***
Хоть они официально все равны в положении, но Вера всегда кажется, что негласно стоит во главе их детского центра, решающее слово в решении любых вопросов всегда за ней. И никто с этим не спорит. Лена и Яр с легкостью уступают ей право выбора, и так же поступает и Саша, привыкнув к тому, что как бы мило сестренка не выглядела, но характер у нее стальной. Саше его образ первое время не нравится категорически, непривычно видеть себя таким, но каждый раз приходится смиряться, как ловит свое отражение в зеркале или в стекле. Спустя месяц становится полегче, когда розовый цвет становится более привычным, и его уже не тошнит от него всякий раз, как приходится переодеваться по приходу на работу. Но место, несмотря на свой недостаток в виде специфичной униформы, кажется на редкость удачным за счет коллектива. Никаких гадюшников, где каждый строит каверзы друг против друга в надежде выслужиться перед начальством. Босс вообще их особо не трогает, и не появляется лишний раз, пока в детском центре все идет своим чередом. Но даже если бы начальник маячил тут постоянно, Саша все равно и представить не может, чтобы кто-то из ребят строил против него заговоры. Точно не сестра, с таким усердием прививающая детям любовь к рисованию. И не милая лисичка Лена, отчаянно любящая свою работу и детей, которых к ним приводят. На Ярика и подумать что-то скверное сложно, слишком уж он горит музыкой, чтобы обращать внимание на что-либо еще. Но помимо ребят из своего коллектива внимание Саши привлекает еще и парень, работающий напротив. Неизменно спокойный и уверенный он непроизвольно внушает едва ли не трепет перед собой. Но к нему Сашу тянет слишком отчетливо, чтобы это можно было просто игнорировать. На Кирилла хочется смотреть хотя бы украдкой, издалека, так, чтобы он не заметил. Даже будучи в образе яркого смелого Кенни, Саша робеет перед ним. Постепенно легче становится быть Кенни и не быть Сашей, тем более учитывая, что коллеги, и даже сестра, все чаще обращаются к нему не по настоящему имени, а по тому, что написано крупными печатными буквами на бейджике на груди. Кенни. Быть Кенни Саше определенно нравится, он куда веселее и оптимистичнее смотрит на мир. Словно еще ребенок, не знающий о жестокости мира, он открыт всем. И детям это явно нравится, они подсознательно чувствуют искренность воспитателя, и тянутся к нему. Саша, вспоминая прежнего настоящего себя, думает, что он бы их скорее отпугнул. Саша он скучный, серый, словно сам город, со своей армией скелетов в шкафу и демонов в душе. У Кенни их нет и быть не должно.***
— Ты убьешься, — заявляет Лена. Она стоит у двери со сложенными на груди руками, и голову наклоняет к плечу с видом исследователя, пришедшего к выводу, что эксперимент заведомо неудачный. — Не убьюсь, — отмахивается Казьмин, прикидывая с какой стороны подойти к работе. Лена тоже со своего места прикидывает, и вывод неутешительный — Саша на фоне шкафа, высотой почти двух метров, выглядит не особенно внушительно, и мало верится, что он мог бы эту громадину передвинуть и при этом выжить. — Попроси Кирилла помочь, — предлагает Лена, внимательно смотря на коллегу. — Кирилл? — Саша непонимающе поднимает бровь. — Ну тот, на которого ты пялишься, — поясняет девушка, хлопая длинными ресницами с самым невинным видом. — Работает напротив нас. Становится резко стыдно, и Саше очень хочется верить, что в этот момент его лицо не сравнялось в оттенке с цветом одежды. Как Газаева вообще умудрилась такое подметить? Александр и правда не раз за три месяца работы здесь задумывался о том, что тот парень очень красивый, и у него рост шикарный, и улыбка, и то, как он поправляет спадающую на глаза челку длинными пальцами… Но не хочется признавать себе, что это внимание к работающему напротив парню было настолько очевидным. — Ни на кого я не пялюсь, — обиженно ворчит Саша, отрицая все обвинения. — Тогда иди попроси его помочь, — со всей своей строгостью требует Лена, указывая рукой куда-то в