Фарфоровые люди

-Итак, Гепард, сколько раз за неделю у тебя уже шла кровь из носа? — Пелагея звучит строго, сталь трещит в голосе, но среди отвратительного лязга все же слышна забота. Гепард нервно вздыхает, понимая, что врать совершенно не умеет. Особенно близким людям. Он мельком оглядывается на окно, сосредотачиваясь на идущем снеге. Ветер терзает крошечные хлопья в неловком вальсе, заносит в разные стороны и неумолимо врывается в дрожащее окно. Воспоминания отрывками влетают ему в голову, напоминают о чужой шаловливой улыбке, маленьких ладонях, способных утаить любую вещь от невнимательных глаз и спрятать в кармане. Он позволяет себе секундную слабость и губами зовет того, кто явился в его жизнь под такой же снегопад. Настойчивый стук по столу ногтями заставляет вернуться в реальность и столкнуться с чужим беспокойством. -Один… Может, два. -Что значит «может»? Гепард, сегодня среда, ты совсем не следишь за своим здоровьем? Ты должен взять отдых, — тон категоричный, тот, что он не любит всей душой. Он напоминает об отце, его пронизывающих глазах и душе, не ведающей отказов. -Ладно, я возьму отпуск со следующего месяца. -Нет. Ты это сделаешь сегодня, — Пела трясет своими темными волосами от недовольства. Он знает свою подругу, что никогда без поддержки не будет вести себя так нагло. Блондин скашивает глаза на содержимое ее стола и замечает печать Хранительницы, самой госпожи Брони. Раньше, чтобы получить отгул, надо было сидеть у кабинета правительницы, по крайней мере, дня три-четыре. Что уже, после, фактически и считалось отгулом. Броня в этом плане мягче, наученная собственным опытом, она позволяет бойцам регулярные отгулы. Все его естество борется с нуждой уйти в отставку, пусть и временную. Голова полна «А если?» и видений, в которых без него вся линия обороны может пасть, как спичечный домик. В нем живет и бурлит ответственность и обязанность защищать жителей Белобога ценой своей жизни. Так, как учил отец все эти годы. Однако в зеркало не надо глядеть — он уже на пределе своих сил из-за постоянной, измождающей работы. Как говорит Сервал: надо уметь находить компромисс. -Как ты и сказала, сегодня буквально середина недели. Я не могу и не хочу оставлять товарищей так неожиданно. Дай мне… Хорошо, дай два дня разобраться со своими делами, и я уйду отдыхать со спокойной душой, — один из этих товарищей сейчас перед ним негодует, не ожидая отказа, и уже собирается спорить, но поднятая рука в перчатке останавливает ее. Как бы Гепард не понимал беспокойства о нем, желания позаботиться и помочь, больше всего на свете он не любил решений, сделанных без него. Если это касалось тактики в битве или патрулирования города, то он мог еще договориться с прошлой Хранительницей. Даже когда после слов женщины в теле стыла кровь от будущих жертв и потерь, когда он сам боялся не пережить битву и пасть в морозной буре, он был верен своей клятве солдата. Её тонкий ум и гибкие решения доказывали свою пользу последующими месяцами затишья, оставляли остальных с носом, даже его отца, признанного полководца. Когда же это решение влияло непосредственно на него и его жизнь, то внутри просыпалась та самая чахлая жилка бунтарства, передавшаяся от Сервал. Он делает глубокий вздох, собираясь с мыслями. Гепард все еще Капитан войск. Его голос сейчас имеет такую же ценность, как и у новоиспеченной Правительницы, если иногда не большую. Госпожа Коколия уделила достаточно времени, объясняя ему свои решения в ведении боя и обучая всем премудростям этого дела. На данный момент, в Белобоге есть пока только несколько человек, способных посоревноваться с ним в этой стезе. Поэтому он собирается с силами и вспоминает образ сурового, сильного и мудрого человека, коим остался в воспоминаниях прошлый глава стражей. -Пела, я понял твою просьбу и выполню ее, но пойми и меня. Отправив меня, не удостоверившегося в подготовке солдат, на отдых, ты сделаешь лишь хуже. Ты хочешь, чтобы я отдохнул или извел себя? — на него смотрят неуверенно, долго обдумывают, соглашаться ли. Когда из груди девушки вырывается рваный вздох, Гепард приподнимает уголки губ. Слава Архитекторам, стараться долго не потребовалось, иначе он не выдержал бы второй раунд. -… Хорошо, твоя взяла. Но, не дай Архитектор, я услышу хоть что-то про твое состояние, и приведу сюда Сервал. Она тебя отсюда за шкирку утащит, понял? -Да, спасибо за понимание. Путешественники помогли им, стерев с лица земли причину большинства бед. Больше они могли не бояться, что состояние планеты может в любой момент резко ухудшиться, но и гарантий на скорое улучшение им никто не давал. Ландау сам видел, что, пусть врагов и становилось количественно меньше, но сила их росла с каждым месяцем. Будто твари чувствовали, что конец близок, и решили собраться с силами напоследок. Это причиняло нехилую головную боль. Пела жаловалась на самочувствие Гепарда, да сама выглядела не лучше. Синяки под глазами, серый оттенок кожи и лопнувшие от недосыпа капилляры — немногим отличали ее от других высокопоставленных чинов. После внезапного ухода прошлой правительницы Броня решительно возобновила проверку исполнительных органов, дабы избавиться от всех приверженцев старого режима. Гепард терпеть не мог всех стариков, боящихся отойти от шаблонов и правил из древних книжек, поэтому активно содействовал. Не желая останавливать прогресс, Броня приказала изучить все существующие документы про стелларон и возобновила научную работу университета с новой силой. Даже Сервал недавно лично вызвалась помогать с изучением обстановки на планете, пропадая в лабораториях Клипота днями, иногда неделями. Блондин даже пару раз замечал ее в непривычном белом халате, который, казалось, пропал из гардероба девушки уже навсегда. Гепард устало облокачивается на футляр от гитары и пристально всматривается в снежную даль, что граничит с небом крохотной серой полоской. Совсем вдалеке виднеются очертания монстров, что бесцельно блуждают по ледяной степи, ищут источник энергии и кровожадно оглядываются в его сторону. Стоят, смотрят долго, кровожадно скалятся, будто знают — Гепард здесь, совсем близко, и он следит за ними. От этих мыслей неосознанно вздрагивает тело, но парень берет себя в руки. Пытается. Бок до сих пор простреливает болью при неверных шагах и резкой нагрузке, не позволяет ни на секунду забыть про кошмарный инцидент. Гепарду остается лишь понадеяться на следующую порцию обезболивающих. Сзади слышен топот ног и сбивающееся дыхание от длительного бега. Гепард разрывает зрительный контакт с монстром и поворачивается взглянуть на совсем зеленого паренька. Николас, кажется? Молодой дежурный дожидается, когда Капитан окончательно обратит на него свое внимание, филигранно отдает честь и начинает рапортовать по протоколу. -Капитан, мы закончили с патрулированием Снежных холмов. -Какова ситуация? -Два огненных солдата, один рейнджер пустоты и четыре ледяных крылатых монстра. Чудовища успешно устранены без потерь и ранений. Бригада господина Данна готова заступать на следующее дежурство, — слова стражника звучат ободряюще, будто хотят успокоить колотящееся сердце капитана. -Тогда за нами остается Административный район, и смена окончена. Предупреди ребят, чтобы меняли караул, и мы незамедлительно отступаем. -Так точно, Капитан! Неспокойно, что-то грядет, и от неизвестности еще хуже. Все вокруг застыло, время тянется слишком медленно. Как в те дни, перед закрытием единственной двери между мирами, что когда-то были едины. В глазах рябит, кажется, снежинки двоятся. Стоит надавить пальцами на веки, помассировать, и на секунду состояние улучшается. Ненадолго. Он вновь оглядывается назад, к горизонту, у которого маячит бледное солнце. Там уже никого нет. Почему-то от этого лучше не становится. Гепард заходит за ворота, что через секунду с грохотом закрываются, и наконец выдыхает. -Выглядишь уставшим, - голос девушки