Я вам что, Пушкин?

Я негромко кашлянул, переминаясь с ноги на ногу. Да уж, нарочно такого не придумаешь. Или напротив, лишь по сценарию (по скрипту!) подобное и происходит. Неспроста на ум четвертая стена недавно шла, ох неспроста. На пороге стояла — кто б вы думали — президент литературного клуба собственной персоной. Увидеть меня она не ожидала — свои выразительные зеленые глазищи аж выпучила. Впрочем, я сам наверняка напоминал лося на трассе, которого вот-вот снесет фура. (среди огней вечерних и гудков машин мчится тихий огонек твоей души, Игорек) Надо что-нибудь сказать. Если заведу, кхм, диалог первым, то контроль над ситуацией будет мой. Можно начать с малого. — Здорово, — выдавил я. — Здоровей видали, — пробормотала Моника, но тут же спохватилась — и так успела за день свой образ похерить. Образ человека, который за словом в карман не лезет и всегда знает, что сказать, — то есть, Гару, ты откуда здесь взялся? Ее ехидная ремарка, просочившаяся наружу, едва не заставила меня прыснуть. И зачем, спрашивается, все время рисоваться надо? Я хз, что там у нее в персонажном файле напихано, наверняка все предпосылки для синдрома отличницы и других расстройств, но ведь неужели не понятно, что выделываться не перед кем? Девочки не глупые, поймут и, полагаю, даже оценят, если Моника перестанет флексить своим СОВЕРШЕНСТВОМ. А я и подавно. Мне тянки больше по нраву естественные, без выпендрежа. Придется и об этом с ней поговорить, когда подвернется случай. Но подвернется он явно не сегодня. — Ветром меня сюда задуло. Прямо в окно, как Питера, мать его, Пэна. (или клоуна Пеннивайза. в водостоки. мы все здесь летаем, приятель, и ты тоже будешь летать) Да я и так переживаю самый улетный экспириенс в своей жизни. Чесслово, как только в Москву вернусь, ливну нахрен со своей айтишной работы и запилю на материале пережитого пару романчиков. (плохая идея, брат. фанфики не продать…) — Погодка шепчет “сиди дома”, — указал я на тучи, продолжавшие висеть в пасмурном небе, — мы как раз по дороге домой под ливень угодили, вот я и зашел к Саёри обогреться чуток. — Бедняжка, — с сожалением произнесла Моника. Голос сладкий, как арбузы в сентябре, и насквозь фальшивый, — а чем тебя собственный дом не устроил? Он же в двух шагах. Она с таким нажимом это произнесла, что мне показалось, будто все ножи из коллекции Юри щас на меня нацелились. Прямо в глотку так и смотрят. — Дело есть у меня, — поведал я. Расплывчатую формулировку выдал — неохота вдаваться в подробности и палить Саёри, решившую сжульничать на контрольной. Может, на самом деле Монике и плевать на успеваемость ее одноклубниц, но для вида она головомойку подружке все-таки устроит. Не в ее характере упускать такие возможности. Альфа-самка же, черт подери. Не дав ей возможности приступить к допросу с пристрастием, я поинтересовался: — Ты в дверях не стой, проходи. Я там яичницу пожарил, с пылу с жару… судя по запаху, чутка подгорела даже. Один момент. Едва не врезавшись в дверь плечом, метнулся на кухню. Ситуация там выходила из-под контроля — содержимое сковороды шкворчало и порскало во все стороны горячим жиром. Как же вовремя ты, Игорян, подоспел. Еще минута-другая — и вместо питательного обеда подавал бы на стол угольки интенсивно-черного оттенка. (яйца а-ля негро) С этим бы поосторожнее надо. Нынче за такие шутки и вокабуляр тебе самому яйца за милую душу оторвут. — Форму снимай! — крикнул я из кухни, — стирку мы уже заложили, но что-нибудь придумаем. Вместо ответа из гостиной донесся смущенный писк. Кажется, Саёри так и не додумалась поинтересоваться, кого же к нам принесло, и после водных процедур выбралась из душа в одном полотенце. (вот тебе и возможность для тройничка. представляешь, вот сейчас ты выходишь такой весь бравый, соблазнительный, и вместо свиной жареной колбаски предлагаешь девахам свою, хихихих) Идея топ, врать не стану. Не будь Моника на взводе, непременно бы ей воспользовался. Но в нынешнем состоянии она может только боль и страдания причинять, а у меня таких кинков отродясь не бывало. И у Гару вроде как тоже. — Моника! Что ты тут делаешь? — послышался Сайкин удивленный голос. — Саёри, ты вообще проверяешь сообщения в телефоне? — ответила та вопросом на вопрос. — Д-да, — подтвердила Саёри. Чистейшая ложь, стопроцентная. — Тебе стоит делать это почаще, — в тоне Моники слышалось недовольство, — полчаса назад я известила тебя, что забегу забрать планшет для рисования, который