Дети трёх миров

Хуа Чэн посмотрел на родителей и, дождавшись, едва заметного, кивка от отца, нырнул в тоннель. Ему хотелось поскорее скрыться от родителей, которые готовы были сватать ему любую русалку-принцессу. Откуда же им знать, что он уже несколько лет втайне встречается с простым скульптором Се Лянем. До встречи с этим русалом, принц не сильно любил праздники, особенно те, на которых нужно танцевать. Но теперь он ждал каждый с замиранием сердца. Вот и сейчас, в толпе, Хуа Чэн старался найти своё златоглазое солнышко, но почему-то не видел никого, даже силуэтом похожим на его возлюбленного. Поняв, что русала нигде нет, а они договаривались встретиться, принц начал беспокоить. Этот день официально считался выходным, поэтому вариант с задержкой на работе отпал сразу же. Хуа Чэн огляделся по сторонам и, юркнув за край рифа, помчался в сторону района где жил Се Лянь. *** Подплыв к Постоялому рифу*, принц, бегло глянул за спину, и подплыл к тоннелю, который вёл в комнату русала. Только он собрался заплыть внутрь, как оттуда выскочил Се Лянь, явно чем-то напуганный. — 'Хуа Чэн?! Что… что, ты, здесь делаешь? ' — дрожащим от волнения голосом, спросил Се Лянь. — 'Тоже я хочу спросить и у тебя, ' — усмехнулся русал. — 'Что-то случилось, А- Лянь? ' Хуа Чэн попытался приблизится, но Се Лянь почему-то сам отплыл на пару метров. Взгляд принца зацепился за небольшой мешок, за спиной русала: — 'Се Лянь, ты покидаешь это место? ' От этого вопроса, злотоглазый испуганно отвёл взгляд. Хуа Чэн продолжил: — 'Может давай спокойно обсуди…' — 'Нет! Оставь нас! Я… сейчас же покину Тунлу и больше, никогда не появлюсь в твоей жизни! ' — перебил он и попытался сбежать, но резко упал, оперевшись на стену. Хуа Чэн только и успел его поймать и прижать к себе от чего-то дрожащего Се Ляня. Белохвостый крепко ухватился за его шею и уткнулся лицом в стык между ключицей и жабрами. Принц взмахнул хвостом и сел на небольшой выступ, Се Лянь оказался на его коленях. — 'Т-ш-ш-ш, успокойся.' — мягко шептал Хуа Чэн, гладя русала вдоль спины. Дыхание Се Ляня постепенно выравнивалось и он начал тихо говорить: — 'А-Чэн, я… ношу вторую душу… от тебя…' После этих его слов, в глазах Хуа Чэна заиграли звёздочки. Он положил ладонь на живот Се Ляня, на что русал растерянно спросил: — 'Ты, чего? Срок ещё меньше месяца…' — 'Почему, ты попытался сбежать? ' Се Лянь притих, а после тихо шепнул: — 'Я испугался, что ты меня отвергнешь… Прости меня, пожалуйста…' — 'А-Лянь, ' — позвал Хуа Чэн, — 'Для меня ты и наша будущая вторая душа — самое дорогое в этом мире. Я люблю вас обоих и… если ты думаешь, что я от тебя когда-нибудь отвернусь, то просто порви мне сейчас горло.' — с этими словами он приложил руку Се Ляня к своей шее. Белохвостый русал резко обнял его, шепча слова благодарности. Но осознание их статусов напомнило о себе: — 'Хуа Чэн, как мы будем растить вторую душу? Я же…' — 'Я могу публично признать её…' — 'Но я ведь даже не твой наложник! ' — 'Может ты желаешь стать моей родственной душой? ' — спросил Хуа Чэн, переплетая их пальцы. Лицо Се Ляня окрасилось удивлением. Он повалил Хуа Чэн и впился в его губы. Их руки блуждали по телам друг друга. Оба понимали ответ, от чего этот момент становился ещё ярче и приятнее. *** наше время — 'Как тебе это место? ' — спросил Хуа Чэн садясь подле Се Ляня и вручая ему пучок водорослей. — 'Местные поля прекрасно подошли бы для фермерской деятельности. Здесь практически нет укрытий, от чего нет и хищников. Но также здесь мало питательных рыб… Думаю нам стоит поискать другое место…' — ответил Се Лянь, отделяя несколько листочков водорослей и протягивая их Хуа Чену. Одноглазый русал погладил белохвостого по плечу, забирая один из предложенных стебельков. — 'Тогда отдохнём, и поплывём дальше.' — сказал принц, крадясь рукой к животу русала, отвлекая лёгким