***
Темная, мрачная квартира. Атмосфера в ней тяжелая, да настолько, что будто можно уловить всем телом сжирающую пустоту. Под стать своему хозяину. И если везде включить свет, зажечь каждую лампочку, открыть нараспашку окна, пропуская лучи Солнца, даже найти завалявшиеся в ящиках и тумбах свечи и тоже заставить их гореть — обстановка не будет ярче. Лишь станут заметнее трещины на потолке, пошарпанная пыльная мебель, да отходящие от стен в некоторых местах обои. И каждый, кто хоть на минутку попадал в это пустое место, прочувствовал каждой клеточкой кожи отрешенность, прочно связанную черной лентой с тоской и невыносимой болью. Ощущение одиночества и пронзающего холода обхватывало вокруг шеи плотной петлей, будто перекрывая кислород, чтобы вздохнуть полной грудью. И первое, что приходит на ум при упоминании этой самой квартиры — пустые бутылки алкоголя, словно цепью разбросанные то тут, то там по площади и так небольшого жилища, что покрылись густым слоем пыли. Это место никто и никогда не называл домом, язык не поворачивался, да и на самом деле даже в мыслях не было дать такое определение. Невозможно, потому что кто в здравом уме обмолвится этим словом, побывав в этих комнатах хотя бы один раз, чуть ли не физически потрогав руками одиночество? Леоне Аббаккио тошнило от одного понимания того факта, что ему предстоит раз за разом возвращаться туда. Снова чувствовать моральное давление от атмосферы страданий и воспоминаний, запивая эту горечь очередной дешевой бутылкой коньяка, затуманивая разум очередной пачкой сигарет. Но что, если домом можно назвать вовсе не квартиру?***
В один из вечеров, во время трапезы и разговоров в ресторане, Леоне слушал музыку в наушниках, пытаясь абстрагироваться от несчастных возгласов Наранчи, которого каждый раз искренне пытался поднатаскать грамоте Фуго. Миста же в свою очередь делал заказ у официанта, параллельно возмущаясь тому, что за столько лет в ресторане так и не научились делить торты на порции более, чем на четыре. Все как всегда. И не хватало только Буччеллати, который почему-то задерживается. Аббаккио открывает глаза и смотрит на часы. И ровно в этот момент входная дверь распахивается, привлекая внимание команды к зашедшему мужчине. — Буччеллати, прогони этого придурошного отсюда! — жалобно вопя не сдерживается Наранча, которого Фуго прижал головой к столу в порыве злости. Паннакотта после этого фыркнул и отпустил бедного юношу. — тц, придурок тут только ты, потому что не можешь понять такие базовые вещи, вернее, даже не хочешь. — а затем тряхнул головой, смахивая таким образом мешающуюся челку. Гирга на это лишь закатил глаза и потер ноющую щеку рукой, наверняка мысленно посылая друга далеко и надолго. — наконец-то, Буччеллати. я торт как раз заказал на всех, ты почти вовремя. — Миста поднялся с места, чтобы обменяться приветственным рукопожатием. Наконец, сам Бруно подал голос, оглядывая всех присутствующих и поправляя прическу: — извините, что заставил ждать. пока добирался сюда, чуть не попал под дождь, — и ровно после этого в подтверждение раздался раскат грома, а затем застучали капли начинающейся грозы по окнам, — вот, о чем я и говорил, мне повезло. — после чего довольно улыбнулся. От такого совпадения Наранча хохотнул, а Миста вздохнул, обреченно глядя на мрачную погоду на улице. Фуго потянулся на стуле, разминая плечи: — сегодня передавали по радио грозу, я прихватил зонт. Миста возмутился: — ты видишь этот ужас на улице? чем нам поможет твой зонт? — указывая пальцем на окно, парень присел на свое место, затем складывая руки на груди, глядя, как Секс Пистолс подворовывают сладкое угощение из его тарелки. Спустя некоторое время наконец все уселись за столом, поедая торт, заказанный Гвидо. И только Аббаккио не подавал признаков жизни, так и продолжая слушать музыку, не обращая ни на что внимание, лишь уперев взгляд куда-то вниз, думая о том, как ему не хочется возвращаться после очередной встречи в такой родной обстановке. Он никогда не говорил об этом прямо, но Леоне действительно безумно ценит все эти моменты со своей командой. Он не меняется внешне и поведением, но где-то внутри у него будто разгорается огонек — совсем слабый, но такой приятный. Просто от нахождения с ними. И не кривя душой он признает в своих друзьях не менее, чем семью. Он