сторону соседнего отдела. — Я что слабак какой-то? — обвиняюще хмурясь спрашивает Александр. Он знает, что ставит коллегу своим вопросом в неловкое положение. Лене сейчас или оскорбить его, или отстать и дать сделать все самому. Не то, чтобы Саша верил на сто процентов, что сможет передвинуть шкаф самостоятельно, но и просить того парня тоже кажется немного позорным. — Ну не то чтобы прям совсем слабак, — задумчиво тянет Лена, оценивающе тыкая парня пальцем в плечо, и фыркает, когда получает гневный взгляд от обиженного коллеги. — Слушай, Саш, я не хочу вызывать скорую. И ты напугаешь детей своими криками, когда на тебя свалится эта гигантская фигня. Саша надеется, что достаточно красноречиво закатывает глаза. Но Лена это игнорирует, и ее тонкие пальцы смыкаются на его запястье, настойчиво оттаскивая к выходу. — Иди. — Мне неловко, — огрызается Саша, раздраженный тем, что Лена пытается его силой вытолкать за дверь. — Пусть тебе не будет неловко, — девушка бескомпромиссно обрывает все нытье. — Я не контролирую свою степень неловкости! — зло рыкает Саша. И тут же вздрагивает, пугаясь, что дети могли услышать, как он повысил голос. Но сейчас с ними возится Вера, так что есть шанс, что его окрик остался незамеченным. Силы Лене, хрупкой и женственной, в теории не должно хватить, чтобы выдворить парня против его воли, но упорства Лене не занимать, и ладони, упертые Саше между лопаток с неотвратимостью глобального потепления заставляют отступать к выходу. — Кенни, давай, — требует девушка. — Ты справишься. Подбадривает напоследок, показав большой палец якобы в жесте воодушевления, что сейчас кажется больше насмешкой, чем поддержкой. А затем она еще и дверь захлопывает, чтобы наверняка пути для возвращения не было. — А я то надеялся, мне повезло с коллегами, предательница, — задумчиво вздыхает Саша, зная, что Лена его не услышит. Принимая неизбежное он разворачивается к магазину компьютерной техники, давая себе лишь секунду, чтобы глубоко вдохнуть, собирая всю смелость, словно на море перед погружением в холодную воду. Кирилл замечает его, едва стоит войти в магазин. Смотрит пристально, но с места не встает, ожидая пока гость сам к нему подойдет. И под таким внимательным взглядом становится очень неловко, Александр даже успевает пару раз в мыслях обругать Лену за то, что подбила его на это. — Hi, — подавляя нервозность Саша переключается на лучащийся позитивом образ яркого мальчика в розовом. — Я Кенни, если ещё помнишь, работаю тут напротив в детском центре. — Да, я помню тебя. Чем могу помочь? — вежливо интересуется Кирилл. От приятного бархатистого звучания его голоса Саше хочется смутиться еще больше, но образ терять нельзя, и он только улыбается немного виновато, заведомо прося прощения, что отвлекает человека от дел. — У нас небольшие перемены на работе, и нужно кое-что переставить, а я как единственный парень в коллективе вряд ли смогу сам. И если Вы не очень заняты и не очень против помочь, то я бы хотел попросить об одолжении. Во время своей речи он не замечает, что нервно теребит замок на расстегнутой куртке, и только замолкнув, одергивает себя, заставляя разжать терзающие железку пальцы. Кенни не пристало так заметно выражать нервозность. — Конечно, если нужна моя помощь, — охотно отзывается Кирилл, чуть улыбнувшись. — Я сейчас подойду. — Thanks, — звонко благодарит Кенни, радуясь, что все прошло гладко. Кирилл приходит спустя несколько минут после возвращения в детский центр. Саша замечает как заинтересованно дети смотрят вслед высокому дяде, пока тот проходит в подсобное помещение через общий зал, где Вера пытается объяснить ученикам что-то про цвета. Но гость интересует детей явно больше, чем карандаши, и Вера получает тотальный игнор от всей группы, пока Кирилл не скрывается за дверью. Лена куда-то запропастилась, и Саше становится жутко неловко оказаться с Киром один на один в относительно небольшом помещении. Но приходится напомнить себе, что нормальному человеку