Я нашел нашу любовь на помойке

Первый раз они оказались на помойке случайно. Погода стояла промозглая, в воздухе висела морось. Они сидели шумной компанией с утра — открытие Старого дома было на самом носу, и до этого неделю помещение намывалось-обновлялось. В итоге было принято коллегиальное решение провести сегодняшний день в бухиче и отдыхе (чтобы завтра с новой силой опять начать ебашить). Сам Саня плотно в росписи стен не участвовал — в основном таскал мебель как человек со здоровой спиной, ну и там по мелочи, полы вот мыл тоже. Чувствовал свою сопричастность к эпохальным историческим событиям, а также труду уборщиц. Сидели-то гудели сегодня хорошо, но Князь, как Саня заметил, за последнюю неделю работ заебался страшно, и в итоге свалил пораньше — оговорившись, что голову надо проветрить. Вопросов это не вызвало — Миха торжественно вручил ему как главному поэту-живописцу аж две бутылки пива и отпустил с миром. Почему Саня увязался за Князем, объяснить себе он не особо мог. Но с Андреем было клево. Всегда было клево, но вот с тех пор, как Саня прибился к группе на каких-то более серьезных началах, стало еще лучше, и временами он ловил себя за тем, что сам сидит, развесив уши, и вовсю слушает безумные князевские шутейки. Неученость Андрея перла из него тараном, и это Саню, конечно, тоже завораживало — а что, так можно было? Вот так на все болт сложить? Охуеть. Так что и сейчас он на гравитационной тяге потянулся за Андреем (тот как раз округлился и притягивал различные объекты на свою орбиту, вот и Саню… точно, дело было в гравитации). Главное, что Андрей был совершенно не против компании. И вот, в итоге шатания по дворам-закоулкам привели их сюда: на помойку. — Лось, смотри, — дернул Андрей его за руку, и Саня вылез из своих мыслей в реальный мир. Подщурился, спустив очки ниже на нос — стекла запотели на вечернем тумане. — А? — Охуенный шкаф, — забормотал явно не протрезвевший Андрей и, залпом допив первую из бутылок пива, двинулся вперед. — Я такой, — попытался приосаниться Саня, но шутка явно получилась какая-то натужная. Андрей обернулся: — Бля, ну ты… Смотри! И ткнул пальцем. Прислонившись к контейнерам, на помойке красовался здоровенный кондовый советский шкаф. — Не вижу ничего выдающегося, — поправил очки Саня. Он правда не видел. Примерно ничего, из-за запотевших стекол. — Да круто будет, говорю тебе, — убежденно ответил Андрей. — Зашкурим, перекрашу — мать родная не узнает. Впишется в клуб заебенно. Примерно секунду Саня развлекал себя тем, что представлял себе мать шкафа. Потом решил развить образ: — Можем еще разместить внутри часы. Старинные, — хихикнул он. — И сломаем их превентивно. Андрей перехватил шкаф поудобнее и посмотрел на Саню очень внимательно. — Что… Князь, ты серьезно? — Ну а хули, — приосанился Андрей. — Круто будет. Дотащим вдвоем. — С помойки вещи тащить это же ну как-то… негигиенично… — Хуегинично. Это настоящий панк! Тут Андрей поднял бровь, и это, конечно, был убойный аргумент. — Ну если уж ты так настаиваешь, то можем и оттранспортировать, так сказать, вдвоем… но бля, с тебя пиво. — Ну уж нет, это мое, — категорично ответил Андрей и прижал к себе бутылку покрепче, явно планируя без боя ее не сдавать. — Тебе можем что-нибудь еще найти… Он обошел шкаф сзади — и, господи боже, реально полез в помойку. Человек, коему стыд неведом. Саня втихую покрутил головой, увидел, что рядом никого нет, плюнул на все свое серьезное воспитание и представления о приличиях, и подошел аккуратно посмотреть снаружи. После тщательной (Андреем) и поверхностной (Саней) инспекции помойки были обнаружены следующие сокровища: плюшевый тигр с порванным ухом, томик Германа Гессе, деревянный молоток, кастрюля с пробитым дном, красный кружевной лифчик (его Андрей немедленно надел себе на голову), сушеная вобла, ведро с гайками и стопка школьных тетрадок по русскому языку и литературе. Странно, что принадлежащих императору набальзамированных животных не нашли. Тетрадки Саня торжественно вручил Андрею. Мол, набирайся уму-разуму. В ответ Андрей вручил Сане тигренка: раз уж ветеринар, пусть зашьет ему ухо. Они отвесили друг другу вычурные театральные поклоны и запихнули подарки по карманам курток. Томик Гессе Саня себе, конечно, тоже припрятал — он давно хотел прочитать “Игру в бисер”. Потом, правда, пришлось тащить шкаф в