Тепло и хорошо

      — Алаша-а, — тянет мужчина имя своего любимого, проходя в глубь дома, перед этим сняв с себя обувь. Голова жутко болела от всяких криков, которые были на собрании из-за России и США, так еще и из-за Китая с Тайванем. Господи, хочется сейчас французу оказаться в объятиях половинки, зарыться носом в его волосы вдыхая запах. И после этого, только после этого Франция может себе позволить расслабиться, утопая в своих мыслях, позволяя вести его куда угодно.       Аромат свежей выпечки еще больше усилили желание Республики отдохнуть, но хотелось ему увидеть Алаша, хотелось услышать его голос, которого не слышал уже как три дня. Да, человечество для этого и придумало телефоны, чтобы общаться с нужным человеком хоть с края света. Но такой роскоши не суждено было случиться, ибо Франция — страна занятая, действующая. Ему нельзя отвлекаться на телефонные звонки, хоть и горел желанием хоть на пять минут услышать бархатный голос.       — Я так соскучился…, — мужчина обвил руками торс казаха, прижимаясь к нему и уткнувшись носом в загривок. Алаш был немного ниже его роста, но, о боги, каким же он был нужной и сильной опорой для такой эмоциональной личности, как Республика Франция.       Послышался легкий баритон, тихий смешок, оставшийся в воспоминаниях задолго до начала отношений.       — Я тоже, Франция, я тоже, — кивнул Алаш, продолжая мыть посуду в раковине, легко улыбаясь. Услышав его спокойный голос Республика не сдержал расслабленной улыбки, прижимаясь к казаху все крепче и крепче, уткнувшись носом, наконец, в эти манящие кудри.       Все. Мира в ногах, руках и голове нет, все мысли, как и само сердце, начало заполняться нежностью, любовью к впереди стоящему мужчине. Плечи медленно опустели, уверенный и кокетливый взгляд стал более и более влюбленным.       — Заново что-то испек для меня?, — губы Республики коснулись правой щеки Автономии, не отпуская его из своих объятии. Тепло и хорошо…       — Нет, для медведя. — смеется его партнер по жизни, Франция на такой саркастичный ответ хмыкнул. — Иди руки мыть, затем ужинать.       — Сию минуту, сэр, — француз отдал честь, выпрямившись и уходя из комнаты, быстро возвращаясь обратно. — Что ж, располагайся, — сказал он, как только подвинул стул, чтобы суженый мог сесть. Алаш на этот джентльменский жест хмыкнул, ухмыльнувшись, но не стал шутить или же отказываться, лишь поклонившись. Как только казах сел за стол, Франция сел напротив него.       Стол был до прихода белобрысого накрыт разными вкусностями, даже был сделан салат. А запах только что испеченного клубничного пирога туманил разум, от чего душа наполнялась счастьем, радостью и спокойствием.       Многие знают Францию, как кокетливого мужчину, обвораживающего кого угодно. И все думали, что если и он начнет встречаться с кем-то, то это будет кто-то, кто похож на него, богатый и аристократичный мужчина. Например, Великобритания. Он был таким же, как француз, но в отличии от него, был намного уравновешеннее. Однако, реальность оказалась куда более интересной и заманчивой.       Алашская Автономия был совсем другим, совсем непохожим на Францию и на его друзей. Его спокойное выражение лица, скулы, губы и волосы привлекли внимание француза. Таких скромных, но открытых к общению, но и не говорящий многого о себе, Франция не видел. Особенно среди стран. Удивительно, его окружают так много эгоистов, а Республика об этом и не знала.       Казах не был столь популярен среди стран, о нем многие даже не знали, а если и знали, то говорили лишь общеизвестные факты, например: Алаш добрый; Спокойный и тому прочее. Ох, как же Франция не любил, когда об Алаше говорили именно ТАК. Когда он впервые услышал о нем, и поняв, что про него многие не знают, то француз решил, что казах являлся… странной личностью. Как же он ошибался.       Кучерявый оказался дерзким, язвительным, как только поймет, что его собеседнику не будет нравится. Он был дерзк к СССРУ’у, постоянно эти двое друг друга подкалывали. А еще, Автономия очень вкусно готовит, особенно пироги. А торты его были, безусловно, очень аппетитными. Хобби того была готовка, и явно было видно, что в это увлечение казах давал всю свою душу, весь свой пыл.       И что же привлекло такого, как Франция, такой скромный казах? Последний и правда был скромным, не тратил много денег на себя, не ссорился, лишь иногда оспаривая свою мысль, ибо на момент конфликта, во многом случае, он всегда оставался прав. Алаш также был тихим в новом коллективе, но медленно находил с каждым подход, тем самым, подружившись. Не сказать, что он популярный, но он явно, если бы и хотел, то мог бы им быть. Наверное, именно такое общение, без флирта и комплиментов, привлекло бывшего революционера? Неужели ему нужен был такой спокойный, тихий, но и также готовый защищать свою позицию и честь, как этот казах? Определенно, да.       — Чего смотришь ты так?, — Франция очнулся, как только услышал бархатный, спокойный голос любимого. Кучерявый изогнул бровь, попивая горячий чай.       — Я же скучал, ты же знаешь. Не видел тебя целых миллиардов лет! Дай полюбоваться. — Алашская Автономия смеется, покачав головой, а француз улыбнулся. Так уютно…       — Что ж, каждые пять минут будешь давать мне по евру.       — Чего? Почему? Я протестую!       — А что? Я же ведь достопримечательность. Я стою много денег. — француз на такое заявление хмыкнул, затем фыркнул от возмущения.       — Как так? Уже нельзя на любимого посмотреть?, — Франция вздохнул, — Я тогда не буду работать, чтобы видеть тебя каждый день.       — Республика Франция, Вы не забыли, что я тоже работаю?       — Буду с тобой работать. Тогда наконец весь мир узнает о том, что я встречаюсь с очень красивым мужчиной на все-е-ем белом свете!       — Ой, не стоит, ты же знаешь меня. Не хочу быть в телевидении и на заголовках газет.       — Но ты достоин этого… — Франция улыбнулся, приложив щеку к ладони своей, смотря на казаха с заботой и нежностью. Часто так они разговаривают, и часто Алаш отказывался хоть как-то признаваться всему миру о том, какие у них с французом отношения. И это огорчает, ибо к французу клеились многие, влюблялись многие, и опьяненные этим чувствам люди могли за ним следить. В дрожь бросает от таких мыслей.       — Или ты хочешь, чтобы меня твои поклонники избили? Убили? Жаль… Я думал, ты меня любишь… А ты вот кем оказался.       — Алаша!, — Франция фыркнул, скрестив руки на груди, а его собеседник смеется, так тихо и спокойно, что и сам француз не смог сдержать улыбки.