поцелуем на виске. Се Лянь устроил свою голову на плече Хуа Чэна, проваливаясь в сон. *** — 'Баньюэ, проверь пожалуйста, не появились ли новые ежи.' — попросил Шень Цинцю. Русалочка кивнула и поплыл в сторону плантации, оставив наставника в пещере с настройками. Шень Цинцю был лекарем и поселился на этом рифе уже несколько веков назад. Будучи учеником, он создал множество снадобий, которые были крайне эффективны в своих направлениях. Но у них был главный минус, их нужно было хранить на водой или хотя бы в искусственном воздушном кормане. Вот и сейчас он проверял полки, с целью узнать, запасы чего нужно пополнить. Баньюэ любила плавать по тоннелям, коими был испещрён весь их риф. Вот и сейчас, подобно змее, она огибала каждый закуток. Русалка замерла, она всем телом почувствовала едва заметное изменение. Баньюэ свернул с намеченного маршрута и украдкой посмотрела на незнакомцев. Белохвостый русал явно чувствовал себя плохо, чем его темноволосый спутник был весьма испуган. Глаза девочки округлились от ужаса, когда она заметила странную конструкцию у одно из них на хвосте. Баньюэ аккуратно вынырнула из тоннеля и помчалась к наставнику: — 'Шизун-Шень! Шизун-Шень! ' Русал выглянул из пещеры: — 'Что случилось, Баньюэ? Успокойся, всё решаемо…' — 'Там у измученного господина, очень странный капкан на хвосте! ' — выдала она на одном дыхании. — 'Странный капкан? ' — глупо повторил Шень Цинцю, — 'Ну-ка поплыли посмотрим…' Баньюэ кивнула и поплыла вперёд, указывая направление. *** Шень Цинцю выглянул из-за угла, облегчённо выдыхая: — 'Рано панику подняла, Баньюэ. А вот насчёт «измученного господина» была права…' — он приблизился к загадочной парочке. Хуа Чэн, завидев незнакомца, закрыл собой, тяжело дышащего Се Ляня. — 'Успокойся, я — местный лекарь, и хочу помочь твоему супругу.' Хуа Чэн отплыл в сторону, пропуская Шень Цинцю. Лекарь приложил руку ко лбу Се Ляня, а затем переместил её на живот русала. — 'Так, муженёк, хватай своего избранника и быстро за мной, если хочешь спасти вторую душу! ' Правый глаз неприятно кольнуло от боли, ведь смысл только что сказанных слов заставил сердце Хуа Чэна пропустить удар. Он аккуратно поднял Се Ляня с рифа. Тело русала била мелкая дрожь: — 'Хуа Чэн…' — только и смог произнести Се Лянь. — 'Я рядом, любимый! ' Шень Цинцю кивнул головой, указывая направление. — 'Положи его спиной к стене, '- бросил Шень Цинцю, ища нужное снадобье. Хуа Чэн, придержав голову Се Ляня, опустил его на землю. От прикосновения к хвосту, русал поёжился и тихо шикнул. Спицы в протезе издали неприятный скрежет, когда русал провёл хвостом по каменному полу. Лекарь отщипнул кусочек тягучей массы, скручивая её в шарик, а затем нанёс вокруг носа Се Ляня. Хуа Чэн стоял в стороне не понимая, чем он может помочь. Лекарства привели Се Ляня в чувства. Русал проморгался и уставился на Шень Цинцю. Лекарь приложил руку к животу белохвостого: — 'Обошлось.' — облегчённо выдохнул он, — 'Какой у тебя срок и сколько вы уже в пути? ' — 'Примерно три месяца… А в пути… несколько дней, ' — тихо ответил Се Лянь. Шень Цинцю цокнул языком и продолжил: — 'Твоё состояние связано с переутомлением от больших нагрузок. Вдобавок беременность истощила твой организм. Так что ты — лежишь здесь, и делаешь это на протяжении минимум трёх дней! А ты — берёшь на себя все хлопоты, чтобы твой супруг смог выносить вторую душу и дальше! ' — сказал он оборачиваясь к Хуа Чену, который уже сидел возле родственной души. Се Лянь удивлённо смотрел то на лекаря, то на Хуа Чэна. Его жест был расценен Шень Цинцю как недоверие или даже несогласие, поэтому добавил с усмешкой: — 'Нет, ну если вам нравится перспектива плыть ещё несколько, в лучшем случае, дней в поисках такого же рифа, но, скорее всего, без лекаря, и вам не нравится место, где самые серьёзные хищники мелкие акулы, то да, я рекомендую