Пытка для обоих

Казалось, что все началось сейчас, спустя три года после лагеря. Но на самом деле это завязывается с «Буревестника». Первое объятие, первый поцелуй, первое признание в симпатии. Конец смены. То, как Хлопов смотрел на Лагунова после такой долгой разлуки. Сильное желание стать друзьями. Даже сейчас, когда он знает, кто Валера на самом деле. Такое долгожданное касание рук после стольких лет. Втрой поцелуй на лодке после того, как Лёва достал обломок плиты. Тогда же второе признание в симпатии и начало их отношений. Хотя можно ли назвать это отношениями? У нормальных людей язык не повернется, учитывая всю сложность данной ситуации. Мальчики не забывали друг о друге. В тайне от всех, когда никто не видел, парни дарили друг другу объятия и поцелуи. Много поцелуев. Радость от того, что никто не догадывается, и грусть из-за возможности потерять близких людей, если кто-то узнает о такой грязной, мерзкой правде. — А где Лёва? — В голове так и звучит вопрос Корзухина, после которого буквально все тело Лагунова заполняет тревога, не желающая покидать пацана. Подъезжая к штабу, Валера готов был ко всему. Он был уверен в этом до тех пор, пока из гаража не послышалось душераздирающее «Лёва!», а чувствительный нюх не уловил столь знакомый запах крови. И вот Валера смотрит на тело уже родного человека. На тело его Лёвы. Глаза заливаются алым цветом, то ли из-за злости, то ли из-за металического запаха, бьющего прямо в нос. Голубоглазый подходит ближе. Игорь старается его отвести в сторону, но парню сейчас не до Корзухина. Лёва лежит в луже собственной крови. Он не двигается. Валера не слышит его дыхания. Парню никогда не хотелось так сильно исчезнуть, просто испариться, как сейчас. Он-то думал, что после смерти Анастасийки так больно уже не будет никогда. Но сейчас еще хуже. Из-за него опять умерли. И это не кто-то, а Лёва. Тот, кого Лагунов хотел оберегать больше всего на свете. Тот, кто был причиной улыбки даже в самые жуткие моменты. Стоило Валере только посмотреть на этого парнишку, как его мертвое сердце начинало сразу биться. Он даже не заметил, как Хлопов стал причиной его жизни. Главной причиной. С ним хотелось делиться секретами и переживаниями. Голубоглазый даже начал строить планы у себя в голове. Планы на будущее (после победы над стратилатом). И во всех них был Лёва. Лагунов видел любимого в своей дальнейшей жизни. Осознание того, что то идеальные будущее уже никогда не наступит, было куда хуже купания в святой воде, серебра светящего солнца. Валера чувствовал, как намокает футболка от слез, но даже не пытался ничего с этим сделать. Он лишь смотрел в открытые глаза своего возлюбленного и проклинал себя за то, что не уберег самое драгоценное. На заднем плане Валентин Сергеевич бросался обвинениями в сторону Лагунова, а Игорь всеми силами старался его успокоить. Тук. Тук. — Он жив еще! — крикнул Валера, стоило ему услышать сердцебиение, которое парень может отличить от любого другого. *** Лагунов уже несколько дней сидит на стуле у койки Хлопова, держа того за руку и прислушиваясь к дыханию своего парня . Без перерыва. В какой-то момент мальчишка почувствовал давление на своей ладони, а за этим последовал кашель. Очнулся. — Ва…Валерка? — Хриплым от долгого молчания голосом позвал Хлопов. — Лёва! Ты как? Воды? — Голубоглазый уже держал стакан у рта Льва, помогая ему пить. — Неплохо. Как долго я был в отключке? Что произошло? Я особо ничего не помню, — парень нащупал руку Лагунова и продолжил — Я знаю, кто стратилат! Валера, улыбаясь во все тридцать два зуба переплел их палицы. — Давай по порядку! Для начала, доктора передали нам записку из твоих вещей, где было написано про отца Глеба, — подросток смотрел прямо в живые глаза партнера, не переставая радоваться. — Стратилата победили, он мертв, все становится на свои места, а твоего возвращения к нам мы ждали две недели, — продолжил Лагунов. Пацаны смотрели друг на друга, будто целую вечность, в палете повисла гробовая тишина. Они просидели так минуты три. — Мне надо с тобой серьезно поговорить, — не стал тянуть Валера. Радостное выражение лица Лёвы сменилось задумчивым. — Лагунов, нет. Даже не думай об этом. — Я не хочу, чтобы ты снова пострадал. Тишина. — Я не прощу себя, если с тобой что-то случится, понимаешь? — Голубые глаза заблестели. — Нет! — Так будет лучше, Лёв, — Валеркин голос подрагивал. — Это не тебе решать! Слышишь! Не тебе! — Хлопов выдернул свою руку. — Прости меня, если сможешь, но так правда будет лучше для тебя, — Лагунов встал и направится в сторону двери. — Ну и проваливай, — напоследок бросил Лёва, разворачиваясь к окну. Выйдя из палаты, где лежал все еще такой дорогой и желанный человек, парень услышал родной голос: «Я люблю тебя, придурок». Слезы полились с новой силой, а Валера никогда так не ненавидел свой чувствительный слух. *** Покинув здание больницы, внимание Лагунова привлекли обнимающиеся Игорь с Вероникой у красно-белого фургона Корзузина. Посмотрев на них буквально несколько секунд, Валера рванул со всех сил обратно. Добежав до нужного номера палаты, он резко открыл дверь, зашел. Лёва, выдернув капельницу, бродил по комнате. — Какого черта ты не в кровати? — А какого черта ты вернулся? Быстрым движением, пока Хлопов не успел никак среагировать, голубоглазый оказался рядом с младшим и прошептал в самые губы: — Я тоже люблю тебя. Лёва первый подался для поцелуя и впился своими губами в чужие, пропуская внутрь язык. Лагунов ответил, придерживая парня за талию и прижимаясь все ближе и ближе. — Научишь играть меня в футбол? — спросил Валерка, разрывая поцелуй.