сиплый, горло саднит после часовых разговоров с учёными. -Ты не лучше, — Сервал понимающе усмехается и гулко ставит чашки с горячим шоколадом. Он бы предпочел кофе, от него кровь бежит быстрее, спать почти не хочется, а документация горит в руках совсем на ура. Однако если скажет подобное — сестра прибьет на месте. -Нет, правда, сколько ты спал за последнюю неделю? — который раз подряд он уже слышит этот вопрос? -Часов двенадцать? -Ты должен столько спать в день, а не семь. Гепард, твое здоровье не шутки! -Да все в порядке. Мне не впервой… К тому же я взял отгул. -Врешь, как дышишь. Ты его только через свой труп возьмешь. -Я брал до этого один отгул, и! Как видишь — живой. -Да, но в тот раз была сломана нога и пара ребер. При всем могучем желании, ты смог бы только на каталке сбивать монстров. Что случилось в этот? -…Ну, может быть, его мне впарила Пела, н-но суть от этого ведь не меняется. Сервал не выглядит удовлетворенной ответом от слова совсем. Он готов поклясться, что чувствует на себе цепкий взгляд, пытающийся уличить во лжи. Однако спустя пару минут напряженного переглядывания (с каких пор Пела отвечает не через два дня?) ей приходит ответ от их подруги, которая подтверждает информацию. Когда до него доносится «И правда… Не соврал», не закатить глаза становится невыполнимым. Для приличия приходится едко улыбнуться, чтоб повадно не было. -Не дави мне тут лыбу. На следующую неделю ты возьмешь отгул, но где гарантия, что после этого ты не начнешь опять недосыпать? -Я надеюсь, что после моего отпуска дел и монстров станет меньше. -Отстрелялся, подлец, но я слышала от Данна про ранение. Что на это скажешь? -Ничего серьезного, по сравнению с остальным, всего лишь царапина, — Гепард инстинктивно кладет руку на бок, который еще недавно трижды перебинтовали для остановки крови. Он специально давит туда и терпит. Сервал не выглядит впечатленной, знает, что царапину брат показал бы на ура. Но решает перевести тему в более приятный ключ. Для нее, естественно. -Как там поживает наш хороший знакомый? -Кто? — ему и спрашивать не надо, в голове моментально всплывает наглая мордашка с огромными глазами и хитрой лыбой, как у котов. Гепард демонстративно подпирает щеку рукой, отворачиваясь, и поджимает губы. Они совсем не виделись из-за работы, парня завалили бумажной волокитой, а выпускают раз в несколько дней. Вчера получилось вылезти на свежий воздух по чистой случайности и воле Архитекторов. Он даже не знает, что чувствует по этому поводу: раздражение, раз опять потерял возможность поймать опасного преступника, или раздражение, что они опять не увиделись. -Дай угадаю, может, дядюшка Мер-р-рзляк? -Святой Клипот, не напоминай об этом недоразумении. Ты бы видела Келюса, когда он мне рассказывал об их встрече в отеле. Бедный парень был ужасно разочарован. -А-а-а-а… От благородного воришки, как Сампо, обычной кражи совсем не ожидаешь, да? — Сервал открыто смеется, позволяя добродушной улыбке играть на губах. Она трет красные глаза и запивает дымящийся напиток, с удовольствием впитывая растекающееся по телу тепло. -Я на этой неделе никого не видел, не слышал и не желаю. Надеюсь, он одумался и прекратил свои грязные дела, чтобы не пришлось опять его арестовывать, — а что бы он сделал, представься ему настоящая возможность словить Коски? Только их встречи, забеги и попытки подловить друг друга разбавляют унылую и нагнетающую обстановку в форте. Ландау понятия не имеет, плохо это или хорошо, ведь как защитник порядка он должен пресекать подобных людей и активности на корню. Только вот вопрос до сих пор открыт: воспользовался бы он ею или все же позволил уйти? -Мы сейчас говорим об одном и том же человеке? -К сожалению, да. -Признайся, есть в нем изюминка. Что не день — открытие, чем не прелесть? — напиток на вкус терпкий, с малой долей сахара и до ужаса тягучий. Все, как он любит. Сзади мерно пощелкивают разные механизмы, в которых он не разбирается и не хочет. Но вот Коски явно знает, куда и как можно вставить каждую из них. Небось, еще и цену заранее прикинет, зная кому можно сбагрить наворованное. Обычно его передергивает от чужого взгляда, что бегает быстро с одной вещицы на другую, перепрыгивает и невинно возвращается к блюстителю порядка. Только вот иногда, когда Гепард не настроен на выполнение долга, а вокруг ни души, у них выходит славный разговор. Во время него воришка раскрывает свой настоящий, мечтательный взор, знакомый с детства, по которому Ландау почему-то скучал. Тогда блондин забывает, что должен отвернуться, не отвечать на жадный взгляд и пресекать любые попытки соприкосновения. Но сердце продолжает тянуться к запретному, ощущая родную близость и странное влечение. От таких мыслей на губах расцветает слабая улыбка, — Ага! Я так и знала. Бра-а-атишка, ты попал. -Отстань от меня. Или я щас пойду и заберу отгул у Пелы. -Она не отдаст его тебе ни за какие коврижки. -Значит выкраду. -О-о-о, слышу знакомые нотки. -Сервал, прошу! С четверга на пятницу он не закрывает глаза. Технически, мальца прикрыл, но толку было мало. Стоит тьме окутать голову, проникнуть под кожу, Гепард сразу же видит свой страх наяву — массивный силуэт ледяного стража, источающего мёртвый хлад всем телом. Что-то неведомое исходит от этого монстра, коих сотни бродят по пустоши. На задворках сознания брезжит имя, раздающееся в лагере раза два-три за день. Парень постоянно пытается ухватиться за призрачные руки, что так рьяно к нему тянутся, но, как бы не пытался, отталкивается с большей силой. Ему чудится внимательный взгляд, обволакивающий тело ледяной корочкой, утробное рычание, неживое и искаженное, сопровождаемое белым паром. Чёрная тень с голубыми прожилками движется быстро, словно ветряное лезвие, уверенно скачет по направлению к кому-то сзади. Стоит сгустку пройти его насквозь, как Гепарда замораживает, силы покидают и отдают на волю судьбе. Его хватает лишь на слабый разворот головой, чтобы с трудом разглядеть, что творится сзади. До него сквозь толщу воды доносится голос, полный боли и отчаяния, молящий о пощаде и спасении. Мужчина силится развернуться, чуть ли не ломая шею, двинуть дюймом тела в порыве сделать хоть что-нибудь. Попытки не венчаются успехом, вся энергия вытекает из него с остывающими выдохами, оставляя после себя пустую, безжизненную оболочку. Он не чувствует ничего, лишь разрывающую дыру внутри. По ногам ползет лед, впитывается в каждую клеточку, проникает сквозь любые преграды и стискивает ослабевшее тело. Холод распространяется быстрее замутненного камня. Сначала он заключает в свои колкие объятия сердце, горло и наконец глаза. Гепард чувствует, как вышедшая из-под его контроля сила наконец забирает своего мученика сполна. Он с криком просыпается. В ушах настойчиво звенит, грудь, словно канат в чужих руках, скачет туда-сюда. На циферблате стрелка еле заползает на пятый час утра. Секундная, будто в насмешку, замедляется с каждым последующим ходом. Гепард задушено кашляет, подсчитывая в голове цифры до десяти в попытке успокоиться. Поднимается со второго раза — не может устоять на дрожащих ногах без опоры, и ковыляет к окну. Из окна форта виднеются бескрайние просторы Ярила, они поблескивают в свете утреннего солнца, переливаются редкими цветами. Отсюда не видны причины его кошмаров, их остается додумывать и дальше налаживать дыхание. Усталость после сна, не длиннее часа, наваливается с новой силой, но мысли страшат сильнее недуга. Гепарду не остается ничего, кроме как наспех одеться, перебинтоваться сквозь стоны боли и — чуть ли не бегом на патруль по холмам. Он постарается проигнорировать обеспокоенные взгляды товарищей по оружию, даже откликнется на просьбы отдохнуть, но стоит в глазах кольнуть желанию поспать, как ход неумолимо ускорится. Сервал широко зевает, чувствуя дискомфорт в челюстях, и вскоре действительно щелкает. Все же сон на столе - неудобная и довольно опрометчивая