Письмо, наполненное памятью и слезами

Сидя в небольшом кресле, аристократ был увлечён книгой об анатомии человека из своей обширной библиотеки, как в дверь раздался равномерный стук. Как же не хотелось видеть кого-либо, когда твоя голова пуста от единой идеи, а сердце так и просит одиночества. Голубые глаза сразу же перевели взгляд с многочисленных строчек на шикарную на вид дверь с позолотой и каплями кровавой краски. Сил стирать её нет. Да и бессмысленно. Она настолько стара, что даже маленькие трещины образовались на этом участке. — Мистер Валден, к Вам приехал гость с проспекта Учёных.. Можно он пройдёт в Ваши покои? Проспект Учёных? Ему точно не послышалось? Впервые голос покорной слуги сумел подарить каплю радости вместо отвращения. — Если это тот, о ком я думаю, то да, но если нет, выведите его сразу же. Показывать абсолютный холод в голосе трудно, когда ладони так и потели, когда слышали одно это чёртовое название улицы тёмного и ужасного города, пока сердце стучало быстрее, чем при одной похвале собственной матери на день рождения. Голова была так и заполнена серыми, графитными горящими глазами, так хочется их увидеть вновь... Они слишком давно не появлялись в его спальне. Следующие пять минут были мукой для художника. Время еле-как ползло, как пыльный песок в часах, словно его вовсе не существовало вместе с остальным миром. Но как только дверная ручка сделала жест вниз, то все надежды были разрушены. Это был отец тех самых серых глаз. Сердце разбилось вдребезги, а живая улыбка с лица растворилась с пролившейся химией. Снова безразличие. — Ну здравствуй, Эдгар. Как поживаешь? — Всё было хорошо до того момента, как Вы меня не потревожили, Герман Бальза. — Ох, вижу ты как обычно. Хах... Даже радует. Я приехал к твоему отцу за приглашением на одну выставку так, что будь готов, что он придёт с этим вопросом.. Уши совсем не слушали надоедливого мужчину, ведь тот был слишком разговорчив. Слух фокусировал внимание на бег в коридоре, что приближался к его комнате. — ... Но ты не думай, что это будет выставка только картин, там будет достаточно искусства. Может тебя что-то вдохновит... Там буду я и.. Резкая отдышка человека, что прибежал с кучей бумаг в руках. Не может быть! Сердце стукнуло, как только оглядело тело парня. Брюнет, слегка выше его роста, с изумительными кистями рук и не менее красивой улыбкой. — Так вот ты где! Чего опаздываешь к своему другу? Мужчина в костюме слегка ударил локтем, в качестве шутки, от чего из рук мальчишки чуть не выпали всё бумаги. Как же сердце затрепетало, когда он был таким неряшливым. Разве можно быть настолько обаятельным? Художник сильно любил этого чудика... Он был хорошим другом, что мог помочь действительно в любую минуту. Стоило лишь написать одно письмо, а следом в ответ придёт тысяча конвертов.. — Прости! Карета начала уезжать, а я там свои чертежи забыл... Пришлось... Бежать... Ладно, что вспомнил вообще, а то на выставке совсем пустовало бы на столе. — И как видишь... Я буду там вместе с Лукой, а также с Альвой... Будем рады там вас видеть, как гостей и как участников. Эдгар мог лишь тактично кивнуть головой. Ему нечего отвечать на это предложение, пока его спасение внутренней человечности стоит в дверном проходе, чье плечо слабо похлопал отец. — Вам, юноши, удачи... Может быть Бальза младший останется на ночь у тебя, как в прошлый раз? Думаю, что вы провели время очень весело в компании друг друга... — Возможно, смотря разрешат ли мне мой отец и мать. Прошу Вас выйти из моей комнаты. Меня нахлынула идея, которую нужно обсудить с Лукой. Оставьте нас двоих. Сейчас лучше поговорить… Так больно, так больно называть их своими родителями, когда они тебе никто. Просто пустое место. Лишь возможность пропихнуться в мир аристократии и огромных лицемерных богатств. — Лучше поговорите с отцом. Думаю, что сейчас он на веранде.. Прикусив губу, ему было больно. Смотря на отца Бальзы, он тихо завидовал. Да, пускай из-за его "жадности" родная мать изобретателя умерла, но он всё ещё не был так кровожаден и ужасен, как отец Валдена. Хотя там не только он, а всё их семейство... Мужчина кивнул, пропихивая тело юноши вперёд, внутрь просторной комнаты. — Я помню-помню!.. Дверь закрыть и один раз на замок.. Не стоит напоминать! Лука взяв все бумаги в одну руку, закрыл дверь, а после щёлкнул замком. Хорошо быть амбидекстром. Расслабившись, Бальза младший прошёл к художнику. — Ты прости папу.. Он сегодня на радостях от приглашения. Я же могу на стол положить? Тряхнув руками, тем самым показывая, что именно положить, с чужим согласием бумаги оказались на столе. Валден, конечно, спокойно относился к этому. Всё же семейка Бальз слишком ему родна, несмотря на то, что они отбитые на голову гении. — Да ничего.. Я привык. Садись рядом... Не стой, как будто впервые здесь. Похлопав на кровати, Лука был единственным, которому он так спокойно доверял, чтобы тот сидел на постели. Да даже в принципе существовал в его комнате. Голубые глаза с радостью наблюдали за парнем, как тот в костюме так спокойно прыгнул на большую мягкую кровать, даже и не задумываясь о том помнётся ли он или нет. — Ах! Как же у тебя хорошо.. Как себя чувствуешь?.. Я не буду мучать тебя вопросами про картины... Бальза повернулся на бок, смотря довольным глазами на юношу, подкладывая под щёку. Он был спокоен, как никогда раньше. Воздух был чистым, только слабый запах красок был здесь. Художник не слышал слов собеседника, он летал в облаках, пока на губах расцвела слабая улыбка. Она была самой живой за всю его жизнь. Лицо напротив обладало острыми чертами, утонченным носом, а разрез глаз идеально подходил к сладко-дерзкой ухмылке, откуда дружелюбно выглядывал белоснежный клычок. Бальза выглядел так, словно он сошёл с холста самого наизвестнейшего портретиста, что старательно укладывал мазки на ткань, лишь бы добиться такого успеха. — Эй... Эдгар? Ты точно здесь?.. Испугавшись того, что голос был так близко, Валден вернулся с небес на землю, слегка вздохнувши. На лице