***
На Астера в зеркале смотрит бледное лицо с чёрными кругами под глазами. Глаза по-прежнему голубые, хоть белки и стали желтеть. На губах до сих пор блестят следы крови от очередного приступа кашля… Лицо до ужаса болезненное, хотя тело пышет здоровьем. Золотые волосы до плеч, собранные в школе в небольшую косичку, но теперь распущенные и блестящие от кожного сала. Точёные плечи и ключицы, крепкая грудь, сильные руки и ноги. Будто голову оторвали и присоединили к чужому телу… Мама с папой всё поняли практически сразу, в ту же ночь, когда сына одолел такой страшный кашель. Они купили какие-то таблетки, что периодически убирают симптомы кровохаркания, как и закупоривают проход лепестков из лёгких в глотку. Грудь болит сильнее, но только по ночам. В школе Астер чувствует себя вполне сносно… Ситуация резко ухудшилась, когда одним днём Икквин проболталась, что она вроде как понравилась мальчику из волейбольной команды. Его команды. Тот парень на выходных помог девушке и её отцу отбуксировать мотоцикл из старого гаража в новый. Просто так вышло, что они встретились в супермаркете, разговорились. «Ну, мне он понравился… У тебя там в команде все красавчики», — сказала она, глупо хихикнув. Астер не подал виду, что он ревнует или ему неприятно. Икквин вольна делать что ей хочется. Они просто друзья, которые общаются и делятся своими мыслями, порой и чувствами… Она сказала про свою симпатию к тому парню не потому, что хотела заставить друга приревновать, но потому, что ей некому больше об этом рассказать. Отец и так знает, дядя тоже. Астер всё понимает, но не понимает, почему его тело так больно принимает это, когда разум спокоен. С тех пор юноша перестал пить таблетки. Неделя, две, месяц… Он собирает лепестки, порой и целые бутоны гибискуса и сушит, чтобы потом покрошить и расфасовать по пакетикам. Икквин поделилась, что будучи в кафешке с Захари (членом команды Астера) ей очень понравился каркаде со льдом. А каркаде как раз делают из цветков гибискуса…***
Икквин пригласила Астера в гости, в очередную субботу. Отец уехал с братом на рыбалку до глубокой ночи, потому дом был в полном распоряжении друзей. Астер внимательно приглядывается к подруге и замечает, что у неё накрашены ресницы. Они оказывается такие длинные. И как он раньше не замечал? — Снова с чаем? — хихикает Икквин, заглядывая в пакет, который протянул Астер, — О-о-о, сколько много!.. И откуда у тебя столько денег?! — По скидке беру, — слишком хорошо научился врать… — Мне его хватит на полгода, это точно!.. Будешь? — Нет, лучше кофейку. — Скучный ты, — она так мило надувает губки, — ну ладно. Проходи в зал! Всё разложено по фен-шую Хэддоков: подушки на полу, плед на диване, бардак на кофейном столике перед телевизором. «Это у них семейное» — всегда поговаривает отец Астера, когда сам приходит в гости к Стоику, отцу Икквин. И сейчас ничего не изменилось. Икквин быстренько заваривает себе каркаде из принесённых Астером гибискусов, потом кидает в напиток кубики льда. Затем заваривает быстрорастворимый кофе, купленный заранее к приходу друга. Латте, как он любит. Юноша уже сидел на полу и нажимал на кнопки пульта, чтобы переключиться на какой-то нужный канал по телевизору. «Спорт». Это было очевидно. — Почему ты в этом сезоне на скамейке? Захари молчит, — Икквин смакует кисло-сладкий вкус напитка на языке. — Потому что много тренировок пропустил, — холодно отвечает Астер, не прикасаясь к кофе. В горле снова запершило. — Ясненько… Ты с каждым днём всё больнее выглядишь, — чуть тише говорит она, ближе присаживаясь к другу, — я беспокоюсь за тебя. — Да всё нормально. Просто бессонница. — Что-то мучает тебя, — Икквин продолжает гнуть свою линию. — Всего лишь бессонница. — Врёшь ведь, — недовольно шикнула девушка, поставив каркаде на стол; кубики льда звонко ударились о стенки стакана. — Может немного, — соглашается юноша, слабо кивнув и прикрыв глаза; сердце учащает свой ритм. — Мы друзья, так? А друзья говорят друг другу правду… Посмотри на меня, — Икквин прикладывает ладони к лицу Астера, — и скажи мне как есть: что с тобой происходит? Это что-то не простое, Астер, я же вижу… Ну и чего ты молчишь? — Не хочу тебя расстраивать, — низким голосом говорит он, приоткрыв наконец глаза; веки как свинцовые. — Уже расстроил, — тяжело вздыхает она, всё не опуская руки. — Прости… — Так ты скажешь мне, в чём дело? — Долго объяснять… — Нестрашно. Я тебя слушаю. В это же мгновение в дыхательных путях что-то резко перекрыло кислород и Астер рефлекторно согнулся, глухо закашлял в свои ладони. Икквин аж вскрикнула от испуга. Ещё спустя мгновение Астер убегает в ванную и запирает за собой дверь. Юноша издаёт страшные звуки, словно режут по живому, потом его рвёт, и снова кашель, глубокие хриплые вздохи и выдохи. Икквин не может сдержать слёз от кошмара, что происходит буквально за парой стен её дома. Тушь смазывается, глаза больно щипят. Наконец Астер выходит, даже с улыбкой на лице. На уголках губ осталось немного крови, на глазах ещё стоят слёзы от напряжения тела. Заметив слёзы Икквин, её раскрасневшееся