***
«выбери карту.» итэр тянет руку, берет карту и поворачивает к себе — на ней маленький смешной пингвинчик, такой, что улыбка сама появляется лице. и скрывать ее совсем не хочется. карта возвращается обратно в колоду, а руки фокусника двигаются профессионально ловко, то перемешивая, то перекручивая отдельные ее части. совсем не смотрит, что делает. лини не отводит от него глаз. фиолетовые-фиолетовые, блестящие и маняще-обманчивые — затянут, удушат и не отдадут. итэр всматривается и думает, что тонет. в фонтейне нельзя утонуть, но итэр чувствует, что сейчас задохнется. от лини пахнет дорогой кожей, духами и совсем чуть-чуть цветами — точно такими, какие он подарил пару дней назад. этот запах окутывает и забивается в легкие вместо кислорода. дышать еще труднее. длинные пальцы в перчатках выуживают из колоды карту, поворачивают рисунком и подносят прямо к лицу. «это твоя карта?» радужная роза, нежная и прелестная, смотрит прямо на него. как и лини. «нет.» лини лукаво улыбается, крутит карту в руках, пока в одной она не превращается в настоящую розу. «ну конечно, милый. цветы подходят тебе гораздо лучше маленьких пингвинов.» розу помещают за ухо, рука в перчатке напоследок, почти не касаясь, поглаживает щеку, а итэр смущается так глупо и по-детски, что впору отвести глаза. итэр пересиливает себя и не отводит, только тянет свою руку навстречу чужой, переплетает пальцы и позволяет утянуть себя с площади перед театром. туда, где гудящей толпы и шума фонтана почти не слышно. целуется лини лениво, сжимая руками не скрытую тканью талию, проводит пальцами по прессу. итэр хватает его за запястья и стягивает перчатки, кидает их на землю, а после прижимает чужие ладони назад — ощущение теплой кожи пьянит. он думает, что растворяется, словно те несчастные девушки от воды первозданного моря, и сейчас он утечет сквозь пальцы лини, сольется с водами фонтейна. в голове пустота и так приятно — апсинтион, не иначе. лини — его личный апсинтион. целоваться вот так развратно, как делает это лини (будто по-другому и не умеет), рядом с театром эпиклез — опасно. репортеры — шарлотта, вспоминает итэр — не спят, кажется, в прямом смысле. шанс, что заметят, а потом поместят новость об их романе на первую полосу фонтейновского выпуска паровой птицы, будоражит. итэр усмехается. «что тебя рассмешило, милый?» итэр рукой ведет от шеи вверх, шляпа падает на землю, из нее вываливается пара игральных карт. лини не обращает на это никакого внимания. «просто подумал, что заниматься этим возле стен театра — не очень безопасно, — лини поглаживает его по бедру, прижимает еще ближе и снова целует — уже в щеку, позволяя итэру продолжить. — если нас заметят? точно поместят новость, что знаменитый фокусник зажимается в подворотнях, на первую полосу.» лини отстраняется и нежно обхватывает его лицо ладонями. задевает пальцами розу. «и ладно. пусть все знают, что у меня такой прекрасный парень.» и снова целует, не давая и слова вставить. после лини, с красными зацелованными губами — точно такими же, как у самого итэра — натягивает перчатки, поднимает и отряхивает шляпу, надевая ее на голову. словно и не было ничего. вновь берет итэра за руку, ведет к остановке аквабуса — они едут прямиком в город. в клумбах не хватает розы, и скоро мелюзины опять будут ругаться, а лини лишь почешет затылок и тем же вечером принесет итэру целый букет.***