одалживала в прошлом месяце. Где он, кстати? — Ой, — смутилась моя соседушка, — тут такое дело… Плохое начало, оооооочень плохое. Пора бедолагу выручать, сегодня Моника пленных не берет. Будет секир-башка, если не вмешаюсь. Твой выход, не такой уж и юный падаван. Соображалка закрутилась, заскрежетала ржавыми шестеренками. Выхватив из шкафчика с посудой парочку рандомных тарелок, я вывалил на них яичницу и на манер заправского официанта, всю жизнь бегавшего с подносами, возвестил: — Дамы, за стол! Два раза повторять не буду, предложение ограничено. Саёри заверещала. — Гару, постой, не входи! Я не успела переодеться. Дальше последовал топот босых ног по лестнице — эта безалаберная дурочка понеслась за одеждой. Выглянув в гостиную и убедившись, что ничего КОМПРОМЕТИРУЮЩЕГО там больше нет, я вошел и с чувством выполненного долга сгрузил на столик тарелки с едой. Моника продолжала буравить меня глазами, но почему-то это уже не так действовало, как в первые дни. То ли эффект новизны прошел, то ли я приобрел, что называется, резист. Очки навыков влил в силу воли. (главное, чтоб тебе потом ничего не влили. вдруг на вторую неделю у Юри крыша поедет, она тебе какого-нибудь клофелина в чай плеснет. или конского возбудителя. для вкуса) Вряд ли она захочет моей смерти, хотя… все бывает. Моника моим советам не вняла — так и продолжала в своей униформе сидеть. Ну и пусть, если нравится ОБТЕКАТЬ, хозяин барин, мешать не буду. Вообще интересно — а что ей здесь надо? Сайка-то на отмазу про планшет (которого я, кстати, и в глаза не видел, хотя в комнате у нее был) купилась запросто, но со мной этот номер не пройдет.  Навряд ли госпожа президент после сегодняшней сцены в клубе решила просто заскочить проведать подружку. Да еще время так хитро выбрано — если б мы не провели разговор по душам да Сайка не упросила помочь с компьютером, я бы щас тусовался где-нибудь на выезде из этого городишки. Границы мира бы проверял. (постой-ка, Игорян. помнишь, в игре, еще в первом акте, когда Саёри особенно жестко взгрустнулось, протагонист ходил весь на нервах, пожаловался Монике. она ж тогда предложила сама с ней по душам побеседовать. после чего Саёри в понедельник и удавилась. что если Моника собиралась провести такой же разговор сейчас? знаю, звучит мега-херово, но ты все-таки подумай) Я разложил столовые приборы и подвинул столик к дивану. При этом изо всех сил старался сохранить покерфейс, чтоб эмоции изнутри на поверхность не прорвались. Глаз у Моники острый, наблюдательный, она быстро просечет, что голова у меня щас не на месте. Мне совершенно не хотелось думать о том, что эта девушка могла так поступить. Минувшим вечером (и ночью) она казалась такой уставшей, такой уязвимой, такой… ласковой. Ну не мог человек, который до слез, до рыданий и криков в подушку сожалел о том, что натворил, проворачивать хитроумные планы. Это двуличность высшего порядка. Но и отмести такую возможность я не мог. Потому что после нашего разговора в коридоре она как по щелчку тумблера переменилась. Мою внимательную и чуткую Монику сменила надменная глава литературного клуба. Весь прогресс стерся, словно с пиратской карты памяти для плейстейшн. Мы откатились к заводским настройкам, открывай все ачивки заново. — Знаю, что ты мяса не ешь, так что бекон выковыривай, пожалуйста. Можешь его в сторонку откладывать. Или к Саёри на тарелку, она только рада будет, — усмехнулся я. Моника лениво поковыряла блюдо вилкой, после чего размяла рыжий желток. — А ты? — А я в кафе наелся до отвала, — сообщил я и тут же прикусил язык. Вот тупорылый баран! Разболтал ей лишние подробности. Сейчас этим можно только хуже наделать. У нее ревность вон аж плещется, чуть через края не перехлестывает. — Вот как? — легкая полуулыбка тронула ее губы. Я чуть не заскрипел зубами. Сидит тут, смакует мою стряпню, вся из себя загадочная, как Джоконда, — ты осваиваешься, Гарик? — С чем осваивается? О-о-о-о, Гару, что это ты сделал? (СЛАВА ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ) — Накрутил из того, что было, — скромно признался я, чуть склонив голову, — это, конечно, не молекулярная кухня, скорее атомное хрючево, но зато сделано с душой. (и с любовью?) Кто знает, бро. У меня крыша съедет скоро. (тьфу ты, посмотрите на него. еще только с двумя время проводить начал, а уже хнычешь как тряпка последняя. соберись, чмо! командора-сержанта Хартмана на тебя нет! на истинный рут выйдет лишь достойный, а ты на