лицо, юноша испугался так, как никогда раньше. Она, эта милая хрупкая девушка, ужасно расстроена. И он всему виной. Её друг. Который обязан доверять, говорить правду, оберегать от невзгод… — Почему?.. Почему ты такой?! Эта твоя дурацкая черта, Хофферсон! — злобно прикрикнула Икквин, глотая слёзы и сопли; встаёт с пола, — Гордыня! Ты готов сдохнуть, но не сказать! Ты больно только делаешь, понимаешь?! — Понимаю, — лишь губами произносит Астер, делая пару шагов к подруге и протягивая руки, чтобы обнять. — Не трожь меня! — она ставит руки перед собой, — Ты болен! — Да, но это не… — Эти гибискусы, — резко переключается Икквин, — они не настоящие, да? — Как сказать… — Как есть, Хофферсон! В кой-то веки скажи правду! — Они настоящие… Из моих лёгких. Астер прикрывает глаза от ужаса и боли в груди, когда видит исказившееся страшным образом лицо Икквин, да и её саму. Как хрупкое тело согнуто в три погибели, глаза готовы вылезти из орбит, а рот открыт в немом крике. Слышится грохот упавшего тела на пол. Но это не она. Астер вот-вот отключится; сил в теле нет, потому без опоры на что-либо просто падает на пол перед подругой. Икквин в нервном припадке падает на колени и, крича имя друга, стала бить его по лицу ладонями, такими же ледяными, как каркаде со льдом на кофейном столе. Лицо юноши всё бледнее и бледнее. Девушка вскочила к стационарному телефону и вызвала скорую помощь. Ей сказали ждать и пытаться привести друга в чувство. Но как?.. «Астер… — слёзы сильнее полились из глаз Икквин; она кое-как приподнимает его за плечи и перетаскивает ближе к дивану, чтобы тело можно было опереть о его стенку; хотя бы корпус, — я поняла тебя, клянусь! Боже мой, я всё тебе прощу, только не умирай, пожалуйста!.. Господи, да почему ты молчал?! А почему я не замечала?! Я же видела что-то красное на лепестках… Думала, что это краска… Астер…» Икквин берёт его левую ладонь в свои и прижимает к своему мокрому лицу, слегка касаясь пальцев губами. Резко позабыла она о Захари, о всех своих проблемах. Перед ней на глазах умирал её друг… И умирает сейчас. Она слышала о некой цветочной болезни, которая одолевает влюблённых. Влюблённых безответно. Она прильнула к его груди, чтобы услышать стук сердца, но внутри словно пустота. Страх одолел нутро Икквин. Почему она себя обманывала? Связалась с каким-то Захари… Да, он хороший парень, но не такой… Астер понимает её всю. Принимает её странности. И ведь влюбился в неё. В «мальчишку» из начальной школы. Просто не решился разрушить дружбу. Потому молчал, обманывал… Она была зла, но лишь на мгновение. Злость появилась на себя. Он давал ей подсказки. Как же она была слепа!.. «Боже, прости меня, — шепчет Икквин, дрожащими губами целуя яремную впадинку на шее Астера, — Не умирай, пожалуйста… Я тебя люблю, слышишь? Я боялась, что ты не ответишь мне… Почему ты, а не я?.. Я заслужила всю эту боль, но не ты…»***
Астер очнулся в карете скорой помощи по пути в больницу. Около него сидела Икквин и целовала его правую ладонь. Девушка завизжала от радости на всю машину и всем телом навалилась на юношу, что до сих пор не понимает, что вообще происходит. В глазах стоят слёзы, но дышать стало подозрительно легче… Провели экстренное обследование лёгких. В них ещё остались нераскрытые бутоны и лозы гибискуса, но они исчезнут со временем, если пациент пообещает закончить курс лечения назначенными препаратами. — Так ты пил таблетки?.. Почему же бросил? — шепчет совсем тихо заплаканная и опухшая Икквин, сидя около койки больного в палате приёма пациентов. — Тогда бы я лишился чувств к тебе, — хрипит Астер, стучит кулаком по своей груди, — или вовсе забыл. — Такое возможно? — Да. В инструкции написано. — И тебе их снова пить, — он в свою очередь берёт её правую лечебную ладонь в свою левую и пригревает. — Теперь не так страшно, — юноша пересиливает себя и улыбается. Голубые глаза так сияют… — Мы с тобой такие идиоты, — заключает Икквин, тяжело вздыхая, — как вообще так можно?.. — И не говори… — Я теперь тебя не отпущу. Понял меня? Я даже поседела… — Да хватит тебе, — слегка усмехается Астер, желая потрогать пальцами волосы девушки, — вроде ничего не изменилось… — Тебе так кажется. — Может быть… — Скоро приедут твои родители, мне надо идти, — Икквин встаёт со стула и аккуратно поднимает свою ладонь с руки Астера; он не противится этому. — Ты же будешь навещать меня? — сколько надежды в его глазах… — Конечно… Ты теперь тут до конца месяца. — Все финалы пропущу, вот чёрт, — цокает языком Астер, закатывая глаза. — Заслужил. — Да, ты права… Икквин отходит к двери, явно чтобы уйти, но она останавливается на месте, словно обдумывая, сделать ей что-то или нет. Или может забыла о чём-то. Вдруг девушка быстро подходит к койке и легонько целует Астера в губы своими холодными как лёд губами. От них до сих пор веет ароматом каркаде. «Доброй ночи», — шепчет Икквин совсем тихо. Астер кивает ей и напоследок целует тыльную сторону правой ладони девушки. Именно ей она лечила его синяки… Время пройдёт и всё наладится. В конце концов он выжил. Пока другие, увы…