идея, за которой последуют разной степени осложнения. Сразу же вспыхивает брат с его уже хроническими недосыпами и изможденным лицом. Она не стала трогать Гепарда, но знает, что за всем кроется какая-то причина. Достаточно серьезная, чтобы подкосить стойкого парня, и слишком интимная, чтобы поделиться с ней. Исследовательница заводит различные механизмы и включает свет в своей каморке, рассматривая предстоящую работенку. Чьи-то часы, обогреватель, робот, даже очки… Всего понемножку, но в больших количествах. Сервал надевает перчатки, поправляя каждую складочку и неровность, чтобы не отвлекало и не мешало, и привычно усаживается. Странное чувство уюта постепенно окутывает за работой уставшую девушку. Давно ей не удавалось сесть за любимое дело и уйти с головой, не задумываясь о делах даже на секунду. Руки мастерят сами по себе, пальцы играют с деталями так же легко, как со струнами на гитаре. Теперь получится поразмыслить о своем, человеческом, далеком от спасения мира и улучшения экологии планеты. Сервал с самого начала знала, что такая масштабная работа быстро утомит ее, несмотря на заинтересованность в исследованиях. Порой кажется, что стоит кому-то предложить ей кругосветное путешествие по снежным долинам, так она с радостью и на это согласится. Довели ж человека. Каждую секунду, находясь в форте, в белом халате, даже не желая этого, она вспоминала былые дни с человеком, которому доверяла порой больше, чем себе. Коколия исчезла, от нее остались лишь картины, записи и наглядные результаты правления, но чужой дух до сих пор бродит в воспоминаниях. Он, будто специально, цепляет за живое и вяжет из чувств узелки, сбивает шаги с привычного ритма. Лишь вернувшись домой, Ландау может честно выдохнуть, расслабить спину и прекратить оборачиваться на шорохи. Сзади раздаются тихие, еле слышимые шаги. Она знает владельца, что крадется к ней с кошачьей грациозностью. Стоит повернуться на сто восемьдесят — и перед Сервал предстает синеволосый знакомый с его извечной улыбкой. -Как поживает миледи? -Попрошу без формальностей, — знакомы с детства, а ведет, будто только встретились. Девушка поднимает очки на лоб, убирая мешающуюся челку, и оглядывает клиента сверху-вниз. Сампо выглядит, как всегда, жизнерадостно и с иголочки, подчеркивает каждой деталью одежды свои одновременно элегантность и пронырливость. В волосах затесались редкие снежинки, подтаивающие от тепла в мастерской. Руки покоятся в карманах, готовые, как подкинуть бомбы для побега, так и предложить интригующий товар. -Льстить такой прекрасной барышне только в удовольствие… Разве что выглядит она крайне устало, может, посоветовать один из своих товаров? Волшебная штучка, помогает уснуть без проблем! — в лазурных глазах искрится хитринка, пальцы поигрывают дивными реликвиями перед оком Сервал. Девушка не может сдержать улыбки, когда замечает обычные таблетки от бессонницы в более яркой и «загадочной» упаковке. -Да ну, и что в составе? -Э-э-э… Сон-трава? Ромашка еще, наверное, с ней же чай пьют перед сном… Ну, это не суть. Главное, что работает! -Интересное предложение, думаю, Гепард не смог бы отказаться, — в линзах прыгают блики от лампы на столе, сквозь желтый свет видны мельчайшие искажение и пятна от масла, мешающие глядеть без прищура. Но даже так она замечает искру озадаченности, промелькнувшую за фарфоровой маской. Сервал с трудом сдерживает знающую ухмылку, припоминая взаимоотношения между маленьким дерзким разбойником и робким отпрыском рыцарей. -Он… Опять не спит нормально? -Слабо сказано, я сомневаюсь, что он вообще спит в последние дни, — и правда, Гепард неосознанно выдает свое состояние через лицо и заторможенные жесты. Бледная кожа, словно бумажный лист, и затуманенные глаза явно не показатель здорового распорядка сна, — Вы не пересекались? -Появилась работенка наверху. С падением завесы много людей, ищущих своих друзей и родственников. Приходится помогать. -Не знала, что Сампо Коски стал добродетелем. -Не даром, миледи, и не за обычные деньги. Мои интересы все еще играют важную роль. -Если не за привлекательные бумажки, то за что? -Связи. Вот они-то и покажут красоту этого мира! — мужчина торжествующе вытягивает визитки из кармана с чужими росписями и даже парочку пропусков среброгривых стражей. За ладонями скрываются и появляются в одночасье множество интригующих вещиц, которые цепляют глаз Сервал. Наконец он успокаивается и непривычно затихает, сдвигая брови к переносице. -И что же ты задумал? -Подумываю нанести визит одному милому Капитану. -Ну-ну, только попрошу без бомб, — промелькнувшая вина полностью раскрывает чужие намерения, — Мне брат нужен живым. -Капитан! Как… Как поживаете? — простодушный страж возникает перед Гепардом, склонившимся над ворохом бумаг, неожиданно. Хотя, скорее всего, перед этим тихо покашлял, дабы привлечь внимание, но был ненамеренно проигнорирован. -Нормально. К чему вопрос, Уильям? — сейчас нет желания выслушивать нравоучения, особенно от товарищей, о которых он должен заботиться лично. -Чую, не в свое дело лезу, капитан Ландау, да выглядите вы далеко не как человек, что растерял сон на бумаги, — встречая немое недоумение, мужчина с заметной сединой в волосах добродушно улыбается и почесывает бороду, — У нас, в Камнеграде, поговаривали, что недосып от кошмаров в разы страшнее, ибо голова, даже отключившись, не может отдохнуть. -Я- Как вы узнали? -За свою жизнь много страховищ повидал, могу парочку различить. Не доброе это дело — кошмары, ой не доброе, всю силу тянут из человека, как говорила моя прабабка. -А она не говорила, как избавиться от этих кошмаров? -Да в голове все ответы и кроются. Пока не разберетесь с собой, чай не видать вам сна, капитан, — Гепард рвано вздыхает и вновь поднимает взгляд на покрытые снежной корочкой окна. И какое же ему найти успокоение, когда нигде во всем Белобоге он не чувствует безопасности, не может ощутить недосягаемость монстров? Глаза побаливают от секундного массажа пальцами, но не расслабляются и на секунду, — Звиняйте, вижу, лишь усугубил ситуацию. -Нет-нет, я… Мне даже легче стало, что хоть кому-то смог открыться. Поделюсь с близкими — волноваться будут, а так… — он машет рукой в неизвестном направлении и благодарно кивает старику. Пожилой мужчина щурится в недоверии, но соглашается с чужими словами и, отсалютовав, выходит из комнаты с тусклым освещением. Когда часы гулко бьют, сообщая о начале одиннадцатого ночи, Гепард все еще стоит у стола и вглядывается в кипы бумаг, исписанных изящным, каллиграфическим почерком Пелагеи. Тонкие завитушки и идеально ровные линии усыпляют бдительность, неопытный человек и не подумает, какую информацию они могут в себе таить. Однако мужчина только и делает весь день, что изучает последние новости с фронта. В последнее время стали слишком часто появляться сообщения об отголосках фрагментума, которые появляются вокруг зоны боевых действий. Часть из них по данным наблюдения не представляет никакой опасности, но добрый десяток оповещает о монстрах, что скрываются за обманчивыми личинами людей. Тех, кто давно уже сложил оружие и опустил руки на примятый снег, тех, кто возникает в любом обличии — от ребенка до старика, от богатой девицы до сурового стража порядка. «Свидетели говорят, что отличий между опасными и неопасными индивидами фрагментума не наблюдается. Сила, уровень и опасность монстров различается, варьируясь от низких показателей до чрезвычайно высоких. Причины и места появления уточняются» Ему нужно до конца месяца написать и предоставить полный доклад Броне, в котором подробно разъясняется ситуация. Однако уже почти вторую неделю они не могут понять, с чем сталкиваются и как это узнать лучше. Гепард постепенно чувствует, как глаза сводит от недосыпа, сушит неимоверно, но отдых — последнее, что он выдержит. Силуэты все еще вышагивают на краю сознания, путая сны и превращая их в кошмары. От каждой