий и сожалеющий. Конечно, ему было жаль. Он видел всё, что происходит с Курапикой, но никак не мог ему помочь или облегчить боль. Он и не должен был помогать. Одного его присутствия на корабле было достаточно, чтобы Куруте становилось легче дышать. Но не сейчас. Сейчас дыхание сбивается, стоит Курапике только поудобнее устроиться на кровати и распахнуть глаза и осторожно дотронуться до выпирающих ключиц. Трогать себя ниже он пока не решался, да и стыд, сковывающий его действия никуда не уходил, становился всё сильнее и мысли в голове всё громче твердили о том, что он совсем уже сошёл с ума. Курапика старался не слушать, сосредотачиваясь на самом важном. Аккуратные касания на плечах. Он приобнял себя и провёл руками по мягкой коже. Леорио наверняка было бы приятно его трогать. Он бы целовал его ключицы, оглаживая плечи и спустился ниже, обводя языком ореол. Курапика и не заметил, как полностью расстегнул рубашку, чтобы прочувствовать лучше касания на бледной коже. Он провел пальцем по соску, вздрагивая и морщась, всё ещё не до конца принимая свои действия. Потом бы Леорио спустился ещё ниже, целуя Курапику в живот, проводя дорожку из поцелуев и ловя языком каждый его рельеф. На вздохи Куруты он бы отвечал мягкой улыбкой и снова возвращался к его губам, забирая с них вместе с выдохом негромкий стон, который Курапика бы не сдерживал. Он и так держался до последнего. Пора было перестать. И конечно, Леорио не забывал бы о руках. Трогал Куруту везде и всюду, полностью забыв про стеснение и хоть какие-нибудь рамки приличия и норм. Курапика не поспевал за мыслями, пытаясь прикоснуться к себе в разных местах, отчаянно представляя вместо своих касаний кисти друга. Хотелось заскулить от нетерпения прямо на месте, но он боялся быть слишком громким. Мало ли кто мог его услышать. Спускаясь всё ниже, он становился всё разгоряченнее, а нормальные и адекватные мысли совсем покинули его голову. Хотелось полностью отдаться моменту, обнажиться до самого конца, чтобы тело, ещё более чувствительное, запоминало каждое касание. Он не мог позволить себе большего. Не мог воплотить мечту наяву, поэтому наслаждался крупицами мыслей, которые воображение складывало в отчётливую картину. Глаза Леорио напротив стали чёткими. Курапика рвано выдохнул, когда понял, что уже касается своих ног, медленно разводя их в сторону. Леорио наверняка был бы более суетливым и действовал в спешке. Ему бы не терпелось полностью отдаться моменту и страсти, которая поглотила бы их целиком и полностью. Но по просьбе Куруты он бы замедлился. Сделал всё возможное, чтобы его друг наслаждался этим как и он сам. Леорио действительно был слишком идеален. Курапика не заслуживал его, как сам для себя определил. Он продолжал ерзать на кровати и терял терпение. Руки будто перестали ему принадлежать и теперь медленно дразнили по всему периметру его тела. Возвращаясь к шее и нежно оглаживая её пальцами, спускаясь ниже, дразня соски и следуя вниз по животу. А затем, как только руки почти касались паха, они снова плыли вверх, сводя его с ума. Ему надоело ждать. Времени оставалось не так много, но Курапика уже был твёрдо настроен завершить всё и идти до победного конца. Ему было нужно завершение. Точка, которая сможет его окончательно расслабить и подарить спокойствие хотя бы на пару мгновений. Он через силу опустил руку к ширинке брюк и задумался лишь на секунду. А Леорио бы сделал так? Смог бы касаться его так чересчур близко и не по-дружески? Определённо да. Представляя это, Курапика даже не покраснел. Всё казалось настолько реалистичным и настоящим, будто происходило в жизни и не раз. Уже более уверенный в себе он коснулся собачки и расстегнул молнию на брюках, закусывая губу от нетерпения. Больше не существовало никаких рамок. Больше никаких ограничений. Точно не сегодня. Сегодня его ждали лишь нежные и трепетные касания, которыми он сам себя одаривал и мысли о Леорио. Мысли о том, кто был ему бесконечно нужен и необходим. Тот, кто сможет залечить его раны и кто сможет заглушить эту боль. Курапика лишь коснулся пальцем головки члена, как тут же откинул голову на подушку, сильно жмурясь. Он был на пределе, слишком чувствительный, слишком разгоряченный. Слишком одинокий, но так нуждающийся в заботе. Он обнял себя за плечи, не