в таких условиях не должно быть некомфортно. И, подавляя порыв убежать искать Лену, Саша только указывает на стеллаж, который нужно перетащить. — Вот это вот нужно переместить вон туда, — и демонстрирует пустой угол у противоположной стены. — Хорошо, — покладисто соглашается Кир, подходя ближе. Стоя рядом он кажется еще выше, и Саше приходится сфокусироваться на деле, чтобы не думать о том, насколько же мелким он смотрится рядом с Кириллом, несмотря на свой вполне приличный для парня рост. А та ребятня в зале так и вовсе будут ему едва выше колена. К работе Саша устремляется как к спасению, вцепляется в шкаф со своей стороны. Но голос Кирилла его останавливает. — Не так, — заставляет прекратить, и неожиданно берет Сашу за руку, вынуждая того напряжно замереть, ожидая дальнейших действий. А затем Кир смещает их ладони по грани стеллажа выше. — Держись тут, иначе все рухнет. Саша зависает, глядя как его рука полностью скрывается под ладонью Кира. От этого бытового касания по коже бегут приятные покалывания, которые сложно игнорировать. Кирилл мог словами сказать ему как нужно держаться, но предпочел пойти на физический контакт. Тепло от большой ладони внушает какую-то наивную веру, что может у них есть шанс на сближение. Кенни это исходящее от Кира тепло нравится. Но внутренний скептик не даёт поддаться надеждам, напоминая, что может Кириллу вообще не нравятся мальчики. А может и нравятся, но не такие как Саша. Если вести себя как Кенни Ист, то может у него ещё есть шанс очаровать такого красивого парня, но у серого провинциального мышонка Саши надежды точно нет. Хочется уткнуться лбом в деревянную поверхность перед собой, стоя и дальше так, почти зажатый между стеной, шкафом и Кириллом, пока все не станет хорошо. Но тот явно не воспринимает ситуацию так же, и довольно быстро отпускает Сашину руку, чтобы обойти стеллаж и зеркально взяться с другой стороны. Тяжеленная махина поддается неохотно, но, страдая и потея, удается дотащить ее до нужного места. Саше приходится признать себе, что в одиночку он бы не справился с этим никогда. — Без тебя я бы тут погиб, спасибо, — в сердцах выдыхает Кенни, излучая благодарность. Кирилл выглядит странно, явно обдумывает что-то, сохраняя тишину. Казьмин успевает перенервничать в эти несколько секунд, пытаясь прикинуть, что могло послужить такой причиной смены настроения, и не накосячил ли где-то он сам. Но парень смотрит только на буквы на пластиковой карточке на Сашиной груди. — Это ведь не твое настоящее имя? — спрашивает неожиданное Кирилл, внимательно смотря на собеседника. — Я имею ввиду Кенни. Я так понимаю это твой рабочий образ, но какое у тебя настоящее имя? Саша удивленно хлопает глазами, растерявшись от внезапного вопроса. Разве это важно — его настоящее имя? Кенни ведь куда интереснее, чем Саша, так что нет смысла портить о себе впечатление, демонстрируя унылую обычную сторону. По крайней мере не сейчас. — Может однажды я назову его тебе.***
После окончаний Вериных занятий по рисованию в зале вечно стоит полнейший хаос, из-за того, что дети постоянно сдвигают свои парты так, как удобно им. А затем разбегаются, не приведя толком рабочее место в нормальное состояние. Но они совсем мелкие, что с них взять, приучатся еще к дисциплине. И на своих занятиях английским Саша тоже пытается ее понемногу детям объяснять, не позволяя такого хаоса. А вот Вера с малыми вечно милашничает, позволяя все, и Саше этот непорядок глаза порядочно мозолит. Сестра и Лена дразнят его за унылую педантичность, но ничего с собой парень поделать не может. Только терпеть насмешки и исправлять чужие косяки. — Кенни, — Газаева одергивает парня, занятого правильной расстановкой столов. — Че? — все, что служит ей ответной реакцией. — Вай фай не работает, — сетует девушка, жалобно сводя брови. Саша вздыхает. Как на единственного в коллективе присутствующего сегодня мужика на него ложатся все обязанности сильного пола — переносить тяжести, убивать пауков и