Мне не всё равно

      План Омы вступил в силу. Приготовления сделаны, осталось только снять видео, которое будет водить за нос остальных учеников.       Кокичи снимает с себя белоснежную рубашку, готовый лечь под плиту пресса, но внезапно, его кто-то остановил. Кто-то, кому не всё равно.       – Ома, что у тебя на руках?! – ужаснулся Момота.       – А, это? Да так, боль, излитая на руках, – равнодушно ответил он, – Неважно, сделай вид, что ты ничего не видел. Это не имеет смысла.       – Нет, я так не поступлю!       Лидер устало вздыхает. У них мало времени, а теперь и Момота упрямится.       – Всё такой же как обычно, – то ли с улыбкой, то ли с раздражением отвечает юноша, – Угомонись, Момота-чан, мне всё равно.       – А мне нет!       После этих слов, астронавт берет его руку с свою, рассматривая порезы и шрамы. Их было много, и все они были небрежными, уродливыми, но потихоньку заживали. В последнее время было так много событий, что лжец не следил за временем, а собственно, не было времени, чтобы наносить себе увечия.       Кайто удивляется, пока лидер отводит взгляд в сторону. Возможно, у них есть немного времени, чтобы уделить его на это.       Кокичи начал вредить себе ещё с инцидента, связанным с Каэде. С каждым убийством, отклик находился только в лезвии. А когда произошла ситуация с Гонтой, все руки были окровавлены. Ома стал больше отсиживаться и прятаться, чтобы не попадаться никому на глаза таким. Хорошо, что его рубашка с длинными рукавами, это спасало.       Кайто не понимал. Не понимал, зачем так колечить себя, когда есть столько способов снять боль, не причиняя себе вред. Подобные методы в глазах Момоты выглядели жалко. Он думал, что только слабые духом люди способны на такое. Но что-то в нём ёкнуло, и лжец напротив таковым уже не казался. Хотя... Да, Ома был трусом, который не мог говорить то, что думает и выражать свои истинные чувства и астронавт не раз говорил об этом, но...       Кокичи не понимал. Не понимал, зачем Абсолютный сейчас рассматривает каждый миллиметр его рук, ведь никому не было до этого дела. Кроме, возможно, него. Он не просил внимания, не хотел, чтобы его ошибки прошлого говорили:«Как же мне хочется привлечь внимание людей, поглядите на мои порезы!». Глупость. Лидер делал это для себя и не желал, чтобы повреждениям уделяли внимание. Он хотел, чтобы это осталось его тайной и тщательно старался скрыть. Но, почему-то стало приятно от одной мысли, что кому-то из когда-то существовавших 16 Абсолютов он мог быть не безразличен.       – Ты всё также остался трусом... – со скорбью в голосе произнёс тот.       – А ты – идиотом! – ухмыляется Ома, – Но всё же, Момота-чан... Спасибо.       Пяти минут было достаточно, чтобы в тишине излить всё накопившееся.       Пора возвращаться к плану. Но теперь Кокичи умрёт не с пустой и одновременно забитой головой, с с осознанием того, что есть кто-то, кто разделил с ним самое сокровенное.