мысли начинают дрожать руки и что-то в груди, оно желает убежать и притаиться до лучших времен. В такие моменты мужчина идет на улицу, проветрить голову и хоть немного забыться. Воздух ночью ледяной, ветер в последнее время сильный, беспощадно хлещет по лицу и нарастает с каждой секундой. Небо, однако, чистое, ни облака, ни тучи, из которых днями валит снег. Снежинки на ладони совсем не видны, почти полностью сливаются с белоснежной тканью. Ландау все равно любит иногда прищуриться и под светом фонаря поразглядывать искусные завитушки и переплетения льда. Он сам порой пытается сделать такую, но из ласковых рук рождаются лишь непоколебимые глыбы. Все, к чему бы Гепард не притронулся, ломается и перестает отдавать той силой и красотой, что раскрывалась ранее. Его постоянно высмеивают за любовь к растениям, особенно цветам, за желание овладеть карандашом хоть в малой толике совершенства. Однако у него нет другого выбора, кроме как искать себя в тех вещах, от которых не идут эхом замечания отца, его грубые и небрежные слова. Сервал, как никто другой, понимает эту страсть к познанию мира, от которого их двоих скрывали годами под замком и мозолистой ладонью. Он иногда задумывается о жизни, в которой он был бы кем-то другим. Не стражем, а каким-нибудь пекарем или даже работником на заводе, который имеет право на свободу, на путь, который он выберет сам. Каково это — следовать своим мечтам, зарабатывать своими увлечениями и достигать всего без вековой родословной за спиной? Мужчина часто представлял себя одним из тех детей, веселящихся на площади, слушающих истории Пелы. Они не боятся потерять счет времени, каждая секунда принадлежит лично им и только им, она не ускользает в четырех стенах за занудными учениями. Они не несут с самого детства груз чужих жизней, что лягут на плечи с самого совершеннолетия. В их головах не выстраивают каменные стены, отгораживая от обычных людей, делая из людей роботов… И Гепард завидует этим людям, тихо, отводя глаза, ведь другого выбора не имеет. Гепард останавливается вдали от центра лагеря, где базируются главные войска и где есть люди, что пожелают с ним поговорить. У него нет ни настроения, ни сил на пустые разговоры, после которых на душе еще хуже. Ландау шагает медленно, весь погруженный в мысли и думы. Разглядывает мощный бастион, примечая детали, которые нужно в будущем изменить для удобства солдат. Обычно он слышит каждый шорох, любую вибрацию, исходящую от незваного гостя, но состояние дает о себе знать. Он не замечает, как сзади появляется тень. Рот неумолимо раскрывается в порыве зевнуть, да таком яром, что приходится двумя ладонями прикрываться. В глазах собираются слезинки, примерзают к нежным уголкам и сидят там, пока их не смахнут. Гепард устало потягивается, руками тянется к тучам серым и совсем не замечает ласковый интерес к своей персоне. -Капитан… Какая встреча, что вы тут забыли? -С-сампо? — сердце в груди чуть ли не выскакивает от страха, бьется в клетке неистово и стучит по ушам. Мошенник же довольно ухмыляется и как-то слишком внимательно оглядывает стража, с ног до головы, — Я здесь работаю, что за глупые вопросы. -В такое время? Разве грозные начальники, как вы, не должны уже похрапывать на боковой? — мужчина комично поглядывает на левую руку, видимо, смотрит время, а после с прищуром поднимает глаза, — Сегодня даже не твоя смена дежурить, как так? -А ты что здесь делаешь? Мало нервов мне помотал, что ли, бесстыдник? — Гепард за секунду заводится. Внутри клокочет от злости, что не заметил воришку, да еще и сведомо желает поддаться его провокациям. Мужчина пытается схватить чужие руки или хотя бы вцепиться в куртку, но в итоге оступается и чуть не падает. В голове мутнеет вопрос «Зачем?», ведь у них договоренность, да и что он сделает при поимке — арестует? Сампо? Да ну. Рыцарь опирается на ногу и выравнивает положение, сразу же оборачиваясь на преступника. Ноги ватные, тяжело слушаются, но все же безотказно стремятся в бой. Ладони рассекают воздух в дюймах от наглой ухмылки, хватают снежные комья и мнут в кулаках. Коски совсем не напрягается, лишь вальсирует вокруг капитана. Тот раньше дотягивался лишь изредка, сейчас же вовсе растерял все шансы. Наконец чужая поступь ослабевает, кажется, следующий шаг Ландау не осилит. -Капитан, я важный человек, у меня всюду спрос, — Сампо уворачивается от разъяренного хищника и аккуратно ловит чужую талию, спасая от падения. Блондин заторможенно смотрит в лазурные глаза. -Уил? -Нет, у меня назначена встреча с ним на конец месяца, еще не скоро. -А кто тогда? Кто смеет заниматься неподобающими вещами здесь, на прифронтовой? -Я не раскрываю личности своих клиентов, капитан, как вы могли забыть? -Т-ты должен-! -Никому я не должен, лишь себе быть счастливым и довольным. Что же насчет вас… Видимо, к себе требования у вас пониже. -Чего? — молодой мужчина давится воздухом от возсмущения, еле успевая прикрыть ребром ладони покрасневшие щеки. Долгий взгляд, словно насквозь его читающий, вызывает волну мурашек. У Гепарда плохое предчувствие, — Коски, не нарывайся. Ты можешь ходить по этой территории только потому, что я разрешаю и терплю твои выходки. -Вы так милосердны ко мне, капитан, еще до службы заботились о своем бедном слуге, — бирюза искрится ехидством, она сверкает и улыбается своими дерзкими устами в ответ на ступор Ландау. Блондин неосознанно хватается за грудную клетку, чувствуя странное, будто что-то медленно стягивается веревками, — Опять же не так, как к себе. Я слышал от ваших товарищей о неудачном спарринге с монстром. Как вы себя чувствуете? -Ничего серьезного, я уже на следующий день оправился. Не желаешь поделиться, кто так легко делится слухами? -К сожалению, нет. Как бы я не хотел посмотреть на представление с вашим участием, конфиденциальность моих клиентов — главное требование в контракте. -Я надеюсь, для меня оно также в силе. -О, Капитан, вы у меня в приоритете, — Сампо на ходу делает игривый поклон, немного теряя равновесие, и вприпрыжку опережает своего спутника. Гепард не знает, что вызывает у него неконтролируемый выброс смущения в атмосферу. Пристальный взгляд, глубокий голос или двусмысленное выражение лица. Ему приходится смущенно зарыться носом в свой воротник и переключить тему. -Ты что-нибудь узнал о тех бандитах? -Каких именно? Если вы забыли, я сам наглядный пример! -Тех, что промышляют отравой против путей Эонов. За последние пару недель они поразили еще троих. -Ах, эти… — теперь даже Сампо начал звучать недовольно, вспоминая о нелегком дельце. Мужчина лезет в задний карман за бумажником и ловко достает бумажку с растекшимися чернилами. Поникший и немного расстроенный Сампо — редкое зрелище, но даже такое услада для глаз Ландау, — Не в лучшем виде, но хоть что-то, не так ли? -Спасибо, — Гепард подается вперед, и его вновь так же обводят вокруг пальца. Мошенник отступает в сторону и машет рукой вверх, не дает возможности дотянуться специально. -Что же ты так впрыгиваешь безрассудно, Геппи? Совершенно меня не боишься? Может, я хочу достойной оплаты труда, — стражник наконец просыпается на своем имени, обращает внимание на темноту вокруг и испуганно отпрыгивает, сталкиваясь со стеной. Зрачки Сампо, кажется, светятся в темноте подворотни, они, словно огни в глазных впадинах монстров, таинственно поблескивают и привлекают неосмотрительных путников. В глазах рябит, ему кажется, что морозные солдаты обступают со всех сторон. Белесые клешни тянутся прямо к шее, где пульсирует жизнью артерия, обвивает паутиной тело. -Подожди, отдай мне, пожалуйста, — он чуствует неладное, знает, что в любой момент его ударят по голове чем-то тяжелым и не дадут оправиться. Гепард лишь надеется, что к тому моменту Сампо перестанет себя вести, как вредный ребенок, и отпустит на свободу. Как на зло, этого в сценарии нет, и воришка лишь активнее начинает уворачиваться от него, подсыпая