него не тянешь пока) — Гару в клубе осваивается, — пояснила Моника, отправляя в рот кусочек яичницы, — полагаю, можно сказать, что испытательный срок он прошел успешно. — А ведь и пвавда! — вскричала Саёри. Реплика получилась смазанной; едва усевшись за стол, она набила рот яичницей. Хотя участвовать в разговоре это ничуть не мешало. Подумаешь, правила поведения за столом, это все выдумки для слабых духом, — Гару, ты ве пвовел в клубе ПФЕЛУЮ НЕДЕЛЮ, понимаеф? Я кивнул. Да понимаю. Понимаю, что влип как доисторическая насекомая кракозябра в янтарь. И теперь, как в известной советской песне, никуда не спрятаться, не скрыться. (что попишешь? молодежь! не задушишь, не убьешь) — Конечно — заверил я, — чайку желаете? Я бы щас глотнул горяченького с удовольствием… — Гару, и какие у тебя впечатления? — спросила Моника, — полагаю, нам с Саёри как управляющим фигурам в клубе, будет полезно услышать мнение… нового лица. Ох, если б щас Сайки здесь не было, я бы высказал свои мысли, что называется, без купюр. Издание второе, исправленное и дополненное. Но нужно сохранять видимость цивильной беседы. — Мне сравнивать не с чем, конечно, по таким штукам я раньше не угорал никогда, после школы сразу домой топал. Но вроде бы все здорово, девочки, я серьезно. Вы молодцы. Если честно, когда Саёри только предложила вступить, я подумал, что будет скучища лютая, и очень рад ошибиться. Саёри расплылась в довольной улыбке, настолько заразительной, что не ответить было невозможно. Чем больше узнаю ее, тем больше она мне по душе. За двадцать шесть с лишним лет моего пребывания на голубом шарике усвоил, что мир место сволочное и паскудное — объеби ближнего, насри на нижнего и прочие тому подобные подъездные истины, мать их. По законам джунглей живем, каменных и пластиковых. Жаль, что Сайка только одна — такие, как она, там не помешали бы. Хоть немного, а сделали бы жизнь вокруг лучше. (а теперь реалистичный варик. она бы так нахлебалась всего этого дерьма из реала, что повесилась бы через месяц. поэтому… Моника-то из девочек самая подготовленная) — Спасибо, Гару, крайне приятно слышать, что ты остался доволен. Загадочная полуулыбка с красивого лица Моники не исчезла, но стала чуть более… искренней, что ли. Словно рыжий луч солнца в тумане промелькнул. (не ну ты точно от них заразился. скоро свой анапест начнешь демонстрировать по поводу и без, бессовестный извращенец) Импровизированный обед вскоре завершился, и мне пришлось тащить посуду обратно на кухню. Что ж, пока все идет неплохо. Неловкость от внезапного визита удалось обойти, версию правдоподобную выстроил, Моника не фокусничает и сцен не устраивает, с ножом или удавкой ни на кого не бросается… даже жратву не сжег. Могу выставить сам себе оценку десять из десяти, как любит делать один ПОЛНОВАТЫЙ обзорщик компьютерных игрух. (ЦАРЬ ВО ДВОРЦА) Щас чаю с печеньем им выдам, а дальше прозрачно намекну Монике, что ей пора бы наконец возвращаться домой, как завещал мистер Трололо. Водрузив на поднос две дымящиеся чашки (хотя какой уж в них чай — Юри за эту труху из пакетика плюнула бы в морду) и вазочку с крекерами, пошел обратно в гостиную. — Саёри, а ведь ты проигнорировала мой вопрос относительно планшета, — сказала Моника задумчиво. Сайка сложила вместе указательные пальцы и устремила глаза в пол. Сейчас она была похожа на щенка, обоссавшего любимый бабушкин ковер и очень за это извиняющегося. — Мони, тут такое дело… ты только не сердись… — Не буду, — заверила ее подруга. Ага. Это щас она так говорит, а потом такая “упс, мои пальцы были скрещены, нещитово”. и кипятком Саёри обливает. — На прошлой неделе я собиралась порисовать перед сном, ну знаешь, всякие мини-комиксы. Начала набрасывать первую панельку, а потом подумала, что надо сходить зубы почистить. — Так. На всякий случай встал у столика, аккурат между Моникой и Саёри, сидевшей на диване. Кое-какие идеи по поводу того, куда эта прохладная история сейчас зайдет, у меня наметились, поэтому осторожность будет не лишней. (порча имущества! мое любимое правонарушение!) — Сгоняла в ванную по-быстренькому, — продолжала Саёри, — умылась, потом, знаешь, из головы вылетело… я на кровать прыгнула сходу, а там хрусь… (что это так бумкнуло? не мог же я один наделать столько шума) Пояснять, что именно сделало хрусь, Саёри не стала. Или стала, но мы не расслышали. Незадачливая художница совсем пригорюнилась и нос повесила. — Прости, пожалуйста, — пробормотала она, — я