Сказка о мече

"Когда у тебя есть меч, ты можешь всё." У Шуры, вполне обычного парня, был меч. Да не простой: меч погибшего отца, в котором хранилась вся сила его предков. Шура не был сильным и большим, как все мужчины в его роду. Но, не смотря на своё телосложение, с отцовским клинком парень чувствовал себя сильнее всех, проворнее всех. Его ловкости, смелости и самоотдаче завидовали все, даже самые заядлые воины. Шура редко обнажал точёную сталь: он был достаточно миролюбив по своему характеру. Без толку махать оружием не любил, конфликты старался решать как угодно, только не насилием. Но время шло, неумолимо протекало мимо бурным потоком. Время и его ход заставляли Шуру всё чаще и чаще сжимать в пальцах рукоятку меча. Время заставляло разозлиться на мир. Время заставляло учиться и овладевать искусством боя всё лучше и лучше. Спокойной жизнь его никогда не была. А в постоянном беспокойстве уже не получается быть самим собой. Вот и у Шуры не получилось остаться миролюбивым, добрым юношей. Сердце вдруг потянуло на разбой. Долго Шура боролся с этой неприятной тягой. Однако преодолеть её так и не смог: победило искушение, когда повстречались ему на жизненном пути жестокие свободные разбойники. — Есть ли главарь у вас? — спросил он лукаво, выпрыгнув из седла и достав из ножен свой клинок. — А как же, — разбойники улыбались злобно, насмехались над щуплым и несуразным Шурой, хотели сразу убить его да обокрасть, однако перед тем решили посмотреть, чего паренёк стоит. Главарь разбойников, здоровенный лоб, щурился, сложив руки на груди. — Так пусть он со мной сразится один на один в честной схватке, — глаза Шуры блестнули недобрыми искрами, когда он посмотрел на главаря, — Коли победишь меня, заберёте моё золото и моего коня, а мой труп сбросите в овраг. Коли я верх одержу — займу твоё место в разбойничьей жизни. Главарь лишь усмехнулся, кивнул и сам спрыгнул со своего коня. Был он так уверен в себе, что смело согласился на эти условия: ничего с разбойников не убудет от одной честной битвы. Но была его уверенность не оправдана. Шура запросто победил, приложив определённые усилия. Он был уверен в победе. Но не в себе. Больше доверял Шура отцовскому мечу, фамильной ценности, что впитывала в себя силы предков столетиями. Уверен он был в том, что клинок волшебный и магический, что с ним Шура становится неуязвимым. Пронзив остреём меча огромное тело, которое являлось лишь мелкой преградой на пути, Шура обратился к разбойникам, которые никак не могли поверить в увиденное: их главарь, самый сильный разбойник, которого они уважали и даже боялись, теперь лежал мёртвый на песке, истекая алой кровью. — Теперь буду главным я. Есть ли кто из вас, кто не согласен с моими словами? Найдётся ли смельчак, который мне вызов бросит? — Шура вытирал коричневым рукавом лезвие меча от тёплой крови и спокойно держал на своём лице улыбку, которая была в это мгновение ещё более мерзкой, чем все их улыбки — улыбки злобных разбойников. В это мгновение, посмотрев в его лицо, они поняли, что щуплый доходяга действительно достоин быть их главарём. Шура указал лезвием на каждого из разбойников, и все они по очереди кивнули, выказав тем самым своё смирение и подчинение. Все они были в шоке. Надо сказать, что разбойников было не так много, но все они были талантливы в своём деле: в грабеже и убийстве, в охоте, но не за диким зверем, а за золотом. Миша и Лёша, родные друг другу люди, кровные братья, привыкшие сражаться рука об руку, потому как связывали их одинаковые мечи, что подарил в раннем детстве отец, сказав: "Только вместе вы сможете одержать победу над любым противником!" Андрей, убийца безжалостный, использующий в сражении сокиру. Человек он был жадный до денег, проворачивающий все свои дела с мерзопакостной улыбкой. Не самый надёжный товарищ, однако, не смотря на свою натуру, которая в любой момент тянула на предательство, предпочтил всё-таки держаться за кого-то. Яков был хитёр и находчив, умел втереться в доверие к любому, когда это нужно, а потом всадить неожиданно нож в спину. Кажется, таким подобало быть каждому разбойнику, но вот из всей шайки настоящей хитростью обладал только он. И его талант частенько пригождался. Григорий, воин стрелы и тетевы, был холоден и отстранён от всей команды, будто не с ними вместе работал. Однако, приказам главного всегда подчинялся, не выражая при этом лишних эмоций. Схожим характером обладал и Дима, тоже лучник, только вот имел он редкие приступы сумасбродства, в