Фруктовые сады Семирамиды

      Пару раз в год Кавех просто пропадает из дома. Варит себе немного густого сливочного супа, упаковывает его в термос, оставляет дома готовой еды на пару дней — чтобы дражайший сосед не оголодал, и уходит. Куда — неизвестно, но одно Аль-Хайтам знает точно — по возвращении, Кавех еще долго будет ходить с какой-то загадочной улыбкой и напевать народные мотивы сумеру. Ах да, еще он всегда приносит целую корзину сладких фруктов.       Когда это произошло в первый раз, Хайтам, надо сказать, напрягся. Обычно он знал обо всех возможных командировках Кавеха — во первых, потому что тот сам бесконечно о них разглагольствовал и суетился, собираясь в путь, а во-вторых, Аль-Хайтам самолично подписывал его документы, будучи писцом Академии. Но это его исчезновение было несказанно странным. Ни намека на долгие сборы, никакой суеты, ни одного чертежа, в конце-концов. Просто пропал.       Не было Кавеха полторы недели. Когда он вернулся, на некогда измученном бессонными ночами лице, не было ни следа усталости. Кожа с легким бронзовым загаром, щеки порозовели и округлились, словно архитектора всю эту неделю методично откармливали, корзинка свежих фруктов и овощей у него в руках только усиливала это впечатление. — И где ты пропадал? — Аль-Хайтам скрестил руки на груди. — А что такое, волновался что ли? — весело фыркнул Кавех и вручил ему корзинку. — Видишь? Я с гостинцем. Персики просто сказка, обязательно попробуй. Я сегодня буду готовить рагу — видел сколько овощей? И все свежее, буквально только с грядки. Не в укор нашим торговцам на рынке, но овощи у них по нескольку дней лежат, а тут… — болтовня Кавеха уже константа. Константа, которой, впрочем, не было целую неделю. — Кавех. Тебя не было неделю. Я не прошу тебя отчитываться о каждом шаге, мне это совершенно ни к чему. Но хотя бы просто предупреждай, чтобы у меня не спрашивали на улицах где ты, — хорошо, возможно, Аль-Хайтама никто не спрашивал. Тем не менее архитектор хоть немого притормозил. — Ох… Точно. Извини. Можешь в следующий раз просто говорить, что я был в отпуске. Ну, знаешь, солнышко, фрукты, все такое, — Кавех продолжил раскладывать гостинцы из корзинки на кухне. — Отпуск? На какие же средства, позволь спросить? — Аль-Хайтам скептически посмотрел на бедовую белокурую голову. — Опять в долги влез? — М-м… Скорее вернул должок кое-кому, — Кавех шпильку в тоне соседа если и заметил, то на удивление виду не подал, только продолжил пересыпать в баночки приправы. — А вообще, знаешь, можно сказать и бесплатно, — убрав склянки на полки он вновь принялся напевать что-то под нос.       Все чудесатее и чудесатее…       В этот раз все было абсолютно так же, как и в прошлый раз. Уставший до безобразия Кавех неторопливо варил в кастрюльке порцию супа. Аль-Хайтам лениво перевел взгляд с вычищенного до блеска дома на архитектора. Он опять куда-то собрался. Писец еще немного постоял, наблюдая за соседом, а потом все же решил дать знать о своем присутствии. — Ты снова уходишь? — спросил он и, не без удовольствия наблюдал как визжит от испуга Кавех. — Ты! Ты зачем так подкрадываешься? Напугал до смерти, — воскликнул архитектор, выставив ложку перед собой, как оружие. Рядом очень воинственно зачирикала Мехрак. — Я не подкрадывался. Просто ты вновь запустил себя до состояния, когда сознание притупляется и твой мозг не успевает обрабатывать сигналы органов чувств. Кавех только закатил глаза и вернулся к кастрюльке. — Как же ты любишь иногда поговорить…- проворчал Кавех. — До тебя мне далеко, не переживай.       Аль-Хайтам сел за стол, продолжая наблюдать за действиями соседа. Тишина, прерываемая редким бормотанием Кавеха и тихим бурлением кастрюльки продлилась минут 20. — Да. В смысле, я снова ухожу. В этот раз наверное чуточку дольше. Меня очень просили остаться подольше в прошлый раз и… Я, кажется, слишком устал. Ты прав, мне сложно даже просто диалог поддерживать, — голос мужчины был тихим и шелестящим, как старые листы бумаги. — Две недели? — Нет, слишком долго… Наверное. полторы? — Значит две недели.       