Баскетболист.

Хисын шёл и прикрывался от дождя чёрным зонтом. Джейк шагал рядом, накинув на макушку мокрый до нитки капюшон толстовки. Небо затянуло за считанные минуты, как только парни вышли, а потому многие вокруг промокли почти насквозь, позабыв о существовании зонта, что лежал у всех где-то в прихожей. Лужи появлялись совсем быстро, буквально со скоростью равной автомобилю, а ветер изредка сбивал с курса большие капли. Кроссовки пачкались в грязи время от времени, всё больше походили на чёрные или коричневые, но никак не на белые. Баскетболист, спустя несколько секунд после начала дождя, схватил младшего за запястье и притянул к себе, закрывая от дождя и укрывая теплом. Джеюн не ожидал, поэтому немного потупил, остановившись, но после догнал Ли и прижался к руке, обвивая её холодными ладонями. Тот усмехнулся, лишь потрепав парня по голове. Шим продолжал испытывать чувство привязанности, какого-то странного необъяснимого желания быть рядом с определённым человеком, что, казалось, думал не самое лучшее о нём. Но во взгляде... В этих глазах, подобных целому миру неизведанных эмоций, можно было утонуть, без единого шанса на выживание. До дна, Джейк думал, вообще, будучи даже если и живым, не достать, ибо тело останется где-то лишь в темноте, ощущая приятных рыбок под рукой и неопознанных прикосновений к лицу. Хисын же думал о другом. Волосы и руки младшего были произведением искусства непризнанного художника вселенной. Локоны мягкие, словно гладишь котёнка по голове, способные съязвить где угодно, дабы выбраться из любой хватки или чего-то подобного. Пряди, позволяющие себе изящно падать на глаза и кончики ушей, доставляли небольшое неудобство, но в то же время создавали ощущение восхищения от самих себя. Руки - вечно холодные, как кубик льда, отломившийся от самой Атлантиды. Фаланги тонкие, длинные, прямо как у самого баскетболиста. Прикосновения походят на мамины, заставляя таять любого, кто лишь попробует прикоснуться, проникаться воспоминаниями с детства, как мать сидела рядом и читала книжку, после чего успокаивающе целуя в лоб и скрываясь за пределами осматриваемой взглядом части. – В каком ты классе? – первый прервал молчание Хисын, завлекая в интересный разговор. Младший отреагировал, слегка напрягаясь, что было ощутимо, ибо пальцы сжали часть руки сильнее. – В девятом. В девятом Б классе, – глухо донеслось сбоку. – Я в одиннадцатом. – Ожидаемо. Ты слишком высокий для десятого и девятого класса, с плюсом, ты был бы в другую смену, либо в моей параллели. – А ты рассудительный. Сын директора, так ведь? – Да. Господи, никогда в жизни не упоминай то, что я его сын, как же это раздражает. – Шим зажмурился, вспоминания не самые лучшие моменты. – Быть ботаником и одновременно иметь, так скажем, место около директора новой школы - надо ещё постараться, не поспоришь. Возникает много вопросов. – Старший был, как оказалось после этих слов, совсем не добрым и не таким же, как на первый взгляд. Джейк сразу же ушёл обратно под дождь, начиная промокать дальше и кидая на баскетболиста недоверчивый, огорчённый взгляд. – Ты считаешь меня ботаником? – сорвалось резко с губ. – Все так считают. Не в курсе? Об этом даже в старой школе говорили, просто не вникал раньше. Серьёзно, если ты сын директора - зачем учиться, если он может выдать тебе что угодно после окончания школы? – Если ты пользуешься тем, что чемпион по баскетболу и тебе всё можно, а потому не учишься, то поверь - всё вернётся бумерангом. Я учусь для образования. Хорошего и личного образования, а не для фальшивой бумажки на которой написана всякая херня. Я считал, что ты другой, в отличии от остальных «нормальных» учеников, которые только и делают что гоняют в голове лишь одну извилину от здравого ума. Пошёл ты, блять, к чёрту, Ли Хисын. Джейк перебежал через дорогу на красный свет, убирая ногу чуть ли не из-под колёс пролетевшего сзади камаза. Парень оглянулся, встретившись лишь со взглядом одиночества. Старший ушёл. Моментально скрылся за каким-то следующим из поворотом, не в силах стоять и смотреть на юношу перед собой, что весь замёрзший перебегал через дорогу и нёсся домой со всех сил, утирая влажным рукавом слёзы, которые сливались с каплями дождя и терялись в лабиринте водных троп. Джеюн убегал. От реальности, от воспоминаний, от произошедшего, от проблем, – от всего, чего только вздумается. Ему хотелось скрыться в своей квартире после этого, в комнате, и сидеть там последующие две недели, безжизненно смотря в потолок. Преодолев порог, мир затянуло густым чёрным туманом, закрывая возможности передвижения, обзора и чувствительности. Тело стало ватным, обессиленным. Руки не ощущались, как и вообще что-либо из частей телосложения. Шим упал в бездну. Мрачную, ужасающую бездну, в которой его медленно поедали проблемы и собственные мысли, в которой боль окутывала своими ветвями всё – ноги, руки, горло, торс, перекрывая дыхательные пути и вызывая недостаток кислорода в бурлящей крови. Джейк заблудился. Потерялся, как маленький ребёнок, что не осмысленными способами пытался выбраться из пучины ада, отчаяния, страха и кровожадного чувства доверия ко всему живому в этой поганой жизни. Как же было обидно слышать такое от человека, который в буквальном смысле почти спас его от одиночества, пытаясь найти общий язык. А ведь он поверил в то, что баскетболист может быть другим, по сравнению с остальными, что считали его ужасным ботаником и занудой. Ведь он поверил Хисыну.