которых не мог себя сдерживать. Посмотрел Шура на шайку эту и понял, что это его люди и с ними вместе можно идти вперёд. Да и они его приняли. Напугались больно, потому возражать не стали: повторять судьбу прошлого предводителя и истекать кровью никому особо не хотелось. Так они и стали охотиться за золотом и наживой вместе: делали набеги на поселения, в которых был хоть один вычурно богатый дом какого-нибудь барина. Бедняков разбойники не трогали, с них и взять-то нечего. А вот буржуев грабить да сжигать остатки их имений было более чем интересно. Шура вёл их за собой, Шура выбирал, куда они пойдут завтра, на север или на восток, через горы или через болота, остановятся в лесу или в пещерах. А разбойники его слушались, хоть и порой затеи их главаря были более, чем просто сумасшедшими. Чувствовал Шура, что необходимо ему преодолевать всё новые и новые вершины, одна круче другой, чтобы показать себя самым лучшим. Не боялся он ничего, пока рядом был отцовский меч. А вот разбойники за свои жизни боялись: у них никаких секретов и волшебных мечей не было. В то же время в одном бедненьком скудноватом поселении жил Саша, обычный охотник с тяжёлой судьбою. Повидал он много разрушительных вещей: всю семью давно потерял, умерли они от какой-то страшной болезни, один за другим, на глазах у Саши. Сам он чудом выжил. Но рад тому не был. Жизнь вскоре превратилась в настоящее страдание. Она стала сккучной и пустой. Хотелось Саше изменить свою жизнь хоть как-то. Так однажды напали разбойники, во главе с Шурой, на Сашино поселение. Конечно, охотника они не тронули, не было в том смысла. Только мимо его дома промчались в сторону барского поместья. Убивали, воровали и жгли разбойники весь вечер, а Саша только смотрел на это со стороны, думая: "Вот та жизнь, что мне так нужна!" А ближе к ночи разбойники погрузили всё добытое золото на своих коней и уехали в сторону заката с радостными криками. А Саша в то время снарядил себе маленькую сумку с самым необходимым, взял свой лук и стрелы, вывел единственную чубарую лошадку по кличке Флю из стойла, оседлал и отправился в след за разбойниками. "Золотом их кони нагружены, скачут медленно, а Флю поскорее их будет. К утру нагоним!" — думал Саша. И не страшно ему было, что разбойники его и убить могут запросто, когда он их догонит. Бессмысленная жизнь у леса стала так ненавистна, что лучше уже смерть. Попытаться стоило. "Авось, не убьют, возьмут к себе", — такие мысли и перебивали любой страх. Нагнал Саша разбойничью шайку к утру, когда солнце восходить только начало. Нагнал и остановил, преградив им путь. — Вы, разбойники, весёлую жизнь живёте. Возьмёте ли хорошего лучника к себе? — говорил Саша громко, поглаживая гриву Флю. — Покажи нам для начала, насколько хороший ты лучник, — крикнул в ответ Шура и усмехнулся. Бесстрашие Саши, обычного парня, приятно удивляло. Хотелось бы такого человек к себе в команду, — У нас уже есть два лучника: Дима может на лету сову подстрелить, а Григорий может и кукушку. — А я и ворбья могу! — смело выкрикнул Саша и нахмурил брови. Разбойники только смеяться начали хором. А Шура внимательно смотрел, как охотник быстро и ловко достаёт свой лук. Утро раннее, воробьи как раз кружатся в небе, встречая новый день. Саше не составляет труда прицелиться и пронзить своей стрелою одну крохотную птичку. Та упала, нанизанная на стрелу, совсем недалеко от Гриши, который чуть налонился в сторону воробушка. — И впрямь подстрелил, — Григорий безразлично хмыкнул. А остальные разбойники хором замолчали. — Как зовут тебя, лучший лучник? — Шура улыбнулся. — Сашей, — охотник гордо приподнял подбородок, когда назвали его лучшим лучником, и не абы кто, а главарь разбойников. — Тёзка, значит. Поедешь с нами, Саша, раз уж хочешь, — Шура кивнул и слегка дёрнул своего коня за узду. И разбойники поехали дальше, теперь уже с новым товарищем. С Сашей стало всё ещё лучше для Шуры, но при том хуже для остальных разбойников. Сроднились тёзки почти сразу, сблизились невозможно: Саша все Шурины идеи поддерживал, любую задачу, которую тот самому себе ставил, одобрял. Начали разбойники брать выше: напали первый раз на маленький порт и ограбили его. Еле ноги оттуда унесли, думали, сгинут. А у Шуры никакого страха, он большего хочет. И не от жадности это. Лишь желание показать себя самым лучшим и поддержка извне, вот и всё, что звало идти дальше, подниматься выше. Только вот были у Саши свои странности в голове. Как и у всех разбойников, в целом. Стал он