разбираться с неработающей техникой. Когда в расписании есть занятия по музыке, то эти обязанности он разделяет с Яриком. Но сегодня в планах только детские мастер-классы по рисованию и английскому, так что в смене он единственный. Но зато когда кто-то из мелочи расплачется или поранится, то утешать или клеить детям яркие пластыри будут за него Вера или Лена. Несмотря на то, что не первый год работает с детьми, Казьмин все еще теряется, если кто-то начинает плакать. Не очень профессионально выглядит то, как Кенни потерянно замирает, не зная как унять чужие слезы. — Ну а что я могу сделать? Сказали завтра починят, — отмахивается Саша от жалобы. — Давай воровать у соседей, — с задорной улыбкой предлагает Газаева. Не получается не умилиться тому, как радостно Лена это предлагает. Но он давно выяснил, что покрытие у местных роутеров пробивает только до ближайших отделов, а соседи у них наверняка не имущие на бесплатный интернет. — Там шмотки, — Саша указывает на левый через стену от них магазин. — А там Домашний уют, — и поворачивается вправо. — У них не устанавливали роутеры. Лена улыбается неожиданно довольно. И Сашу берет за плечо, заставляя повернуться лицом к стеклянному выходу. Сквозь прозрачную поверхность через проход виднеются стеллажи, уставленные ноутбуками. — Зато вот там, — говорит девушка, лукаво поглядывая на коллегу. — Там точно все есть. Давай мы попросим пароль. Подвох чувствуется сразу же. То ли Лена не очень хотела скрыть свои намерения, действуя в лоб, то ли просто не стала заморачиваться, придумывая как получить в доступность сегодня интернет. То ли намеренно хочет лишний раз столкнуть их с Кириллом. — Под «мы попросим» ты имеешь ввиду «ты иди и попроси»? — скептически уточняет Казьмин. — Да, — обезоруживающе невинно улыбается девушка. Саше остается только устало вздохнуть, скидывая со своего плеча Ленину руку. Манипуляторша. Опять его отправляют в соседний отдел за помощью. И почему-то именно его, хотя обе девушки работают тут значительно дольше, и заведомо более дружны с соседями, чем Казьмин, устроившийся относительно недавно. Места Кирилла отсюда не видно, но сегодня точно его смена. И Саше не хочется объяснять себе откуда он это знает и зачем подсчитывает чужое расписание. Проходя мимо двери Казьмин мимоходом ловит в стеклянной поверхности свое отражение и поспешно поправляет волосы. И почти сразу об этом жалеет, осознавая, что Лена за ним наблюдает и наверняка довольно ухмыляется в этот момент. Кирилл сегодня выглядит очень стильно в черных джинсах и темно-зеленой рубашке. И улыбается он вполне приветливо, встаёт навстречу, едва видит знакомую фигуру в своем магазине. Большой экран в торговом зале выдает то, что до прихода Кенни владелец помещения был увлечен игрой на плейстейшене, и отложил геймпад только когда пришел гость. Саша завистливо думает о том, что везёт же кому-то иметь возможность играть на работе. — Рад тебя видеть, — слишком уж воодушевлённо выдает Кир. И тем смущает Сашу очень сильно. Так не хочется тешить себя призрачными надеждами на что-то, что никогда не станет реальностью. Никогда не становится, — никогда не становилось, и не станет — такая уж у него судьба. — Nice to see you too, — с невозмутимым позитивом откликается Кенни. Кирилл усмехается на внезапно вырвавшийся в чужой речи английский. Но недовольства не проявляет, что очень хорошо, а то у Кенни случаются такие сбои языковых настроек. Говоря на другом языке образ сохранять куда проще. — Мне неловко тебя снова о чем-то просить, но… — начинает Саша свою просьбу. Кирилл к чужой трагедии с интернетом относится с пониманием, сострадательно соглашается выручить на денек. И просит Кенни подождать немного, пока он не сходит и не запишет пароль. Когда он все же возвращается, то на бумажке написаны название сети и набор цифр. Саша закусывает губу, когда в голове мелькает мысль, что ему хотелось бы, чтобы тут был написан номер телефона и какое-нибудь банальное «Выпьем кофе после работы?». Немного как в дешевых мелодрамах, и Кирилл едва ли когда-либо так поступит… Но, правда, хотелось бы. — Что-то не так? — осторожно спрашивает Кирилл, заметив Сашину задумчивость. — Нет-нет, что ты, спасибо! — мгновенно вскидывается Александр, натягивая привычную улыбочку Кенни.***