На кухне опять воцарилась тишина. — Хайтам, а ты… Не хотел бы… — Аль-Хайтам поднял взгляд от книги. Кавех опять начал бормотать. Нервничает. — Не хотел бы что? — Пойти со мной? Не в этот раз! Я не предупреждал о тебе да и… Тебе наверняка надо подготовить кучу бумаг, просто чтобы уйти на недельку да и ты наверняка будешь планировать все и… — Я бы хотел, — твердо ответил мужчина, прерывая нервный поток мыслей. — О, хорошо. Тогда, в следующий раз? — В следующий раз.       Следующий раз случился через полгода. Кавех уведомил о поездке за две недели (спасибо), так что Хайтам успел подготовить необходимые бумаги, предупредить Малую властительницу Кусанали и, под крайне удивленные взгляды коллег, покинуть свой пост на следующие две недели. И дело не в том, что у Аль-Хайтама не было отпуска — конечно был. Но никогда не было столь спонтанного. Он — человек строгого режима, человек привычки и вот так внезапно взять две недели отпуска было вовсе не в его духе. Как хорошо, что самого писца Академии это совершенно не волновало.        В этот раз на кухне готовили еду в дорогу два человека. Пока Кавех снова варил свой суп, Аль-Хайтам готовил что-то менее… Жидкое. На удивление, помимо еды в дорогу не пришлось брать почти ничего. Кавех собрал только два простых комплекта одежды, то же велел взять Аль-Хайтаму. Он, так же настоятельно не рекомендовал брать с собой книг, но… Если есть в жизни что-то неизменное — то это Аль-Хайтам с книгой. — Готов? — спросил Кавех, выходя из дома. За кронами деревьев только-только стало видно утреннее солнце. — Разумеется. Так и не скажешь куда мы направляемся? — Аль-Хайтам все еще не знал, куда они идут. — Не-а. Ты и так поймешь через полчаса пути, — архитектор пожал плечами. — Считай это маленьким приключением. Мы просто гуляем. Наша цель в дне пути отсюда. Уже вечером прибудем. — Ну, раз так говорит мой старший, — не упустил шанса отпустить маленькую колкость Хайтма. — Угх, никакого уважения, — как-то лениво откликнулся Кавех. Он явно еще не проснулся — даже отвечал без огонька.       Они вышли за пределы города и направились куда-то вглубь леса. По этой дороге, судя по ее состоянию, проходили повозки торговцев. Куда его вел Кавех все еще было не понятно. А тот с каждым часом пути расцветал все больше. В дороге он молчал — обычно чрезмерно говорливый и охочий до пространных рассуждений архитектор не проронил и слова, только изредка напевал какие-то мотивчики под нос. — Что на счет того, чтобы передохнуть? — Аль-Хайтам остановил своего спутника где-то около полудня. Они шли уже прилично. И хотя шаг был небыстрым, прогулочным, усталость и голод дали о себе знать. — А? Ой, да, стоило бы… Знаешь, давай еще немного пройдем — там будет лесное озеро. Можно искупаться и развести костерок на берегу, что скажешь? — Согласен.       Они расположились на берегу неглубокого, но чистого лесного озера. Неподалеку от них резвились малыши плесенники — отчего-то они почти перестали нападать на людей. — Ты знаешь, у одной моей знакомой появился домашний плесенник, — задумчиво сказал Кавех и отправил в рот горсть ярких ягод, сорванных с пышного куста. — Выходит, я сам того не зная, ввел новую моду на домашние грибки? — Хайтам удовлетворенно улыбнулся уголками губ, слушая возмущенное ворчание, сквозь которое все равно прорывались смешки. Шутка о Кавехе — плесеннике так хорошо прижилась в их доме, что сам архитектор уже даже не обижался. Так, ворчал лишь, чтобы форму не терять. Кстати вышеупомянутый одежду в итоге скинул и нагишом, не волнуясь вообще ни о чем прыгнул в воду, едва не окатив брызгами своего спутника. — А костер разводить кто будет? — поинтересовался Хайтам, открывая сумку с едой. — Ты, конечно. У меня ручки сырые. Видишь? — Кавех показательно потряс перед собой расслабленными кистями рук. — Ну значит и обедать ты не будешь. — С чего бы то?! — А ты сырой весь. Зальешь.       