Контрабандист и военачальник

Меррик тихо шел по коридору. Он оставил растрепанную, черноволосую женщину спать на деревянном бруске, который люди здесь использовали в качестве подушки. Она улыбнулась ему перед сном; он сомневался, что она будет улыбаться утром. Коридор привел его в комнаты Богды. Военачальник был менее боязлив, чем многие в его положении; дверь в его комнату плохо запиралась, и Меррику потребовалось всего несколько мгновений, чтобы бесшумно открыть ее. Засов, конечно, тоже был, но с внешней, а не внутренней стороны. Чтобы не дать человеку выйти, а не зайти. Он толкнул дверь и проскользнул внутрь. Военачальник храпел, как медведь, его могучее татуированное тело раскинулось на огромной кровати. Скорее всего, проще было бы справиться с ним, пока он спал, но, вероятно, он проснулся бы, почувствовав чье-то приближение. Определенно, у него были верные люди, которые прибежали бы на крик. Лучше было не подходить близко. Меррик прошел мимо, бесшумно ступая по кучам меха на полу, и увидел человека, который стоял у зарешеченного окна и выглядывал наружу. За этим человеком он и пришел. Он был босой, раздет по пояс, татуировки казались темными пятнами на его спине и плече. На коже, вдоль его рук и на шее, под небрежно подстриженными светлыми волосами, виднелись темные линии. Свежие порезы блестели от мази в лунном свете. Меррик слышал, что Богда любит ножи. Может быть, он все-таки перережет этому ублюдку глотку. Он подошел ближе. Водрей не обернулся. Он проделал так половину пути до Китая. Стоя на палубе корабля, уставившись в никуда, погруженный в мысли, которые Меррик не хотел бы с ним разделить. Тогда он был худым, как палка, самонадеянным мальчишкой, который нуждался в нескольких хороших взбучках, которые и получил. Восемь лет спустя он был уже гармонично сложен для своего роста, так что теперь мог бы однажды даже не уступить Меррику. У тощего, сопливого юнца появились мускулы, манеры, немного уважения к тем, кто сильнее его, и умение не растеряться в драке. Тем не менее, у него все еще ни черта не было здравого смысла, когда дело доходило до выбора партнеров в постели. Меррик подумал, что, возможно, ему это уже не исправить. – Эй, – тихо сказал он, стоя за плечом своего господина. Люсьен Водрей оглянулся, и в его глазах отразилось искреннее облегчение. Он сглотнул, всего один раз, и сказал почти совсем небрежным шепотом: – О, это ты. Как раз вовремя. Стоило отдать этому ублюдку должное, он не стал поднимать шум. – О, что ж, прошу прощения, милорд. Давайте не будем уходить, если сейчас неудобно. – Сейчас вполне удобно. – Надень что-нибудь, в чем ты сможешь ехать верхом, – сказал ему Меррик. – Больше ничего. Для такого высокого мужчины Водрей двигался очень тихо, собирая необходимый минимум одежды. Хорошо. Если бы Богда застукал их при попытке к бегству, Меррика живьем пригвоздили бы к столбу у ворот, и он все равно считал бы себя счастливчиком по сравнению с тем, что получил бы Водрей. Он оглянулся на храпящего на кровати зверя, потрогал свой клинок. Рука Водрея легонько коснулась его плеча. Он оглянулся и увидел, как тот быстро покачал головой. Ну, если ты настаиваешь. Меррик прошел мимо кровати, огибая спящего громилу, и вернулся в коридор, закрыв за ними дверь на засов. Он планировал это уже несколько недель, с тех пор, как Богда запер его хозяина при первом намеке на то, что тот намерен уйти. С тех пор, как он увидел камеры наказаний и услышал о том, что Богда делал с любым любовником, которого посчитал хоть каплю неверным. В этот момент он точно рассчитал, сколько времени потребуется Водрею, чтобы потерять интерес к этому ублюдку. Он проверил коридор по обоим направлениям, ступая впереди. Оставалось всего несколько шагов до тайного коридора наружу. Там должны были ждать две лошади, и быстрая езда привела бы их туда, где должен был остановиться шелковый караван Лин Лэя. Он потратил все, что у них было, на взятки, чтобы разобраться с этим, и согласился, что они возьмут на себя поставку