***

Головная боль давала о себе знать утром нового дня. Кровать звала, манила, не хотела выпускать из тёплого любимого плена, но Джейк собирался в школу. Пропущенный материал – провал в изучении дальнейших тем предмета, потому как такового выбора не было, Джеюн собирался. Монотонно, с трудом и через «не хочу, не могу». Как обычно укладка, как обычно рюкзак, как обычно пачка успокаивающих любимых m&m. Дорога до школы заняла около пятнадцати минут от силы. В классе шумно, суетливо, от чего младший лишь поморщился и сел на своё место, доставая потихоньку учебники из портфеля. Большая перемена в тридцать минут, дающая большинство возможностей. Перекус, игры, чтение книг, прослушивание музыки, закрепление пройденного недавно материала. Впрочем, всё, что доступно в учебном заведении. Но Шим лишь скрылся за углом просторного помещения. – Блять, промазал! – отскочило от высоких стен большого спортивного зала, сливаясь после этого со звуком баскетбольного мяча и его стука об пол. Джеюн стоял в тени, куда не попадал тусклый свет одинокой лампы, что еле освещала всю площадку помещения, и смотрел на ненавистного старшеклассника. – Хисын, полегче, – донеслось откуда-то неподалёку, со стороны Чонсона, что перехватил мяч своего одноклассника и закинул в его корзину, от чего Ли просто пришёл в ужас. – Видишь? Относись к этому проще. – Я на нервах. Господи, совсем скоро опять соревнования, ехать придётся... – мяч снова у него и, спустя несколько минут беготни по залу, предмет вылетает из кольца соперника. – Ага. Надо готовиться, а то... – Пак замолчал, делая прыжок с надеждой на захват мяча, но безуспешно. – Продуем. От этой школы мы, наверно, не одни поедем, как в тот раз. – О, да. Но многие, скорее, уедут как группа поддержки. Как обычно одни девчонки будут. – Не скажи, по-моему уже какой-то парень записался в группу, которая поедет как болельщики. Девятый... Б? Я не помню букву точно. – У Джея трёхочковый, а потому тот уходит с лёгкой ухмылкой на лице. – Девятый Б? – оживился сразу Хисын, метнувшись к другу. – Ты не помнишь, кто именно записался? – Джейк замер, наблюдая за этими двумя и очень надеясь на короткую память друга Ли.