Конечно, Кавеха из воды Хайтам в итоге выловил, пока тот обсыхал, погрел на костре еду и вручил тому его миску с супом и несколько лепешек. — Как хорошо… — Кавех вытянул длинные ноги и зарылся пальцами в сочную траву. Та в свете солнца казалась хрустальной. Аль-Хайтам на это только хмыкнул, хотя книгу отложил.       Двинулись в путь они спустя час такого отдыха. Посвежевший после купания Кавех сам словно светился. Даже его шаг стал легче. — «Редкое явление», — подумал про себя Хайтам, глядя на улыбающегося спутника. Архитектор редко отпускал свои печали и просто наслаждался отдыхом. Вечно беспокойный, порой, даже нервный, он напоминал один большой ком нервов — только тронь и шипы полетят во все стороны. А сейчас довольный такой, беззаботный даже. Аль-Хайтам отрешенно подумал, что совсем не важно куда ведет его Кавех и куда тот иногда пропадал — раз в этом месте он может отдохнуть душой, дышать полной грудью то остальное просто не имело значения.       Надо сказать, Аль-Хайтам только приблизительно представлял куда они направляются. Эта часть Сумеру его мало интересовала, в конце концов, фруктовые сады — не его специализация. Но когда они вечером пришли ко входу в маленькую деревеньку, вокруг которой простирались гектары фруктовых садов, он не мог не признать, что местечко это стоило того, чтобы хоть раз его увидеть. Густая темнота ночного неба с мириадами звезд над головой, под ногами — ковер трав и цветов. Маленькие домики окружены гирляндами из горящих мандариновым светом фонариков. Где-то совсем рядом журчит речушка — с холма, где находился вход в эти угодья, был виден каменный мост с отчего-то знакомыми формами. — Красиво, да? — Аль-Хайтам повернулся и его дыхание на миг замерло — Кавех стоял совсем близко, направив ясный, незамутненный тревогой взгляд вдаль. В вишневых глазах так красиво отражались теплые огни, словно кто-то зажег рядом с Хайтамом еще два фонарика. — Красиво.       Они неспеша шли меж ровных рядов деревьев, а в воздухе пахло так сладко, что Аль-Хайтам на миг подумал, что облизни он губы — на них окажется осевший сладкий нектар. — Мы почти почти пришли. Нас уже ждут… Видишь домик вот там? Такой двухэтажный, с флюгером в виде тыквы. Там живут бабушка Амани и дедушка Газир. Это к ним я обычно прихожу погостить, — Кавех говорил тихо, неспешно. Его речь текла медом, обволакивая слух. Еще одно доказательство тому, насколько комфортно тот себя ощущал. — Они твои родственники? — осторожно спросил Хайтам. Он не хотел бы тревожить этой темой только-только расслабившегося Кавеха, но любопытство оказалось сильнее. — Ну что ты, — неожиданно рассмеялся архитектор. От мягкого раскатистого смеха сердце секретаря упало словно вызревшее яблоко. — Я познакомился с ними очень давно, еще когда в Академии учился. Помнишь, в одну весну у меня была практика и я два месяца был непонятно где? Так вот, один преподаватель на меня, оказывается, зуб точил, так что настоял на том, чтобы меня определили в самый дальний уголок Сумеру. Тогда практики в пустыню не отправляли — больно хлопотно. Надо найти сопровождающих, плюс припасы… В общем, тратиться на меня не хотелось, а подальше отправить — очень даже. Вот и вспомнили об этом месте. Деревенька процветает за счет торговли фруктами, сам видишь какое тут раздолье, — Кавех между делом сорвал с низкой ветки два румяных персика. Один кинул Аль-Хайтаму, а во второй с огромным удовольствием вгрызся зубами. По подбородку потек прозрачный сок, а в нос ударил аромат фрукта. — Я сначала психовал, мол, меня, и в такую глушь! — Хайтам понимающе хмыкнул, за что получил несильный толчок бедром. — А как пришел сюда… О, это была любовь с первого взглядя. Тут и работы то всего