поклялся им в верности не просто так. Но вот действительно наступает неизбежное — всем пора расходиться по домам. Пятеро мужчин стоят на выходе и обмениваются прощаниями, договариваясь встретиться в ресторане и на следующий день, если им не поручат какое-нибудь дело, как это обычно бывало. Аббаккио провожает взглядом Фуго с зонтом в руках, вокруг которого прилипли Наранча и Миста, последний все же упросился пойти с ними. Зонт действительно не сильно спасал от разбушевавшейся природы, от чего юноша с оранжевой повязкой взвизгивал от попадающей на него воды, а Гвидо пытался максимально тесно идти под укрытием, обнимая себя руками, так как в кроп-топе было не очень уж и тепло. — иногда я даже успеваю соскучиться по ним. — тихо и как-то мечтательно произносит Бруно, точно также глядя на удаляющихся друзей. Запах сырого асфальта и влажности после долгих дней жаркой погоды имел некий особенный эффект удовлетворения, от чего Буччеллати вздохнул полной грудью. Леоне посмотрел на небо, что застилали пепельно-черные облака, его друг после этого тоже коротко проскользил ясным взглядом по тучам. — куда ты сейчас? — спрашивает Бруно слишком обыденно. Высокий мужчина прочищает горло и отвечает точно также обыденно, но чувствуя в душе расползающуюся неприятную горечь: — выбора у меня особо нет. — ты уверен, что дойдешь под таким ливнем? — и опять, словно по волшебству, дождь забил по лужам с новой силой, заставляя Бруно вздрогнуть. Аббаккио вздохнул, переводя взгляд на друга: — а что мне остается? Их глаза пересекаются, и Бруно после маленькой паузы выдает: — я заказал машину. не настаиваю, но, может, поедем ко мне? — после чего вновь вздрагивает, так как на улице значительно похолодало. Леоне запустил руки в карманы и хмыкнул, вновь отвлекаясь на дождь, поджимая губы. Будучи самым близким человеком, Буччеллати понимал, что Аббаккио не горит желанием ехать к себе. Поэтому все же осмелился предложить и таким образом поддержать своего друга, так как всегда замечал его особенно подавленное состояние после расхода банды. Стоя в тишине и слушая погоду, оба заметили приближение сияющих и разрезающих мрачную стену дождя фар подъезжающей машины. Когда водитель остановил ее около входа в ресторан, Бруно вновь многозначительно смотрит на своего друга. Аббаккио замечает это и коротко отвечает: — ладно.***
Достаточно быстро добрались до дома Буччеллати, но хватило и пары мгновений, чтобы обмокнуть чуть ли не до нитки, пока они выбегали из машины. Леоне уже посещал квартиру друга, но для него каждый раз как первый. Как только распахивалась дверь — в лицо сразу бил запах свежести с нотками лаванды, и мужчина всегда удивлялся, откуда браться аромату цветов, если у Буччеллати никогда ничего подобного не находилось? Каждый раз он осматривал действительно светлую квартиру, от которой веяло комфортом. Все оформлено утонченно и воистину прекрасно: высокие потолки, практически панорамные окна с бежевыми переливающимися золотом шторами, которые идеально сочетались с практически такого же цвета мебелью вроде дивана и кресел; высокие и аккуратные проходы, которые соединяли комнаты, обрамлены практически мраморно-белой лепниной; дверей в квартире не было, что добавляло большего ощущения свободы и легкости; на стенах же развешаны несколько дорогих картин, которые всем своим великолепием показывали, что достойны находиться минимум в картинных галереях и музеях, завораживая и привлекая взгляды любого; несколько небольших зеленых растений в горшках на полу рядом с небольшим балкончиком, что добавляли еще больше жизни. Аббаккио никогда не хватало слов, чтобы описать уют и чудесную атмосферу этого места, все выглядело настолько сбалансировано, на сколько вообще можно себе представить. Достаточно обычный стиль дорогих квартир в Италии, но Леоне даже не мог назвать это «обычным». И часто ловил себя на мысли, что этот дом очень подходит своему владельцу. Такой же утонченный и обворожительный. Аббаккио казалось, что если он когда-нибудь и возьмется за переделку своего жилища, и даже если сделает нечто похожее, то он все равно не получит должного удовлетворения, так как сам будет не подходить для такого места. «Интересно, а если бы Буччеллати жил у меня, там была бы та же атмосфера?» — кошмар, ну и ливень. — владелец квартиры прерывает Аббаккио