В пространстве, где билось мое сердце

Николай стягивает с себя перчатки и небрежно бросает на письменный стол. Он ерошит волосы и смотрит в зеркало, словно не узнает самого себя. Снаружи это тот же улыбчивый и обаятельный парень, каким его все желали видеть. Однако все обернулось совсем не по плану. Внутри него творится беспорядок полный боли и сопротивления. Прошло достаточно времени, чтобы пройти через многочисленные потери, прийти в себя и двигаться дальше. Шрамы больше не болят, но всегда напоминают о том, кто делал больно. Ланцов устало трет глаза и садится в кресло, пробегая взглядом по наброскам самых разных чертежей. В Равке сейчас трудные времена, но это не конец. Это начало чего-то нового. И новый король заставит это работать чего бы ему это ни стоило. Николай понимает, что ему надо торопиться. Первым делом — закончить затянувшуюся холодную войну с Фьердой, но это было нелегкой задачей, даже с хорошо спланированной шпионской сетью. И даже разработки прямиком из Золотого Болота не умаляют проблем, свалившихся на его многострадальную страну. Тихий скрип двери заставляет Ланцова вновь собраться с мыслями. Он плюхается в кресло, все еще перебирая чертежи и документы, что попадаются на глаза. Нужно торопиться. Успеть все начатое, пока не случится страшное и неизбежное. Пока демон не обретет контроль над его измученным телом окончательно и безвозвратно. — Тебе пора в постель, — холодно произносит Зоя, цокая по королевским покоям каблуками своих до блеска начищенных сапог. Сегодня кандалы особенно противно позвякивают в ее изящных руках. Николай обреченно вздыхает, сгребает все бумаги в беспорядочную кучу и садится на кровать, выдавливая из себя беззаботную улыбку. Ему куда приятнее выставлять себя дураком, нежели мучеником. Нельзя чтобы кто-то догадался насколько его ослабший рассудок близок к катастрофе. Даже она. Ланцов стягивает рубашку через голову, напрягая свои крепкие мышцы. Зою это зрелище, кажется, совсем не впечатляет и она в своей привычной манере раздраженно закатывает глаза. Николай игриво подмигивает и кивком указывает на кровать, не обращая внимания на ее недовольство. — О моя беспощадная повелительница бури, разве я могу тебе противиться? — кокетливо спрашивает он, приглаживая свои золотые волосы, — знаешь, ты могла бы присоединиться ко мне сегодня. В порядке исключения. Назяленская как всегда отмахивается от привычных подшучиваний и подходит ближе, чтобы завершить начатое. Она не могла винить своего короля за ребячливость. Не тогда, когда каждую ночь его спальня превращается в тюремную камеру. — Шевелись, — Зоя нахмурила свои красивые брови, смеряя его строгим взглядом, — завтра нам пригодится твое смазливое королевское личико. Мы не можем допустить, чтобы ты выглядел помятым, будто тебя прожевала и выплюнула волькра. — Тебе повезло, что сегодня я послушный мальчик. Ланцов усмехнулся, взял цепи из ее рук и приступил к своему рутинному ночному ритуалу: стянул сапоги, закрепил на лодыжках кандалы, убедившись, что это достаточно крепко, затем заковывает свои запястья и стонет от усталости, растягиваясь на кровати. Сколько бы он ни пытался принять удобное положение, ничего не выходило. Наверняка на утро все тело снова будет болеть. Если, конечно же, это следующее утро вообще настанет. Шквальная подходит к нему и с лязгом защелкивает специальный замок, разработанный Давидом. Сегодня у него нет сил уговаривать Зою остаться или побыть с ним еще хоть пару минут, чтобы немного потянуть время. Николай спокойно откидывается на подушки, делая глубокий вдох. Все это похоже на кошмар. Самый ужасающий сон, который никогда не хочется вспоминать. Но ему не приходится забывать, потому что он живет в этом ужасном сне. Нет, это не сон. Это его жестокая реальность. Сон — это когда видишь свои счастливые моменты прошлого, мечты или безоблачное будущее. Каждый раз, как только Ланцов открывает глаза после крепкого сна, его сердце сковывает разочарование от увиденного перед глазами и хочется вновь уснуть, чтобы никогда не проснуться. Николай не станет упрашивать Зою остаться, не расскажет ей о своих самых больших страхах. Он пройдет через это в одиночку и выйдет победителем из неравной борьбы. Когда снотворное действует, он погружается в жуткое беспамятство и остается наедине со своим персональным кошмаром.