вам уплывать отсюда прямо сейчас.' — 'Мы и не говорили, что нам, что-то не нравится.' — хриплым голосом произнёс Хуа Чэн и тут же схватился за глаз, который пронзила жгучая боль. — 'Хуа Чэн! ' — Се Лянь подорвался с места, но его остановили взгляд лекаря и взмах руки принца. — 'А с твоим глазом, я бы тоже хотел поработать…' — протянул Шень Цинцю. Баньюэ подняла Се Ляня и, придерживая за спину, повела в сторону свободной пещеры. Хуа Чэн проводил их таскующим взглядом: — 'Замер! ' — приказал Шень Цинцю, внезапно нависший над слепым глазом. Принц импульсивно запрокинул голову. Неприятные капашения завершились, а на слепой радужке стала ощущаться приятная прохлада: — 'Эта пластинка будет смягчать боль ещё пару дней, ' — опережая вопрос, пояснил лекарь. Хуа Чэн пару раз моргнул, его взгляд опустился на собственный хвост: — 'Я примерно догадываюсь, что с вами произошло. Не поделишься историей? ' — 'Я такой слабак, ' — тихо произнёс он, — 'В том кошмаре, мне было страшнее всего за них, ' — кивнул он в сторону выхода, — 'Если бы…' — 'Замолчи! ' — перебил его Шень Цинцю, — 'Если бы было «если бы», то ты сейчас мог оплакивать свою вторую душу и супруга! *эрх* Прости, но я просто ненавижу слово «если бы». ' — Хуа Чэн заметил, как после этих слов напрягся Шень Цинцю, уши выдавали. Принц поблагодарил лекаря и вынырнул из пещеры, столкнувшись с Баньюэ на выходе. Та указала направление, где Се Лянь, но Хуа Чэн справился бы и без этой информации. Теперь он всегда мог найти любимого просто опираясь на его запах. Он заглянул в пещеру и чуть не умер от счастья: Се Лянь лежал и тихо спал в небольшом песчаном гнезде. Их была легко создать, хоть рукой махни над песком. Принц подплыл к любимому и лёг позади него. Почувствовав знакомое тепло, Се Лянь ощутимо расслабился. *** Хуа Чэн сидел возле Се Ляня, прижавшись ухом к его животу. Белохвостый русал гладил его по спине: — 'Ты настолько счастлив? ' — 'Мою радость не передать ни словами ни действиями…' — ответил он и поцеловал округлившийся животик, — 'Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? ' Се Лянь отрицательно покачал головой. Их вторая душа, по подсчётам, должна была появиться на свет, почти неделю назад. От этого оба русала очень волновались. Хуа Чэн, поняв, что задел запретную тему, решил перевести разговор в более приятное русло: — 'Может наш озорник просто проголодался? Что скажешь, проказник? ' — будто обращаясь к малышу, спросил он. Се Лянь мягко улыбнулся: — 'Мы очень хотим водорослей — светяшек.' — 'Как пожелаете, милые! ' — ухмыльнулся Хуа Чэн и поплыл в сторону рифа. Се Лянь остался на месте, поглаживая свой живот. Он очень переживал за маленькое сердце, которое билось под его собственным уже полтора года. Чтобы хоть чем-то себя отвлечь, русал взял несколько нитей, которые они купили по пути в лагуну «Родственных душ», и продолжил плести крохотную маечку для их будущей крохи. Он хотел наконец её закончить. Хуа Чэн вернулся к Се Ляню и застыл на входе. Чарующая песня, на неизвестном ему языке, которую поёт его родственная душа с круглым животиком. Уголки губ поползли вверх, а сердце ёкнуло от любви к этому русалу. Он подплыл к Се Ляню, специально делая широкие взмахи хвостом, чтобы тот мог понять о его приближении. Начиная, примерно, с шестого месяца, эмоции русала стали крайне расплывчатыми, в один момент он мог спокойно плавать, а уже через мгновение обижаться на Хуа Чэна за то, что тот к нему не присоединился. На подкрадывание реакция тоже изменилась. Если раньше Се Лянь легко расслаблялся в объятьях со спины, то теперь начал ругаться от неожиданных прикосновений. Попытки Хуа Чэна сообщить о своём присутствии словами, почему-то тоже пугали Се Ляня. В итоге идеальным вариантом стали изменения течений. Белохвостый обернулся и, отложив маечку в сторону, встретил любимого лучезарной улыбкой. Хуа