был жар и алый цвет, его любимый цвет после серых глаз... Так было стыдно, что он заметил, как парень пялился на него. — К-конечно, я здесь!... Разве я могу куда-то уйти, если я даже не встал! Кхм... Уведя взгляд от, стоящего над ним, тела, пальцы слегка побегали из стороны в сторону. Как он смог так тихо встать с кровати и подкрасться? Удивительный человек... — Извини, я просто снова задумался о своём... — Ох, ты же знаешь, что я всегда тебя послушаю... У нас ещё много времени, сейчас только день, а там может ещё и ночь впереди! — Я.. Я пока не готов об этом говорить. Я не знаю, как ты отреагируешь на это... — Эдгар, я же в любом случае тебя всегда поддержу, помогу. Ты ведь мой самый лучший друг! Хочешь я тебе чертежи свои отдам? Или... Мы вместе порисуем? Только прошу тебя, не грусти. В голове стало так больно от слов... Словно нож по сердцу. Вот именно, что Эдгар всего лишь лучший друг. — Всё хорошо... Мне нужно некоторое время на обдумать.. Расслабься, Лука. Подняв лицо прямо на парня, Валден улыбнулся. Всё же нужно наслаждаться приятной компанией, пока он может. Изобретатель выкинул добрый смешок, усаживаясь на поверхность постели. Его глаза так и вглядывались в красные щеки, словно осенний червь, проедающий свежий лист. — Ммм... Эдгар, ну сядь рядом со мной, а то тесниться с тобой на кресле я не собираюсь! Мы уже ведь не такие маленькие, как несколько лет назад... Раньше и вдвоём усаживались! Парень, тяжело вздохнув, хотел этого, от чего только пару секунд прошло, как тело уже сидело рядом, а руки раскинулись по бокам бёдер, выступая в роли опоры. — А как твои дела обстоят?.. Альва не слишком перенапрягает тебя? Он помнит все письма, наполненные от дна до верху злостью к этому седому старику. Конечно, с разными поколениями тяжелее ужиться. Сам Эдгар знает не по наслышке. — Пока нет... Вроде всё спокойно. Мы сейчас по разным углам мастерской работаем. Я с переменным током, а он с постоянным.. Бурчит на меня из-за этого.. Мол "небезопасно" видите ли! Хотя, чисто теоретически, сам подумай, что лучше переменный или постоянный ток? — Переменный?.. Лука, ты же знаешь, что я далёк от всей механики и изобретений в принципе. — Вот и правильно мыслишь! Я тоже такого мнения, это ведь и дешевле обойдётся! И безопаснее. Всегда можно отключить подачу тока, не боясь, что оно вспыхнет! Ах... Этот старик никогда не поймёт... Так приятно смотреть на увлечённого в своё дело человека, ведь с такими чувствами ещё никто не говорил из аристократов. Да и сам Бальза не совсем походит на них характером. Такой нежный, но какой страстный, когда разговор доходит до изобретений... — Кстати, а почему ты спросил? — Да так... На днях нашёл твоё письмо, пока стол разбирал в поисках кисти... Ты так его смешно обзывал там! Сейчас... Я найду его. Встав с мягкой постели, матрац даже слегка спружинился от потери веса, а лука совсем немного подпрыгнул. Вернее, просто вздёрнулся. Рука быстро открыли ящик стола, вовсе не заметив, как так быстро подойдя, а после достали оттуда незапечатанное письмо. Он хранил всё от Луки, когда все остальные письма от любого человека сразу же выкидывались после прочтения. — Держи... Протянув Бальзе открытый конверт, тот, конечно, его взял. — Неужели это то, где я его насекомым обозвал? Ну и сохранил же ты... Прям раритет и антиквариат! С энтузиазмом достав бумагу, после этого развернув его. Но почему-то смеха не последовало.. Прочитав самую малость текста, щёки слегка поплавились, обретая красный цвет от прилива крови. — Эдгар... Мне кажется, что это не то письмо... Страха в глазах художника было лишь хоть отбавляй. Только не это... Ему же не могло попасться это письмо? Не могло ведь?.. Сердце бешено заколотилось, словно за ним бежит стая собак, пускай он их даже не боялся, но как же было страшно! Растерявшись, Эдгар не знал, что сделать, кроме, как оцепенеть, как будто он вовсе не живой человек, а лишь статуя. Бальза всё так же вчитывался в письмо, не понимая это сладкий сон или суровая реальность. Это даже не его почерк... Брови слегка нахмурились, пока руки почувствовали слабую дрожь от непонимания. Голубые глаза видели смущённого изобретателя, поэтому понять то, что находилось в письме было легко. — Ох... Это... Лука, я... Я сейчас же объяснюсь! Волнение у Валдена хоть отбавляй, ведь он никогда не ощущал то, как бабочки резали изнутри, а собирать членораздельное предложение тяжело. Язык не мог связывать слова, а ноги так слабо подкашивались, но пришлось подойти к Бальзе, чтобы был честным. — Я давно хотел тебе признаться, но я так боюсь... — Вал, я приму тебя любым... Мне дорога наша дружба. Лука отложил письмо в сторону, затаив дыхание. Даже от страха, он сумел расслабиться. — Эм.. Лука. Ты уже ведь прочитал моё письмо... Да, это мой почерк. Думаю, что ты даже это понял, ты ведь мальчик внимательный. Вздохнув, он пытался оттянуть этот момент на вечность, но постоянно донимающий парень напротив, желающий услышать продолжение, показывал, что возможности медлить нет. Наполнив грудь воздухом, Валден, не теряя шанса, схватил чужие руки, скрепляя их в замок. — Аргх!... Я люблю тебя! Просто не могу... Меня влечёт к тебе, мои чувства пылают с каждым днём всё больше... Я даже не могу их уже скрывать! Я хочу посвятить тебе самый обширный зал только твоих портретов, ради тебя и твоей улыбки! Ты такой обаятельный, красивый, всегда заботишься обо мне... Такой милый и такой!.. Заметив, что он держал чужие руки, страх наполнил его сердце наполовину с любовью, смешивая совсем опасный коктейль. Сейчас кисти рук, словно обожгли кипятком, оставляя на них тысячу ожогов. Поэтому пришлось отпустить бархатистые руки Луки. — Такой недоступный... Бальза выслушивал художника, зная, что ему пока не нужно вмешиваться. Но слышать такие слова было приятно. Ты кому-то нужен, тебя любят, ценят. — Я пойму, если ты не чувствуешь ко мне такого же... Просто, когда ты приходишь ко мне в гости, я не могу удержаться и не любоваться тобой! А... А ещё после твоего ухода мечтать о том, как