***

Король открывает глаза, оглядывая пустую комнату с необъяснимым подозрением. Будто почувствовал, как пара хищных глаз смотрят на него из темного угла. Он резко подскакивает и быстро моргает, смахивая с век сонливость, не время собственным глазам. Этого не может быть. Александр с кошачьей грацией подходит к Николаю и протягивает руку, невесомо касаясь его побледневшей щеки. Сердце Ланцова трепещет от этого простого прикосновения и по телу пробегает легкая дрожь. То, что сейчас происходит не может быть явью. Александр мертв, хоть это и не в его стиле. Он наклоняется чуть ближе и настойчиво надавливает на подбородок короля, пресекая попытки повернуть голову в сторону. Знакомые кварцево-серые глаза не мигая разглядывают побелевшее от шока лицо с обыкновенным для Дарклинга бесстрастием. Взгляд Николая затуманен то ли от усталости, то ли от подступающих слез. Он чувствует комок в горле, когда безуспешно пытается что-то сказать. Конечно, все это не может быть по-настоящему. — Здравствуй, Александр, — его бледные губы изгибаются в едва заметной горькой ухмылке, — прощай, Александр. Ему смешно от собственной отчаянности. Столько бы дней не прошло, Николай никогда не сможет сохранять хладнокровие, даже, если все происходящее — бредовое видение. Ланцов закрывает глаза, чтобы сделать глубокий вдох. Мгновение кажется вечностью, и он снова готов провалиться в слепое беспамятство, чтобы ничего не помнить. Крепкая рука хватает его за горло и заставляет в ужасе распахнуть глаза. Николай быстро моргает и дергается, тщетно пытаясь оказать сопротивление. Запястья и лодыжки пронзает тупая боли и все, что он может это безмолвно смотреть на своего мучителя. Дарклинг совсем не изменился, вот только шрам от волькры, пересекавший его прекрасное точеное лицо, исчез. Глаза Александра подобны двум прозрачным озерам, полными интриг и недомолвок. Николай в который раз убеждается, что и близко не знает этого человека. Никогда не знал. Заклинатель пришел сюда явно не для того, чтобы поцеловать его в лоб и пожелать спокойной ночи, как в детстве. — Убирайся, — он пытается говорить ровным голосом, как и подобает королю, но не может скрыть очевидную дрожь. — Невежливо вот так прогонять старого друга. Губы Дарклинг расплылись в издевательской ухмылке, с упоением наблюдая дискомфорт юного короля. Его голос глубокий и мягкий баритон, навеивающий чувство комфорта и защищенности. К несчастью, это лишь умело выстроенный фасад. Дарклинг веками постигал искусство манипуляции, но на этот раз Николай не позволит своему глупому сердцу взять над собой контроль. — Убери руку, — он дергается в кандалах, прежде чем голос срывается на крик, — как ты посмел прийти сюда, после всего что натворил? Ты превратил меня в монстра! — А как еще поступают с предателями? Хриплый смех нарушает царящую вокруг гробовую тишину. Все, что чувствует Николай: абсурд и отвращение от этого обвинения. Конечно, он лгал Дарклингу с самого начала, когда решился похитить Алину Старкову у него из-под носа, но ни секунды об этом не жалел. — Мы оба прекрасно понимаем, что не мой маленький обман разрушил все твои амбиции. Просто кто-то очень плохой стратег, — Ланцов почувствовал облегчение, когда хватка на горле ослабла и оцепенение от внезапного появления Александра прошло, — как ты умудрялся столько лет оставаться в генеральском кресле с таким-то неординарным складом ума? И ребенку понятно, что если корсару можно полностью в чем-то довериться, то это очень плохой корсар. Дарклинг оскалился и со всей силы вжал Николая в кровать, отчего тот заскулил, чувствуя недостаток кислорода. — Я знал, кто ты, — яростно шипит он, сквозь зубы, усиливая хватку, — знал, даже сквозь маску ужасного портняжного дела! Такой дерзкий, высокомерный, слишком уверенный в себе. Ланцов закашлялся. Лишь тогда заклинатель убрал свою руку и небрежно встряхнул, будто только что прикоснулся к чему-то особенно неприятному. — Я бы говорил с тобой более откровенно, не будь ты под каблуком своего нового генерала. — Ты ревнуешь, потому что чувствуешь себя заменимым? Хочешь забрать у Зои то, что раньше было твоим? — спрашивает Николай, прочистив горло. Испуг отошел на второй план, уступая место невысказанным обидам. Александр горько усмехнулся, покачав головой. Во взгляде промелькнуло что-то другое, еще незнакомое. Его переполняют эмоции, которые он не испытывал сто, а то и двести лет назад. Большее, чем плотская привязанность. — Мне не нужно то, что у нее есть. Мне нужно