ничего — реконструкция моста. Да я и с закрытыми глазами бы им чертеж сделал, даже не приезжая. Но приехал. Не пожалел ни на миг, — он с удовольствием доел истекающий соками фрукт и кинут под корни дерева косточку. — Я так понимаю, ты не только мост тут сделал? — Аль-Хайтам тоже доел фрукт, отмечая, что даже у самой косточки он был теплым. Несмотря на то, что на деревеньку опустились прохладные сумерки, персик хранил внутри тепло солнечных лучей. — Обижаешь! С этим я, как и сказал, быстро расправился, даже приукрасил его, — тут Аль-Хайтам понял, что же ему напоминали очертания моста — такие формы были визитной карточкой Кавеха. А при ближайшем рассмотрении он наверняка обнаружит и узоры, которые архитектор часто оставлял на своих творениях. — А потом ты подъедал фрукты до конца практики? — он хитро улыбнулся, отпуская тонкую шпильку. — И это тоже, само собой, — Кавех бросил на него такой же хитрющий взгляд. — Но вообще нет. Я провел тут воду. Это было отличительной чертой Кавеха. Для него было так естественно делать для других невозможные, невероятные вещи, словно бы каждый второй так делал. — Здесь не было канализации? — приподнял бровь Хайтам. — Была, конечно. До сих пор есть. Плохонькая, моются все еще вне дома многие, но какая-никакая инфраструктура есть. Но я потихоньку работаю над улучшением этого дела. В прошлый визит я уже обошел все дома, оценил масштаб работ. Как вернулся к тебе нашел в городе неплохих мастеров и проконсультировался с инженерами. Думаю, в этот раз внесу в чертежи кое-какие правки и можно отправлять сюда рабочих. — «Нужно намекнуть Нахиде на возможный денежный грант на это предприятие», — решил Хайтам. Это не должно в очередной раз оплачиваться из кармана только-только наладившего свои дела Кавеха. — Так вот. В прошлый раз я воду к садам провел. Как раз за два месяца и управился. Потом уже, как я уехал, из Акаемии прислали людей и они доделали по моим чертежам оросительную систему, а местные меня все время в гости зовут после этого. Я и не отказываюсь. Когда невыносимо в городе совсем прихожу сюда. Чиню, что могу починить, помогаю, где дают помочь, но по большей части отдыхаю, — архитектор небрежно пожал плечами. — То, что ты просто отдыхаешь — само по себе чудо. Ты не даешь себе сделать перерыв почти никогда, — заметил Хайтам. — Здесь хочется отдыхать. Я… Тут я не чувствую вины за отдых…       За разговорами они не заметили как дошли до нужного дома. Не успели они постучать, как дверь распахнулась и их встретили радостными улыбками два старика. — Кавех, мальчик мой! Мы так соскучились, — пожилая женщина, мягкая даже на вид, притянула архитектора к себе и от души обняла. — Да, юноша, Амани уж весь день для вас стряпала, — старик с добрыми, молодыми глазами по-отечески обнял Кавеха, заставив того рассмеяться — густая борода мужчины щекотала ему шею. — Я тоже успел заскучать по вам, — так ясно Кавех еще не улыбался. — А это, — он отошел в сторону, давая разглядеть своего спутника, — Аль-Хайтам. Я как раз о нем рассказывал вам. Даже не дав как следует представиться, Аль-Хайтама тут же заключили в крепкие объятия. Его обняли так, как умеют только старики, скучающие по внуку. Он хорошо знал этот жест. — Здравствуй, дорогой, Кавех так много говорил о тебе! Все упрашивали познакомить стариков с тобой, да все никак! — женщина тепло улыбалась, осматривая его с ног до головы, словно проверяла — не похудел ли повзрослевший уже внук. — Меня зовут Амани, а мужа моего Газир. Будь как дома, не стесняйся. — Очень рад знакомству, — Аль-Хайтам чувствовал, как губы сами растянулись в улыбке. — Ну что ж мы в дверях то встали! Юноша друга наконец привел, а мы на пороге держим! — голос у Газира был зычный, громкий. Он явно был одним из тех людей, кого годы только красят. — Ох ты батюшки и точно ведь! А я ж ведь и лепешек свеженьких напекла, да цыпленочек в тандыре уж готов! — женщина