мы вместе наслаждаемся искусством природы — ночным небом... Покосившись чуть назад, глаза смотрели в ноги своей любви, вовсе теряясь в пространстве. Неужели он смог это сделать?.. Теперь не нужно притворяться ни о чём? Совсем выпав из реальности, Валден не заметил, как изобретатель встал с кровати, а его руки уже обвили худую талию, прижимая ближе к себе. Серые глаза смотрели, в чужие, утопая их в голубом озере. Такие потерянные... — Эдгар... Знаешь, эти чувства взаимны... Я чувствую себя с тобой живым. Люблю тебя совсем любым... Я пытался намекать, но как видишь.. Первым из нас двоих признался ты. Крепко сжимая чужое тело, рубашка слегка помялась. Он сжимал так, словно художник попал в капкан, даже не думая отпускать его... Как же ему не хочется это делать. — Это точно правда?.. — Да, это правда, Эдди.. Я безумно люблю тебя. Казалось, что эти слова отпечатались эхом в мозгу, совсем не уходя оттуда. На душе был штиль спокойствия, стоять в объятиях было так нежно и тепло. Руки Валдена больше не висели безжизненно, а робко ответили на объятия. — Обещай, что мы всегда будем рядом... — Обещаю, Эдди... Нос Бальзы уткнулся в шею, тем самым укладывая голову на чужое плечо. Оказывается, это так приятно, когда ты получаешь то, чего давно желал. — Хах... Что было бы, если ты дал нужное письмо? Парни стояли, слегка покачиваясь из стороны в сторону, пока за дверью кто-то ходил. Сейчас их это совсем не волновало. Дверь в любом случае была закрыта на замок. — Даже не хочу думать об этом, мистер "интерес"! Посмеявшись, буря эмоций Валдена стихла. Он запомнит этот день на всегда. Эта дата будет слишком памятной для него. — Давай уже сядем отдыхать, нам есть, что друг другу рассказать... Подарив фирменную ухмылку художнику, второй мог только таять, пока усаживался на кровать. Пара лежала на светлой мягкой поверхности, держась в этот момент за руку. Так удивительно и не привычно... Даже спёртый воздух был совсем другим — сладким. Но услышав стук в дверь пришлось подпрыгнуть со страха и отпустить друг друга. — Минуту!.. Художник встал, немного встрёпанным, добегая до двери. Щелчок и перед ним снова оказался противный высокий мужчина с изумрудными глазами. Но может в этот раз он его порадует? — Ну как вы? Надеюсь, что хорошо. Извини, но Лука поедет домой со мной.. Альва сказал, что на выставку нужно готовиться уже с сегодняшней ночи. Через полчаса карета подъедет, нас проводишь, а после сходи к отцу. Он хочет поговорить с тобой. Удачи, он сегодня не особо в духе. В ушах было слышно, как сердце хрустнуло с болью. Почему именно сейчас? Он не сможет наслаждаться мирно спящим парнем?.. Но, как только крепкая рука хлопала, якобы поддерживающе, Эдгар принял шкуру истинного аристократа, холодно сбрасывая ладонь старшего. — Герман Бальза, не трогайте меня. Если я тесно общаюсь с Вашим сыном, то не значит, что я готов терпеть Ваши прикосновения. Захлопнув дверь прямо перед носом отца своей любви, с тяжёлым вздохом спина облокотилась о древесину. Пальцы щёлкали замком, прислушиваясь, как за стеной грустно выдохнули и ушли от этой комнаты в неизвестное направление. — Кажись я забываю, в кого ты пошёл, Лука... — Эдди, не сравнивай меня с отцом. Да, мы похожи.. Но ты знаешь, почему так вышло. Голова изобретателя повернулась в сторону окна, что было наполовину зашторено красным бархатом с золотой верёвкой. — Я всё ещё скучаю по маме... Мы давно к ней не ездили на кладбище.. С папой постоянно ссоримся на эту тему. Помотав головой, в данный момент жизни не хотелось грустить и скорбить. У них есть только полчаса на любовь друг друга. Тело Бальзы прошло к чужому, что всё так же отдыхало у двери. Кисть руки легла на ручку, ожидая, когда её можно будет спокойно открыть. — Пропустишь? У меня в горле пересохло.. Одна нога здесь, вторая на кухне. — Лука, для чего наша семья платит слугам? Чтобы они воздухом дышали рядом с голубой кровью? Такое маленькое расстояние впервые так кололо тело, ведь серые глаза мало того, что были так близки, так те ещё проедали взглядом сверху вниз с довольной улыбкой. — Я, конечно, аристократ чистой крови, но совсем не любитель этого: "Подай, принеси, убери".. — Точно... Тоже верно, вы ведь без слуг живёте всё это время. Вы же вдвоём с Германом... Ну и Альва, куда же без этого седого ворчу--... Пока Валден вспоминал о всём, тёплая рука легла на холодную щёку, слегка ошпаривая сменами температур. — Лука?... Пальцы гладили белоснежную кожу, пока лицо медленно приближалось губами, чувствуя, что он весь дрожал, как и юноша перед ним, но как же хотелось удивить его. Губы, как только встретили мягкие уста, оставили поцелуй на них. Он не был страстным, он не был пылким. Это было чистое проявление юношеской влюбленности, что давно жаждала свободы. Эдгар только мог довериться ему, стоя неподвижно. Он знает, что Лука ему не навредит. По отстранению от такой доли секунды милости, голубые глаза уставились в шоке на парня. Теперь кисть не была на ручке двери, ладони гладили чужое лицо в надежде, что всё хорошо. — П-прости... Я надеюсь тебя не напугал этим? Просто мы так стоим и.. — Ох, нет, я... Я не ожидал этого! Мне даже стало приятно... Подарив добрую улыбку изобретателю, сам внутри Валден прыгал от счастья. Ноющая боль в его запястьях с прошлой творческой ночи совсем заглушилась сегодняшним днём. Тишина повисла, а тела совсем стеснительно разошлись по сторонам, путаясь местами, кому и куда пройти. — Эм… И всё же, мне нужно отойти на минуту.. Лука с красным лицом покинул комнату, когда художник удивлённо приложил пальцы к своим губам. Это был поцелуй?.. Но дискомфорт в районе сердца заставил отойти от дверного косяка. Как же оно бешено бежало.. Сердцебиение сбилось от такого настроя, поэтому тело устало приземлилось на постель, слегка подпрыгивая от пружины матраца. А Бальза в этот момент стоял на кухне, наливая воды из графина, как вдруг по спине прошла стая мурашек из-за чужого голоса. Но почему-то голос за спиной был совсем не таким каким он его представлял. Немного