— Можно тебя отвлечь? — сходу спрашивает Кирилл чуть приоткрыв тяжелую стеклянную дверь детского центра. Саша пока один, ни коллеги, ни дети еще не пришли, и он только согласно угукает еще до того, как успевает удивиться внезапному визиту Кира. Непонятно что ему могло понадобиться, но в любом случае они ему обязаны, что Кенни готов помочь в любом случае. — Да, конечно, что такое? — звенит вопрос. — Вида крови не боишься? — осторожно уточняет зачем-то. — Нет, — удивлённо отзывается Саша. Кирилл просто демонстрирует ему свою руку, и все становится понятно даже без объяснений. Бытовая травма в виде небольшого пореза на правом предплечье, который, впрочем все еще кровоточит. — О полку стеллажа неудачно приложился, — рассказывает причины своего ранения пострадавший. — Как справедливый начальник ты должен выписать себе компенсацию за травму на работе, — тянет Кенни, подходя ближе. — Как жестокий и самый худший начальник я скорее себя премии лишу за криворукость, — хмыкает Кир, рассматривая порез. — Поможешь? Саша без вопросов зовет его за собой в служебное помещение, где есть аптечка, а еще стулья человеческих, не детских размеров, на которые можно сесть, не рискуя свалиться на пол. На один из них Кенни и предлагает Кириллу сесть, пока сам ищет сумку со всем необходимым. Чтобы обработать царапину Саша для удобства присаживается перед Киром на корточки и за руку его берет, поворачивая ладонь так, как нужно ему. Беспощадно заливает перекисью, немного задаваясь вопросом, как же Кир реагирует. Наверняка он будет терпеть молча, стойко перенося всю боль и тяжесть бытия. Но оказывается, что внешняя суровость на характере Гордеева сказывается мало. — Кричать нельзя, да? — спрашивает Кирилл, морщась с шипением от боли, расходящейся от пореза. — Неа, — злорадно ухмыляется Кенни. — Терпи, не маленький же. — Ну щиплет же, — обижается Кирилл, бросая на мучителя грустный взгляд. Почти совестно становится. Будто не лечат, а подвергают мукам ада ради собственного удовольствия — так же недовольно обиженно сводит брови и смотрит косо, будто не сам пришел, а это Кенни напросился лечить его. Как большой ребенок, хоть и старше Саши на несколько лет. Но на перекись реагирует так же как и малолетние подопечные. Саша не уверен что им движет — может быть рабочая привычка или еще что-то — но он притягивает руку Кирилла к своим губам, чтобы подуть. Глаза у Кира хищно темнеют, когда он не открывает взгляда от Саши, склонившегося над его ладонью. Темная зелень радужек кажется вязкой, словно болото, в которое затягивает, не позволяя освободиться. И потому, подняв взгляд и заметив то, как на него смотрит Кирилл, парень тут же теряется. Кирилл рушит его спокойствие одним своим существованием, каждым взглядом, каждым мимолётным касанием и невинной фразой. — Если поцелуешь, то заживет? — неожиданно низко спрашивает Кир, вспомнив то, что мамы говорят своим детям, обрабатывая их ссадины. Саша надеется, что его смущение не слишком очевидно, но в подсобке становится словно значительно жарче, едва стоит представить, как он реализует то, что сказал Кир. Кенни хочет склонится к руке Кирилла и довести игру до конца. Но Саше эта затея кажется слишком провокационной. — Если поцелую, то скорее занесу какую-нибудь заразу. Он отпускает чужую руку, чтобы подняться на ноги и вернуться к аптечке, пытаясь параллельно успокоить сердце, которое слишком быстро начинает гонять кровь. Пальцы взволнованно подрагивают, пока он распаковывает пластырь. Чужой взгляд жжется теплом между лопаток, но когда Саша оборачивается, то Кир успевает отвести глаза. — Прости, есть только такой, — несколько виновато тянет Кенни. На ладони Кирилла остаётся ярко-жёлтая полоса с изображенными на ней всевозможными простенькими цветочками разных оттенков. Он смотрится на большой ладони крайне неуместно и едва ли не абсурдно. Но Кир коротко улыбается такому детскому дизайну. — Привет, Кирилл, — раздавшийся от входа голос Веры заставляет обоих чуть вздрогнуть. Почему то из-за взгляда девушки чувствуется, что сестра, пришедшая на работу второй, застала их за чем-то скверным.***
