их первая ночь

Он не знал, почему согласился пойти на эту глупую вечеринку. Ладно, забудем: он знал. Потому что Клэр заставила его. Потому из-за неловкой паузы во время ужина ему пришлось ляпнуть, что он пойдёт на эту вечеринку. А ведь он даже не знал Рэма! Но в этот момент, когда лицо Клэр просияло так, словно Джэй-Ди сказал, что только что поступил в Гарвард, она безкомпромиссно заявила, что он просто обязан пойти туда. И, судя по всему, он уже не мог сказать ей, что не пойдёт. Только не сейчас, когда её глаза так засверкали, а рот расплылся в улыбке. И особенно, когда она вскользь упомянула о том, что социальный работник была бы рада узнать об этом. С одной стороны, Клэр — единственная странная и порой сбивающая с толку девушка в его жизни. Но с другой стороны, Эми совсем другая. Каким-то образом, она умудрилась завоевать его расположение за эти годы. Итак, Клэр привезла Джэй-Ди сюда, не зная о заправленной за пояс его джинс книге. Она пожелала ему хорошо провести время. Парень помахал ей рукой с поллуулыбкой на своём лице (в лучшем случае, это выглядело именно так). Его беспомощность росла также быстро, как и уезжающий маленький форд, за которым он наблюдал. Прошли девяносто три минуты с того момента, когда его приёмная мать уехала. Прошла девяносто одна минута с того момента, как он сидел в уголке. Кстати, кто-то отдал ему пластиковый стаканчик. Парень не был уверен: нужно было выпить его содержимое или же охранять. Единственное, в чём он точно был уверен, так это в том, что с момента, когда ему отдали этот стаканчик прошло четыре песни. Что ж, на этой вечеринке выпивки хватит всем, даже с излишком. Об этом можно судить по тому, как запах виски тянется шлейфом за одним из качков — Рэмом — Джэй-Ди смутно помнит его имя. Конечно, Клэр дала ему наставления. Ладно, скорее, прочитала ему полноценную лекцию, больше похожую на рекламу «Будь трезвым за рулём!». А так же, пошаговое руководство о том, что делать, если кто-то потерял сознание находясь под алкогольным или наркотическим опьянением. Он чуть не спросил, откуда Клэр знает обо всёмвсемвсем этом в подробностях. Но в следующую секунду он вспомнил, что ни он первый, ни он последний ребёнок, которого она когда-либо воспитывала. Джей-Ди мог только догадываться о том, через какое дерьмо прошла его приёмная мать. Парень тряхнул головой и снова погрузился в книгу. Он не в самом лучшем положении для чтения: даже если это самое тихое место в доме, это вовсе не значит, что лёгкая, но настойчивая боль в спине должна исчезнуть. Возможно, Джэй-Ди стоило бы подняться на второй этаж. Несмотря на то, что парень нечасто ходил на вечеринки, ему не составило труда догадаться, что происходило наверху. Поэтому он не меняет своего положения, даже если его позвоночнику грозит опасность сломаться, а самому чтению мешают диалоги на фоне. — Сначала соль, затем лайм и залпом! — Ты делаешь это неправильно! Черт возьми, да. Он отрывает взгляд от книги, почти смирившись с тем, что сейчас увидит. Единственная вещь, которую он усвоил с тех пор, как переехал сюда, заключается в том, что если рядом с тобой что-то происходит, гораздо проще просто позволить этому случиться, нежели пытаться игнорировать сам факт происходящего. Кроме того, иногда это может быть забавнее, чем шоу на кабельном телевидении, которые Клэр смотрит. Так что действие развернулось перед ним во всей красе. Джэй-Ди не составило труда узнать девушек перед собой, даже если они не обращали на него ровно никакого внимания. Он услышал их имена, как только переступил порог этой школы в первый раз. Этого было достаточно, чтобы понять абсолютно все о них. В каждой школе, в которой он был, были такие девушки. Сердцем ему всегда хотелось быть с одной из них, но разум твердил обратное. Всемогущие, всезнающие, почитаемые всеми… Он уже проходил через это. В каждой школе есть своя фишка: одинаковые наряды или повязки на голову. Однако это первый раз, когда он видит совпадающие имена. Хэзер, Хэзер, Хэзер… и Вероника. Девушка в синем. Это она. Самая странная из них. Возможно, он в чём ошибся, когда подумал, что знает о ней все, но в кое-чём он уверен. Пускай она выглядит как они: голубой бант на её тёмных локонах, идеальная подводка для глаз, подчёркивающая большие