не специально. Почему-то по виду Моники казалось, что сейчас она не сдержит свое обещание и войдет в режим ярости. Глаза прищурились, раскраснелось красивое лицо. А еще она воздуха набрала — ну точно гадостей наговорит. После вчерашнего, конечно, неловко будет вновь становиться не на ее сторону, еще сильнее обидится. Но другого выбора у меня нет — Сайку буллить никому не позволю. (только самому себе, хихи) — Ничего страшного, — все тем же задумчивым тоном проговорила Моника, — в ремонт сдам или поменяю. Гарантия вроде бы пока действует. Не переживай. Услышав эти слова, Саёри заметно приободрилась. Плечи выпрямились, взгляд наконец оторвался от изучения напольного покрытия… — Спасибо, подру-у-у-жка, — протянула она с воодушевлением, — ты самая лучшая! — Нет, ты, — усмехнулась Моника. (U R BREATHTAKING! NO U R BREATHTAKING!) А ведь сейчас Саёри и понятия не имеет, насколько она права. Когда петля в горло врезается, наверняка дыхание перехватывает на отличненько. Нет, не стоит даже думать об этом. Я уж постараюсь, чтоб ей не пришлось в этом убедиться на своей шкуре.  И для этого щас хорошо бы свернуть обмен любезностями. — Так с чем там помочь-то надо? — обратился я к Сайке, — показывай давай своего больного, доктор прибыл. Ты ж говорила, что тебя на счетчик поставили, сорок восемь часов или типа того. Но она не слишком торопилась — пока печеньку дохрупала и чаем запила… — О чем он? — не поняла Моника. — Я вирус на комп посадила, — призналась Саёри, — и не могу сама его удалить, вот и позвала Гару… Как мило, что она так на меня рассчитывает. Конечно, в “скорую компьютерную помощь” меня бы никогда не взяли (потому что мне совести не хватит ставить наивным старперам на их ноуты пиратские версии антивирей и драть за это по двадцатке деревянных), но кое-что я в этих делах понимал. Наша нежданная гостья смолкла. Саёри наверняка ничего не заметила, но я-то просек, как у нее мыслительная деятельность закрутилась, по лицу видно было. — Что ж, отлично, — сказала Моника, отодвигая в сторону чашку, — тогда Гару пусть идет и реанимирует твой компьютер, а мы пока посидим, поболтаем о том о сем… (Я Ж ГОВОРИЛ ТЕБЕ ГОВОРИЛ) Теперь уже в голове у меня не дурацкое паучье чутье зазвенело. Нихрена. Там активировалась сирена тревоги. Код красный, это не учения и все таком духе. Спокойно, Игорян. Ты в стрессе, нервяк жесткий всю неделю, определенности ноль. Даже в отношении к Монике тебя мотает от обожания и похоти с щенячьими глазками до вот этой вот жесткой подозрительности. Мечешься как метроном (как стрелка осциллографа) Значит, не до конца ты ей все-таки поверил. Как только верхняя голова снова силу набрала, так и мыслить начал. Но что если она и правда ничего дурного не замышляет? Все равно. Лучше перестрахуюсь. — Вообще-то мне бы пригодилась твоя помощь, Саёри, — заявил я. — Правда? — воскликнули обе в унисон. Правда, тональность у них получилась разная. Одна радостная, другая, кхм, в легком изумлении. — Ага, — я поскреб подбородок, — помощь и неотлучное внимание. Саёри смутилась. — Гару, я же в этом ничего не понимаю… — Там и не надо понимать, — успокоил я ее, — надо скрины щелкать, когда я говорю, у самого руки будут заняты, а некоторые всплывающие окна имеют мерзкую привычку надолго не задерживаться. На самом деле я понятия не имел, с чем сейчас придется работать, но плел вдохновенно, с огоньком. И убедительно — недовольный взгляд Моники весьма красноречиво об этом свидетельствовал. Сейчас я выступил в роли того таежного деда из анекдота, который поезда под откос пускал. Какой бы у нее ни нарисовался план, он сегодня не реализуется. (если вообще какой-то был, ты вполне мог его себе придумать) Так с твоей подачи же. (...) — А ты уверен, что тебе не пригодится более… квалифицированная помощь, Гару? — вкрадчиво произнесла Моника, — не хочу хвастаться, но у преподавателя из компьютерного класса я на хорошем счету. Может, вместе мы нашли бы решение гораздо быстрее. Вот хитрюга. Быстро переобулась, на лету практически. — Спасибо за предложение, Мони, ты душка, правда. Но мы справимся, — я даже ей подмигнул, — уверен, ничего серьезного там нет. Просто муторно. Так что тут допоздна задержаться придется. С каждым моим словом я замечал, как она осознает неизбежность поражения. Уверен, часть игроков, оказавшихся на моем месте, стопроцентно поглумилась бы над бедолагой. Еще часть на колени бы кинулась и стала извиняться. Меня ж ни в ту, ни в другую