каламбуров и насмешек. -Если о Геппи не позаботиться, он заработается до потери сознания, не так ли? Как тебя еще монстры не схватили в таком состоянии? -Мон-монстры? — мир вокруг ходит ходуном, он вращается бешеной каруселью без единой мысли об остановке, о пощаде для Гепарда. Мужчина стонет, чувствуя накатившую тошноту, она забивает горло и не пропускает звуки наружу. -Чт- Ге… Ответь- В голове после резкой нагрузки шумит, кровь водоворотом забивает уши и замывает все поступающие звуки. Сердце стучит, как бешеное, прыгает с места на место, грудная клетка еле выдерживает гулкие удары. Парень дрожащей рукой тянется за красными лентами, мелькающими перед глазами в утроенном количестве. Ему нужно хоть что-то материальное и теплое, мгновенно приводящее в чувство. Спину когтями полосует холод каменной стены, на голову же будто надели раскаленный обруч, он сжимается с каждой секундой. Гепард хочет сделать вдох, почувствовать — он ещё здесь, живёт, не пойманный смертью и её прислугой. Однако тело уже его не слушает. -Геп… Ард!.. Дыши! Слыш… Дыши, я тебе говорю! — кажется, будто стражник неведомым образом оказался в театре, под разноцветным куполом, где каждый звук эхом витает в помещении. Испуганный голос летает вокруг него десятки, сотни раз, в нем прослеживаются знакомые нотки, почти родные, но уже такие далекие. Гепард повинуется чьим-то приказам извне, постепенно беря верх над грудной клеткой, но все еще дрожит, словно шторы под настойчивыми порывами ветра. Его покидают силы быстро и не щадя. -Не смей бросать меня здесь, — звук вырывается толчками, требует невероятной энергии, чтобы докричаться до людей на задних рядах. Он не видит зрителей, они ему и не нужны. Его единственный ярый поклонник — незнакомец в театральной маске, что с каждым вздохом сменяет улыбку на траур. Занавес резко и с гулким эхом падает, оставляя после себя непроглядную тьму. В тишине раздаются одинокие хлопки с мелодичным насвистыванием. Сампо ловит обмякшее тело в последнюю секунду, с трудом предотвращая встречу Гепарда с обледеневшим, потрескавшимся булыжником. Сталь обжигает руки холодом, впивается в покрасневшую кожу и оставляет следы, пока он с кряхтением поднимает обессилевшего. Челка мешается, попадает в глаза, но ему не остается ничего, кроме как раздраженно сдуть ее на пару минут. -Что ты с собой сделал? — в ответ ему раздается задушенный всхлип и рваные вздохи, чужие ладони цепляются за красные ленты, чуть ли не отрывают. Коски прижимает к себе капитана, держит грудь к груди, слушая отчаянный, сбившийся с ритма стук, — Что мне делать с тобой? Гепарда, упавшего в обморок от… Усталости, переполняющих чувств и многих других причин, которые капитан дружелюбно для себя создал, нужно доставить в теплое, безопасное место. Желательно, в кабинет, из которого он недалеко ушел. Нужно только придумать, как туда добраться и попасть. В таком состоянии нет никаких шансов, что его не заметят дозорные, если передвигаться по земле. Они за последние две недели стали строже, следят за каждой тенью, прислушиваются к любым незначительным шорохам. Уж самого желанного преступника с барахтающимся Гепардом они увидят точно. Сампо осматривается в поисках тайных ходов, пытается углядеть хоть что-нибудь полезное и с облегчением натыкается на приоткрытое окно. Видимо, его клиент решил проветрить комнатку и вместе с этим развеяться самому. Приходится принять собственную готовность лезть на второй этаж и отложить ее обдумывание на потом. Гепард в его объятиях сильнее прижимается, шепча что-то про холод, вынуждает поторопиться. Он слепо тычется носом в шею, ища тепла, нашаривает артерию, что сейчас сильно выделяется от проделанных усилий, и наконец успокаивается. Мошенник лишь зарывается в белые волосы, никак не комментируя ситуацию, и выдыхает. Ему нужно придумать план, собраться с силами и осуществить его ради кого-то очень вредного, но важного. Зеленые глаза на секунду тухнут, когда их владелец опустошает голову, и вновь загораются с новой силой, — Ну что же, птичка, давай вернёмся. Окно находится прямо над крышей, что соединена с главным зданием. Чтобы на нее забраться, придется неведомым образом залезть на ящики, не упав при этом и не подняв шухер, подтянуть Геппи на козырек, а под конец попытаться пройти по балке и ни разу не поскользнуться. -Как говорится, план надежен, как сяньчжоуский ялик! Гепарду приходится связать руки, чтобы держался за него крепче и не упал при первой же возможности. Однако это скорее дополнительная мера, ибо мужчина сам к нему жмется и цепляется при каждом движении. Дерево в ящиках обмерзлое, скрипящее и кое-где хрустит, но в общем довольно надежное. Пару раз правда Сампо чуть не застрял, случайно проломив дыру, но быстрая реакция и ловкость делают свое дело. Подтягивание с тяжеленной тушей в броне — то еще удовольствие, но мерное дыхание над ухом по-своему мотивирует и не дает забыть о цели своих превозмоганий. -Черт, после этого всего, ты мне должен парочку поцелуев… Если повезет, то даже в губы, капитан, — ворчание выходит слабым, прерываемое хриплым рычанием, пока Коски еле-еле вылазит на крышу. Здесь ветер чувствуется острее, впивается наточенными иглами в кожу и раздражает нервы. В ушах стоит вой, отдаленный, легко игнорируемый, но он напрягает. Луна сегодня скрыта под тучами, иногда мигает сквозь дыры, но не более. Это даже к лучшему, Сампо явно не хотелось устраивать театр теней перед стражниками Белобога с их командующим в главной роли. Спина к концу неожиданного испытания уже воет от боли и давления, но упорно выдерживает Гепарда. Мошенник, не хочет думать, что с ней случится, когда попытается выровняться. -Тебе не кажется, что капитан в последнее время сам не свой? — голос стражника выныривает из ниоткуда и заставляет пугливо запрыгнуть в ближайшую тень от дымохода. Сампо опускается на колени, переводя дыхание, и все же навостряет уши. -Дык он белее простыни. Иногда я задаюсь вопросом, спит он вообще или так, кемарит в перерывах, — чужой говор невнятный, половина звуков проглатывается из-за… Вор с удивлением замечает сигареты, давно вышедшие из продажи. Даже ему будет тяжело их найти, а тут какой-то захудалый вояка непринужденно их достает из-за пазухи. Либо они ему отошли в наследство от дедушки, либо он где-то пропустил еще одного талантливого проныру. -Пелагея Сергеевна тоже выглядит не очень. -Я вчера заходил к ней за документами. Мне пришлось сначала найти ее в этой горе бумаг, а потом вытащить! -Да-а-а, она постоянно наберет кипу повыше себя самой раза в два, а потом вылазит из кабинета только под конец месяца. -Думаю, сейчас не лучшее время для начальства. У нас все на ушах из-за этих чудовищ, а когда они нападают на мирных людей, то это пиши пропало спокойствию. -А вы их видели? — молодой голос выбивается среди матерых баритонов, он немного блеклый и напуганный. Парень явно только-только вступил в ряды армии, а в боях и подавно не участвовал. -Только обратившуюся форму. И то сдалека. -А я успел мальца рассмотреть, — тот, что дымит, останавливает за углом, прямо под Сампо, и даже не подозревает, что его нагло подслушивают. И изучают. В личных интересах. -Они чем-то отличаются от обычных монстров? -Как бы ничем, да только… Есть в них что-то эдакое. Знаешь, взгляд, как у живого человека, осмысленный, изучающий. -Я слышал, что они могут даже говорить. Что-то невнятное, но вроде знакомое. -То-то теперь понятно, чего Капитан на призрака стал похож. С таким поработаешь — быстро в могилу сляжешь. -И не говори… Хватит дымить, пошли заменять пост, — они тушат сигареты, кидают в обмерзший мусорник и тихо, без разговоров уходят. Сампо наконец выдыхает. Опасность миновала, даже не подозревая об этом. Он не боялся попасться на глаза солдатам. Они ему не ровня, как бы Гепард их не муштровал. Несмотря на все ярые попытки, никто в Белобоге не может сравниться с недотепой в маске. Всем останется