оружия, когда поднимется восстание Лин Лэя, что должно было бесконечно разозлить Водрея, потому что раньше он наотрез отказывался вмешиваться в эти дела. С точки зрения Меррика, никогда не лишним было заработать побольше денег. И поскольку именно Водрей решил, что это хорошая идея – запрыгнуть в постель к какому-нибудь варвару, то работа Меррика была в том, чтобы в очередной раз вытащить его оттуда, и этот породистый педик вполне мог, черт возьми, ответить за последствия. Тут породистый педик схватил его за плечо, и Меррик тоже это услышал. Стража. Когда они завернули за угол, он тут же вытащил нож, свободной рукой заглушив предсмертный крик охранника. Он опустил тело, чувствуя, как кровь заливает его пальцы, и увидел, как Водрей, вооруженный только длинными руками, ударил кулаком в горло второго охранника, что-то сломав. Меррик почти забыл, что его господин был Водреем, злом до мозга костей, а его семья – худшим сборищем ублюдков в Англии. По нему этого было не понять, разве что проявлялось время от времени, например, когда он дрался, и эта порочная черта вспыхивала, как лезвие. Так было и сейчас. Водрею потребовалось всего несколько секунд, чтобы сбить охранника с ног, тот успел только хмыкнуть, а затем он протянул руку, требуя нож. Меррик покачал головой. Водрей бросил на него свирепый взгляд, сердито кивая в сторону комнат Богды. Этот взгляд говорил, что охраннику, который не смог помешать его побегу, было бы лучше умереть к утру. Что ж, Меррик тоже это знал, проведя пять месяцев в этой адской дыре, но он протянул руку и сам вонзил нож в сердце этого человека. Он же слуга, верно? И это он делает за господина грязную работу. Остальная часть путешествия при лунном свете прошла достаточно легко. Наружу по длинному каменистому коридору, через дверь, которая будет заперта за ними на засов, а все следы заметены, если у служанок, которых он подкупил и уложил в постель, была хоть капля здравого смысла. Вниз по холодным песчаным склонам, быстрым, неистовым галопом по пересеченной местности, прочь из крепости на склоне горы, где они застряли на пять долгих месяцев, пока страсть крупного военачальника к долговязому английскому контрабандисту не превратилась в собственническое чувство и одержимость. Они не разговаривали и не останавливались, пока не подошли к каравану Лин Лэя и не запрыгнули в один из фургонов, сопровождавших множество верблюдов. Меррик поспешил спрятать Водрея в подпольном отделении, прикрытом рулонами шелка-сырца. Пахло опиумом и порохом. – С тобой все в порядке? – спросил Меррик, наблюдая, как его хозяин сворачивается калачиком, чтобы уместиться в слишком маленьком пространстве, которое скроет его, даже если всадники Богды догонят их. Пара дней, проведенных там, обещали быть мучением для такой дылды, как он. Он не станет жаловаться, пока они не выберутся. – Прекрасно. – Он порезал тебя. Богда. – Да. – Почему? – Потому что он чертово животное. – Что я и говорил, когда мы приехали сюда, – заметил Меррик. – И ты сказал, что на самом деле он довольно обаятельный, и я должен был заткнуться и оставить тебя в покое. – В тот момент он был довольно обаятелен, – Водрей досадливо рыкнул, но быстро вернулся к своей обычной легкой манере речи. – Если бы мы расстались через три месяца, я бы назвал это восхитительной интерлюдией. – Слушать ты не будешь, так? Боже, тебе нужен сторож. – У меня есть сторож, – Водрей протянул руку и легонько коснулся тыльной стороны его ладони – вот и вся благодарность, какую он когда-либо выражал. – На самом деле, ты вполне надежен. Меррик фыркнул. – А как насчет следующего раза? – Какого раза? – Когда я попрошу тебя не связывать нас с каким-нибудь опасным маньяком, который соберется убить нас обоих только потому, что ты захотел слинять. Тогда ты меня послушаешь? Улыбка Водрея была едва видна в тусклом лунном свете. – Конечно, нет. Меррик в отчаянии покачал головой, сдерживая усмешку, и закрыл люк, когда караван тронулся в свое долгое путешествие по направлению к Шанхаю.