от размышлений. Бруно поворачивает голову к нему и не может сдержать смешка: светлые волосы потеряли укладку и свисали на лице бесформенными прядями, и так облегающий плащ еще сильнее лип к телу, а капли дождя капали прямо на пол. — что смешного? себя-то видел, Буччеллати? — и Леоне тоже не может сдержать улыбку, подхватывая позитивное настроение друга. И посмотрев на себя в зеркало, Бруно лишь сильнее засмеялся, ведь сам он выглядел и правда не лучше: обычно идеальное каре растрепалось и потеряло форму, и вода вниз стекала точно также, словно их обоих окатили из приличного по объему ведра воды. Буччеллати вздохнул и проговорил: — не пущу расхаживать по дому в мокрой одежде, дам тебе сменную. Леоне совсем немного смутило это предложение, однако: — ну, было бы и правда неплохо. спасибо, Буччеллати. Бруно отлучился на пару мгновений, оставляя мужчину стоять в прихожей, а затем вернулся со светлой футболкой и темными домашними штанами. — иди в ванную, там оставь свое сохнуть, — а затем повернулся, чтобы тоже пройти в комнату и снять противное мокрое одеяние, но остановился, так и не сделав шаг. — бери любое полотенце, волосы отожми. Мужчина, как ему и сказали, проходит в небольшую ванную и резкий включенный им свет бьет по глазам. Привыкнув к нему, Леоне взялся за переодевание, и что удивительно, одежда была практически по размеру, но чуть меньше. Не уж то Бруно специально искал вещи побольше, чтобы мужчине было удобно? Впрочем, Аббаккио и не смел жаловаться. Дотянулся до полотенца, практически выжимая голову, и с досадой понимает, что со влажными распущенными длинными волосами сейчас будет ходить не очень удобно. Благо, на полочке над раковиной было несколько резинок и заколок, он стянул одну и завязал невысокий неряшливый хвост, что делал очень редко. Посмотрев на себя в зеркало он встретился взглядом с собственным отражением и немного не узнал себя — он выглядит слишком… слишком по-домашнему. Почему-то даже в таком необычном для себя виде он почувствовал комфорт. И не понял, от чего и так выразительные фиолетово-желтые глаза стали еще ярче. Выходя из ванной, разминая шею, он уловил приятный аромат, доносящийся из кухни, где уже горел тусклый свет. — я заварил чай, извини, ничего другого предложить не могу, — Бруно оглядел Леоне с головы до ног. — а знаешь, тебе очень идут светлые тона. Аббаккио не ожидал услышать подобного, от чего его лицо чуть вытянулось и брови подскочили ломаной линией вверх: — эм-м… спасибо? — фиолетовые губы натянулись в очень легкую неловкую улыбку. Буччеллати вновь лучезарно улыбнулся и присел на стул. Мужчина же оглядел и его: темно-синяя футболка, примерно такого же цвета длинные штаны в пол и миленькие белые тапочки. На голове же Бруно тоже соорудил некий коротенький хвост, собрав передние пряди в него, а затылок оставляя распущенным в силу длины своих волос. Леоне отмечает, что такая неопрятная прическа ему очень даже к лицу и сам смущается от своей же мысли. «Никогда не видел его таким.» Оба подумали об одном и том же. Оба принялись пить чай в полной тишине, только дождь за окном и ничего более. Было в этом что-то неуловимое для понимая Леоне: сидеть с близким человеком на его кухне, отбросив все несуществующие между ними двумя формальности, пить черный горячий чай, отогреваясь после непогоды, да еще и в его же одежде в совершенно непривычном для себя виде. В душе от этого непонятного ощущения приятно грело. Странно, но Леоне даже удивился тому, что его обыкновенное занятие в виде утопления себя дешевым пойлом чуть ли не каждый божий день сейчас показалось крайне бесполезным. И единственное, что Аббаккио понял, делая глоток терпкого чая с бергамотом, так это его нежелание уходить не из этой уютной квартиры, а нежелание уходить от конкретного человека. Бруно переводит взгляд на мужчину напротив: — о чем задумался? — и отставляет кружку на стол, грея о нее свои руки. Аббаккио, выпадая из транса, не кривя душой ответил: — мне очень приятно находиться рядом с тобой. Это было настолько прямо сказано, что иначе и нельзя воспринять. Леоне лишь прикрыл глаза, вновь делая глоток и тоже отставляя чашку. От сказанных вслух мыслей, которые тот долго держал внутри, сердце отчего-то бурно затрепетало. Леоне всегда был достаточно прямолинейным, но не когда дело касалось собственных