Берлин—Токио

      Февраль в Японии носит в себе все черты депрессивного «Берлинского» климата: холодно, ветрено, мрачно и сыро. В самый раз сидеть дома, пытаясь согреться. Или же как следует зажечь в клубе.       Немного прогулявшись по зимнему Токио, Рихард вернулся в клуб. Нужно было готовиться к концерту и устроить этому морозу настоящий «Feuer frei».       Перед выступлением к гитаристу подошёл Тилль.       — Ну и холодина там… А чем таким пахнешь, а-а-а? — он уткнулся носом в щëку Круспе.       — Моти. Они такие милые и просто замечательно замечательные, а ещё!..       — Нет, бухлом, — улыбнулся Линдеманн.       Был уговор сильно не напиваться, но Рихард как-то даже ненароком нарушил его. Жалел? Нет.       Тилль пожелал Шолле удачи и отыграть весь миллион песен, не натворив чрезмерной анархии, а тот самодовольно ухмыльнулся. Удача ему ни к чему.       Концерт обошёлся без смертей, крови и незапланированных поджогов. Рихард сам был немного удивлён и даже расстроен. Как так?       После этого выступления следовало ещё одно, поэтому и отмечать было решено лишь его. А первое — баловство. По этой простой причине Рихард решил сразу же улизнуть, чтобы избежать подшучиваний Пауля, неумелых подкатов Кристофа и Кристиана, который горазд был на всё. «Ты лажал. Я лажал. Переспим? Переспим.»       Из тупых фраз «весёлого» Кристиана можно было сделать целый сборник.       «Домой, давай домой, давай домой, давай» — про себя повторял Рихард, набрасывая куртку на плечи, убегая.       — Эй, Рике!       Круспе усмехнулся. Игра в догонялки, и он проиграл.       — Ты ничего не разнëс, почему? — улыбнулся Линдеманн, догоняя гитариста, приобняв за шею.       Рихард пожал плечами и вышел за дверь. Сразу же засвистел ветер, бросая в лица морось со снегом.       — Мерзко, — буркнул Тилль. — Давай домой подвезу? Ты машину где-то уже посеял, вижу.       Круспе не стал противиться. Ждать такси или, ещё хуже, искать снятое авто, совсем не хотелось.       — Замёрз? — спросил Тилль, прогревая машину.       — Да… Поехали.       — Знаешь, что поможет? Не знаешь, не знаешь! — вокалист махнул рукой, чтобы Рихард молчал и не испортил момент. — Горячие суши. Или роллы, как их.       Гитарист улыбнулся. Окунуться в культуру незнакомой страны было бы славно. Тилль долго всматривался во мрак улицы, а потом спросил:       — Знаешь что-нибудь о нëтаймори? Мало ли, уже навёл справки.       — Хентай какой-нибудь, ничего хорошего, — рассмеялся Рихард, предвкушая, как Линдеманн снова предложит разделить с ним шприц или женщину.       Линдеманн усмехнулся, но, не сдержавшись, вовсе рассмеялся, кивая. Обещая, что ничего страшного не будет, он завернул к какому-то суши-бару.

***

      Круспе так и не понял, к чему был вопрос о… О чëм-то, слова он не помнил, если они будут просто есть. Но непонимание развеялось, когда музыканты вошли в номер Тилля.       Рихард стащил куртку, бросая её на пол. Сзади подошёл Тилль, положив ладони на плечи гитариста.       — Знаешь, что поможет лучше, чем горячие роллы? Не знаешь, не знаешь, — Тилль склонился к уху Рихарда, понижая голос. — Горячие роллы на горячем теле, — с этими словами он запустил под легкий свитер ледяные руки.       Рихард обернулся, нервно улыбаясь. Он не понимал, вернее отказывался понимать.       Тилль не терял времени: стал медленно целовать шею Рихарда и согретыми руками блуждать по торсу.       — Небольшое развлечение, позволишь? Твоё гладкое тело идеально подойдёт… М?..       Круспе сглотнул, отворачиваясь. Неужели такая глупость его смущала?       — Прошу, — Тилль обошёл Рихарда, привлекая к себе, мягко целуя в губы.       Краткий кивок сейчас был для вокалиста всем. Радостно и довольно улыбнувшись, он повёл Рике в столовую-кухню.       — Нет, сначала я приму душ, — запротестовал Круспе. Тилль его отпустил.       Было несколько минут, чтобы чуть глубже ознакомиться со всей темой нëтаймори.       «Мать вашу, эту суши… Суши, а не роллы!»       Но было поздно. Да и суши Тилль не хотел. Холодная рыба не совсем то, что соответствовало его задумке. Брошюру надо было убирать, пока Рике не вышел. Почему-то было неловко.       Действительно, только Тилль убрал улики, нарисовался Рихард во всей своей красе, с полотенцем на бëдрах и покраснениями на груди.       — Приступим? — спросил он, подходя к столу.       Тилль промычал что-то согласное сквозь зубы и стал развязывает пакет из бара. После он поудобнее уложил Рихарда, сорвал полотенце и приступил к сервировке.       Роллов было более, чем достаточно, но Линдеманн решил, что пусть они лучше останутся, чем наоборот.       Осмотрев подвластное тело, вокалист предложил поиграть со связыванием, за что получил осуждающий взгляд и мысленную пощёчину. Тогда пришлось довольствоваться тем, что есть.       Смеха ради на груди появилось лого группы. Несколько роллов на бёдрах, на живот: линией от лого к паху и оставшиеся несколько штук к плечам. Васаби Тилль вымазал на ключицы, оно было жутко острым, но и Рихарду было интересно, что из этого выйдет. Тем временем в руках вокалиста булькнула ёмкость с соусом. Он в сотый раз осмотрел тело и спросил:       — В рот?       Но этого Рихард уже не позволил.       — В зад себе залей, — буркнул он, предусмотрительно акцентировав внимание на «себе».       Соус пришлось вылить в пиалку. Но разве он понадобится? Вряд ли.       Линдеманн провёл ладонью по ноге Рихарда и, склонившись, лизнул бедро, по которому потекла капля сладкого соуса.       — Приступим, — тихо сказал он, ломая палочки.       Медленно, растягивая удовольствие, он съел роллы с ног. Рихард молчал, но живот предательски заурчал. Это заставило Линдеманна улыбнуться и, взяв кусочек рыбы в зубы, поднести его к губами Круспе, дразня. Рихард медленно поднял голову и потянулся за подкачкой, Тилль отдал рыбу и вернулся на место.       — Давай быстрее, я тоже жрать хочу.       Тилль поджал губы, а потом укусил Круспе за бок.       — Попортил мне романтику.       Желая как-то наказать «модель», Тилль руками сжал кожу под рёбрами, он думал, что будет неожиданно и больно, но не думал, что у Круспе есть рефлексы.       Рихард дёрнулся, едва не рассыпав роллы, заставив Линдеманна пожалеть о содеянном.       — Иди. Нахер, — сказал Рихард и стал руками есть роллы со своей груди. — Всё. Я хочу есть, они остывают, а ты идиот.       Тилль пожал плечами и повторил за гитаристом. Довольно быстро они съели сет, Рихард снова пошёл в душ, а Тилль стал прикидывать, кого можно было бы заставить поиграть с ним в гейшу после следующего концерта.       «Кристиан вполне себе…»       Но когда Рихард вернулся и в знак благодарности за такой странный, но ужин, поцеловал Тилля в шею, тот решил, что место на этом столе занято.