ниже и холоднее.. — Всё так же не изменяешь своим принципам, Лука? — Да, пап.. Просто волнуюсь перед выставкой... Для меня это стимул жить, как никак! Повернувшись, перед ним был отец. Но не его, а Эдгара. Рука аж чуть не выронила бокал с водой, ведь такого ожидать было невозможно. Он в действительности боялся его. — Ох! Мистер Валден, простите.. Я думал это Герман.. Отойдя от столешницы, только малые глоточки воды были отпиты. Этого вполне хватает, чтобы освежить пустыню в горле. — Ничего. Он как раз-таки ждёт тебя у кареты. До скорой встречи. Шумные туфли оставляли звуки цоканья уже дальше, где был Лука. Такой нелюдимый отец Валдена... До жути пугает своей краткостью. Родственники Эдгара и Луки настолько сильно отличаются всем, что даже становится страшно, как они могут хоть как-то поддерживать отношения. Добежав до комнаты своего... возлюбленного? Да, именно его. Постучавшись в особом договорённом коде, открылась дверь, но на встречу выбежал белая и пушистая киса. — Надо же, кто меня встретил! Пушистый комок счастья и лени оказался у Бальзы в руках, мягко щекотя кошку на ухом. И где она всё время сидела явно неизвестно. Эдгар, услышав родной голос, встал с кровати. Он любовался картиной, что раскрылась перед ним. Жаль, что запечатлить на холсте он вовсе не успеет. — Эдди, сможешь дать мои чертежи со стола? У меня руки немного другим заняты, хе-хе.. Там карета уже приехала оказывается. Извини, что сегодня не поначуем. Пытаться уговорить Альву бесполезное занятие. — Конечно.. А так да, но знай, что ты тоже упёртый и гордый, прямо, как он. Видимо с мастерством не только знания в механике перешли! Со смешком, холодные кисти передали все бумаги, меняясь на свою кошку. — Так не хочу, чтобы ты уходил.. Приезжай в любое время. — Обязательно! Люблю тебя.. Улыбнувшись на прощание, Бальза поторопился, в один раз карета уехала вовсе без него. А ведь он просто забыл о времени... Теперь лишь художник тоскливо наблюдал из окна в гостиной, как Бальзы уезжали, одновременно слушая все наставления отца на счёт выставки. — ... А так же ты обязан выглядеть сам, как произведение искусства. Служанка занесёт тебе твой костюм сегодня. И без никаких "но". Цокнув языком, глаза закатились, пока руки сложились крестом. Как же он не хочет слушать его. — Мне не нужен никакой костюм, чтобы быть лучшим. Одно моё лицо затмит половину наглых участников, отец. Они никто по сравнению со мной. Добиться улыбки или малейшего одобрения у этого чёрствого мужчины невозможно. — Свободен. Валден с максимальной незаинтересованностью ушёл к себе наверх. Но дверь его не обрадовала. — Какая безвкусица! На ручке висел комплект, про который говорил отец. Осталось взять его, ведь другого выбора у него действительно не было. Одевшись в своей комнате, разочарование не уходило от него. В отражении зеркала на него смотрела вычурная девушка с полосатых шортах и чулками в рубчик, белой береткой с пышным совиным пером, в большой рубашке с рукавами-воланчиками, а также серым корсетом, но это был явно не суровый, холодный, кровожадный Эдгар Валден. — "Золоте сечение"... Совсем оно не золотое, а "Отвратительное сечение"! Стукнув кулаком рамку зеркала, парень сразу же пошёл переодеваться в обляпанную, но такую родную одежду: джинсы, рубашка, красная накидка и берет. Тело уже смирно сидело за столом и дорогой лампой, написывая письмо жалоб своему любимому Луке. Ну разве можно одеть его в такой позор? Изобретателю было не до письма, ведь подготовка к выставке раздражала. Прямо с приезда до позднего вечера руки то и делают, что подгоняют всё до идеала. Его отец уже давно ушёл из мастерской в непонятную сторону, оставив его наедине со своим наставником. Стоя за длинным столом, Лоуренс наблюдал за всеми действиями младшего Бальзы, что был снова увлечён своим делом, высунув язык в бок. Эта вредная привычка всегда останется с ним. Руки то и дело, что крутили рукоять отвёртки, закручивая болты. — У тебя снова отходит провод. Вот прямо здесь. Длинный указательный палец ткнул прямо в бок металлической коробочки, откуда выглядывал красный провод. — Ничего он не отходит! Это эстетическое решение и сохранение бюджетности материала! — Бальза, это опасно для жизни. Ты понимаешь это? Лука сверлил взглядом на учителя, тактично молчав. Желания проверять всё до точности не было, ведь он уверен в своих словах, но ради вида он только пальцами проверил красный провод. Ни единого залома, ни дырки в прорезиненном покрытии, даже крепление было в норме. Никакой придирки нет, оно хорошо сидит, вовсе не ерзая с места. — Всё нормально там. И по чертежу, там будет сидеть аккумулятор, поэтому этот провод нужно оставить так.. Пробурчал себе Лука под нос, продолжая старательно вкручивать всё в изобретение. Внутри него начинала кипеть злость. Почему этот старик вообще думает, что всё то, что создаёт юноша плохо? Прошёл час с этого недопонимания, но Бальза совсем не остыл. Лоуренс щёлкнул переключатель на коробочке, а сам Бальза открыл ключ электричества. Загорелась лампочка, одаривая небольшим светом мастерскую. — Бальза, мне кажется, что эта лампа накаливания совсем сюда не подходит по техническому плану.. А эта часть выглядит так словно её погнули... Нас же обсмеют! А мы чуть ли не одни из важных гостей, Лука! Да и рычаг странный, слишком хлипкий для такого напряжения. Юноша совсем не слушал мужчину. Он считал, что всё было в отличном состоянии. Изобретатель знал, что делал. Это буквально его рук и сердца дело. — Ты меня вообще слушаешь?! Рука седого мужчины дала лёгкий подзатыльник, от которого руки сложились в кулак. Глаз начал дёргаться, чувствуя, что эмоциям нет предела. Глаза учителя заметили, что тот самый провод покрылся красно-жёлтыми искрами... Только не это! — Лука, отойди! Но тот не двигался, юноша раздражённо смотрел, как каждая частичка отлетала в воздух, распадаясь с небольшим треском. Ладони учителя толкнули тело мальчишки, желая сберечь его от возможного ожога. Только разъярённая голова приняла это совсем в другом плане, сильно