сторону не тянуло. Я все еще верил в то, что хорошая она, Моника. Но только вот обидки из-за ерунды никого не красят, и ей хорошо бы это усвоить. — Ну… тогда не стану более вас задерживать, ребята, — сказала она. Не достигнув желаемого, Моника как-то даже визуально сдулась, как будто на плаву великолепную и могущественную главу литературного клуба поддерживало лишь стремление к победе, — Гару, можно тебя на секунду? Я почувствовал, как внутри меня начинает пузыриться и бурлить раздражение. Как суп харчо в кастрюльке. Неужели опять? Но ведь и отказаться нельзя. Саёри подумает, что неладны дела. — Конечно, о чем речь, — сказал я, пытаясь сохранить самообладание. Однако на этом запросы не закончились. Оказалось, что беседа требует определенного уровня приватности. — Выйдем наружу? — предложила Моника. Тон все такой же невинный, но что-то в нем подспудно обещало мне колени битой переломать в случае отказа. Я кивнул, и мы выбрались за дверь. Тут же о своей сговорчивости и пожалел — домашние тапочки у Саёри к такой погоде были не приспособлены, поэтому ноги я снова промочил. Вот подстава. Если застужу зубы, моей ярости предела не будет. С одной особенностью организма всю жизнь мучаюсь — чуть стоит где застудиться или сквозняк хватануть, так зубы напоминают о себе. Первое время я даже пугался, ездил по клиникам посреди ночи, просвечивался рентгеном, пока врач — радушная пожилая таджичка не заверила, что никаких черных дыр в моем зубном ряду не обнаружено. Да, тревога после этого поуменьшилась, но дергать и свербить меньше не стало. По крайней мере, дождь прекратился. Может, к завтрашнему снова распогодится. — Гарик, ты на меня злишься? — спросила Моника тихо. Это действительно хороший вопрос. Требующий времени на тщательное обдумывание. Но вот времени как раз у меня и нет. Тут как в блиц-раунде — пять секунд от силы. — Нет, Мони, — сказал я. На контрасте с серостью вокруг ее глаза прямо загорелись надеждой. Мне даже было обидно после такого продолжать фразу. Но без этого никак. — Не на тебя, а на твое поведение. И давай потом об этом поговорим, я вымотался как собака и предпочел бы отдохнуть хотя бы до следующего дня. Моника осеклась. Кажется, я совершил ошибку многих начинающих фотографов — переборщил с РЕЗКОСТЬЮ. Но, как говорится, и про старуху бывает порнуха. Служить мастером-переговорщиком та еще работенка, неудивительно, что судя по американским боевикам, эти специалисты кучеряво живут. — Понятно, — вздохнула Моника, — все-таки злишься. Я осторожно взял ее под локоть. Все-таки не зря недолюбливаю эту униформу, не одежда, а дьявольская пытка, ей-богу. Полчаса в теплом доме провела, а пиджак (блейзер вишневый, хихи) все равно мокрый. — Да нет же, — заверил я. Пришлось внимательно контролировать уровень раздражения, — я не сержусь. Просто не понимаю, с чего вдруг сегодня все перед тобой виноваты. (я придумал! придумал! У НЕЕ ЭТИ ДНИ) — …на лестнице мне разнос устроить попыталась, потом на девочках решила свою злость выместить… очень херовое комбо собирается, если хочешь знать мое мнение. Моника нашарила мою ладонь и с силой ее сжала. — Думаешь, я от себя в восторге? Только когда на улицу вышла и воздуха глотнула, мозги прочистились. Не сердись только, пожалуйста. Просто я д-до сих п-пор под впечатлением от вчерашнего, знаешь? Думала, что все изменится теперь между нами… ч-часть меня даже хотела рассказать им во время собрания. Вот это был бы поворот для сюжета, согласись? От насмешки в ее голосе меня даже передернуло. Очень уж горько прозвучало, даже в самых унылых думерских подборках на ютубчике меньше безнадеги. С другой стороны, отмотай я в замкнутом пространстве десяток тысяч циклов, вообще с катушек слетел бы. Моника-то еще ничего, молодцом держится. Всего-то бодрость духа утратила. — Но я не стала. Не хотела тебя подставлять. Только эта взвинченность… она как бы внутри осталась, понимаешь? И потом, когда я увидела тебя с Юри, как ты на нее смотришь… так же, как на меня вчера… Что ж, теперь вопросов стало значительно меньше. Ты вроде умный парень, Игорян, или считаешь себя таковым, а про некоторые штуки умудрился позабыть напрочь. Помимо того, что Моника местный скульптор реальности на полставки, главзлодей, фам-фаталь и прочее… она при всем при этом школьница. Не по возрасту, а ментально. Чего ты от нее ждешь? И взрослые-то дамы порой в адекватную коммуникацию не умеют, что уж говорить об избалованной девочке с целым ассортиментом