Кирилл рассеянно потирает руку с ярким пластырем поверх пореза, который уже почти не болит, если не задумываться о нем. Тот парень не уходит из мыслей. Кирилл раз за разом прокручивает в мыслях неловкий разговор об имени. Возможно зря он вообще это спросил. Но так хочется знать. Простого Кенни ему недостаточно, до грызущего ощущения внутри черепа хочется узнать больше. А еще перед глазами все еще стоит образ того, как Кенни склоняется к его руке, глядя на Кирилла снизу вверх из-под длинной темной челки. Звон колокольчика развеивает эту картинку, вынуждая вернуться к реальности. Появление в магазине Веры настораживает в первую же секунду. Вряд ли ей могла понадобиться игровая техника, так что девушка явно пришла по какому-то вопросу. — Кирочка, скажи, пожалуйста, — начинает Свешникова тоном, от которого не стоит ожидать ничего хорошего. — У тебя ещё глаза не болят так пялиться на моего брата? Вера не источает злобы, но вопрос звучит настолько агрессивно, что ничего не удается поделать с пробежавшими от ее тона мурашками. Очень хочется, чтобы в магазин зашёл покупатель, отменив затеянный Верой разбор полетов, но, как назло, никто даже мимо витрин не идёт, оставляя парня один на один с торнадо. — Я? Пялюсь? — отрицает вину Гордеев, решив, что не нужно нарываться на неприятности и лучше прикинуться случайным прохожим. Тем более Веру он знает как девушку решительную, готовую на многое, чтобы отстоять свое. А Кенни точно — ее, по крови, и за него она любому голову оторвёт, даже не заколебавшись. — Кир, я просто предупреждаю, — вздыхает Вера с некоторым сожалением. Ей не нужно уточнять о ком она говорит, и так всё ясно. — Он сложный человек. И я верю, что ты очень хороший, но если готов действовать, то действуй, а если нет, то отстань. Я не позволю играть с моим братом просто так. Вера Киру едва достает до плеча, но в серьезности ее слов сомневаться и не приходится. И Кирилл послушно кивает.***
Поздняя поставка заставляет задержаться на работе дольше привычного. И как бы завидно не было видеть как остальные работники торгового центра проходят мимо его магазина, спеша домой, но Кирилл решает, что лучше он разберется с коробками сейчас, чем утром. И выйдя из магазина много позже, он совсем не ожидает столкнуться с кем-то. Тем более с Кенни, стоящим к нему спиной и не замечающим чужого взгляда, пока возится с замком на двери, закрывая детский центр на ночь. Сперва даже кажется, что это кто-то другой. — Вау, — выдыхает невольно Кирилл, не сдержав восхищения. Кенни оборачивается резко, услышав голос, но явно немного успокаивается, осознав, что это всего лишь сосед по рабочему месту. — Что? — немного смущенно удивляется парень, бросая на него недоумевающий взгляд. — Никогда не видел тебя таким, — пытается пояснить свою странную реакцию Кир. Тогда парень немного растерянно смотрит вниз на свою одежду, которая слишком отличается от того, в каком образе его привык видеть Кирилл. Черные джинсы и черная же кожаная куртка идут парню невыносимо больше розовой толстовки, придавая его внешности взрослости и серьезности. И если раньше Кенни был кем-то нереальным, словно персонаж из мультика или аниме, с неизменной улыбкой и оптимизмом, то теперь образ начинает складываться как нужно. Все же он человек, обычный парень, который после работы так же как и Кирилл спешит домой, туда, где реальный мир со своими правилами, где серый город и образу милого мальчика нет места. — Таким скучным? — переспрашивает Кенни, неловко одергивая край футболки. — Таким… — немного задумывается Кирилл, не зная как