чувств. И почему-то он именно сейчас решил, что должен сказать честно. Но пересекаться с удивленными синими глазами напротив он побоялся, от чего упер взгляд в окно, кладя голову на свою подставленную на стол руку. И вновь ловит себя на необычной мысли: мрак и непогода за окном не в силах перебить солнечную сторону этого дома. И под домом почему-то подразумевается вообще не квартира. — я рад, что это так. — Бруно вновь берет чай в руки и опускает синеву глаз на темный напиток. Леоне переводит взгляд на него, на мужчину, на чьей смуглой коже красовался практически незаметный румянец. Сердце Леоне погибло в ту роковую ночь, после которой изменилось абсолютно все. Но сейчас, глядя яркими, не мутными от привычного опьянения глазами на человека напротив, ему становится легче, а назойливые воспоминания из прошлого вместе с ошибками меньше маячат в голове. Аббаккио коротко кинул взгляд на Бруно, подумал о том, что тот вряд ли позволял кому-то подобное. Видеть себя таким. При команде он всегда собранный и крайне рассудительный, не допускал лишних эмоций и слов, все четко выверено, начиная от внешнего вида, заканчивая поведением, он всегда подавал пример. Но сейчас мужчине нужно было радоваться, еще не скоро он вновь увидит расслабленного Буччеллати во время спокойного дня, что дома будто сбрасывал со своих плеч строгость. — Буччеллати, спасибо тебе. — выдает совсем тихо хриплым голосом Леоне, допивая чай. Бруно вновь пересекается с теплым взглядом таких обычно ядовито-ярких глаз. — да не за что, чай понравился? — ты меня не понял. я имею ввиду спасибо за все. Леоне всегда думал, что такой как он — рожденный, чтобы утонуть в болоте страхов и одиночества, никогда не сможет взлететь. Но Бруно смог одним своим появлением много лет назад развернуть сознание на сто восемьдесят. Жаль только, что до него это дошло только сейчас. После такого невозможно долго тянущегося времени, Аббаккио, глядя на этого человека, понимал, что готов идти за ним куда только возможно рука об руку, словно дворовый побитый пес. Пойдет перед ним в пекло ада, а если судьба сжалится и направит Леоне за райские ворота, то он отправится туда только после Бруно, пропуская того вперед. Буччеллати словно и сам спустился с небес, предстал ангелом-спасителем перед черной, прогнившей и ледяной душой. Подобрал буквально с улицы такого грязного человека, укрывая под своим белоснежным крылом, не боясь и самому замараться, словно прощая все грехи. Аббаккио после паузы продолжил: — у меня никогда не было места, которое я могу назвать домом. эта страна и ее общество отвергли меня, — он опустил голову, от чего несколько светлых прядей из хвоста упали на лицо. — и лишь рядом с тобой, Буччеллати... я обретаю покой. Бруно не мог найти слов, которыми может выразить свои чувства. Сердце пропустило удар, глядя на мужчину. Вдруг он поднимается с места и подходит вплотную к Леоне, что все еще глядел на пустую чашку. Присаживается перед ним на корточки, практически на колени и тянется теплыми руками к сложенным напряженным холодным кулакам. — что ты делаешь? — Леоне устремляет крайне удивленный взгляд на него. — я, честно говоря, не знаю, что могу ответить на это, — мягко и вполголоса начинает Буччеллати, — у меня твое признание вызывает неоднозначные чувства, — сжимает чужие руки сильнее, смотря снизу вверх прямо в глаза. — но могу сказать, что буду рядом с тобой, сколько потребуется, Аббаккио. Почему ангел во плоти стоит сейчас перед грешником на коленях и клянется в верности? — ты паришь над землей, тебе не нужно опускаться ко мне, не нужно... — и чувствует, как чужая ладонь касается его лица и замолкает. Место прикосновений словно горит, пропуская через чужие кончики пальцев маленькие разряды тока, вызывая толпу мурашек и подступающий к лицу жар. — я там, где ты, — Бруно улыбается, легко касаясь щеки Леоне пальцами, все еще держа того за руку. — мы все еще рядом, я никуда не опускаюсь. ты там, где я. Аббаккио приоткрывает рот от удивления и нахлынувших неизвестных теплых чувств, которые почему-то резали по сердцу. Он никогда не слышал ничего подобного. Мужчина поднимается с колен, смотрит сверху вниз на него своими глубокими синими глазами, и держа за руку, слегка тянет за собой: — пойдем, у меня есть для тебя предложение. И владелец фиолетово-желтых