лишь яро махать кулаками, взвывая к правосудию и закону, и раз за разом уходить ни с чем. Почти всем. Лишь Гепард смог дотянуться, добраться до вершины, где одиноко восседал Коски. И как бы он не храбрился, не обещал оставить преступника с носом и в кандалах, он никогда этого не позволит. Он делал все с точностью до наоборот: пытался найти честный заработок, помогал влиться в общество, чтобы оставить все махинации в прошлом. Ландау единственный слушал Сампо и слышал его настоящий голос, скрытый за тысячью фасадов и масок. Только Гепард был готов смотреть в замутненные от радости глаза и не прерывать контакт до их полного отрезвления. И если Капитан был готов на это ради захудалого воришки, убегающего от реальности, то и Коски был готов. Ждать чужого решения, прошедшего через все стадии колебания и неуверенности. Сампо вновь делает глубокий вдох в чужую макушку, зарывается на секунду в жидкое золото, наслаждаясь бежащими сквозь ладони секундами. Даже если его и правда оставят без ничего, он останется на его стороне. Потому что другого выбора у него больше нет. В комнате холодно, от прежнего тепла не осталось и следа. Сквозняк гуляет по помещению, развевает занавески и разбрасывает листы с важной информацией. Аккуратно уложив Гепарда на диван, Сампо закрывает окна, снимает броню и наконец валится от усталости рядом. Глазами утыкается в циферблат часов, стрелки которого медленно шагают к двенадцати. Справа от стола на тумбочке стоит потрепанный чайник, весь в окружении кофейных пакетиков и батончиков, лакированная поверхность стола же полностью скрыта множеством папок и документов. Печать почти кончилась, вся посеревшая и ужасно бледная, чернила уже сухие. Гепард рядом тихо лежит, свернувшись на левом боку, и держится рукой чуть выше бедра. Подсознательно защищает единственное слабое место. Он равномерно сопит, иногда что-то шепчет между вдохами-выдохами и вновь замолкает. Сампо за этим наблюдает молча. Он даже если бы желал, не смог бы описать все то, что в нем вызывает человек, живущий на умирающей планете. С первого взгляда, Гепард ничем не отличается от других. Такой же хрупкий, легко ломается и иногда потухает от переполняющих чувств. Сампо уверен, покажи он своего любимца в таверне на краю света, его бы засмеяли, да еще и разнесли бы весть на всю вселенную. Однако только Гепард смог заинтересовать меняющего маски шутника, изредка выводя на чистую воду. Гепард Ландау неповторимый в своем роде. Человек, олицетворяющий несгибаемую сталь, но при этом мягкий, ласковый и совершенно не заледеневший, как свои сослуживцы. Даже восприятие мира у него более гибкое и свободное, чем у многих людей, которых Коски повстречал на своем пути. Только жизнь к нему не была благосклонна, испрещрила рубцами и оставила бороться один на один с судьбой. Гепард пропал в морозе, вековом льду и старом, утонченном кофе. Зрачки рыцаря такие же клубящиеся, с примесями горьких зёрен, растворяющихся в кристальной воде. Сампо не уверен, сколько раз пытался пробиться сквозь эту толщу, искажающую звуки, но знает — достаточно, чтобы оставить свои следы. Ему не стоило влезать в этот океан, не знающий дна, однако только в этом Сампо готов утонуть, забывая о своей прошлой, полной побегов и обмана жизни. Порой к нему приходили сентиментальные мысли, что посещают заядлых поэтов и писателей. В них преступник сравнивал Гепарда с ледяной скульптурой, белой и многогранной, в глубине которой блестела драгоценность. Коски же из разу в раз, словно соль, расплавлял с шипением воду и пробирался к источнику внутреннего, стойкого сияния. Только если обычные воришки желали прибрать к своим рукам алмазы, он мечтал лишь увидеть. Ему, жадному, эгоистичному преступнику, что не мог насытиться людским вниманием и чужими дарами, было достаточно другого человека. В комнате царит беспорядок, ворохи вещей на полу сбоку от дивана, на столе посреди комнаты свалена карта. На ней есть кофейные пятна, потёртости и трещины в уголках пергамента. Сампо ковыляет к ней, желая разглядеть. Отвлечения ради, его глаза сразу же погружаются в новую информацию. Папки сменяются одна за другой в ловких руках, медленно образуют стопку и опасно колышутся от движений, норовя упасть на пол в любую секунду. Перчатку приходится снять для удобства, в шершавых ладонях листы бумаги наконец становятся покладистее. -Пора оплачивать мои услуги, — названный мужчина морщится во сне и сильнее прижимает ладонь к ране. В документах содержатся портфолио солдатов, описания навыков при или после жизни. Они все столкнулись с чем-то доселе невиданным, настолько неожиданным, что вызвало переполох у стольких вояк, иногда даже опытных. Показания разнятся в деталях, но все говорят об иллюзиях фрагментума, заставляющих потерять бдительность благодаря своей невинной внешности. -Видимо, тот странный тип не выдумывал на ходу… Из ящичка выглядывает красная, совсем не подозрительная папка, с черным маркером на ней «У нас кончаются реквизиты, пришлось позаимствовать у Сервал». Сампо тихо усмехается на это оправдание и открывает, звонко шлепая резинками. -Наши Архитекторы, оказывается, вполне талантливы в разведке. Правда, методы поскучнее…- он быстро перебирает слова, изучая информацию, что струится быстро и непонятно. Форт Клипота явно впервые столкнулся с этой проблемой, записи путаются, полны догадок и ни одного доказательства, — От того и результаты скуднее. «Обнаружено около трех жертв нового наркотика за последний месяц. Все особи мужского пола: два стражника и один сотрудник театра. После столкновения с группой подозрительных вооруженных лиц, предполагаемых из Нижнего Мира, получили ранение оружием с неизвестным веществом. Пострадавшие были последователями путей Сохранения и Небытия. Двое из них страдают от галлюцинаций и потери связи с Эонами, соответственно теряя возможность пользоваться силой. Третий пострадавший находится под наблюдением, страдая от лихорадки и постоянных потерь сознания. Предполагается, что в составе наркотика присутствуют психотропные вещества влияющие на сознание жертвы. Следование ведется.» -Интересные у нас дела намечаются, Капитан, — он делает пару фото, чтобы после изучить подробнее и предоставить Наташе. Дело звучит мутно и непонятно, без малейших подробностей и описаний действия препарата, будто информация утаивается даже от высоких чинов, как Гепард или госпожа Пела, — Похоже, придется напрячься. Сампо задумчиво хмыкает, откладывая этот момент в памяти, и отходит к шкафчику с книжками. Там обычно находится тайник с парой сладких вкусняшек для Сервал или Рыси. Пусть они и заходят редко, их брат старается порадовать хоть чем-то при каждом визите. Он закидывает парочку конфет в рот и сгребает еще кучку для спящего на диване. В парочке книжек виднеются выпирающие странички из блокнотов, содержимое которых Гепард явно не желает показывать другим. Портреты Сампо и троицы путешественников в разных стилях, рисунки цветов, за которыми, видимо, пытается ухаживать, и страшные монстры, что из его пера вышли слишком безобидными и смешными. Если бы у Коски спросили о цене этого искусства, он бы пошутил что-то про огромную скидку, хотя при этом припрячет все в кошельке на память. Особенно ему нравится его изображения, в которых Ландау постоянно старается учесть все незначительные детали. Некоторые из них воришка сам не замечал, а тут гоняющийся за ним стражник расписал все и даже не покраснел. Оружие Гепарда одиноко стоит у стены, пугая габаритами и способом использования. Кто же знал, что Сампо однажды ударят футляром от гитары, да еще так сильно, что придется отлеживаться у Наташи весь день. Обычно все боятся предмета внутри, умеющего трансформироваться из изящного инструмента в неизящную пушку, но в этот раз оболочка сама наводит страх. Часы давно успели сдвинуться вперед, подбегая к цифре пять, и уже близятся к последним десяти минутам шестого. Гепард иногда