толкая в ответ, тем самым опрокинув Альву спиной на изобретение. Резкий треск стекла и чужой затылок раскрошил лампу в мелкую пыль, а пару осколков впились в кожу головы с протяжным криком боли. Его этой ночью услышит каждый. Горячая проволока под напряжением обжигала макушку белых волос, сжигая их. — Сейчас же подними меня, Бальза! Помоги.. Ай! Кхг!.. Руки потянулись к чужому горлу, резко и сильно сжимая его, перекрывая дыхательный путь. Глаза Альвы округлились от страха, отчаянно пытаясь заглотнуть воздух ртом, но ничего не выходило, крепкие пальцы парня мешали пройти кислороду. Поэтому брыкаясь из стороны в сторону, Лоуренс руками искал по столу хоть какое-либо оружие, чтобы спугнуть Бальзу. Но только из-за неаккуратности мужчина столкнул какую-то склянку с жидкостью, что начала немного растекаться по столу. Запах в мастерской совсем не радовал, ведь разлилось машинное масло, что постепенно ловило искрящиеся частички от горящего провода, а так же намачивала одежду учителя. Изобретение начало гореть, и небольшая нить дыма полезла изнутри. Брови Луки нахмурились, словно очнувшись только сейчас. Этот запах напомнил ему момент, когда проходя мимо кабинета Лоуренса, пока тот отчаянно дымил сигарету и при этом говорил с Германом о продаже наработок, якобы те "бесполезны". — Тц... Ты думаешь, что я помогу тебе сейчас, когда ты хотел продать все мои идеи?! Ни за что! Разозлившись сильнее, от злости и дыма глаза намокли, а по щеке текла уже первая слеза. Учитель не сможет ему ответить, в его ушах давно стоял звон, а сознание было утеряно. За его тяжёлой головой уже вспыхнул огонь, что обрамлял их тела вокруг, обжигая кожу ярким пламенем. — Ч-чёрт бы меня побрал!.. ЧТО Я ТОЛЬКО НАТВОРИЛ?! Серые глаза забегали в панике, не понимая, как он потерял контроль ситуации. Дыма стало больше, ведь открытое окно подавало кислород в огонь, жаль, что не в тело седого мужчины. Ему врятли уже, что поможет. Изобретателя кашлял, прикрывая рот и нос от ужасного грязного воздуха и запаха горящей плоти, но было слишком тяжело и через чур поздно. — Кха.. Прости меня.. Кх!.. Я не хотел.. чтобы всё так вышло... Шипел Бальза, медленно теряя разум, заполняя тяжёлые веки вечной темнотой... Прошло ровно два дня с признания пылкой любви и не менее пылкого пожара в мастерской Бальзы. Но Эдгар не знал этого, стоя за мольбертом с палитрой. — Почему он не отвечает мне... Обычно всегда так быстро доходило.. Вздохнувши, его это пугало. Даже от тревоги ни одна идея не пришла, что можно оставить на холсте. Творческий кризис снова настиг художника, что бросил палитру и кисть на кофейный столик. Тоска накатила на него, чувствуя, как тепла не хватало в его сердце. — Только прошу... Пусть всё с тобой сейчас хорошо.. Тело устало прошло до стола, залезая в ящик, чтобы найти блестящее лезвие ножа с прекрасной резной рукоятью на заказ. Даже улыбка не отражалась в отполированном ножечке, которым он открывал родные письма от самого дорогого Луки, что был дороже, чем любая краска. — Я знаю, что ты не любишь, когда я занимаюсь этим.. Сев в кресло, рукоять ножа была во рту, чтобы освободить руки. Пальцы медленно расстегнули пуговицу рубашки с правого запястья, оголяя его. Закатав ткань по локоть, голая кожа встретила уже почти зажившими ранами, но светлые длинные рубцы никогда не уйдут от сюда. Голубые глаза со слабой улыбкой смотрели на руку, беря левой нож, прижимая его боком к коже, словно размазывая масло. А после уже определившись с местом чуть пониже запястья, совсем кончик ножа вошёл в мягкую плоть на миллиметра три, медленно прорезая тонкую полоску, с шумным вздохом через зубы. Он знал, что это будет больно. Первый порез был сделал, как обычно медленно, когда следующие становились всё быстрее, забавляясь с того, как на фоне белоснежной аристократичной кожи появлялась кровь самого любимого оттенка красного — яркого, словно спелое яблоко. Но слабость взяла его быстрее, чем на коже появился шестой надрез. Все равно сейчас бы он остановился, ведь рука болела ещё с прошлых разов. Выронив из руки нож, тот упал на пол с каплями крови, хорошо, что на вид они, как красная акварель. Зрачки наблюдали за тем, как всё капает, слыша каждый раз определённое хлюпанье. В ушах не сильно звенело, поэтому услышать быстрые шаги, а после стук в дверь было легко. — Мистера Валдена приглашает на чай сама Принцесса Мишек! — Ох, Мейпл, это ты.. Кхм, точнее самая лучшая Принцесса. Можешь проходить в комнату, она всегда открыта для тебя. Девочка потянула лапой мишки за ручку, открывая дверь. Разве он не закрыл её на замок? Но сейчас нет дела до этого дела. Пряча кровавую руку под ткань рубашки, Эдгар чувствовал, что тело стало ватным. Для него это расслабление высшей степени. — И как поживает моя любимая Принцесса Мейпл? Прости, что редко захожу к тебе.. — Хорошо всё! Но мама и папа снова кричат... А все мои "друзья" приглашают тебя на чай. Младшая сестра прошла внутрь комнаты, закрывая дверь, ведь она знает, как это важно для художника. — Оставь мать и отца.. Они скоро прекратят. Хочешь посидишь у меня? Здесь тебя никто не тронет.. А приглашение на чай я принимаю, давай принесём всё ко мне и у меня проведём церемонию? Глаза смотрели не на девочку, а куда-то дальше в глубь, от чего взгляд был более пустым. — Давай! Спасибо Мистер Валден. Лапа игрушечного медведя в бумажной короне помахала ему, поэтому левая кисть Эдгара помахала в ответ. Медленно застегивая рукав, он совсем не проследил, что младшая Валден присела на пол, поднимая ножик. — Какой Мистер Валден забывчивый, острые предметы не должны лежать на полу! — Конечно, мишка прав! Братик, держи. Ох.. А в чём он? Ты кушал клубничный тортик? Подняв взгляд на то, как твоя младшая сестра держала за лапу мишки нож, которым минуту назад резал собственную руку, стало немного не много не по себе. Она никогда не узнает правды. Рушить детское мировоззрение не хотелось, ведь Мейпл везло, что она второй ребёнок, на котором отец не отыгрывается в порыве гнева. По крайней мере, художник