понимая, стоит ли продолжать. Всё же решившись, переступив через себя, Курапика протянул руку вниз и на этот раз его движения были более настойчивы. Он обхватил правой рукой свой член и чуть сжал, закрыл глаза и снова опрокинул голову на подушку. Ему не совсем было понятно, что делать дальше. Это был его первый опыт, пусть даже такой внезапный и неуклюжий. Хотелось, чтобы всё прошло идеально. Курапика был перфекционистом до мозга костей. И хотя у него часто получалось следовать по заранее заготовленному плану, случались ситуации, в которых он был бессилен и не знал, что предпринять. И эрегированный член, к которому Курапика был уже не в силах прикасаться был сигналом, что Курута снова оказался в тупике. Абсолютное сметение и непонимание, что делать. Леорио бы разобрался на месте. Курапика был уверен, что он был более опытным и уверенным в этом деле. Будь он тут, не случилось бы этой неловкой паузы. Он бы показал как надо. Или сделал сам. Адреналин снова забил по вискам и смешался в крови с возбуждением. Курапика решил попробовать снова, на этот раз полностью отдавшись фантазии. Ему нельзя было возвращаться в реальность, пока он не закончит. Только не сейчас, пока есть возможность побыть по-настоящему счастливым. Он снова опустил руку на свой пенис, на этот раз сжимая ещё более сильно и оглаживая головку большим пальцем. Приятно. Приятно и томительно. Курапика как будто боялся ступить дальше. Но этот страх терялся в мыслях о Леорио. Тот помогал ему быть более смелым. Помогал прикасаться к себе, забывая о стыде и гордости. Он мог сейчас быть самим собой. Мог делать то, что хочет. Жаль, что всё это было лишь мыслями, а не реальностью. Курапика в какой то момент в процессе и правда подумал, что желал бы воплотить это в жизни. Видеть перед собой Леорио. Чувствовать его нежные касания, опускающиеся вниз по животу и ведущие к ширинке. Снова стало горячо и он, лишь прикусив изнутри щеки, чтобы не издавать лишних звуков, снова сосредоточился на деле. Его движения стали более уверенными, а стоило ему каждый раз вновь представлять вместо своих рук, пальцы друга, которые аккуратно ласкали бы его, двигаясь быстро и ритмично, он вздрагивал, и всё его тело будто било током. Становилось слишком хорошо, что Курапика уже не знал куда себя деть и как перестать ерзать на месте. Ему срочно нужно было успокоиться, но он намеревался довести начатое до конца. Член пульсировал в его руке, и Курута, находясь на пределе, прикрыл глаза и протяжно застонал, не в силах больше сдерживать всё внутри. Сразу стало легче. Мысли будто перестали существовать. Вакуум внутри сознания, где нет ничего и никого волнующего. Лишь тихая безмятежность и мирная гавань. Курапика и вправду ощутил лёгкий ветерок на своем лице, пока не понял, что вновь оказался в реальности. Форточка в каюте была открыта, за стенкой бесконечное море, впереди тёмный континент, в соседнем помещении королева Оито и её прекрасный непорочный младенец. Ответственность снова стала навешивать на Курапику свои грузы. И он снова стал забывать как дышать. Но стало на каплю легче. Курута приподнялся с кровати и сел на неё, смотря в стену. На его лице различалась едва заметная улыбка. Сегодняшний день он сможет пережить. И ему не помешает стыд и вина, которые сейчас окутывали его разум. Ведь растекающееся по телу тепло и мысли о Леорио, которые позволяли двигаться дальше перечеркивали это всё. Курапика вдруг почувствовал едва уловимый сладкий привкус на языке. У каждого действия были свои последствия. У каждой еды свой вкус. И Курута будто испробовал самый прекрасный в мире десерт. Изящный, приготовленный с любовью и надеждой на лучшее будущее. Вкус стал ощущаться довольно отчётливо, пока Курапика не встал с кровати и не прошёл в душ, смывая с себя все последствия своих действий. Леорио действительно был самой неприступной но желанной сладостью. Жаль, что пока что на это не было времени. Курапике ещё предстоял длинный и тернистый путь, полный разочарований и боли. Но отчего то только от одной мысли о друге становилось проще. Будто он снова мог погрузиться в это новое и неизведанное для себя чувство с головой. Это было ему необходимо. Его спасение, за которым стоял лишь один человек. И одна пара глаз цвета мёда, которые он больше не забудет. Никогда.