Часть 1
23 августа 2023 г. в 21:41
Дазай не без причин желал смерти, играл в суицид. Он давно не видел в жизни смысла, окончательное его отсутствие утвердилось после смерти Одасаку.
Осаму хотел просто закончить эту игру, но так почему-то было много людей, которым он нужен. Им всем нужен на самом деле не он, а его способности стратега, он знал. Нет таких безумцев, которым бы правда было важно его существование, если кто-то считал себя таковым, он не знал о Дазае ничего.
И не узнают. Он улыбнулся, стоя на очередной крыше, с которой не сможет упасть так, чтобы разбиться, чтобы умереть. Ветер трепал его волосы, как будто хотел наиграться в последний раз.
Хотя последний ли? Осаму не знал, станут ли его хоронить в случае удачи. Если кто и увидит тело, вряд ли всерьез будет горевать о потере. Напротив, скорее сожгут в огне холодный труп, чтобы не гнил под землей, не отравлял хотя бы кладбище.
Дазай понимал, что с большой вероятностью его труп найдут невиновные ни в чем жители Йокогамы, но ему было уже все равно. Теперь ему не было дела до наличия у этих незнакомцев психологический травм из-за его изуродованного тела. Теперь его не волновало ничто.
Шаг к краю. Оставался метр, парапет, шаг и свобода. Он улыбался, представляя, как наконец умрет. Дазай не любил боль, но его терпение истекало, как и срок, отведенный ему на жизнь. В детстве он мечтал стать долгожителем. Что ж, в его случае и прожитые двадцать два года казались вечностью. Совершенно здесь не нужный, он и сам не горел желанием заводить близкую дружбу.
А все потому что один раз его друг уже умер из-за него. Осаму не успел спасти Оду. И не успел осознать, что это была не дружба.
Грустная улыбка, снятая маска, как всегда, когда, оставшись в одиночестве, он думал об утраченном навсегда человеке. Он не верил в послесмертие, поэтому не питал ложных надежд о встрече. И не плакал никогда. Потому что, очевидно, слезы не могли помочь ему, не могли повернуть время вспять и сказать, сказать несказанные слова.
Дазай понимал, что любил Оду. Теперь он это понимал. Но друг не хотел бы, чтобы он печалился из-за его смерти так сильно. Что же, скоро он перестанет испытывать эту тоску.
Конечно, чувства Осаму нельзя было назвать здоровыми и правильными. Его просто тянуло к единственному более или менее близкому человеку, к единственному, кто понимал его боль и вечный поиск без результатов. Он знал, что у таких как он нет будущего.
У убийц по определению не бывает здоровых отношений. Дазай, разумеется, осознавал это. Тот, кто убивал, не мог считаться живым, если его не мучила совесть за отнятые жизни. А он был именно из таких. Осаму Дазай никогда не видел кошмаров с убитыми, никогда не сожалел о об убийствах.
Последнее являлось ложью. Осаму сожалел о каждом чертовом шаге в своей жизни, каждом слове и жесте. Вот только теперь это не имело никакого значения.
Еще два шага к краю. Еще два шага к смерти. Он улыбался, наконец-то улыбался искренне, без масок и прочей клоунады. Если все получится не как всегда хотя бы в этот раз, он сможет отправиться на тот свет. Он сможет завершить бессмысленные поиски смысла своего существования.
Дазай с улыбкой перелезал через парапет, в последний раз смотря на город. Огни ночной Йокогамы очаровывали его, но не так сильно, чтобы хотелось жить. Совсем немного, считанные секунды, и он покинет этот мир живых, где ему нет места.
Вместе с последним медленным шагом Осаму раздался громкий крик, полный отчаяния. Крик исходил из-за спины, поэтому Дазай не мог видеть кричавшего, того, кто в последний момент ворвался на крышу, но этот голос против воли навеки врезался в память.
Чуя Накахара. Его бывший напарник, который его ненавидел. Осаму отчетливо различал, что на самом деле за ненавистью была скрыта привязанность, но ему было все равно, потому что эта привязанность нужна была раньше. Когда Чуя выдал себя, было поздно.
Осаму уже любил, если это чувство, грязное и неправильное, можно было назвать любовью. И испытывал Дазай это нечто к Одасаку Сакуноске, поэтому бывший напарник был мысленно послан куда подальше.
Изредка Осаму приходил к Чуе, и они спали. Это случалось лишь тогда, когда одиночество пробиралось в вены, въедалось до боли глубоко, когда царапины от ран переставали помогать. Тогда, когда он мог позволить себе закрыть глаза и представить Оду, когда разница в росте между погибшим другом и Чуей становилась незаметной из-за отчаянния, застилавшего глаза.
Чуя не был наивным, и Дазай знал, что он знал, что любви между ними нет и не будет, но напарник был привязан к нему слишком сильно в своей искусственной ненависти, и оттого он каждый раз впускал его в свою квартиру.
Последний шаг. Улыбка стерта жестоким воздухом, залетевшим на скорости внутрь, заставившим задыхаться, но Осаму рад. Он чувствует освобождение, потому что знает, что умрет. Чуя, конечно, мог помешать, но он не успел. Боль, терзавшая разум, наконец отступила. Стало совсем легко, и Осаму ощутил облегчение, расслабился после многих лет скорби и тоски. Смысла нет, но смерти он не нужен.
Последний выдох, боль в легких, собственный рваный беззвучный крик, и темнота поглотила все. Двенадцать этажей пролетели за несколько секунд, а жизнь так и не пронеслась перед глазами. Тишина, темнота, конец.
На асфальте лежало изломанное тело в крови, а через парапет перегнулся молодой человек. Он не скрывал уже слез, бегущих по щекам. Он не успел, не спас, опоздал.
Вот человек на крыше поднял голову и закричал, мощью своего голоса сотрясая весь город. Он кричал по утраченному. Умерший выводил его из себя при каждой встрече, но он любил его, несмотря ни на что, вопреки всему. Знал, что у тех, кто убивал, нет будущего, но верил и надеялся. Надежды не оправдались.
Крик стих, и человек, оглянувшись в последний раз, ушел с крыши через лестницу. Он не хотел умирать, пусть сердце и раздирала боль от свежей раны.
Он хотел бы исправить все или хотя бы начать теперь заново, но он слишком слаб, чтобы бросить свою работу в Портовой мафии. Он слишком слаб, чтобы перестать убивать и вырваться из порочного круга.
Никто из связавших свою жизнь со смертью не будет счастлив. Никто.