надеется на это. — Нет, если бы был тортик, то я бы обязательно с тобой поделился. Просто краска засохла, а перемешать её было нечем.. Спасибо тебе большое. Взяв нож из руки маленькой леди, он остался в ящике стола, перед тем, как выйти в коридор, ради игрушечного чайного сервиза Мейпл и её плюшевых друзей. Осталось надеяться, чтобы кровь не потекла по руке, чтобы сестра совсем ничего не заметила. Вернувшись со всем нужным, руки расставили сервиз и рассадили "друзей" Мейпл. Рукав всё же намок красным цветом, но он всячески скрывал это. — И чашечка чая для лучшего братика! Девочка разливала выдуманный чай по стаканам, а после протянула одну в сторону Эдгара. — Благодарю. Подняв чашку, он сделал вид, что отпил. Конечно, ему было сделать это не сложно, лишь бы сестра радовалась. — Очень вкусно! Изысканно, я бы даже сказал. Выдавливать из себя силы было труднее, чем показалось пять минут назад. Изрезанная рука неприятно болела, но он терпел. Показать, что тебе плохо — признак слабости в характере. Но его младшая сестра сверкала от счастья, поэтому всё шло по плану. Как вдруг резко снизу что-то разбилось, а крики стали сильнее. Девочка подбежала к брату, оставив на столе чайничек. Хрупкие, маленькие ручки обхватили сидящее в кресле тело, утыкаясь носом в чужую грудь. — Эдгар, они снова начинают!.. — Мейпл, моя золотая, они скоро замолчат, подожди ещё немного. Всё же хорошо.. Я и твои игрушки рядом.. Валден мягко гладил макушку волос сестры, пытаясь успокоить испуганную девочку как можно быстрее. — Х-хорошо.. Но девочка начала плакать, пуская хрустальные слёзы на рубашку с накидкой брата, что пытался утешить сестру, несмотря на собственное состояние. День выставки настал, но ответного письма так и не было. Неужели он настолько был погружен в работу, что не осталось времени на хотя бы пару строчек?.. Сегодня художник был в отвратительном, по его мнению, костюме, но он уверен, что Бальза обсыпал с ног до головы комплиментами. Так волнительно.. И даже не по причине выставки, статных людей, а просто, чтобы увидеть это немного смешное и любимое личико. Он был его дурачком. Другого выбора не осталось, кроме как подойти к этой ненавистной личности, но как же было плевать, ведь сейчас его интересовал возлюбленный. — Отец, а ты знаешь, где место Бальз? Мужчина прокрутил красное, как багровая кровь, вино в бокале, совсем не улыбаясь. Добиться такой гримасы на его лице невозможно. — Ох.. Ты ещё не слышал? Твой друг — убийца. Вот.. Читай. Два ножа в сердце. Он ему не друг.. Он ему муза всей жизни, что будет оберегать его всегда, как и других людей. — Н-нет! Это всё ложь журналистов! Ты же им сам не веришь?! Им хоть, что угодно, но лишь бы написать для хороших денег! Выхватив из руки газету, Валден задрожал. Паника нахлынула его изнутри, но показывать это нельзя. Читая статью, глаза остановились на словах про убийство Альвы, пока мысли были о том, что Лука действительно это сделал своими нежными руками, что втягивали его лицо в поцелуй полный любви.. В голове стало резко пусто, когда тот увидел предложение про срок в тюрьме за замысленное убийство и нанесённый вред мастерской. Одно радовало — он жив, но второе жесточайше вводило в ужас — он жив, но ненадолго. Казнь будет назначена после решения суда. Но зная суд, без хорошей суммы взятки им будет проще видеть тело изобретателя на виселице. — Я хочу к нему съездить, хоть последний раз в жизни.. — Ты никуда не поедешь, Валден. Это никудышный обанкротившийся аристократ сделал такое. Чего ты в нём вообще нашёл такого.. Не понимаю. — Отец, ты просто бессердечный ублюдок! — А ты мой сын, Эдгар Валден. Не заставляй меня снова проводить воспитательную работу. Художник с сжатыми кулаками недовольства, ушёл от главного зала всего мероприятия в задний дворик. Ему нужен свежий воздух, чтобы успокоится. Как же не хотелось видеть ровно никого, кроме Бальзы. Последние слова отца так и крутились в голове, создавая кашу из навязчивых мыслей. И зачем он вообще так выразился?.. Теперь ехать домой слишком страшно, ожидая насилия в свою сторону за ругательства, а после за изрезанное тело в кровь и в мясо... А ведь уйти ему не к кому. Это будет слишком низким поступком. Жизнь словно остановилась на мгновение веков, стоя у зеркала, пока руки облокачивались о раковину. Смотря в своё отражение, он был напуган. Он ощущал слишком много эмоций за полчаса. — Лука.. Я не верю в это.. Ты ведь не мог... Художник отчаянно размазывал по щекам горючие и солёные слёзы, чувствуя, как он переживал, что сейчас могут сделать с его любовью. — Почему мы друг другу так поздно.. П-п.. Признались? Голова опустилась вниз, теперь мокрыми глазами смотря в раковину. Смотреть на своё выражение просто не выносимо. Голоса Луки и его образ в голове мешал успокоиться, вводя ещё больше в тревогу. Голубые глаза бегали взглядом по уборной, дыша глубоко и быстро, от чего сердцебиение скакнуло больше обычного. — ТЫ Н-НЕ МОГ ЭТОГО.. С- С-СДЕЛАТЬ! ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ КОШМАР!.. Крикнув, что есть силы, голос стал хрипеть от слёз. Как же противно. Он ненавидел своё нытье. Он кажется самому себе слишком слабым. — Я всё ещё буду л-любить тебя... Я не забуду тебя.. Никогда... Теперь его дни превратились в абсолютно безразличную рутину, а раны были всё глубже и глубже, желая дойти до самых вен, лишь хотя бы в обмороке встретиться с ним, пускай и выдуманным. Аппетит стал хуже, чуть ли не прекращая есть. Но он это делал ради Мейпл. Она осталась у него одна из близких людей. Но её вопросы о том, когда приедет дядя Лука, чтобы та его снова накрасила и превратила в принца, добивали разбитое сердце в стеклянную крошку. Он перечитывал все письма, трогал в себя в тех же местах, что и руки Бальзы когда-то, писал портрет по памяти. Ему его безумно не хватало.. Его почти единственную радость в аристократической, лицемерной жизни так быстро забрали... Но один день порадовал его тем, что почтовый ящик не пустовал. Служанка заботливо отдала конверт прямо в руки