церковь

когда фёдор и дазай начали встречаться, фёдор больше отвечал за холодный ум, а дазай за какое-то веселье, которое, порой, даже раздражало. естественно, так говорил сам фёдор, явно его обманывая. фёдору это нравилось, и не нравилось одновременно. за это он его и полюбил. полюбил. фёдор бы усмехнулся этим словам, но был слишком занят, когда дазай затягивает его в страстный поцелуй, с намёком на продолжение, закрывая дверь за своей спиной. они проходят чуть дальше по коридору. церковь. в такую ночь, дазай не видит его лица, но отлично чувствует всё то, что испытывает фёдор. и он хочет его. горячо, долго и на всю ночь. фёдору нравится дазай, а дазаю нравится пробовать что-то новое. на первый взгляд, это отвратительно сочетание, но осаму бы поспорил с этим утверждением. дазай глухо стонет в губы фёдора, пока тот ласкает его поцелуями. он переходит с губ на подбородок, медленно, тягуче, заставляя дазая тихо стонать его имя. опускает ниже — нежная шея. он влажно целует его, и оставляет фиолетово-синие засосы. он кусает дазая, сразу зализывая место укуса, и осаму, буквально, ощущает его хитрую ухмылку, и готовь проклясть его. но он лишь стонет всё громче, а тело ноет, потому что хочет, чтобы фёдор не тянул с их грехопадением. — фёдо-о-ор.. — на вздохе произносит его имя шатен, но фёдор никак не реагирует, переходя на ключицы. — боже... пожалуйста... — попроси. — тот прекрасно знает, что хочет от него осаму. но так сразу, он ему этого не даст. потому что осаму сам начал эту игру, а закончит эту партию фёдор. — ты... мразь. — попроси. — говорит он снова. фёдор смотрит ему в глаза, взглядом, который мог заставить дазая в ту же секунду опуститься на колени. но дазай держит себя в руках, не хотя в эту ночь топить свою гордость настолько глубоко. — фёдор... я хочу почувствовать тебя в себя. и по быстрее уже... — фёдор ухмыляется своей маленькой победой, но взгляда не отрывает. — не смотри на меня так? — как? — дазай стоит у стены, почти в плотную, но это не мешает достоевскому толкнуть его к стене сильнее, когда первый обрывает зрительный контакт. — дазай. — он оттягивает резинку нижнего белья, и та со звуком бьётся об тело парня, заставляя того издать что-то похожее на стон. — я... — в эту ночь ты полностью принадлежишь мне, о-са-му. полностью и без остатка. помолись своему главному богу — мне. и дазай на это согласен. он послушно кивает, и утаскивает своего парня в жаркий поцелуй, пока тот справляется с его нижней одеждой. у фёдора ужасно сухие губы, а у дазая ужасно влажные. — повернись, — шепчет достоевский, и дазай также послушно выполняет, почти сразу раздвигая бедра для него. дазай громкий. даже слишком. и он убеждается в этом уже в тысячный раз, ведь когда он растягивает его пальцами, осаму просто не может сдержаться обычными тихими стонами, даже, если те в публичном месте. и фёдору просто без ума от его голоса, и тем более, стонов. поэтому, он быстро начинает растягивать его уже тремя пальцами, сначала входя медленно, а после наращивая темп. другой рукой он ласкает его соски, оттягивая их, играясь с ними. — ты такой громкий, осаму. — на ухо шепчет фёдор, едва разборчиво, чтобы дазай был сосредоточен только на его голосе. — такой узкий, горячий внутри и громкий одновременно. — фёдор смеётся, потому что ему кажется, что он вырвал куш. — заткнись. просто заткнись. — тебя это так возбуждает? мои разговоры? — он усмехается, и ему хочется побольше повеселиться. совсем чуть-чуть, — а если нас кто-то заметит? как ты объяснишься, когда парень трахает тебя своими пальцами в церкви? в самом святом месте на планете? — фёдор... — дазай проговаривает его имя, как молитву. — ты такой послушный в моих руках. — он вытаскивает пальцы. фёдор осторожно заходит в него уже членом, не полностью, лишь половиной, и наблюдает за его реакции. осаму рвано дышит, пытаясь взять передышку, глотая ртом воздух, и руками пытается сжать растянутую футболку фёдора. но он перехватывает его руки, закрепляя их над головой. это возбуждает, и дазай сжимает костяшки до противного хруста. фёдор медленно продолжает вводить член до середины, пока дазай привыкает к ощущениям. — быстрее... — проси об этом. — ему самому хочется сорваться, но он просто не может не поиздеваться над своим парнем, который прямо сейчас прижат к стене. — сука... я ненавижу тебя. — он берет небольшую паузы, заглатывая ком в горле. — пожалуйста... быстрее... прошу осаму жарко. жутко жарко. по началу его прижимали к холодной стене церкви, а сейчас она стала похожей на кусок лавы, маскирующийся под гранитом. фёдору также горячо, и жарко, его рот полностью сухой, но он трахает дазая из последних сил, входя в него до яиц, до дрожи в теле осаму. фёдор не нежен, это и заставляет срывать голос, произнося его имя. дазаю плевать, если кто-то зайдёт, ему хорошо. достоевский трахает его от искр в глазах, до момента, пока они полностью не погаснут от перевозбуждения. в церкви летает запах возбуждения. возможно, завтра дазай пройдёт мимо этой церкви с ухмылкой, но сейчас... — осаму. — он снова шепчет голосом, которые не выдает никаких эмоции на первый взгляд. — я... я скоро... — не вздумай сдерживаться. — на последок он входит в него полностью, сильнее сжав его запястья. дазай кончает крича его имя, и без сил опирается на него позади. он чувствует лишь удовольствие и как жидкость стекает с его задницы. — хороший мальчик, осаму. — заткнись. — выдыхает он, — ненавижу тебя. — ну-ну.