подобрать слова. Описать свои чувства сложно. — Таким не-Кенни. Парень улыбается смущённо, невыносимо красиво, и смотрит на Гордеева понимающе. А затем делает шаг ближе, чтобы протянуть ладонь. — Меня зовут Саша. Саша, так просто и так долгожданно, это имя невыносимо идёт ему, приятно ложится на слух, накрепко ассоциируясь с этим образом парня с огромным сложенным электросамокатом в руках. Пока Кирилл отвечает на рукопожатие, то успевает обратить внимание на широкий кожаный браслет, усеянный шипами, на чужом запястье. Да уж, совсем не милашка Кенни, которого Гордеев привык наблюдать. В таком виде Сашу бы точно не допустили работать с детьми.***
Если бы он не был сам себе начальством, то был бы наверное в восторге от того, насколько трудолюбивый у него сотрудник — то и дело остается на работе сверхурочно. Но Кириллу на это плевать. Так у него есть возможность вместе с Сашей доходить до метро. Ведь хоть они то и дело забегают друг к другу в течении дня перекинуться парой слов, но времени поговорить все равно мало из-за работы. А так, пока идут, есть время поговорить. Приглашать Сашу на встречу вне работы Кириллу почему-то очень неловко. Хоть он и никогда не был стеснительным и с легкостью приглашал на свидание понравившихся ему людей, но с Казьминым это кажется жутко неловким. С ним почему-то вообще все по другому, очень непросто. Александр яркий, красивый и очень интересный, и тем страшнее кажется его разочаровать или расстроить.***
— Не ожидал твоего визита, — вместо приветствия говорит Кенни, и, несмотря на раннее утро, он уже сияет, хоть никто из клиентов не придет к ним ещё в ближайший час. Кирилл решает заглянуть к Саше до начала работы у того, и от радости в Сашиных глазах при виде гостя в мыслях вновь всплывает разговор с Верой. Действовать или отстать? Но чего хочет сам Саша? — Хотел спросить, — неловко начинает Кир. — Ты после работы не занят? — Нет, — просто отвечает Саша, но внезапно начинает нервничать. — Я полностью свободен. — Хорошо. Александр с высоты барного стула не достаёт до пола, Кирилла едва ли не гипнотизирует то, как Саша качает длинными ногами в воздухе. Он выглядит при этом сущим ребенком, почти одного возраста со своими подопечными. И Киру право слово неловко думать о том, что Александр так похож на ребенка, и при этом безбожно залипать на то, как непозволительно много кожи открывают его короткие шорты. — У тебя шнурки развязались, — непроизвольно сглотнув сообщает Кирилл. — А? Саша непонимающе оглядывает свои белые кеды, на правом из которых болтаются длинные веревки развязавшегося шнурка. Ещё до того, как Александр успевает что-то сделать, ещё до того, как Кирилл успевает подумать и осознать что делает, он присаживается перед Сашей, вынуждая того настороженно замереть. За лодыжку обхватывает, ставя ногу на горизонтальную перекладину стула. — Кир? — умилительно растерянно зовёт Саша, но даже не дёргается, пока Кирилл завязывает бантик на его обуви. Саша нервно замирает, а Кирилл словно зачарованный самыми кончиками пальцев ведет по его лодыжке вверх, по внутренней стороне до колена, замирает нерешительно, прежде чем приподняться и осмелиться продолжить дорожку прикосновений на бедро, до края шорт, резко контрастирующих по цвету с белой кожей. То как Саша обхватывает его запястье становится внезапным, и Кир было думает, что его хотят оттолкнуть. Но вместо этого Александр дергает его на себя, заставляя склониться, непозволительно близко к своему лицу. У Саши глаза горят невыносимо красиво, и губы приоткрыты. А затем весь мир рушится на осколки, когда он приникает к губам Кирилла в поцелуе. Губы у Саши мягкие и целовать его безумно приятно, и от того требуются огромные усилия, чтобы заставить себя отстраниться. Но он должен. Сейчас не время и не место. — Прогуляемся после работы? — спрашивает Гордеев, глядя в яркие глаза напротив. Саша ему в ответ улыбается так мягко, что даже ответа не требуется, но он все же озвучивает. — Ты знаешь, где меня найти.