Там, где горят звёзды

      Карина шагнула на кухню, где витали вкусные ароматы. Её желудок отозвался одобрительным урчанием, но пока голодным урчанием. Девушка уселась за стол и принялась следить за Михаилом, который склонился над плитой и помешивал что-то в сковороде.       Его рука потянулась к одному из шкафчиков, которые хранили в себе огромное количество необычных специй, приправ и добавок. Положил какие-то листочки в бурлящую массу, потом попробовал получившееся, и довольно буркнув себе под нос, убрал грязную ложку в посудомойка. На самом деле, Карина и сама умела готовить, но когда на её обычно одинокой и холодной кухне начинал хозяйничать Миша, она никак не могла отказаться. Было приятно, когда дом наполнялся человеческими голосами, звуками и музыкой. В то время, когда Карина въезжала в эту квартиру, подаренную за победу в финале Гран-При, она так мечтала о собственном угле, что даже не смотрела, а просто подписывала, когда дизайнер давал ей посмотреть план интерьера. В итоге квартира получилась модная, но пустая и тёмная. В такое место не особо хотелось возвращаться, оно подходило лишь для того, чтобы прийти усталой после длинного дня, упасть на кровать, а потом убежать рано утром. Тут почти не было её вещей. Большую часть гардеробной занимали лишь спортивные костюмы и платья для выступлений. Постоянно находясь в разъездах, Карина забывала, что дома есть иные места складирования одежды, кроме нескольких чемоданов, которые всегда стояли открытыми. На полках красовались исключительно её кубки и медали, покрытые пылью. Миша несколько раз порывался отвезти её в какой-нибудь магазин, где они купили бы милые подушки, статуэтки в форме животных и остальную требуху, которая делает место домом, а не четырьмя стенами для сна, но Карина всегда находила причины увильнуть от этого предложения. Единственное, что «украшало» это место, был уродливый самовар, который ей подарили в Туле. Этот монстр стоял на полу, потому что место для него она не могла найти ему уже несколько месяцев. Она обязательно его выкинет, только незаметно, чтобы в сети не появилось статей, что фигуристка Карина Ивановна разбрасывается подарками фанатов. — Эй, не спи, — Миша подошёл к ней почти вплотную, а Карина даже не заметила. — Прости, ты что-то говорил?       Она действительно забылась и задремала, а теперь пыталась быстро вспомнить, что от неё хотели. — Я спросил, будешь ли ты чай. Всё готово, но мне до сих пор кажется, что тебе холодно. — Нет. Чай не буду, — Карина замотала головой и с благодарностью приняла у парня тарелку с чем-то очень теплым. — Что это?       Миша изобразил на лице удивление в перемешку с возмущением. Он прошел к барной стойке, накручивая невидимый длинный ус. — Ви что, мадам! Не узнать рататуй в авторском исполнении, означает ужасьно оскорбить повара. Моё сердьце навсегда разбитэ, — он театрально приложил руку к груди и упал на стул.       Карина не смогла сдержать улыбки. Отправив в рот первую вилку, она с блаженством откинулась на спинку своего кресла и закрыла глаза. Боже, как же это вкусно! — Так у нас вечер французской кухни? — спросила она глядя на Михаила, который уже забыв все обиды, придирчиво пробовал своё творение. — Да, а если разрешишь остаться до утра, устрою французский завтрак. — Оставайся на сколько хочешь. Утром наконец вытащу тебя на пробежку. Перед сезоном нужно набрать форму, — Карина посмотрела на него из подлобья, следя за реакцией. — Ты сегодня почти завалил четверной сальхов.       Она прекрасно знала, что после неудачного прыжка Миша, разозлившись на себя, сделал подряд три идеальных сальхова, но поддеть его, считала своим долгом. — Я в хорошей форме. А если пойду с тобой на пробежку, не успею испечь круасаны. Ты ведь не выкинула из морозилки моё слоёное тесто?       Карина приняла его смену темы. Она всё равно заставит парня бегать, ну а сейчас он может думать, что выиграл этот бой. — Я не залезаю в морозилку. Ты лучше знаешь, что там есть, — она подбородком указала на холодильник в углу кухни, предлагая юноше самому проверить его содержимое. — У тебя там даже мороженое не водится, — недовольно цокнул языком Миша. — Сначала почитай, сколько там калорий. Я не хочу заплыть жиром.       Парень выразитель посмотрел на её тело, как бы спрашивая, где она вообще там увидела хотя бы миллиметр лишнего жира, но решил, что разумнее будет промолчать. Еда всегда была слишком болезненной темой для Карины, и они старались её избегать, но Миша всё же не терял надежд, что они когда-нибудь смогут об этом поговорить. — Станислав Игоревич приглашал нас к себе. Отметить его юбилей, — предложил новую тему для разговора Миша. — Хорошо. Что будем дарить?       Оставшееся время ужина они провели в бурном обсуждении подарков. Михаил предлагал купить новый спиннинг, а Карина, закатывая глаза, вспоминала, что тренер не увлекался рыбалкой уже лет пять и настаивала на дорогом алкоголе. Парень заявлял, что не собирается травить наставника этой дрянью и уходил дуться на соседний диван. ***       Она выходит на лёд. Все взгляды обращены к ней. Коленки трясутся, покрытие котка кажется через чур скользким. Скольжения получаются рваными, но она медленно двигается к середине льда. Карина оборачивается посмотреть на тренера и замечает, что все лица на трибунах смазаны. От удивления и страха, ноги начинают трястись ещё больше, и она с грохотом падает на лёд.       