захлопотала по дому. — Ну-ка, юноши, проходите за стол, а вещички ваши я в комнатку Кави унесу покамест. — Ой, вы же все хотели ремонт сделать, — Кавех оживился. — Можно взглянуть? — Ну пойдем, знаю я тебя, не усидишь ведь на месте, — проворчал Газир и они вдвоем удалились наверх. Перед уходом Кавех ободряюще улыбнулся Аль-Хайтаму. — Вот ведь… Только приехал так сразу смотреть, а мы сюрприз хотели сделать, — улыбнулась Амани, ставя на стол одно блюдо за другим. — Он никогда не упустит шанса посмотреть на обновку в доме, — заметил Хайтам, за что получил совершенно восторженный взгляд от женщины. — Как ты его знаешь хорошо, — Амани подкладывала на тарелки для Кавеха и Хайтама лучшие кусочки. — Мы очень давно знакомы, — он пожал плечами. Стоило ли сказать об их соседстве?.. — Не всякий давний знакомый настолько близок, что приводишь его туда, где сердцу милее, — вдруг сказала женщина. Ее голос звучал так, словно она открывала самую сокровенную тайну. Хотя, так, наверное и было. — Значит, я все же близок? — Хайтами сам не заметил, как вопрос вырвался из него. Но хозяйка дома только с улыбкой посмотрела на него.       Вечер прошел в разговорах. Хайтам иногда поглядывал на Кавеха, как тот уплетал за обе щеки домашнюю еду, как смешно фыркал, когда дедушка Газир ругался на клиентов, что докучали Кавеху. В какой-то момент Аль-Хайтам окончательно понял — Кавех не просто нашел в этой деревеньке место где можно отдохнуть. Он нашел здесь давно забытое чувство покоя. Он нашел семью — тех людей, к которым ты приходишь залечить свои раны, людей, которые дадут побыть слабым, кто накормит вкусным ужином, а потом уложит на мягкую перину, сколько бы лет тебе не было. Кавех нашел дом, который был ему необходим и привел в него Аль-Хайтама. Позже, лежа в большой двуспальной постели, среди мягких подушек, они тихонько переговаривались. — Знаешь, я первое время никак не мог к ним привыкнуть и… Подпустить ближе что ли. Я горевал по своим родителям — в тот период мама как раз повторно вышла замуж и у нее, кажется, все было хорошо, а я был один и… Эти люди постепенно стали для меня семьей. Моими бабушкой и дедушкой. Я долго винил себя за такие мысли, мол, как я могу искать новую семью, когда мой отец погиб, а мать ушла, найдя новое счастье. Я думал… Думал. — Что предал память о них? — тихо сказал Хайтам. Кавех кивнул, явно сдерживая тихие слезы. — Я думал, что мне нельзя быть счастливым. Я и до сих пор так иногда думаю. Но они… Они просто были рядом. Они никогда не говорили мне, что считают меня своим внуком или, что могут заменить мне семью, — Кавех утер слезы. — Они слушали меня, когда я что-то рассказывал, даже если не понимали меня. Знаешь, как будто просто… Просто хотели выслушать. Словно им был важен сам факт того, что я делюсь чем-то. Кавех замолчал, словно что-то обдумывая. — После практики, когда я уезжал, я думал, что никогда не вернусь сюда, — он заворочался и лег удобнее, переплетая ноги с ногами Хайтама. Тот, почувствовав чужие холодные ступни, укутал Кавеха плотнее. — А потом не выдержал и полугода. Приехал как только сдал необходимые экзамены и через три месяца уже был снова тут. И она снова приняли меня. А потом снова и снова… — его голос начал срываться. Аль-Хайтам слышал, как рыдания сдавили горло Кавеха. — У тебя в этом доме своя комната, — тихо сказал Хайтам, осторожно убирая волосы с лица архитектора. — А-ага. Дедушка Газир ее сам расписывал, кстати, — он шмыгнул носом. — Он очень любит рисовать, картины в доме все принадлежат ему. Одну мы писали с ним вместе…       Кавех еще долго рассказывал ему об этом доме и его обитателях. Рассказал, как впервые заболел здесь, попав под ливень и как бабушка Амани заботилась о нем. Как непривычна была эта забота спустя столько лет, как он плакал в горячечном бреду от того, что снова чувствовал себя ребенком, чувствовал себя часть семьи. — Они любят