Чэн сел возле него и отдал пучок водорослей-светяшек: — 'Спасибо, А-Чэн.' — одноглазый русал устроил свою голову на плече любимого и, обняв за круглый живот, закрыл глаза. Внезапно Се Лянь зажмурился и всхлипнул носом. — 'А-Лянь, солнышко, что случилось? ' — взволнованно спросил Хуа Чэн, — 'Я чем-то тебя обидел? ' — 'Нет… Я зол на себя! ' — с трудом ответил Се Лянь, — 'Я должен был сказать раньше… Хуа Чэн, на мне проклятье…' Одноглазый русал аккуратно погладил белохвостого по плечу: — 'Моя вечная любовь и преданность — вот твоё проклятье… Не плачь, пожалуйста' — сказал он, оставляя лёгкий поцелуй, ровно под ухом Се Ляня. — 'Нет… это другое…' — русал сел напротив Хуа Чэна и продолжил, взяв родственную душу за руки, — 'Думаю, ты и сам догадался, что я родом из Юнаня… но ты не знаешь причины, по которой я покинул родной край…' — уши Хуа Чэна дёрнулись, а в глазах блеснул огонёк тревоги, — 'В Юнане… очень большой вес имеют семейные узы. Мы веками живём рядом, занимаемся одним ремеслом. А когда у кого-то из родственников должны появиться вторые души, то все, у кого пока нет своих семей, уплывают в качестве помощников и поддержки… Так было и со мной. Я не спешил искать себе пару, поэтому семьи у меня не было. Жизнь моих родителей уже состоялась, так что я ничуть не удивился, услышав, что у меня будет младший брат или сестра. Мне тогда было не больше двадцати пяти, ' — уголки губ Се Ляня подпрыгнул вверх в мягкой улыбке, а руки сами собой стали поглаживать живот, — 'Уже через несколько месяцев живот мамы очень сильно вырос, мы с отцом тогда очень испугались, а наш лекарь сказал ждать как минимум двух малышей. В итоге мы временно уплыли из Юнаня уже через три месяца… Родители знали одно надёжное место, поэтому решили плыть сразу к нему. Когда мы добрались до него, то обнаружили единственный его минус: около той пещеры появилась небольшая деревушка, из-за чего рыба ушла от берега. Родители закрыли на это, глаза и мы с отцом разделили эту обязанность. *хмф* Как бы я сейчас хотел, чтобы они передумали… В Юнане есть поверите, если ты остаёшься последним выжившим в своей семье, то есть отвернулся от неё, ты и сам умрёшь такой же смертью, а в наказание тебя отмечают Кангой, ' — Се Лянь выгнул предплечья, на которых красовались чёрные кольца из угловатых линий, — 'Срок появления вторых душ приближался с каждым днём. Отец и матушка придумали аж шесть имён, три для дочерей и три для сыновей… И вот, настал день, когда живот мамы стал настолько большим, что она с трудом могла плавать. Отец боялся лишний раз оставить её одну, поэтому охота полностью легла на мои плечи… Я уплыл в сторону рифа и задержался там на несколько дней из-за штормов… и… с тех пор, не было и дня, чтобы ко мне не возвращался вопрос: «Что было бы, если бы я сразу вернулся?»… Уже подплывая к нашей пещере, в нос ударил рассеянный запах крови… помню как обрадовался мысли, что вторые души наконец появились. Но по мере приближения запах становился всё сильнее, а шестое чувство не говорило ничего хорошего… Я начал звать родителей, но никто не откликался, а когда заглянул в наш дом то замер… от ужаса. Внутри лежали мать, отец, два брата и сестра… все пятеро были мёртвыми, а на телах… *гхк* родителей не было ни плавником, ни украшений. Даже серьги, которые у нас передавались от матери к старшей дочери, которые нельзя было снять без специального инструмента, напоминали о своём присутствии обрывками из мяса и крови на ушах. Но самое жуткое — мои братья и сестра, у них на шеях были длинные шрамы, проходящие ровно на жабрах, а когти матери были испачканы их кровью…' — он закрыл рот рукой, а Хуа Чэн, воспользовавшись моментом, притянул Се Ляня к себе и заключил его в объятья, — 'Помню… что почти сразу же отключился, а когда пришёл в себя, то привёл тела моих родных в более-менее приемлемый вид и заложил ту