глаза, синий блейзер, утончающий её фигуру. Они хорошо поработали над ней, но… Её походка другая: без слепой уверенности, что все подчинятся её воле. Она находится позади них, иногда стараясь подражать им, иногда нет. Стоит отдать ей должное, она прекрасна в этом. Вероника правильно вздёргивает подбородок, не забывает о том, что нужно сохранять осанку и невозмутимое выражение лица, но дай ей время… и всё исчезнет. Она поправит рукав, посмотрит через плечо, теребя в руках свой дневник. Напоминание, что она такой же человек, как остальные, а не Хэзер. Чендлер так сильно разозлилась, что выглядела даже забавно. Это единственная причина, почему он не сводит с них глаз. По крайней мере, он пытается убедить себя в этом. Девушка в красном вспыхнула, как спичка, откинув свои волосы назад, стоило только Веронике хихикнуть. Джэй-Ди никогда раньше не видел её такой смелой, даже несмотря на то, что едва её знает. Он подозревает, что может объяснить её поведение лёгким румянцем на её щеках из-за пустого стакана в её руке. — Да? — легкомысленно спрашивает она. — Но я чувствую себя великолепно! — Эй, Вероника! Парень с их параллели смотрит на неё с другого конца комнаты, излишне маша пластиковым стаканчиком. Он подмигивает ей; его глаза сияют. Джэй-Ди возвращается в прежнее положение положение, снова погружаясь в книгу, потому что происходящее выглядит чересчур личным. Краем глаза он видит, как она машет в ответ, шевеля пальцами и хихикая, от чего ещё сильнее он вжимается в стену. Не то, чтобы его волнует, что и с кем она делает. Вероника оборачивается ровно в тот момент, когда он допускает фатальную ошибку оторвать взгляд от книги. На мгновение их глаза встречаются, и он забывает как дышать. Возможно, её типаж парней не совпадал с тем, как он выглядел, но она определённо была в его вкусе. Нет, не так. Определённо не так! Да, она привлекательная, и Джэй-Ди явно в том возрасте, когда от такого подкашиваются колени. К тому же, он слишком много повидал дерьма, чтобы начать обращать внимания на таких девушек, как она. Нет, её красивое лицо не в его вкусе. Также как и то, что и как она делает. Иногда Джэй-Ди замечал, что у Вероники есть две личности, которые борятся между собой. Например, сегодня он наблюдал как она пообещала своей давней, как он предположил, подруге устроить ночь-кино, чтобы посмотреть «Странных сестёр», от которых та без ума. Джэй-Ди запомнил выражение лица Вероники после этого: всего на мгновение проявилось молчаливое, подавленное сожаление. Цитата Бодлера чуть не сорвалась с его губ. Он записал её внутри своей книги, которая сейчас лежит у него на коленях. Ладно, да. Она его привлекает. Вероника ходит по тонкому льду, и Джэй-Ди нравится наблюдать за происходящим. По льду бежит трещина, когда появляется новый человек. Джэй-Ди вспоминает девушку, которую видел утром, а именно Марту, одетую в темно-фиолетовый свитер, с сиреневым бантом в волосах и зелёной стеклянной бутылкой в руке. Лицо Вероники озаряется, когда она видит её, и, забывая о правилах популярности, она несётся через комнату и обнимает её. Марта теребит ленточку на бутылке, улыбаясь с ямочками на щеках. Джэй-Ди чувствует себя слегка виноватым за то, что подглядывает за чем-то интимным. Когда Марта спешит поприветствовать Рэма, парень чувствует себя ещё хуже, а Вероника слегка бледнеет. Он никак не может отвести взгляд. И, когда Вероника разворачивается, их глаза встречаются. Сложно не смотреть на то, как всё летит к чертям. Кажется, Вероника осуждает Джэй-Ди за то, что он так очарован. Она умоляет взглядом не смотреть. Нет, последнее он явно додумал. С какой стати ей просить что-то у него?! И всё же, когда Джей-Ди снова погружается в книгу, он не может не чувствовать прикованный к нему взгляд, который заставляет поднять глаза на происходящее. Сидеть с ней на обломках мира и… что-нибудь делать. Держаться с ней за руки, когда всё рушится, и быть вместе, даже если им не суждено спастись. Он переворачивает страницу, матерясь про себя. На мгновение он позволяет себе задаться вопросом, насколько все это просто глупо. Может быть, не так сильно, как он думал. Как и следовало ожидать, все пошло наперекосяк. По какой-то причине, Веронику это поразило, чего нельзя сказать о Джэй-Ди. А