художника, что горел желанием открыть его. Он дождался спустя такое огромное количество времени — чуть меньше года, а может и больше, прошло с того взрыва мастерской, а новости совсем умалчивали об этом происшествии, словно его и не было. Тот самый ножик взволновано отрезал восковую печать, так приятно её резать. Не передаваемые ощущения. Как только глаза прочитали содержимое письма, голова художника поникла в раздумьях. Это не письмо от Луки о том, как он живёт, а письмо о загородном поместье, что могло бы помочь убить ему двух зайцев одним выстрелом — заработать денег для освобождения любви и получить много человеческой "краски". Казалось бы, хорошие условия, но как ему незаметно уйти и уж тем более пропасть на неизвестное время? — Я хочу туда ради Луки.. Он ведь должен быть жив, раз в новостях ничего не говорят.. Устало вздохнув, письмо отложилось на стол, совсем не зная стоит ли принимать такое предложение. Но попробовать стоит. Проверив ещё раз конверт, только открытка выпала прямо в руки. На ней было изображено довольно старое здание с резными воротами из прутьев железа, между которых пророс плющ. Перевернув картонку, взади красовалась красивая надпись "Мы ждём Вас", а снизу подпись "Де Росс". Страшное место с виду, вовсе не артистичное, но ради изобретателя можно было протерпеть. Чувства идут на первом месте, чем какое-то отвращение. Художник собрал всё самое нужное для него в чемодан из дорого дерева: холсты, краски, кисти, пару писем Луки, включая то самое с их последнего совместного вечера, личные вещи и любимый нож. Выходя из комнаты, глаза то и дело бегали по сторонам, надеясь никого встретить, но всё же был единственный человек, которого он хотел увидеть. Поэтому он спокойно открыл дверь в детскую комнату, видя, как девочка сидела по среди комнаты, играя в куклы. — Доброе утро, Мейпл.. Как дела? Маленькая головушка повернулась в сторону голоса, сразу же подбегая к юноше с распростертыми объятиями. Так больно в груди, что даже может и не стоит уезжать? Но Лука... — Всё хорошо!.. Ты так давно не заходил ко мне.. И не улыбался!.. А ещё дядя Лука совсем перестал нас навещать с его смешным папочкой! Услышав знакомое до боли имя, глаза резко наполнились влагой, а сдержаться просто не получилось, обнимая сестру в ответ, Эдгар впервые горько проронил хрустальную слезу при ней. — Братик, ну не плачь!.. Давай им напишем сегодня? Они придут, а после мы пойдём вместе играть! — Ему не получится написать... — Почему? Он переехал? У него сломали почтовый ящик? — М-можно сказать, что да. Он.. переехал. Просто з-забыл сказать свой адрес.. — Эх... Как жалко.. Мне тоже теперь грустно!.. Слушай, а для чего тебе это? Девочка вытянула руку, указывая пальцем на чемодан. Валден смирился, протирая с мокрых век слёзы. — У меня.. заказ на портрет. Уеду может быть на неделю, а то и больше. Представляешь, какая огромная картина будет? И если родители будут спрашивать, где я, скажи им тоже самое, хорошо? Голова девочки в фиолетовом платье покивала пару раз, а сам Эдгар похлопал спину. — Будь умничкой, Мейпл... Мне нужно идти. — Обязательно буду! Сестра отпустила своего брата и села снова погружаться в собственный мир игрушек, пока Валден, подхватив кожаную ручку чемодана, вышел из комнаты в коридор, идя прямо до главной двери. Тело уже сидело внутри кареты, даже не зная сколько ехать до поместья, но он привык продолжительное время обходиться без еды и воды. Его встречал тёмный лес, что окутывал повозку шумом деревьев.. Увидев в окне повозки уже знакомые ворота с забором, слюна была шумно сглотнута. Ему показалось это таким быстрым, а ведь дорога заняла часов пять от силы. Как только карета остановилась у больших ворот, вместе с чемоданом, художник вышел, даже не попрощавшись с его водителем. Подойдя ко входу, ладонь толкнула ворота, те открылись лишь с неприятным скрипом. Ими настолько редко пользуются? Но странно, ведь в окнах горел свет. Ноги уверенно шли вперёд, он в любом случае здесь лучше всех взятых. Кулачок постучал в огромные двери, когда за теми были голоса и громкие шаги. Огромная дверь под два метра в высоту распахнула девушка в садовой шляпе. Её внешность была спокойной, но глаза художника сразу же заметили веснушки и зелёный садовый фартук. — Ух ты! У нас новенький.. Приятно познакомиться, я — Эмма Вудс! Леди протянула руку вперёд, желая сделать рукопожатие, но кисть аристократа успешно проигнорировала возможность. Даже перчатку не сняла... Как противно. — Меня зовут Эдгар Валден. Я не заинтересован в знакомствах. — Оу.. Тогда прошу?.. Садовница отошла в сторону пропуская юношу внутрь здания. Её голос звучал совсем растеряно, не зная, что нелюдимость для Валдена это обычное состояние. Внутри всё было не дорого и не богато. Его встретила просторная главная комната, где на тёмном, слегка потресканном, полу лежал красный ковёр, ведущий на разветвленную лестницу, вперёд к мраморной статуи, в другие направления. Стены были белыми, скорее всего из камня. Освещение было не холодным, а слегка тёплым, что глаза сразу же привыкли к свету. — Твоя комната на втором этаже в правом крыле... Там, конечно, будет табличка на двери, но может тебя лучше проводить?. Зеленоглазая девушка качалась на ногах то вперёд, то назад, а её руки были за спиной. Она выглядела совсем безобидно, но доверять здесь он никому не будет. — Нет, спасибо. Оставив её в компании одиночества, ноги пошли подниматься наверх. Лестница была из дерева, может даже дуб, но ступени слегка поскрипывали. И сколько этому месту лет? Его слегка напрягало то, что нигде его не встретили с тем самым предложением о свободе Луки. Его обманули? Да и никто вовсе не предупредил, что тут, в этой глуши, будут жить люди.. Совсем странное место. Длинный коридор, где сбоку были огромные окна, был устрашающим. Его встречали небольшие скульптуры и растения, что на удивление были живые и даже в хорошем состоянии. Дойдя почти до конца коридора, его действительно встретила дверь с его именной табличкой. Открыв неё, он попал