пещеру камнями, еду оставил внутри… Но когда вернулся в Юнань и рассказал о случившемся, во всём обвинили меня… «Сын Фан Синь вообще не имеет чувств!», «Почему не последовал за своими близкими, раз так ими дорожил?!» и так далее, и так далее! Каждый злой язык успел меня вспомнить. По закону я без пререканий принял Канги, так как не рассчитывал, что достоин семьи или простой, искренней любви… Разумеется после этого, никто даже не смотрел в мою сторону. Родные тоже отвернулась от меня… Думаю поэтому, мне и было легче оставить дом и отправиться куда глаза глядят…' Хуа Чэн успокаивающе гладил Се Ляня по голове, тихо проговаривая: — 'Мой любимый, мой милый, сколько же боли ты перенёс… ' — он взял руку белохвостого и оставил поцелуй на костяшках пальцев, — 'Я обещаю… нет… я клянусь, что сделаю всё, чтобы тебе не пришлось вспоминать об этом, ведь ты ни в чём не виноват…' — принц дотянулся до отложенного пучка водорослей-светяшек и вручил их Се Ляню, — 'Лучше поешь и успокойся! ' Русал измученно улыбнулся. Наконец с его плеч спало бремя тайны. Се Лянь потянулся к губам Хуа Чэна, а тот в ответ наклонил голову, сплетая уста и языки в нежном поцелуе, в котором то и дело мелькали улыбки, с обеих сторон. Рука принца легла на живот Се Ляня, но он тут же отдёрнул её и, с немым удивлением и радостью в глазах, посмотрел в золотые очи напротив. Белохвостый русал притянул его руку обратно и с восторгом выдохнул: — 'Она отвечает… Снова.' — 'Лучше поскорее выбирайся оттуда и встреться с нами! Мы тебя очень ждём, кроха! ' — низким и бархатистым голосом сказал Хуа Чэн, припадая к животу, будто, говоря со второй душой. Се Лянь тихо рассмеялся после чего сонного зевнул: — 'Думаю вторая душа намекает, чтобы ты набрался сил перед его появлением.' — 'Ты настолько сильно ждёшь сына? ' — 'Я одинаково сильно буду любить как сына, так и дочь…' — 'Так и скажи, что ждёшь сына только потому, что тогда он будет носить часть моего имени! ' Хуа Чэн отвёл взгляд в сторону. Отчасти это было правда. Дело в том, что уже на пятом месяце они задумались над именем для их второй души, но не как не могли определиться кому отдать дань уважения в имени. Хуа Чэн настаивал на приставке «Се», в то время как Се Лянь стоял на «Хуа». В итоге их спор помогла решить Баньюэ. Она предложила такой вариант: в случае рождения сына, имя даст Хуа Чэн, ну а если дочь, то Се Лянь. Такой вариант устроил обоих. — 'Можно войти? ' — раздался тихий вопрос со стороны входа в пещеру. — 'Конечно! Проходи, Баньюэ! ' Русалочка юркнула в пещеру, подплывая к Се Ляню. Хуа Чэн, наоборот, на некоторое время оставил их, чтобы русал мог говорить без стеснений. — 'Се́лянь, что-то случилось? ' — спросила русалочка. — 'Баньюэ, всё в полном порядке! Просто… вспомнились грустные времена…' — 'Даже не знаю, что сказать… Я помню одну русалку, которая рассталась со своим избранником, чтобы растить вторую душу без него. У неё, также как и у тебя, была задержка. Но внезапно он заявляется, напоминая всё её прошлое… *ох* Это была одна из самых тяжёлых процедур, которые мне пришлось принять. Поэтому, Шизун-Шень и рекомендую не вспоминать ничего, чтобы не испугать вторую душу.' Они ещё немного поговорили, после чего Баньюэ покинула жилище, позволяя Хуа Чену вернуться. Тот тут же начал уговаривать Се Ляня лечь спать: — 'Сладких снов мои дорогие…' — шепнул он, оставляя один поцелуй на лбу русала и второй на животике. — 'Люблю тебя, милый! Спасибо! ' — сонно добавил Се Лянь и закрыл глаза. Хуа Чэн немного понаблюдал, после чего лёг позади любимого и аккуратно прижал его к себе. *** Одноглазый русал аккуратно взмахнул хвостом и поцеловал Се Ляня в скулу. Покинув пещеру, он тут же прижался к скале, потому что заметил юркнувшую в расщелину мурену: «Тебя мне здесь и не хватало…» — рыкнул он про себя. Припав к земле он начал аккуратно красться, чтобы