ведь она очень умная — он учится с ней в одной классе. Но даже у неё глаза вылетают из орбит, когда Хэзер достаёт пиньяту в виде свиньи, на которую одеты очки, кривой бант и бейджик с надписью «МАРТА МУСОРОВОЗ», на случай, если люди не поняли шутки. Либо Вероника недооценила их, либо слишком сильно положилась на случай, либо… думала, что до этого не дойдёт. Как бы то ни было, ей не хотелось видеть то, что произойдёт дальше. Хэзер также не видела её реакции, и также не могла предсказать, что Вероника вырвет пиньяту из её рук, бросит её в бассейн и прикажет плыть за ней. Этот бунт не по душе королеве этой школы. И уж точно, не блевотина на ней. Джэй-Ди прячет ухмылку в книгу, в то время как Хэзер верещит на всю комнату. Стоит отдать должное Веронике — она явно умеет оставить за собой последнее слово. — Наслаждайся этим, детка! — слышит он, как она это говорит, и заливается смехом. — Наслаждайся. Этим. Джэй-Ди не уверен, когда он поднял глаза, потому что единственное, что он видит это то, как Вероника и Чендлер впиваются друг в друга глазами. Постепенно каждый человек, находящийся на это вечеринке, отворачивается от Вероники. Её решимость гаснет. Её глаза широко раскрыты, в них читается страх, а рукав её блейзера кто-то теребит. Он отводит взгляд: ему нет дела до этого. Нет дела до этой школы, и уж точно нет дела до Вероники. Он даже не хотел приходить на эту вечеринку! Даже если до какого-то момента это всё было забавным, ему не стоит вмешиваться в это. Ему просто надо выпуститься из школы, и никакая симпатичная девушка с грустными яркими глазами не изменит этого. Джэй-Ди повторяет это про себя, но не проходит около двух секунд, как он вскакивает на ноги и оставляет вечеринку позади себя. Ему приходиться пробираться сквозь толпу, будучи неуверенным в своих действиях, пока не оказывается прямо за спиной Вероники. Джей-Ди видит, как сильно дрожит Вероника, а её глаза тревожно бегают по комнате. Он кладёт руку на её плечо, все ещё неуверенный в том, что делает. Она вздрагивает, как раненое животное, но затем льнёт к его руке. Джей-Ди осознает, что чувствует себя не в своей тарелке только тогда, когда понимает, что сейчас щитом для Вероники является не её блейзер, а он сам. Ведь он стоит рядом с ним, закрывая её от всех так сильно, насколько это возможно. — Пойдём, — мягко говорит он. — Давай уйдём отсюда. То, как Джей-Ди заставил Веронику подняться и уйти с этой вечеринки, навсегда останется загадкой. Также как и то, что Джэй-Ди не возражал, когда Вероника уткнулась лицом в его грудь, заключив его в объятия. Каким-то образом они оказываются в Макдоналдсе, который находился всего в пяти минутах от школы. По ощущениям, это такое же хорошее место, как и любое другое. Вероника сидит напротив Джей-Ди уже около десяти минут, молча жуя картофель фри с несчастным выражением лица. Пожалуй, это была самая худшая попытка познакомиться, которая когда-либо была у него. Веронике потребовалось какое-то время, чтобы произнести «Спасибо». Её голос стихает, в то время как она поднимает взгляд на парня. Вблизи он видит застывшие слезы на её глазах и размазанную тушь на щеках. — Спасибо, за то, что спас меня. — Что ж, это дело чести — помочь девушке, — пожимает он плечами, в то время как она начинает смеяться. — Дело чести, — она ухмыляется. — Как скажешь, Д’Артаньян. — Если бы я мог быть кем угодно из мушкетёров, я был бы Арамисом. — Оу, правда? — дразнит она. — Потому что ты относишься к типу задумчивых романтических героев? — В точку. Она хихикает. Её щеки приобретают красный оттенок, но не из-за алкоголя. Джей-Ди удивляется тому, насколько ему нравится картинка перед ним. Это ощущается как небольшая победа, даже если через мгновение лицо Вероники сменяется грустью. Она постукивает картошкой фри по столу. — Не уверена, что во мне осталась хоть капля чести, помимо доски почёта. — Оу, она в тебе есть, — он откидывается немного назад и указывает на девушку картошкой фри. — Я имею ввиду то, что ты защитила свою подругу. Это было невероятно благородно с твоей стороны. — Да. Она вздохнула — в её голосе послышалась пустота. Её плечи вздрогнули. Это напомнило Джэй-Ди дерево без листвы поздней осенью, теряющее энергию и саму жизнь. Он постучал пальцами по столу, неуверенный