дергается и ежится, сжимаясь под накинутым одеялом, но еще не просыпается. Мошенник смотрит на это представление долго и с раздирающей теплотой под сердцем. Поворачивается, готовясь к скорому пробуждению. Мужчина клацает электрический чайник, выставляя нужную температуру кипения, и ставит обратно на подставку. Под ручкой виднеется утонченная буква «Л». В столе находится большая чашка с рисунком кота, чем-то напоминающего Гепарда. Сампо долго смотрит на это чудо искусства, а после быстренько сохраняет в память телефона. Чайный пакетик мерно заливается дымящейся водой, почти ускользает под воду, но Сампо с победным возгласом ловит его в последнюю секунду. -Ч-что ты там делаешь, Коски? — кряхтение раздается резко и разрывает уютную тишину своей хрипотцой и усталостью. Блондин медленно привстает, облокачиваясь о диван, и кладет голову на мягкую спинку. Бирюзовые глаза внимательно скользят по двигающемуся кадыку, мощной, но изящной шее, и останавливаются в опасной близости от алеющих губ. -Готовлю завтрак в постель своему Капитану, — капитан морщится от этого прозвища, но ничего не говорит. Лишь рукой вновь потирает глаза и обессиленно отражает заинтересованный взгляд, что отмечает растекающееся смущение по бархатным щекам и шее. -Тогда тащись быстрее, чего застыл возле окна. -Да вдруг ты опять на меня накинешься с желанием арестовать? -Я бы с радостью, но… Не в том состоянии для этого. Чашка с тонким звоном устраивается на тумбочке, обрастая рядом рассыпающейся горкой конфет и парой печенек. Сампо на всякий случай пробует одно, чтобы убедиться в сроке годности, и довольно кладет обратно. Ландау ничего не говорит, лишь тихо отмечает не брать надкусанную сладость. -Рассказывай. -М? Что тебе-то рассказывать, Коски? — преступник слабо растягивает губы, наблюдая за щеками собеседника, что постепенно увеличиваются под напором съедаемого. После первого долгого сна Гепард выглядит немного лучше, возвращая более-менее нормальный цвет лица, и наконец раскрывает глаза без трескающегося напряжения, — Обычно это у тебя спрашивают все, что нужно. -Мы здесь совершенно одни, поэтому предлагаю поговорить начистоту… С каких пор ты себя доводишь до такого состояния? — стражник давится чаем, испуганно вытаращив глаза, и сразу же отводит их в сторону. За поднятой бровью от Сампо ничего не следует, но Гепард замечает изменение в чужом взгляде, еле ощутимое, призрачное, но почему-то сердце ухает в пропасть, — Ты и раньше работал до потери сознания, постоянно недосыпал, портил глаза документами. Только вот у тебя еще никогда… На моей памяти, как минимум, не случалось панических атак. Поэтому напрашивается вопрос. -Ч-что же могло их вызвать? — звонкий щелчок пальцами сразу же подтверждает слова Гепарда и фокусирует на оттопыренном указательном пальце. Чай обжигает, притупляя рецепторы, но покупает немного бесполезного времени. Он уверен, что Коски следит за каждым движением, изучает и строит свои предположения. Ландау знает, этот вопрос лишь повод для начала разговора. Разговора, который начнется, как чисто деловой, и закончится на ноте, совершенно мутной и дымной, заставляющей возвращаться друг к другу за ответами. -Кошмары. -Кошмары? -Мне написать на бумаге или ты тогда ещё и ослепнешь? -Нет, твоего голоса достаточно, чтобы разбудить моё внимание. И не только… Однако я требую объяснений. -Сампо, ты не мой родственник, даже не друг и не товарищ. Почему же я должен тебе рассказывать о своём состоянии? -На-а-аверное, потому что мы с тобой имеем общие дела и планы, срыв которых принёс бы мне неприятности. В лучшем случае, — преступник быстро чиркает карандашом лесенку, которая объясняет их связь друг с другом. Оба важные звенья, будучи поставщикам информации и невидимой опорой во многих делах. Ландау хмурится от такого описания их взаимоотношений. Он бы не объяснил их по-другому, но сухость и краткость в голосе Сампо… Почему-то удручали. -Я-я думаю, что это из-за стелларона. -Кэлюс сказал, что с ним покончено. Да и по моим данным, эта тварь была окончательно уничтожена на Ярило. -У тебя есть осведомители извне? -Думаешь, я бы не воспользовался окном, любезно приоткрытым нашими гостями? -… Стелларон был уничтожен, но он был так глубоко, что невозможно разом от него избавиться, — Гепард отставляет чашку, складывая внутрь фантики и использованные салфетки. Прижав к себе ноги на диване, он приобнимает колени в попытке согреться и продолжает, — Ты и сам как-то сказал, что не может все так быстро и легко закончиться. Оно и не смогло. -То есть большинство проблем связано с остатками стелларона? -Мы н-не уверенны. Архитекторы предполагают, что это что-то вроде эха. Какие-то остатки, что по привычке выходят наружу, и вызывают обострения у монстров. Или аномалии. -Я слышал, как твои стражники обсуждали отголоски фрагментума. Они были и раньше, что в них сейчас изменилось? -Я не могу рассказать тебе эту информацию, она вообще-то засекречена от мирных! -Не увиливай от ответа, Гепард, — блондин ошарашенно кусает язык, когда слышит этот глубокий, требовательный голос. В нем нет прежних шутливых интонаций, время для веселья кончилось. Сампо настроен серьёзно, доказывая это своим безграничным вниманием и желанием во всем разобраться, — Не забывай. Я не последний человек в Диком Огне, поэтому любая информация от тебя придётся очень кстати. -Боже, ты всегда так ведешь свои дела? — Гепард зарывается в блестящие волосы, спускается ладонью по затылку и в конце нажимает на один из позвонков у шеи, приводя себя в чувство. Ему в ответ лишь клыкасто усмехаются, закидывая оставшуюся целую печеньку в рот. -Я умею менять подход к человеку, когда мне нужно, Геппи. Так что по поводу фрагментума? Мужчине приходится встать на дрожащие ноги под обеспокоенный возглас. При каждом шаге боль в боку отдавалась эхом, заставляла закусывать щеку изнутри и сдерживать шумное дыхание. Он облокачивается здоровой стороной тела о стол и подзывает к себе мужчину, что неуверенно топчется рядом, готовый в любой момент вновь подхватить. Сампо, как маленький ребенок, сразу раскалывается и показывает свою истинную натуру. Его глаза замечают настоящую картину, выглядывающую из-под водолазки. Белые перчатки медленно скользят по карте, вырисовывают невидимый маршрут, который заучил наизусть только капитан. Красных отметок много, но они все оставлены внутри какой-то определенной области, не выходя за рамки начерченых линий. Он берет карандаш в руки, сжимает сильнее нужного и начинает выписывать все детали, что всплывают в мозгу. Сампо сосредоточенно следит, его взгляд перескакивает с карты на информацию и постепенно становится все более хмурым. -Этим занимались только мы с Пелой, ещё не успели донести госпоже Броне в полной мере. Именно поэтому Подземье об этом ещё не знает. -Я видел папки с данными от твоих солдат. -Это происходило в последнее время часто. Мы не знаем причин их появления, но обычно это происходит в областях, по типу Снежных холмов или Сточного канала. То есть, в местах, где заражение фрагментумом было колоссальным и почти пришло к необратимому виду. Мы решили узнать все возможное и отсортировать, попросили солдат докладывать любую информацию и постоянно обследоваться. К сожалению, некоторых пришлось проверять уже под белой простыней, — Сампо аккуратно заглядывает под чужую отросшую челку и скорбно замечает вину, пожирающую человека изнутри. Он замечает, как ладонь стискивает рану ещё сильнее, второй же неумолимо водит по карте и параллельно открывает исписанные блокноты, — Мы более-менее поняли, что они представляют из себя. С первого взгляда, просто обычный человек любого возраста, из любой части города, который стоит вдалеке от дороги. При общении отголосок или провоцируется на превращение в монстра, или просто исчезает. -Ты встречал что-то подобное? -… Как мы ушли от разговора о моем самочувствии к этому? -Я должен знать всю