Подняв голову, Карина видит протянутую к ней руку, мозолистую и грубоватую. Её обладателя разглядеть не получается, но она, будто утопающий, пытается схватиться за неё.       Ладонь ускользает из пальцев, а затем начинает медленно удаляться. Карина ползёт на коленях, из глаз льются слёзы, она так нуждается в этой руке…       Налетевший сильный ветер доносит до неё звуки хлопонья крыльев и ладонь исчезает совсем, растворяясь в темной дымке.       Карина остаётся одна. Совсем одна. Трибуны пусты, свет прожекторов погас, а она свернувшись калачиком продолжает плакать, лёжа по середине котка. ***       Когда она открывает глаза, слёзы всё ещё лились из глаз. Она зашарила рукой по кровати, натыкаясь на живое теплое тело Мишы. Проводя рукой, по его плечу, Карина наконец смогла различить сон и действительность, медленно выдыхая. — Тебе опять приснился странный сон? — пробормотал рядом сонный голос. — Да, — Карина встрепинулась, проверила время и откинула в сторону одеяло, — Пора вставать.       Она бросила парню его футболку и спортивные штаны, а сама отправилась переодеваться в гардробную. — Пойдём, — попросила она.       Что-то в её голосе заставило Мишу подняться и послушно одеться для пробежки.       Уже через несколько минут две фигуры одиноко бежали по пустым улицам. Весь мир спал, а они, не вписываясь в его линивые стандарты, начинали свой путь в новый день.       Как бы громко Михаил не возмущался по поводу раннего вставания и утреннего холодного воздуха, ему по-своему нравились эти пробежки. Было что-то особенное в этих темных улицах и пустых парках. Ему нужно было ощущать, как тело отзывалось на резкий старт и привыкала к мерным движениям, как лёгкие постепенно начинали гореть огнём, а сердце колотиться будто ненормальное. Он любил ловить с Кариной один ритм и мчаться в ногу. В такие секунды, она выглядела расслабленной и спокойной, доверяя ему выбирать маршрут для их тренировки. Она очищала разум от очередного кошмара и приходила в себя. Как бы девушка не храбрилась, Миша видел, что чувствует она себя не важно. Михаил затормозил у небольшого кафе, которое находился на расстоянии шести километров от тёмной квартиры Карины.       Он давно приметил это место и намеревался отвести девушку туда, но времени постоянно не хватало. Как только пара зашла в заведения, смахивая с себя утреннюю морось, к ним подскочила официантка. Предлагая и рекомендуя все блюда подряд, она усадила их за столик.       Стоило Мише и Карине откинуть капюшоны спортивных курток, работница кафе, прикрыла рот блокнотиком, глаза её засверкали и она начала умолять их дать автограф.       Взяв еду с собой ребята спешно умчались из заведения. Михаил ещё долго оглядывался, сообщая, что официантка следит за ними через окно. — Я не понимаю чему ты так улыбаешься. Уже вижу заголовки: " Фигуристы Иванова и Бордовый были замечены вместе рано утром. Эту ночь они явно провели вместе.», — Карина недовольно отпила кофе на кокосовом молоке. — А потом мне приходится отбиваться от сплетен, что я от тебя беременна. — Да ладно. Через неделю уже все всё забудут, — Миша всё ещё улыбался. — А если не хочешь сплетен, о том что мы возможно спим вместе, то переезжай ко мне. Всем всё сразу станет понятно, а пресса пошумит и отстанет. Карина подавилась своим напитком. — Ты это сейчас говоришь серьезно? — Да… — немного тише произнёс парень, но в его голосе всё ещё оставалась уверенность. — Ты не шутишь, не придуриваешься, не подкалываешь, а предлогаешь съехаться? — Карина улыбнулась широко и так искренне, что Михаил думал, будто от счастья она засияет, как лампочка. — Тогда я согласна.       Она сказала это уверенно, глядя ему прямо в глаза. За всё время их знакомства Миша придерживался правила: никого не впускать в свой дом.       Девушка видела его лишь мельком, фоном во время аудео-созвонов, и когда они заезжали туда за забытыми вещами, но тогда она оставалась в тамбуре и могла разглядеть совсем немного. Столь сильная отстранённость Мишы, была следствием его не самого хорошего детства, и Карина понимая это, не затрагивала тему совместного жилья, даже после начала их отношений. Она не знала, что изменилось теперь, но надеялась, что Миша откроется ей со временем.       Они продолжали идти в неловком молчании. Карина боялась дышать, чтобы не спугнуть нежданный момент счастья, а Михаил до сих пор не мог поверить, что сделал это. Когда сегодня он проснулся и увидел, как девушка мечется от кошмара на огромной кровати, бродит по пустой квартире, не зная куда себя деть, он поймал себя на мысли, что ей тут не место. Он думал так и прежде, отмечая её скованность движений и радость при любой возможности не ночевать дома. А сегодня осознал, что не желает больше видеть её мучения, что у него есть возможность это прекратить, и глупо ей не воспользоваться. Миша хотел сделать это красиво, романтично преподнести ключи от своей квартиры, а получилось… как всегда. Он стоял, как школьник во время первого поцелуя, не зная куда деть руки и что сказать. Смотрел, как Карина крепко сжимает связку ключей в своих ладонях. Казалось, весь мир замер в эту секунду. Ничего важнее друг друга для них сейчас не было. — Я брелок сам выбирал, — пробомотал он.