душевных проблем? (скорее Star Citizen выйдет наконец в полном блеске и великолепии. Или третья “халва”) Хватка Моники усилилась. Я изо всех сил попытался навесить на морду выражение искреннего участия. Сам же в этот момент понадеялся, что Гару в свое время достаточно молока с творогом ел, кости питал кальцием. (потом посмотришь на культяпку свою, а она вся мятая и пожеванная, как в мультяшном гэге из “Тома и Джерри, хихи) — Успокойся и не бесись, — сказал я, — проехали. Лишний головняк нам с тобой сейчас ни к чему. — Это т-точно, — согласилась она. На щеках разгорелся румянец, — забавно, я сейчас совсем как Юри. Даже запинаться начала. Переживаю… из-за парня! Пора бы разрядить обстановку и вообще с этими откровениями заканчивать. Не ровен час Саёри захочет узнать, что же нас так задержало. А еще вода в тапки впиталась, отвратительно, ноль из десяти. — Пережевывать, конечно, тщательно надо, — глубокомысленно заявил я, — но один и тот же мед в седьмой раз есть невкусно. — Что? — Что? Моника неловко улыбнулась, а потом… пихнула меня в бок. Я скривился и зашипел. Разумеется, она переняла у вредного розового гремлина именно ЭТУ привычку, а не страсть к выпечке или к чтению хентайных комиксов. Потому что наносить простым русским парням увечья легко и приятно. А удар-то у нее мощнее будет, чем у Нацуки, силенок побольше. — Дурацкая шутка, Гарик, — оценила Моника мои успехи на поприще юмора, — несмешно и, если подумать, гадко. — Ну, не могут же они все быть великолепными, — просипел я. Способность нормально дышать пропала всего на пару секунд, но скучать по ней начинаешь очень быстро, — эта так, на шесть… с половиной… из десяти. Моника поежилась и сунула руки в карманы пиджака. — А у тебя с самооценкой порядок. Бр-р, как же сегодня похолодало резко. Я тогда и правда домой, наверное, не буду тебя задерживать. Я выпрямился и почувствовал, как что-то кольнуло под ребрами. Сначала подумал, что это последствия внезапного тычка, но быстро понял, что дело в другом. Подозрения вновь подняли голову. (спроси ее. сейчас, когда вы в глотки друг другу не целитесь, самое время) — Зачем ты пришла, Моника? Она посмотрела на меня с удивлением и толикой обиды. Наверное, вот так вот с бухты-барахты спрашивать нельзя, к чувствительным вопросам подводка нужна. Хотя нет, под водку такие беседы тоже не айс. — Не говори только про планшет. Саёри-то поверит, но мы же знаем, что тебе он задаром не нужен, так ведь? Что тебя сюда привело? Я был уверен, что у нее найдется куча отговорок, как говорится, на любую букву алфавита. План Б, план В и так до самого конца. Я этот типаж людей прекрасно знаю — они так устроены. Иначе не будут чувствовать себя в безопасности. Так что рассчитывал услышать много всякого. Стройные, скрупулезно выстроенные версии, недочет в которых смог бы найти только гребаный Шерлок Холмс или на худой конец, тот детектив, которого играл Дэниел Крейг в одной недавней киношке. И то обнаружил закавыку он бы только ночью перед сном, закинувшись кокаином. Не скрою, порадовался бы даже слащавой ерунде вроде “я не нашла тебя дома и отправилась на поиски”. Но к тому, чтобы не услышать… ничего, я готов не был. Только шелест листьев на ветру, звонкий собачий лай вдалеке да треньканье велосипедного звонка (кому вообще в такую погоду взбрело в башку на велопробег отправиться? курьеру разве что). От Моники — ни слова. Своим простецким вопросом я, что называется, вскрыл панцири и ткнул эту ниндзя-черепашку прямо в незащищенное пузико. Она вновь стала старательно взгляд отводить. Черт возьми, а и правда напоминает Юри. Осталось только начать волосы без конца теребить и сходство будет мозговыносящим. (вопрос на миллион, братец, что предпочтешь — волосы без конца или конец без волос? время пошло) Пошел ты. Плохо. Очень плохо. Чертовски плохо. Одно это молчание уже дает такую пищу для размышлений, от которой блевать тянет. Не то что бы подтверждает мои догадки параноидальные, но и не опровергает их. Я вздохнул и размял затекшие пальцы. Они отозвались звонким хрустом. Вообще всегда раздражало, когда кто-то начинает без конца хрупать своими суставами, но сейчас этот звук подействовал успокаивающе. Дал почувствовать, что я живой. (привязанный к этому телу, но да, живой) Тот парень в томографе предостерегал же не сильно на Монику “опираться”, она, мол, элемент ненадежный, склонный к саботажу. Я его не послушал. Дурак? Наверное, дурак. Но как вы, черт возьми, прикажете