частенько от своей шайки отбиваться. Ехал не туда, куда все, а куда его собственные глаза глядели. Порой замечтается парень и не туда свернёт. А Шуре Саша до того сильно нравился, что каждый раз он за ним возвращался, каждый раз искал, каждый раз находил. Разбойники только плечами пожимали: "Чего он вцепился так в этого легкомысленного дурачка? Коль суждено ему отстать от нас и потеряться, так пусть теряется. Что ж теперь, каждый раз за ним бегать?" — но Шура в ответ только злобно шипел и всё равно ехал за Сашей, поскольку терять его не хотел, привязался слишком, одержим им стал. А после любого грабежа разбойники скрывались в лесу и там праздновали свой успех, как умели: разводили костёр, готовили поесть, пили, дрались, смеялись. Все. Кроме Саши и Шуры. Эти двое сидели в тени, часто предпочитали выпить чай вместо настойки и браги, а травы для чая собирали вместе. Тёзки разговаривали о разном. И во время одной такой особо душевной беседы Шура поведал своему товарищу о волшебстве фамильного меча. Саша даже позавидовал Шуре и его мечу. И захотел незаметно поменять местами свой меч и меч главаря, чтоб проверить, так ли сильно эта фамильная ценность помогает в бою. Только вот ничего это не дало: в битве Саша всё равно был неуклюж с точеной сталью, лук был сподручнее. А Шура всё так же отважно сражался, оставляя за собой кровавые реки. Саша только хмыкнул на это: "Сказку ты мне рассказал, Шура. Сам просто драться отлично умеешь, вот и всё." Только вот назад поменять мечи местами Саша запамятовал. А однажды, во время крупной схватки в порту, в которой разбойники еле как держались, из Шуриных рук выбили оружие. И сразу вся его смелость исчезла, как по щелчку пальца, оцепенел он, застыл, задрожали руки. Не смог Шура ничего сделать, и всех разбойников взяли в плен и повезли на огромном судне в непонятном направлении. Сидели они, связанные крепко верёвками по рукам и ногам, в трюме. Поникшие все были, не хотелось признавать поражение. Однако все уже давно знали, что так их разбой и закончится. — Это я виноват, — проговорил Шура и опустил голову, — Ничего я, как воин, не стою на самом деле. Обманул я вас. — Как же ты сражался всегда так хорошо, коль обманул? — Яков безразлично мотнул головой. — Спасал нас всегда, — охнул Миша, а Лёша, сидящий рядом, молча кивнул. — Не бери на себя вину, — ласково и тихо проговорил Саша, смотря прямо в глаза Шуре. Они сидели рядом. Никто не хотел верить, что их главарь драться на самом деле не умеет. Ведь они сами вживую много раз видели, как тот людей десятками убивал. — Нет, товарищи, не понимаете вы ничего... Обманул я вас. Это не я сражался, а меч мой мне силу давал. Отцовский-то был меч. В нём сила предков была заключена. А как лишился я его, так сразу слабаком стал. Даже дотянуться до него не смог, чтобы назад забрать. Сноровки не хватило, — Шура зажмурился и голову опустил, казалось ему, что разбойники, его верные товарищи, которые на него всего полагались и уповали, сейчас разочаруются в нём, замолчат, отвернутся и больше не заговорят с главарём. С главарём, который никем оказался на самом деле. А Саша рассмеялся. Звонко так, беззаботно, легко и непринуждённо. — Что такое? — Шура поднял на него свой недоумевающий взгляд и нахмурился. — Дурак ты, Шура! Я твой меч ещё месяц назад подменил на свой, проверить хотел его в действии. И всё время дрался ты так же отважно и хорошо, не зная, что твоя фамильная ценность у меня. Тебе только мысль о мече уверенности и сноровки придавала. А на самом деле ничего магического в нём нет. Ты всё сам можешь, — Саша снова заговорил ласковым голосом, нежно улыбнувшись. Шура не ответил ничего, только задумался. И понял через несколько минут, что правда это. Меч сам по себе никакой силы не имел. Вся сила в нём, в самом Шуре, в его ловкости, сноровке, быстрой реакции и отточенных ударах. После того он в самого себя поверил. И наконец смог убедиться в том, что он силён, как и все его предки, которые на чужую силу никогда не уповали, а только на себя. Вот и Шура перестал на них уповать. Через время удалось им всем сбежать благодаря главарю. И всё снова встало на свои места: налёты на поместья, грабёж, а после пьянки в лесу. Только вот в порт, на крупную наживу, Шуру уже не тянуло. Успокоилось его сердце. А меч отца он использовать перестал, а потом и вовсе переплавил его на два одинаковых клинка: в битве это гораздо удобнее, как оказалось. Один из клинков он подарил Саше, в знак верности. "Даже без меча ты можешь всё."