в том, что нужно делать. Они едва знали друг друга, а его принципы гласили держаться подальше. Чем меньше привязанностей, тем меньше проблем. Но его не может не волновать выражение лица Вероники, когда она сидит вот так перед ним. — Хочешь поговорить о том, что тебя волнует? Звучит так избито, что Джей-Ди злится сам на себя, хотя это лучшее, на что он способен. Её брови удивлённо приподнимаются, и она откидывается на спинку сиденья, уронив руки на колени. На мгновение ему кажется, что она не хочет ничего говорить. Это нормально. Тогда он просто прикусит язык и спросить разрешения проводить её до дома. — Я её предала, — выпалила Вероника так, как будто это было одно слово. — Марту. Она… она была моей лучшей подругой, а я предала её. Она прикрывает свои глаза, выдыхая так, как будто пытается забыть обо всём. Она выглядит чересчур отстранённой, что Джэй-Ди не узнает в ней ту Веронику, которую видел сегодня утром, пускай и с трещинами в броне. — Она хороший человек. Потрясающий человек. Она не заслужила этого. — Я бы так не сказал. Вероника издаёт смешок: это явно не то, что она хотела услышать. Он может поклясться в этом. Однако, она явно не против. Джей-Ди держит в руках картошку фри, словно сигарету, цокнув языком при этом. — Это также не делает из тебя плохого человека, Вероника, — говорит он ей. Она поднимает на парня взгляд: в её голубых глазах мелькает удивление и безмолвный вопрос. Он лишь пожимает плечами. — Я встречал плохих людей. То, что ты сделала небольшую оплошность, не делает тебя похожей на них. — Да, но… — А, а! Джей-Ди поднимает палец вверх, чтобы девушка замолчала. Когда он это делает, от него не может не ускользнуть смущённая улыбка на её лице. Джей-Ди не может не улыбнуться в ответ. Теперь, тяжесть в его животе ощущается не такой тяжёлой. — «Все мы рождены отмеченными злом». И, несмотря на оплошность, ты всё ещё на верном пути. Она слегка наклоняет голову. Её улыбка становится шире. — Бодлер, — единственное, что она говорит. — Один из моих любимых авторов, — у Джей-Ди он ассоциируется с синем цветом. Обычно, книга лежит рядом с его кроватью, но в некоторые дни он носит её с собой. Вероника откидывается назад, выгибая идеальную бровь: — И что же делает задумчивый, таинственный одиночка-психолог в Шервуде, Огайо? — спрашивает она. — Спасаю прекрасных дев от гнева властной королевы школы, — спокойно отвечает он. Джей-Ди увиливает. Он хорош в этом деле: отмахивается от неудобных вопросов либо просто ехидной насмешкой, либо с примесью комплимента. Это всегда работает: это было частью его ещё тогда, когда он начал работать над имиджем задумчивого одиночки. Однако сейчас, у него перехватывает дыхание и овладевает совершенно новый дискомфорт. — Значит, я «прекрасная дама»? — бормочет она, и по её лицу пробегает улыбка. Джей-Ди замирает, картошка фри повисает в воздухе. Жар приливает к его щекам, несмотря на прохладу в помещении и его куртку, накинутую на сиденье рядом с ним. Джей-Ди не может произнести ни слова. Всё, что он почерпнул из своих многочисленных книг, испарилось. И всё из-за того, что симпатичная девушка стрельнула в него глазами, даже не осознавая, что сделала это. — Я подумал, что было бы неуместно назвать тебя девушкой, попавшей в беду, — произнëс он. Вероника промолчала бы, даже если бы расслышала неуверенность в его голосе. Она просто фыркает, и крадёт солёный огурец с его бургера. Её улыбка чуть ли не до ушей. Они вскоре уходят отсюда. Их не то, чтобы выгнали оттуда, им просто начало казаться, что пробыли здесь слишком долго. Но перед тем как уйти, они оставили приличные чаевые для работников с затуманенными взглядами. Вероника вздыхает, как только переступает порог. Её руки инстинктивно обхватывают её тело. Джей-Ди прикусывает себе язык, чтобы не сказать ничего о там, как девушка одета: крошечная юбка и лёгкий блейзер вряд ли подходят для осенней погоды, но, тем не менее, она ловит его взгляд и закатывает глаза в ответ. — Да, я знаю, — вздыхает она. — Поверь мне, ты не сможешь мне сказать то, чего мне не сказала мама перед выходом. — Ох, я и не думал, — говорит он ей. Она натягивает рукава, на её лице едва заметная улыбка. Некоторое время они идут в дружеском молчании. — Хэзер сказала мне, что это