ситуацию, Гепард, чтобы понять, как я смогу тебе помочь. -Я… Я получил ранение в бою с одним, — их взгляды опускаются на черную водолазку, под которой виднеются бинты. Сампо чувствует боль от впившихся в ладонь ногтей, когда видит огромную глубокую рану со следами когтей, -Это- Была девочка возраста Рыси, может, даже младше… Она стояла неподалёку от заброшенного поселения в Ледяных степях. Я сразу почувствовал неладное. Она была какая-то слишком бледная, будто меловая, но не обращала внимание на холод. Мне показалось, что ей нужна помощь, поспешил к ней. Что угодно же могло случиться… -Что было потом? — Сампо аккуратно накрывает ладонь на ране и сжимает, прося не замолкать, не держать в себе. Он постепенно полностью забирает вес тела на себя, облегчая ношу капитана, и дальше внимательно слушает. -На вопросы, откуда она или как сюда попала, отвечала, что её сюда привёл дядя. Просил подождать его и никуда не уходить. По ее рассказам мы поняли, что она жила во времена госпожи Алисы. Видимо, ее дядя хотел спрятать девочку здесь от наступающих солдат пустоты, но… Что-то с ним случилось, и он не вернулся. Я и Данн попытались её вразумить, что вокруг ни души уже несколько десятков, если не сотен лет, но она резко разозлилась. Начала повторять слова про «Подождать дяденьку» снова и снова. Когда же он попробовал её дотронуться, она начала обращаться. -В кого? -В пожирательницу. Она накинулась на Данна так быстро, что я не успел даже активировать щит. Мне осталось лишь оттолкнуть его, забирая часть урона. -Ч-часть урона? Ты в своём уме, Гепард? Она тебя чуть напополам не разорвала, — рука Сампо раза в два меньше нанесённой раны, кажется крошечной по сравнению с ней. Стоит ему легонько нажать, как Гепард втягивает живот и шумно вдыхает через нос. Мужчина раздраженно оглядывает старые бинты, узлы кое-где ослабли или вовсе разошлись, постепенно разматываясь, в самом центре медленно скапливается кровь, — Садись, я тебе помогу с перевязкой. -Не надо, у нас есть дела поважнее. Бинты я могу поменять у медсестры потом. -Я знаю тебя не один год. Ни к какой медсестре ты в жизни не пойдешь, Геппи. Ты делаешь все профессионально, да только не особо стараешься, когда это касается лично тебя, — он опасно близко нависает над напряженным лицом, прижимая руками к столу, чуть ли не сажает на него. Гепард боится сглотнуть, чтобы не нарушить этот редкий момент. Когда на него смотрят с нескрываемым беспокойством, а не прячут крупицы чувств под масками. Когда чужие касания к пораженной коже шелком струятся и почти незаметно ветром оглаживают, дабы унять боль. Сампо устраивается между его ног, ладонями ведёт по пояснице, требуя выпрямить спину. Он ловит прерывистое дыхание, останавливается, когда оно учащается и запинается, разматывает клубок своими тихими разговорами и принимается за дело по новой. Заглядывает в голубые глаза, считывая эмоции, и постоянно теряет, когда Гепард смущенно отворачивается. Воришка наносит мазь поступательно, втирает медленно и степенно. Под уверенными касаниями Ландау лопается, идёт трещинами, пропускает сквозь себя все мысли, что ранее терзали. Его внимание рассеянное, но ближе к лазурным глазам сгущается, обвивая плотным облаком, сконцентрировано только на хитрых устах, что безмолвно выговаривают заклятия и вызывают дуновения ветерка. Слова непонятные, витиеватые, веют прочь все неприятные ощущения и обвивают в плотный кокон. -Так как стелларон связан с твоими кошмарами? — Сампо чувствует внимание к своей персоне, и ему оно нравится. Однако такая атмосфера может завести туда, откуда Гепард не сможет самостоятельно выбраться, попав в тупик от страха. Ему же нужно, чтобы глупый капитан сам пришел к нему, осознанно и принимая последствия. -При контакте он оказывает некое психологическое влияние на людей. Я боюсь, что когда меня ранили- -В тебя могла попасть часть его энергии. -Что-то вроде того. -И как же оно влияет на твои сны? -Мне почему-то постоянно видится ледяной страж. Он всегда опережает меня и бросается на кого-то позади, — зрение погружается в темноту, позволяя представить все пережитое десятки раз заново. Гепарда бросает в дрожь от кровожадного и бесчувственного оскала, растянувшегося на всю морду монстра. Он сразу же напрягается, подбирает все тело, готовый к внезапной атаке, но резко ощущает поток ветра. Теплый, легкий, отвлекающий. Стоит убрать руку от глаз, как Гепард встречается с успокаивающей улыбкой — одной из самых редчайших в арсенале преступника. Сампо продолжает мягко дуть в лицо, пробуждая от страхов. -Ты не пробовал обратиться с такой проблемой к друзьям Кэлюса? -Я слышал рассказы Брони о действии стелларона. Ему нужна подпитка для существования, поэтому я могу потерпеть, пока он не истощится до конца. -Соревнование, кто кого быстрее выведет из строя, да? Капитан, боюсь, вы пока что проигрываете. -Я взял отпуск с субботы. Думаю, уж дома смогу наконец-то расслабиться. Не стоит меня так легко сбрасывать со счетов. -Я возьму себе на заметку, — лазурная гладь идёт рябью при взгляде на такого уставшего, растрепанного, но оправившегося Гепарда. Блондин хмуро проверяет обороты бинтов на своём теле, ведёт пальцами снизу-вверх, прощупывая себя. Однако редкая улыбка на губах и слабый румянец наводят на хорошие мысли, которых Сампо давно не хватало, — Я приду через месяц забирать посылку Уильяма. И я надеюсь, что мой дорогой капитан к тому времени будет в состоянии поймать меня. Морозное дыхание скользит по шее Гепарда, вызывая табун мурашек. Он не может ничего с собой сделать, кроме как сжать ладони на чужой груди и слабо сдержать на месте. Глаза Коски опасно сверкают в свете одинокой свечи на столе, но в этот раз они напоминают только о своем владельце. Том самом, что тянется к нему, прижимаясь ближе, и совершенно не печется о том, как это может выглядеть для других. -Только через месяц? — вопрос тихий, наивный, но медом обливает сердце преступника, вызывая одни и те же слова в голове. -А что, вы уже соскучились по мне? — самодовольство быстро вспыхивает на лице Сампо, оно слишком явное, но совсем не бесит, как должно. Капитан тяжело выдыхает, опираясь лбом о плечо, не может надышаться знакомым запахом, таким сухим, полным примесей, родным. Руки слабо повисают вниз, переплетаясь и захватывая все внимание. -Ты будешь повеселее моих отчетов. -Не могу не согласиться. Я также всегда предпочту компанию Капитана, — Сампо ведет по обтягивающим рукавам водолазки, перескакивает на талию и успокаивается на чужих ладонях, собранных в замок. -Даже клиентам? -Не буду лгать, деньгам я всегда рад, но они лишь приятное дополнение для жизни. Закономерный вопрос застывает в воздухе, кружась над их головами. Голова пустая, в ней вновь вспыхивает старый образ Сампо, смотрящий ему в глаза и ожидающий ответа, но он себе этого пока не позволяет. Может только промолчать в ладонь и отвернуться. В сердце стреляет от готовности другого человека его терпеть и ждать, сколько тому потребуется, от молчаливой верности спустя столько лет. Оно требует ответить тем же — открыто, не прячась в оправданиях и сотнях отмазок, но само испуганно дрожит, замерло на месте в сантиметрах от желанного. -Не доводи себя больше до такого. Если будет совсем тяжело — обратись к Наташе, она поможет без лишних вопросов. Нам ведь нужен Капитан живым и здоровым, не так ли? -Будь осторожен. Сампо тает на рассвете, пропадает в утреннем тумане, но чужое присутствие до сих пор тлеет в тенях комнаты. Гепарду остается лишь зевнуть и наконец почувствовать себя выспавшимся. Красная лента на руке горит, обжигает запястье, напоминая о хозяине, а помятая записка — начало всего кавардака, взывает вернуться к делам. Внизу уже слышны вялые переговоры солдат, проснувшихся ото сна и бредущих к встрече с ним. Рука неосознанно дотрагивается до раны, что более не напоминает о себе тягучим эхом, и совсем слабо сжимается. -Ты мне тоже нужен, Сампо.