быть ловцом во ржи, если один из детей толкает остальных к обрыву? Мне же и его спасти надо в числе прочих. — Ты поверишь, если я скажу, что пришла извиниться? Треньканье велосипедного звонка приблизилось, послышался лихорадочный и торопливый стрекот колес. Мимо промчалась девчонка лет тринадцати на здоровенном, совсем не девчачьего вида монстре красного цвета. Мне вдруг резко захотелось отжать у нее велик, вскочить на него и никогда больше не возвращаться в этом район, этот город и разговоров таких больше не вести. Девчонка быстро скрылась из виду, так что помощи с побегом от вселенной ждать не следовало. Впрочем, зря я заморачивался с поисками ответа. Моника и так его на моем лице прочла. — Я поняла, — сказала она с горечью, —  передай Саёри привет, хорошо? Она намеревалась повторить тот же самый трюк, что и в клубе — свалить в закат, не прощаясь. Но на сей раз я оказался готов — больше чем на пару шагов не ушла. — Погоди ты! Повысил голос я больше из-за расшалившегося ветра, но получилось так зычно, что Моника остановилась. Пригодились все-таки навыки общения в войс-чате. Очень сложно довести до сведения важную информацию, когда один из тиммейтов спамит сэмплами Губки Боба, другой врубает нарезки Куплинова, а третий сидит и во всю глотку орет гимн Советского Союза. Так волей-неволей, а адаптируешься. — Отомри, морская фигура, — разрешил я, — еще не сказал ничего, а ты уже собралась улизнуть. Невежливо так, Моника, не по-президентски. Не знаю, почему, но на меня вдруг напало игривое настроение. Как всегда, некстати. Может, это такой новый способ справляться с напряжением разблокировался. Понятия не имею. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Что за идиотская манера накрутить себя из-за ерунды, а потом творить всякое, основываясь исключительно на этой самой ерунде? Серьезно, я с вами в психушку уеду скоро! Последнее предложение было сущей правдой. (ох, а сам-то. такой шизофрении в голове навертел, хоть снимай эпизод “следствие вели…” с Леонидом Каневским) Прочвякав тапками по небольшой лужице, я подобрался к Монике. — Извиниться, Мони, это дело хорошее и правильное. Я его всячески приветствую. Но тебе не перед Саёри извиняться надо, она уж и думать забыла про этот инцидент, сто пудов. А вот Нацуки… Она снова зябко поежилась. Не знаю, от холода или от перспективы разговора по душам с нашей цундеркой. Так-то оба варианта способны привести в ужас. Хотя тут я лукавлю, конечно. Нацуки МОЖЕТ бесить, но в глубине души она девчонка хорошая. Где-то очень глубоко. — Знаю, — потупилась Моника, — ты прав, Гарик. Ненавижу, что ты прав! Я примирительно выставил вперед ладони. — Да сам от этого не в восторге. Но есть идейка одна. — Какая же? — Мангу ей в подарок купи. Моника задумалась. На самом деле план был не так уж и хорош. Главным образом потому, что Нацуки по манге прямо-таки маньячит. А значит, будет сложно найти серию, которой у нее в коллекции еще нет. Но лучше я об этом промолчу. Плохонький план лучше никакого. — А знаешь, — наконец ожила глава нашего клуба, — это вполне может сработать. Я потрепал ее по волосам и убрал выбившуюся из “конского хвоста” прядь за ухо. По рукам не получил. Отлично. Викинг, твой топор снова остер. — Не просто может — сработает! Смотри. Сегодня ты в книжный уже не попадешь. Когда я мимо него проходил, там переучет был, замок висел. Но завтра он открыт будет стопудово. Такие заведения без выходных часто работают, потому что у них немалая часть клиентуры в выходные только выбраться может. Завтра с утра наведайся тогда и выбери какую-нибудь флаффную сёдзё-новеллу. Глаза у Моники стали похожи на два блюдца. Почти как на спрайтах игровых, но там-то была аниме-эстетика, а здесь все по-настоящему. Уже ждал, что сейчас прозвучит сакраментальное “ЧЕГО БЛЯДЬ?” из известного куска для важных переговоров. — Не совсем уловила смысл некоторых… характеристик в твоем совете, Гарик, — призналась она, — будь добр, поясни для… неопытных. — Да че тут пояснять, — развел руками я, — ты ж сама знаешь, что ей нравится. Какая-нибудь добрая слайсуха, может, даже с экшном, обязательно с романтической линией, где все друг друга любят, только без противоречий с уголовным кодексом… как-то так. Судя по напряженному виду и морщинке на лбу, понятнее не стало. Но еще раз переспрашивать она точно не будет, чтоб в моих глазах не падать. Тоже так бывало, когда чел какой-нибудь три раза тебе свое имя назвать в разговоре успел, а