будет хорошо смотреться на мне, — размышляет она. — Тебе идёт. Вероника смеётся, в то время как Джей-Ди мысленно пинает себя. — Спасибо, — вздыхает она. Девушка осматривает себя сверху донизу, и на её лице мелькает печаль, которую Джей-Ди почти понимает. Она испускает долгий вздох, её губы шевелятся в беззвучных словах. Она ничего не говорит ему, и его это вполне устраивает. Ему этого достаточно. Джей-Ди отстраняется на секунде, разум твердит остаться на месте, но желание сильнее. Он просовывает свои пальцы между её, поглаживая большим пальцем тыльную сторону её ладони. Если Джей-Ди и сомневался в чём-то, то сейчас страх рассеивается вместе с её улыбкой, и он полностью забывает об этом, когда она прислоняется к нему, прижимаясь щекой к его плечу. — Ты не слишком пьяна? — дразнит он. Вероника хихикает и обхватывает его свободной рукой, прижимая их тела друг к другу. Сердце Джей Ди почти останавливается, и он задаётся вопросом, чувствует ли она то же самое. Она слегка качает головой, её волосы щекочут ему щеку. — Нет, не думаю, — мягко говорит она. Слишком скоро они добираются до перекрёстка их улиц. Вероника отцепляется от него, когда их шаги замедляются, её хватка ослабевает, но руку она не отпускает. Даже когда они останавливаются на углу улицы, она не отпускает его руку. — Мы пришли, — говорит она. Она смотрит на их сцепленные руки. Пускай, глаза её опущены, это не скрывает наличие страха на её лице. Её губы сжаты в тонкую линию. Вероника крепче прижимается к Джей-Ди. — Ты в порядке? — Да. Чудесно. Отлично, — ни в одном из её ответов не было уверенности, особенно, когда она подняла взгляд. — Спасибо тебе, Джейсон. За всё, я… я ценю это. — Ты можешь… ты можешь называть меня Джей Ди, — мягко говорит он с нежной улыбкой лице, — как все. Её губы изгибаются в улыбке, а глаза блестят даже в темноте. — Ладно… Джей-Ди. После короткой паузы, мгновения неловкого молчания, взгляд Джей-Ди сам по себе опускается на её губы. Вероника слегка отодвигается и подходит к нему ближе. Джей-Ди слишком остро ощущает каждый мускул своего тела. Она смотрит на него снизу вверх широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытыми губами. Его руки начинают дрожать, когда он борется с желанием положить их на её бедра. — Вот, — она отдаёт ему его куртку. Джэй-Ди почти забыл об этом. Он берет её у неё, стараясь не обращать внимания на то, как у него перехватывает дыхание, когда их пальцы соприкасаются. — Спасибо, — его голос чересчур тихий. Он привык быть тихим, но не настолько. Он прочищает горло и пробует снова: — Ты уверена, что с тобой всё хорошо? Вероника вздыхает и проводит рукой по волосам. — Хорошо — это относительный термин, — говорит она. Она пожимает плечами, на её лице появляется смиренное выражение. — Но… я попробую попытаться исправиться. — она с трудом сглатывает, и он видит, как в её глазах появляется решимость. — Начиная с Марты. — А ты говорила, что у тебя нет чести, —усмехается он. На это Вероника просто закатывает глаза, но Джей-Ди замечает улыбку на её лице. Может быть, именно эта улыбка, или поздний час, или и то, и другое вместе, делает его снова смелее. — Ну, если тебе когда-нибудь понадобится стол на время ланча, за которым можно посидеть… ты знаешь, где меня найти. — Знаешь, я могу сказать тебе то же самое, — она одаривает его последней улыбкой, прежде чем толкнуть входную калитку. — Спокойной ночи, Джей-Ди. — Спокойной ночи, Вероника. Джей-Ди не околачивается рядом после того, как она уходит, потому что он не мудак. Но она всё равно остаётся где-то рядом с ним, в его сознании, задерживаясь даже после того, как он возвращается домой. Ранним утром он листает своего Бодлера, смутно осознавая, как сильно пожалеет об этом завтра. Он находит цитату, которую сказал Веронике. Мы все рождаемся отмеченными для зла. У него это подчёркнуто, а рядом нацарапан комментарий. Он перечитал эту цитату сто один раз, проанализировал её до чёртиков, понять, как распутать клубок своей запутанной жизни. Но сейчас, впервые за долгое время, это заставляет его улыбнуться. Завтра Клэр спросит, как прошла вечеринка. А он просто пожуёт тост, пожмёт плечами и скажет, что всё было в порядке, притворяясь, что не думал всю ночь о смелой девушке с красивыми глазами