глаз повинуется, идет за ним следом, как и всегда, не отпуская запястье. Проходят в гостиную, Бруно включает торшер с приглушенным светом, а затем утягивает Леоне за обе руки вперед поближе к себе, прикрывая глаза. — ты говоришь, что мне не нужно опускаться к тебе... — и вновь смотрит прямо в удивленные глаза и чуть наклоняет голову. — как смотришь на то, чтобы взлететь вместе со мной? — что ты... И Леоне не договаривает, так как руку резко подняли вверх и прокрутили его вокруг себя, а затем вернули в прежнее положение. Бруно смотрел с хитрой улыбкой. — знаешь, я давно хотел потанцевать с тобой. Аббаккио глупо пялится то на запястья, что держат его собственные руки, то в синие поблескивающие глаза напротив. Произносит со смущением: — я не, — вновь осекается от поместившейся на его плече чужой руки. — не умею танцевать. Бруно улыбается и переплетает их пальцы одной рукой, а второй лишь уверенней хватается за плечо: — вовсе не обязательно уметь, Аббаккио. делай, как чувствуешь. — а затем начинает медленный танец. Рука в руке, плечом к плечу. Леоне сначала искренне не понимал, что же ему делать. Опыта в танцах у него никогда не было, даже малейшего. Почти не двигаясь, он словно замер душой, не в силах откинуть неловкость и необычное приятное ощущение от близости. Опускает взгляд на Бруно, который прикрыл глаза, медленно покачиваясь всем телом. Затем его правая нога аккуратно и медленно подалась вперед, Аббаккио, уследив за этим, будто инстинктивно отклонил свою ступню назад. Буччеллати подставляет левую ногу вперед, мужчина, следя за движениями поступил аналогично. Леоне решил проследить закономерность медленного танца, и ведет его за собой явно пригласивший. Движения не были сложными: шаг правой, отступ левой, пауза, шаг левой, отступ правой, легкий поворот туловищем, повторение предыдущего. Но все же Леоне чувствовал, что просто учить танец — совсем не то. Во время одного из поворотов он подался ближе к мужчине, размещая руку на спине, легко придерживая. Все еще кружась в таком легком незамысловатым танце, Аббаккио тоже решил прикрыть глаза, отдаваясь ощущениям. В темноте, чувствуя грудью чужое быстрое сердцебиение, ведомый более ловкими и уверенными движениями, он начал расслабляться. Движения становились все менее скованными, а неловкость отступала на второй план. Сейчас он пытался сосредоточиться на тепле чужого тела и на собственных чувствах, как и рекомендовал Бруно. От некоторых поворотов сердце замирало, а брови сводились к переносице. Леоне выпрямился и приоткрыл глаза, глядя сверху вниз на прижавшегося к его плечу Буччеллати. Взгляд резко изменился. Такими глазами не смотрят на обычного чужого человека, с которым ничего не связывает. И так не смотрят даже на близкого человека. Так смотрят только на того, кому дарят танец. Он сжал чужую ладонь чуть сильнее от распаляющегося урагана неведомых чувств, а вторая рука опустилась на талию, желая быть еще ближе. Так не касаются друзей. И так не сбивается дыхание от близости контакта двух тел. Леоне тяжело вздыхает, горячее дыхание касается участков открытой шеи Бруно, от чего тот коротко вздрагивает. На очередном повороте он отрывается от чужого плеча и смотрит снизу вверх прямо в теплые глаза. Этот момент ощущается интимнее всего, что существует на всем белом свете. Это что-то большее, чем просто танец. Танец о запретной любви ангела и грешника, но будет ли она взаимной? Искренняя ли она? Это чувство станет разрастаться деревом в груди, окрашивая ею кончики пальцев, или же будет губить их обоих, даруя горечь и разочарование, и по итогу оба сгорят в ней? Градус внутреннего напряжения повышается и Аббаккио, чтобы абстрагироваться от него, резко вытягивает чужую руку вверх и кружит Бруно, как делал тот в самом начале. Затем вновь прижимает его к себе, утыкаясь носом в чужие влажные темно-синие волосы и прикрывает глаза. Теперь танец ведет именно он. Сейчас, унесенный в плавные незамысловатые движения, которые понимали только два человека на Земле, и движимый только чувством в сердце, Леоне ощутил словно распускающийся сад внутри, но там все еще росли только мертвые цветы. Ночь на улице будто распадалась на крошки стекла, а планета остановилась. Аббаккио понял, что ему больше не нужно кого-то искать. Он нашел свой дом в лице другого человека.***