вовсе в другой мир, где явно нет роскошных богатств. Скрипящий деревянный пол, не менее странная кровать, одно маленькое окошко, возле которого стоял письменный стол со стулом, и шкаф для вещей в углу. Тут явно не хватает вычурности семейки Валден, но глаз художника так спокоен и расслаблен. Пройдя внутрь, руки разбирали вещи, ощущая себя вовсе не в своей тарелке. Он был растерян и загнан в угол. Казалось бы разложил вещи, устроился как надо, но как спасать свою родную душу?.. — Чувствую, что этот день будет сложным.. Оставив чемодан лежать у ножки стола, тело прилегло отдохнуть. Только как же сильно заболело запястье, с не до конца зажившими ранами. Прикрыв глаза, в тьме только сонные образы приходили на ум, несмотря на то, что сейчас только начинало вечереть. "Перед ним серая тусклая обстановка, вокруг так много людей, что ему безразличны, но только одно забирает его внимание — алый гроб, с приоткрытой крышкой. Руки убрали её чуть сильнее, чтобы увидеть, кто лежал внутри него. Глаза лишь увидели такое приятное лицо своего старого друга. — Ох, Бальза.. Надеюсь, что тебя хорошо приняли на небесах.. Обещай, что всегда будешь наблюдать за мной. Я буду ждать каждого дня ради того, чтобы смотреть на небо.. Ладонь потянулась внутрь гроба, прикасаясь к коже умершего. Слишком холодная и не живая. Но резкий хруст его отдёрнул, только руку убрать оттуда не вышло, ведь крышку гроба сильно прихлопнули прямо с кистью художника внутри! С немым шоком, голубые глаза Валдена поднялись вверх, сглатывая слюну. Тот, кто закрыл дверцу, был Альва Лоуренс, надменно смотрящий на мальчишку. Его пальцы стучали по дереву гроба сильнее грома, внушая страх." Теперь тело ошарашенно согнулось в кровати, чувствуя, что по лбу тёк холодный пот, а голова ходила кругом. Это всего лишь был кошмар... Или может кошмаром является это поместье?.. Тук... Тук... Ещё раз тук... Уши слышали стук, но вовсе не понимали происходящее. Это правда? Сон? Что это?! — Эдгар, это Эмма! Прошу впусти меня, ты проспал свой первый завтрак!... Донеслось за дверью, как только Эдгар расслабленно выдохнул. Он впервые рад малознакомому человеку. Встав с кровати, юноша быстро подошёл к двери в потрёпанном виде, открывая её. — Эм.. Доброе утро?.. — Вот, держи.. И тебе утречка! Ему в руки впихнули металлический тонкий поднос с тарелкой странной на вид каши. Тошнота могла подкатить к рту от одного вида. — Спасибо. Быстро закрыв дверь, оставив девушку одну за стеной, руки быстро поставили поднос на столешницу, а тело стояло над это злосчастной тарелкой, боязно елозя ложкой. Он привык голодать, ведь чувство голода совсем не присуще к художнику. Подвинув свой завтрак, который останется не тронутым, парень подошёл к шкафу. Руки открыли его и сразу взяли зеркало. Голубые глаза смотрели на собственную физиономию, наблюдая то, как волосы были похожи на гнездо. Кажись пора приводить себя в порядок. Потратив на это совсем немного времени, личность аристократа снова блистала красотой. Выйдя из комнаты, художник направился исследовать это поместье. Чужую помощь он не попросит, он сам может походить по коридорам в гордом одиночестве. Шаги его были уверенными, словно он здесь не первый день, глаза так и смотрели на всё через призму призрения. За окнами был совсем не радующий пейзаж: серо, уныло, тоскливо. Только он сможет разукрасить это место кровавой краской. Тело остановилось у одной из скульптур. Это была девушка из мрамора с отколотыми руками и завязанными глазами. Творческая личность залипла у такого чудо искусства, забыв про время. Он оценивал её в своей голове, изучая каждый миллиметр статуи. Но в жизнь его вернуло одно действие — его толкнули плечом. — Эй, смотри куда прёшь! Обернувшись на бежавшего человека, что развернулся к нему. Художник удивился. Перед ним был юноша, что был слегка выше и крупнее его, одетый в тюремную робу. В этом месте есть ещё и тюрьма?... Заметив то, что волосы были у его собеседника немного сальные, но собранные в небрежный хвостик. — Ох, извини, пожалуйста.. Я просто опаздываю на матч. Начнётся через минут десять или пять... Серые глаза незнакомца быстро оглядели художника. — Погоди, вижу ты новенький, да? Меня зовут Лука Бальза, буду рад знакомству! Сердце застучало быстрее. Это он? Это действительно он?... Он во сне? Руки затряслись, а всё внутри смешалось в огромный ком недопонимания. — Лука!?.. Я Эдгар! Эдгар Валден! Ты помнишь меня?.. Не заметив, как повторив это имя, руки потянулись к телу напротив, но объятия так и не настали. — Прости, но я вижу тебя впервые.. Ты, мне кажется, путаешь меня с другим человеком.. Но знаешь, никогда не поздно начать общение! Чужая рука легла на плечо парня в красном, слегка хлопая. Улыбка была до ушей, а клык забавно выглядывал из-под губы. Такое родное чувство от этого.. — Да.. Эм.. Наверное, ты прав.. — Давай тогда после матча встретимся в главном зале? Я тебя провожу до сада, так что до вечера. Грустно кивнув, Валден был расстроен, но он уверен, что это его тот самый Лука! Теперь новый или старый друг, и по совместимости любовь, отправился спешить на какую-то там игру, а художник остался стоять у статуи ошарашенный. Глаза вцепились в удаляющуюся фигуру, чувствуя, что время словно остановилось, а в мире есть только они. Теперь ожидающе стоя в главном холле, Валден не знал куда себя деть. Но как только к нему подошёл знакомый человек, то слабая улыбка расцвела у него. — И ещё раз привет, Эдгар! Теперь-то мы можем познакомиться по ближе. — Привет.. Тогда идём? — Конечно! А когда ты приехал?.. Я просто не знал, что у нас будет новенький. — Не поверишь, но буквально вчера вечером... Пара пошла в сторону сада разговаривая по маленьким темам. Эдгар был так счастлив, когда осознавал, что Лука живой и теперь он снова вместе с ним. Но так тоскливо, что память Бальзы стёрла его личность, значит и любовь тоже? Начинать с чистого листа будет слишком трудно, но какая разница, когда твоя муза жива, спустя тишину и срок тюрьмы. Им предстоит многое узнать и вспомнить...