хищник не атаковала раньше. Остановившись возле входа в тоннель, где расположилась рыба. Он ударил рукой по козырьку из кораллов, от чего мурена выплыла из своего укрытия и взвилась злобной лентой. Хуа Чэн ответил ей грозным шипением. Рыба попыталась сделать несколько выпадов, но бесполезно. Принц свернул ей шею и отложил в сторону. В Тунлу, мясо этих рыб очень любили, а Хуа Чэн, даже сам умел готовить некоторые блюда. Но себя он по-балует только после того, как накормит Се Ляня. Спустя некоторое время, Хуа Чэн вернулся к супругу. Белохвостый всё ещё спал, поэтому русал решил наведаться до домика Шень Цинцю и Баньюэ, чтобы отдать им несколько рыб. — 'Скоро я привыкну к такому! Ваше Высочество, не утруждайте себя, ' — ухмыльнулся лекарь, — 'У меня только один вопрос: ты зачем вчера Се Ляня на откровенный разговор потянул? ' Хуа Чэн не успел ничего ответить, его перебил громкий крик родственной души. Баньюэ и Шень Цинцю переглянулись и, схватив необходимые снадобья помчались к пещере, где жила пара. Хуа Чэн оказался на месте раньше лекарей. Се Лянь сидел на земле, положив одну руку на скалу, а второй схватился за свой живот. Заглянуть в пещеру ему не дали, обогнавшая его лекарь попросила остаться снаружи, пока его не позовёт Се Лянь. Крики белохвостого русала отражались от стен пещеры и били по ушам Хуа Чэн, заставляя его сердце разрываться. Принц внимательно осматривал территорию поблизости, ведь мало ли кого могут привлечь уязвимое состояние и запах крови. В это время из пещеры доносились тихие завывания Се Ляня, которые, какими-то чудом, перекрывали громкие словами поддержки Баньюэ и советами Шень Цинцю. Каждый раз слыша: «уже скоро», «всё получится», «сейчас!» и тому подобное, Хуа Чэн очень хотел заглянуть внутрь. Но его останавливала мысль, что этим он подорвёт к себе доверие Се Ляня. «Се́лянь, ты очень сильный! Вторая душа пошла в тебя, вон как рвётся!» — от этой фразы, принц так и вовсе замер, но мелькнувший хвост ската, вернул с небес в воду. Преградив рыбе дорогу, он создал поток, который унёс шипохвоста на приличное расстояние от укрытия. Се Лянь кричал разные выражения, которые были на языке Юнаня. Самым частым из них, были попытки позвать некого «Сань Лана». Всё это сопровождалось рваным дыханием и сдавленными криками. «Се Лянь, если тебе от этого легче — кричи, но постарайся ещё немного. Ты молодец… Давай, сейчас!» — эти слова сопроводил протяжный крик русала. Он стал шептать слова, проходившие на молитвы. *** Спустя пять часов с начала родов. У Се Ляня уже не было сил на крик, поэтому из пещеры доносились его тяжёлое дыхание и… громкое, измученное «Хуа…». А затем, долгожданный детский плач. Баньюэ бросила взгляд в сторону входа, где и заметила Хуа Чэна: — 'Мои поздравления, Ваше Высочество, у вас самая уникальная дочка из всех, которым я помогал появиться на свет…' Принц подплыл ближе и аккуратно поцеловал любимого в уголок приоткрытого глаза: — 'Се Лянь, всё закончилось, отдыхай…' — 'Пока…жи… её…' — прохрипел русал. Се Лянь слегка улыбнулся уголками губ и наконец закрыл глаза, проваливаясь в сон. Хуа Чэн перевёл взгляд на, только что рождённую, русалочку. На это указывали более заметные чешуйки на груди. А вот про то, что она копия Се Ляня… Хуа Чэн только сейчас понял смысл сказанного Баньюэ. Хвост их дочери был двухцветным. Верхняя часть, до колен, была ярко красной. Её украшали едва различимые полоски, которые были чуть темнее основного оттенка. А ниже, цвет плавно перетекал, становясь белоснежным, с такими же аккуратными полосками. Это, очевидно, и была черта Се Ляня, его белый хвост также покрывали подобные линии, но из-за цвета их было сложно различить. — 'Привет, кроха.' — тихо поздоровался Хуа Чэн, — 'Мы тебя очень ждали.' — он аккуратно укачивал дочку, чтобы та перестала плакать, — 'Как же я люблю вас обоих…' — добавил он.