Минус двести семьдесят три и пятнадцать

      Холод. Холод здесь, в Зелёных холмах, обычное явление… На улице стабильные минус сто девяносто пять градусов по Цельсию. Земля твёрдая и безжизненная, словно металл, а деревья больше напоминают камень. Холод повсюду. Кажется, будто мир застыл. Из живых существ на этой планете осталась только чёрная бесформенная жижа, которая ищет пищу. Последнее, что она ела, это замёрзшую птицу с раскрытыми крыльями. И это было пару дней назад, если не больше. Жижа довольно робкое и опасливое создание. Стоило только раздаться шороху, как субстанция сразу удирало в ближайшее укрытие.       А сегодня жижа нашла себе пищу: какой-то синий антропоморфный ёж, замёрзший в причудливой позе. Жижа не церемонилась с трупом, поэтому сразу начала поглощать свою еду. И тут же выплюнула: слишком уж костлявая попалась зверушка.       После жижа довольно долго не решалась подойти к синему ежу. Неприятные какие-то ощущения… Но вдруг у неё появилась идея: почему бы не сделать этот труп своим новым сосудом? С ним она, наконец, смогла бы почувствовать себя… Живой? Да, живой. Для неё не было ничего более желанного, как жизнь. Пускай это жизнь в полном одиночестве, да ещё и в украденном теле, но в конце концов это жизнь. Ей мешало только одно: она уже давно такое не практиковала. А вдруг не выйдет? Или пойдёт не по плану? Но попробовать стоит.       В начале всё шло гладко, но потом произошли некоторые неполадки. Из-за них сосуд был искажён: на животе красовался шрам, по форме напоминающий «Х», белки глаз стали чёрными, а радужки — красными. Иголки же приобрели сливовый цвет. Теперь жижа попробовала передвигаться в «сосуде». Выходило, мягко говоря, не очень из-за окоченения трупа. Ноги и руки громко хрустели со звуком ломающихся камней. «По… мо… ги… м-не!..», — из головы трупа послышался тихий, но отчётливый голос. Жижа сразу сбросила оболочку и отскочила на несколько метров, притаившись. Ничего не произошло. Потом она осторожно подползла и прикоснулась «жгутиком» к трупу. Реакции не последовало. Немного осмелев, жижа решила рискнуть ещё разок и взяла тело под свой контроль. На удивление жижи, у ежа были голосовые связки, значит, можно говорить.       — Почему так холодно? — первая фраза, которую выдала жижа. Голос, естественно, был искажён: звук был как у игр двухтысячных годов или ранее, местами была слышна шепелявость. — И всё же, как-то некультурно «вселяться» в чужие тела.       На лице ежа появилась улыбка.       — Эмоции… Удивительно! Я… Я способен и на такое, — поражалась жижа своей очередной находке.       Жижа неожиданно для себя стала видеть воспоминания захваченного тела: вот жёлтый лис с двумя хвостами собирается сделать электроплиту; «Лысый чёрт» пытается забрать какие-то разноцветные камушки поменьше и побольше. Но в итоге из-за этого произошло… Оледенение? Но самое главное, что все они говорили одно и тоже имя — Соник.       — Ся‌-нек. Саник, — жижа пыталась правильно выговорить это имя. — Соник…       И тут она призадумалась. Не может же она использовать имя трупа. Раз так, то нужно придумать новое.       — Лазу… Гер… Может… Нет, не то! — жижа топнула ногой об поверхность. Оказалось, что это лёд, причём хрупкий.       Не было времени удивляться и тем более думать, почему лёд был хрупким. Жижа сразу побежала в поисках устойчивой поверхности. Сначала было непривычно, но потом она набрала довольно высокую для неё скорость: шестьдесят километров в час. Да, это не сравнится со скоростью Соника, но зато тело слушалось хорошо. И всё же ноги дали о себе знать: начали болеть, грозя оторваться. «Сосуд» быстро добежал до небольшой пещеры. Как раз вовремя: начался буран.       — Стало ещё холоднее, чем раньше, — заметила жижа и задумалась: — Холоднее… А это идея.       И пальцем написала по снегу:

Моё имя — Фростбайт.