оно тут же из головы вылетело. Весьма неловко. — Я спрошу у консультанта, — наконец нашла Моника выход из положения, — вынуждена признать, что Саёри оказалась права — ты действительно смекалистый. — Ну еще бы, — приосанился я. И тут меня под дых ударило осознание. — Постой-ка… что это значит “вынуждена признать”? Ты меня за дурачка считала, что ли, м? — надвинулся я на нее с максимально угрожающим видом, — объяснись! Однако Моника не испугалась. Подскочила ко мне, чмокнула в губы и, воспользовавшись замешательством, направилась прочь. — Извини, все потом, я очень спешу, Гарик, чао! — Чао-какао, — проворчал я ей вслед, — надеюсь, тебя подхватит попутный ветер и унесет в волшебную страну Оз, Мэри Поппинс, блин. (хе-хе, да уж, посмотри, какой поппинс накачанный, насладись видом) Спасибо. Зрелище, конечно, привлекательное, но задолбался на улице стоять. Пора в домик. Саёри уже дожидалась меня в гостиной. В руках у нее покоилась маленькая картонная коробочка. Надо же, похоже, планшет все-таки существовал, и это не простой предлог. — Гару, ты чего так долго? — спросила Саёри с беспокойством, — и где Моника? Я ей тут ее планшет сложила, все готово… — У нее дела нарисовались, как всегда. Ни сна, как говорится, ни отдыха измученной душе. Так что отдашь рисовашку в следующий раз. Может, даже завтра. Вдаваться в подробности нашей задушевной беседы я не стал. Меньше знаешь, крепче спишь. С некоторыми сокровенными знаниями даже мистер Корова вряд ли поможет сладить, поэтому… буду как лох-несское чудище. Расплывчатым и неясным. — Ну ладно. Надеюсь, у нее все хорошо, — вздохнула Саёри, — я, знаешь, скажу тебе по секрету, что переживаю за Мони в последнее время. Она очень сильный человек, волевой, пиццевозный… — Какой-какой? — не понял я. Саёри протянула руку… и отвесила мне хлесткий, весьма ощутимый щелбан. — Гару-у-у! Ты опять? Ну такой, который много хочет добиться! — Амбициозный, — дошло до меня. — Ну да, я так и сказала! Черт, я как будто в переводе Володарского кино смотрю. Без картинки. Значение слов угадывать приходится. — Из-за этого Моника слишком много на себя берет. В классе староста, в клубе президент, председатель ученического совета, теперь еще и музыкой занимается. Человек в пяти местах одновременно быть не может… На себя у нее ни единой свободной минутки нет. Я поэтому и не сказала ей… ну, про то, о чем мы с тобой говорили. Зачем отягощать своими проблемами человека, у которого забот полон рот? (если бы она только знала) Да тут на самом деле потенциальный сценарий конца света варится. Если Саёри и остальные узнают, как Моника к ним относится, клуб на этом и закончится. Вместе с его участницами. Их хрупкие менталки полопаются как бутафорские бутылки в кино. Сайка совсем окуклится, Юри вскроется еще, чего доброго, даже Нацуки верить нельзя. Я-то думал, что она крепкий орешек (даром что не лысый),  но по реакции на хамство Моники понял — ничего подобного. Данный вариант мы прибережем на самый крайний случай. Например, если госпожа президент будет слишком активно лезть туда, куда не просят… или чел с консолью начнет приветы слать. А пока сгоряча действовать не вариант. Я подошел к Саёри и положил руки ей на плечи. Она рассеянно моргнула, но тут же расслабилась и обняла меня. Да, наверное, я стал мыслить ванильными цитатами из пабликов вконтакте, но как ни крути, а самое приятное тепло то, что исходит от другого человека. Близкого. (хочешь услышать кое-что грустное? за эту неполную неделю они стали тебе ближе, чем… да чем кто угодно в так называемой реальной жизни) — Саёри, — мягко сказал я, поправляя ее волосы, еще чуть влажные после душа, — ты никого не отягощаешь. Каким бы занятым по горло человек ни был, он найдет минутку для того, чтобы выслушать тебя и поддержать. Еще и слова правильные сыщет. Иначе получается, что отношения односторонние, друг из такого человека паршивый. А ты заслуживаешь лучшего. Не переживай. Мы рядом. Я рядом. (пока не нашел способ из этой игры свалить. и, кстати, я в активном поиске) — Правда? — спросила она тихо. Нет, с речами такими надо завязывать. Не скрою, красноречие приятно прокачивать, но у Сайки, вон, опять глаза на мокром месте. — Конечно, — заверил я, — в таких делах не шучу, говорю же. А теперь пойдем все-таки на компьютер твой посмотрим. Саёри воодушевилась. — Давай! И с чем тебе нужна помощь? Я призадумался. — Хм… сделай-ка бутерброд. Лучше парочку — чует мое сердце, мы допоздна засядем…