то, чего у нее нет, — вкрадчиво говорит он, легко касаясь щеки короля, — а у нее нет тебя. Слова эхом отдаются в его голове, намертво врезаясь в память. Рука заклинателя скользит по обнаженному торсу, намеренно задевая самые чувствительные части. И здесь его терпение не выдерживает. Ланцов шумно втягивает воздух, чувствуя, как тело реагирует на до боли знакомые прикосновения. Ему хочется вскочить с кровати, закричать и заставить свой помутневший рассудок вновь мыслить рационально. Он раз за разом повторяет, что это всего лишь плод его больного воображения, один из тысячи кошмаров, которые снятся ему каждую ночь. Что угодно, только не явь. Николай человек чести и не может позволить себе раствориться в пробудившихся чувствах, даже если это сладкое беспамятство. Он должен быть холодным как ледяная глыба, из которых возведен Ледовый Двор, но начинает таять под каждым прикосновением Дарклинга, превращаясь в жалкую лужицу. Мышцы юного короля сокращаются, сердцебиение учащается. — Толя! Тамара! — кричит он, намереваясь покончить с этим. Плевать, что они обо всем узнают. Александр лишь обиженно цокнул языком и схватил Ланцова за челюсть, заставляя смотреть в свои глаза. Лишний раз напоминает, насколько опасны могут быть его руки, когда Николай отвергает их ласку. — Не весело, когда ты кричишь чужое имя, — шепчет он таким тоном, будто в любую секунду готов разорвать его на части. Ланцов до скрежета стискивает зубы, чтобы не издать ни звука. Он не позволит этому подонку наслаждаться собой, несмотря на собственные желания. Заклинатель, кажется, ни капли не удивлен его упрямством. Николай вжимается в матрас, чувствуя, как холодок пробегает по спине и происходит то, чего он так боялся. Его губы так близко… Все тело охватывает дрожь, когда Дарклинг касается зардевшей обнаженной кожи. — Упрямый щенок, — шепчет заклинатель между поцелуями, заставляя забыть о своих долге и чести. Он ждал этого момента слишком долго, но никогда в этом не признается. Ждал, чтобы снова почувствовать эти тонкие аккуратные пальцы на своем теле, дразнящее дыхание на чувствительной коже. Это в сотни раз горячее, чем ночь с рукой в штанах. Король вздрагивает и широко распахивает глаза, чувствуя губы заклинателя на своей груди. Руки сжимаются в кулаки и тело пронзает неприятное ощущения из-за тесных кандалов, когда умелый язык дразняще очерчивает ореолы порозовевших сосков. Жар разливается не только по груди, а по всему телу. Острые зубы Дарклинга кусают чувствительную кожу, вызывая у невозмутимого Николая тихий скулеж. Он ерзает на кровати насколько позволяют кандалы и видит, как Александр буквально обезумел, сминая его нежную кожу своими обжигающими губами. В нем нет ни следа былой нежности. Есть только страсть и животное желание вдавить юного короля в кровать и делать все, чего он не мог эти три долгих года разлуки. Ланцов жадно хватает ртом воздух, выгибаясь в спине настолько, что цепи начинают противно поскрипывать. Александр вкладывает в каждый нетерпеливый поцелуй власть и силу, заставляя тело подрагивать от ожидания большего, сжимает его торс холодными ладонями и перебирается на кровать, чтобы оседлать Николая. Тот откидывает голову назад и шумно втягивает воздух от предвкушения. Александр сидит неподвижно, наблюдая как король осторожно кивает и дает ему зеленый свет. Показывает, что за его стонами и тяжелыми вздохами кроется намного большее, чем обычная похоть. Их губы встречаются и растворяются в порывистом страстном поцелуе. Николай теряется в этом пьянящем чувстве, забыв обо всем, что беспокоило сегодня и что будет завтра. Несмотря на кандалы, он перехватывает инициативу, кусая губы своего бывшего возлюбленного и углубляет поцелуй, проскальзывая языком в его рот. Самодовольная улыбка и проницательный взгляд этого ублюдка — вот что стало последней каплей. Дарклинг толкает Ланцова обратно на кровать и снова скользит холодными пальцами по горячему телу, нетерпеливо расстегивая ремень. Они оба не хотели терять времени зря. Александр теряет голову, когда юный король лежит под ним такой обнаженный, податливый… полностью в его власти. Он медленно просовывает руку под белье Николая, аккуратно спуская лишнюю одежду до уровня колен, уже подрагивающих от предвкушения. Холодные руки подхватывают его под колени и притягивают ближе, насколько позволяют цепи. Заклинатель придвигается ближе и проводит кончиком языка по каждой выпуклой вене вдоль основания, отчего Ланцов громко вскрикивает без опасений, что