***

      В пещере было довольно тепло по сравнению с тем, что творится на улице. Для Фростбайта минус сто семьдесят градусов по Цельсию лучше, чем минус сто девяносто пять. «Как ты выжил?», — непонимающий голос снова дал о себе знать. Фростбайт уже не так сильно боялся этих звуков, поэтому он робко спросил тем же искажённым голосом:       — Ты — Соник?       Ответ последовал не сразу. «Скорее то, что осталось от него», — ответил голос.       Повисло молчание. Никто не осмеливался продолжать диалог. Фростбайт решил освободится от сосуда и поспать. Для одного дня слишком много событий. Но к его ужасу, он не смог освободиться. «Прошу, не оставляй меня с ними!», — молил голос Соника.       Ёж был как громом поражён. Паника настигала жижу.       — То есть, не я один в живых остался? — озвучивал свои мысли «сосуд». — Я сразу помру, когда они меня найдут! Что же мне делать? Что же мне делать?! Что... же... мне... делать?! — Фростбайт в панике начал биться головой о своды пещеры. Струйка крови на лбу сразу же замёрзла.       Голос молчал. Он хотел что-то сказать, но не знал, что именно.       «Сосуд» взглянул в сторону выхода из пещеры, но страх и паника ни куда не исчезли. В буране были видны… Глаза?       — Я… нашла… тебя… — сказали «глаза» и исчезли.       Фростбайт сразу понял, что пора делать ноги. Конечности снова начали трещать, как камни.       — Что ж, не долго я пробыл в тёплом месте, — пытался подбодрить себя Фростбайт.       На улице был не просто буран, а настоящий снегопад, да ещё и с градом. Фростбайту было очень холодно. Ноги коченели с невообразимой скоростью. В итоге он не смог передвигаться. Ему повсюду мерещились трупы тех существ, которых он знал только из воспоминаний Соника.       — Смерть к тебе идёт, ты об этом знал? — этот знакомый голос он где-то слышал. — Уж больно долго и жалко ты жил, Эггман.       Фростбайту стало очень страшно. И всё же он нашёл в себе силы встать и попытаться убежать. Бегал он не долго: из-за града и изношенности тела отвалились руки, а потом — ноги. Тёмно-бордовая кровь недолго капала на землю. «Сосуд» упал лицом в снег (если это можно так назвать). Потом его перевернули к небу, держа за голову. Теперь жижа узнала, кто это: розовая ежиха. Вроде, её звали Эми Роуз.       — Есть какие-нибудь пожелания, мразь? — хоть она и выглядела дружелюбно, но её ярость можно было ощутить в радиусе пяти шагов.       — Прости… меня, — слёзы сразу превращались в лёд, создавая пелену на глазах.       Тишина повисла гробовая. Она не отвечала слишком долго.       — Эми? — спросил Фростбайт. — Эми?       И он осознал: она мертва. Холод планеты заморозил её заживо.       — Почему я даже не могу умереть безболезненно? — слёзы вновь катились из глаз.       Теперь он вспомнил, что натворил. Он всех погубил своей алчностью и жадностью. Кто бы мог подумать, что из-за каких-то камушков Эггман смог пойти на такие ужасные поступки.       — Простите меня. За всё, что я сделал, — последние силы он отдал на эту фразу.       И вот перед глазами начало темнеть. А потом послышались голоса. «Нет, мы тебя не простим, жалкая ты тварь! Гори в аду!», — твердили они.       Вот и последнее существо прекратило своё существование. Вся планета теперь полностью стала безжизненной.

На планете минус двести семьдесят три и пятнадцать градусов по Цельсию…