тебя, Кави, — Хайтам обнимал усыпающего уже Кавеха. — Я тоже очень люблю их… Надеюсь, что они и тебя так же полюбят. Хотя, мне кажется, что уже полюбили. Ты бабуле очень понравился. Она же Академию закончила. Тоже с Хараватата, кстати. По-моему, по ее учебникам первокурсники учатся до сих пор, — припомнил вдруг Кавех. — Может быть. Точно знаю, что была автор с ее именем. — Дедушка по-моему, с Вахуманы. У него внизу в гостиной куча всяких черепков и прочих штук из экспедиций, — Кавех уже начал зевать. — Правда, говорит, что так и не закончил обучение там. Замучили бумагами, еще и матр натравили на него в какой-то момент. Вот он все бросил и решил жить тут. — Давай-ка спать. Наплакался и устал, как всегда, — полушутя заметил Хайтам.       Их отпуск проходил в приятном спокойствии. По утрам они спускались вниз, где их уже ждал вкусный завтрак. Бабуля Амани все-таки оказалась автором тех самых книг по которым учился Хайтам. Правда, та только отшучивалась, мол, давно это было. Хотя частенько можно было увидеть как она беседует о чем-то с Аль-Хайтамом. Днем они собирали фрукты, рыбачили, Кавех рисовал в свое удовольствие, а Хайтам читал книги из домашней библиотеки. Иногда к ним присоединялся Газир и вместе с Кавехом они писали картины под негромкие разговоры Хайтама и так же заглянувшей к ним Аани. Вечерами Кавех брал Хайтама прогуляться по деревне. Они вдвоем, босые, в легкой одежде, в смешных соломенных шляпах рука об руку гуляли по фруктовым садам. Срывали спелые плоды, пили сладкую родниковую воду и купались в речушке. Однажды ночью, когда в небе особенно ярко светила полная луна, они выбрались к реке, чтобы разогнать слишком шумных плесенников, которые повадились подъедать ягоды с куста бабули. — Вот ведь… — Кавех легонько подталкивая, уводил группку плесенников подальше от домика. — Повадились в сад залезать. Мокрая от росы трава полнилась терпкими ночными ароматами. — Кави. — Да? — Ты счастлив здесь? — вопрос заставил архитектора удивленно посмотреть на своего спутника. — Ну да. Я здесь чувствую себя намного лучше. Знаешь… Спокойнее, — он едва не поскользнулся, наступив на недовольно квакнувшую лягушку. — Не хочешь переехать сюда? Кавех замолк. Хайтам остановился и посмотрел на него. Тот стоял, задумчивый и словно слегка потерянный. Сам Аль-Хайтам уже думал о возможном переезде. Его накоплений должно хватить и на переезд и на безбедную спокойную жизнь… Но согласится ли сам Кавех? — Не сейчас, — все же дал ответ архитектор. — Здесь хорошо. Но у меня еще есть планы, да и у тебя, я уверен есть дела. Это место хорошо для отдыха души. Переедь я сюда сейчас насовсем и магия разрушится, а я покроюсь мхом как эти камни. И ты скоро заскучаешь тут… — он легонечко пнул ногой камушек и тот улетел в воду. — Тогда как на счет того, чтобы построить тут домик в старости? Что скажешь? Благородная старость в тени цветущих персиков? — он улыбнулся, глядя на комично расширившиеся глаза Кавеха. — Ты! Ты! Ты хоть понимаешь как это звучит?! Предлагаешь мне состариться вместе! А я что-то не припомню чтобы ты как-то ухаживал за мной! — Кави горделиво задрал нос. Экая важная птица. — И что-то это не выглядит как предложение руки и сердца, знаешь ли, — он приоткрыл один глаз, глядя на Хайтама. — Потому что моим предложением была наша совместная исследовательская еще в Академии, песенник ты сложноорганизованный! — Аь-Хайтам открыто засмеялся. — Какой ужас. Меня лишили конфетно-букетного периода и сразу позвали под венец, — Кавех драматично вскинул руки. Он постоял так пару секунду, а потом подошел к своему… теперь уже, видимо, жениху, и мягко положил голову ему на грудь, ощущая в груди приятное тепло, когда ему на спину легли узкие ладони писца. — Но проектирую дом я. И проведет туда воду. Я знаю какой ты на самом деле избалованный комфортом молодой господин, — дразнится Кави, а сам улыбается широко-широко.