кто-то услышит. Он пристально наблюдает, как Дарклинг не спеша обхватывает губами верхнюю часть и впивается пальцами в напряженные от возбуждения бедра, фиксируя в удобном положении. Николай кусает губы, концентрируясь на его движениях и своих ощущениях. Не в силах терпеть, он подается вперед, двигая бедрами в произвольном темпе, чтобы протолкнуть член глубже. Его любовник тихо стонет, постепенно ускоряя движения губ и языка, опустившись почти до самого конца, подавляя рвотный рефлекс от непривычки. Внутри было скользко и горячо, что только усиливало и без того умелые ласки. Ланцов тихо скулит от накатившей приятной волны, прекрасно помня, что Александр умеет делать это хорошо. Ему хочется схватить его за волосы и взять контроль над происходящим, но все что может — только тяжело дышать и между стонами шептать его имя, словно молитву. Он сжимает кулаки и дергается в цепях, когда вот-вот готов достигнуть пика. В самый последний момент Дарклинг отстраняется и вытирает покрасневшие влажные губы. Они безмолвно смотрят друг на друга, пока Николай недовольно морщится, а его лицо багровеет от неудовлетворенности и смущения. Он настолько потерялся в своем удовольствии, что не услышал, как тихо звякнула пряжка ремня. Александр навис над юным королем и снова завлек его в жадный страстный поцелуй. Их бедра соприкоснулись, Дарклинг сделал первый грубый толчок. И время перестало существовать. Колени почти свело от напряжения. Постепенное ощущение наполненности и близости заняло все пространство, кожа покрылась мурашками. Николай простонал в его губы, прижимаясь к любовнику всем своим телом. Движения заклинателя уверенные, ровные и глубокие. С каждой секундой он становится резче и глубже, вжимая Ланцова в матрас. Его сила и власть не давили на короля, а будто тянули вверх. — Александр! — кричит Николай, достигая предела удовольствия. Он собирается сказать что-то еще, но обрывается на полуслове, когда мышцы сжимаются и безумие берет над ним верх в самый ответственный момент. Вены стремительно чернеют, и одержимый король рычит как загнанный зверь, обнажая сотни острых демонических зубов. Дарклинг отпрянул от неожиданности, как раз вовремя, ведь в том месте, где находилась его рука громко щелкнули зубы чудовища. Мощные почерневшие руки без труда врываются из цепей, и монстр одним резким движением впивается когтями в спину своего создателя. Комнату заполняет короткий крик, звук рвущейся кожи и запах свежей крови. Александр быстро пришел в себя и с размаху ударил его по лицу, не желая прибегать к помощи Малой науки, чтобы не сделать еще хуже. Этого оказывается достаточно, чтобы демон, не успевший полностью закрепиться во главе рассудка, начал отступать. Александр гладит Николая по щеке, будто пытаясь успокоить их обоих этими нежными прикосновениями. Ему больно смотреть, как умные карие глаза возлюбленного затягиваются скверной и как он отчаянно пытается бороться. По крайней мере, у юного короля еще хватает сил на это. Ланцов осторожно убирает руки и падает на кровать, не заботясь об испачканных простынях. Дарклинг не чувствует, как горячая кровью струится по его собственному телу. Это такая мелочь. Он знает, что заслужил это и считает, что будет справедливо, если Николай перегрызет ему горло. Демон медленно уходит и к королю постепенно возвращаются человеческие черты. Он не мигая смотрит на Александра, словно хочет сказать что-то важное и не находит для этого слов. В этом нет нужды. Его безмолвие прекрасно передает все сокрытые чувства. Яснее, чем тысяча слов. Заклинатель нежно проскальзывает ближе и оставляет на губах Николая легкий, едва осязаемый поцелуй. Только они понимают, как много скорби и сожаления в этом невинном жесте. — Я никогда не хотел причинять тебе боль, Николай. Но именно это он и сделал.

***

Ланцов открывает глаза и морщится от невыносимого запаха крови и гнили. Снаружи воет ветер, хлипкая дверь скрипит и шатается под его порывами. Он медленно скатывается на грязный пол, не чувствуя холода, смахивает с себя частички сена и соломы. Мышцы сковала липкая тягучая боль, отчего король сцепил зубы и тихо застонал, пытаясь подняться на ноги. Теперь, когда Николай заглянул в самое сердце бездны и остался жив, единственная мысль не дает ему покоя: это был не сон. Дарклинг жив. И он занимался с ним любовью. Запекшаяся кровь на его руках служит тому доказательством. Дверь в хлев с лязгом отворилась и, увидев знакомый синий кафтан, Ланцов понял насколько сильно он облажался.