Купчино (чтобы в свободное от покрасочных дел время Князь в своей комнате с ним развлекался). Но Саня все равно был рад — во-первых, своей все еще здоровой спине, во-вторых, тому, что они с Князем разделили какой-то очень личный момент (пусть и копания в мусоре). Возможно, у них даже появилось свое место. * В Лос-Анджелесе они долго ночью шарахались по улицам всей компанией — ну, кроме Миши, разумеется, который сразу никуда не пошел, будучи все так же по трезвости недоволен миром. Что-то, кажется, социальная реклама “Посмотри, как прекрасен мир без наркотиков” оказалась полным пиздежом. К утру остались самые бодрые: ну то есть Андрей, который от улиц Америки впал в модус операнди неутомимого гангстера, и Саня, который зачем-то ебнул двойной эспрессо. Остальные мудро разошлись спать: вечером был концерт. — …и получается, что весь мир есть ад, и есть только бесконечные страдания и человеческая воля, что ведет нашу сущность к страстям. — А жить тогда нахуя, это твой Шопенгауэр объяснил? Саня уже хотел объяснить сверхразумное прозрение, но тут Андрей на удивление серьезно добавил: — Ну как у буддистов, получается. Колесо Сансары крутится, страсти мутятся. И тут Саня, не выдержав, рассмеялся. Ему было приятно, что Андрей нашел что-то общее в их интересах. — Смысл по Шопенгауэру в том, чтобы замереть и предаться эстетическому созерцанию. — Ну давай попробуем, — решительно предложил Андрей. Он все-таки был философом в первую очередь не пиздящим, но практикующим. Они с Саней остановились посреди предрассветной улицы. Облака красились в персиково-розовый, гудели редкие автомобили. Андрей стоял, замерев, как суслик — в черных бриджах своих и дурацкой кожаной куртке, как у Тома Финланда, и Саня им откровенно залюбовался. Предался эстетическому созерцанию, получается. Андрей обернулся к нему и хитро подмигнул, поймав его взгляд. Что он там понял, Саня не очень хотел гадать. — Смотри, — сказал ему Андрей полушепотом и кивнул в сторону. Там стоял мусорный бак, а рядом с ним… — Это что, шахматы? — поразился Саня. — А давай сыграем. — А давай. Они перевернули бак (благо тот был пустой, видимо мусоровоз был еще более ранней пташкой чем звезды российского хоррор-панка), сели друг напротив друга и приготовились. — Мы типа деды-армяне с нардами в парке, — развеселился Саня. Андрей немедленно заохал, изображая бабку из короткометражного блокбастера “Медитация”. — Ой, милок, ой, захворала старушка, не уступишь бабуле белую масть? — Ох, старая, — попытался изобразить деда Саня, и прижал подбородок к шее, чтобы лицо выглядело максимально тупо, — веревки из меня вьешь! Ну давай за черных буду, коли не шутишь. Они оба захихикали, и Князь быстренько расставил фигуры по доске. Играл он, откровенно говоря, плохо, хуже и Михи, и Яши, и уже по первым двум ходам (да даже по первому: Е2-Е4, господи помоги!) Саня понял, что лучшим соперником за те годы, что игнорировал шахматы, так и не стал. И принялся рассчитывать, как именно придет к победе. Быстро и красиво. Пока он прикидывал, как сходит слоном, Андрей вдруг захватил его ладью. И что-то кажется, что он такой ход сделать никак не мог. — Пешка так не ходит, — возмутился Саня. — А не скучно по правилам вашим ебучим играть? Типа одна клетка туда-сюда. Унизительное положение для фигуры! В ответ Саня съел его коня. Андрей вынес пешками, которые вдруг заходили как ферзи, половину его фигур. Саня сел и схватился за голову. — Князь, ну нельзя так, есть же правила какие-то, ну я не знаю… — По правилам вот с другими играй, Лось, — спокойно ответил Князь и съел его ферзя. Требовался какой-то неожиданный ход, иначе уже было никак не выиграть. Саня двинул конем (а мог бы уже и коней двинуть, честно говоря), захватил второго князевского коня и, покрепче перехватив его за основание, ударил им в пустой мусорный бак. Звук получился громче, чем ожидалось, и Андрей — да, наконец-то Сане удалось его удивить! — вздрогнул. Потом заржал, конечно. Ухватил второго коня и тоже ударил. — Смотри, мы типа народные африканские музыканты, — ухмыльнулся Саня. — Бери выше, — изогнул бровь Андрей, — мы Поручик. И тут они пошли уже вовсю колотить по импровизированным барабанам. — Он по канистрам стучал, кстати. Ну, когда Контора еще была. — Но были ли это американские канистры, — захихикал Саня, — а у нас вот глядишь как… корни джаза практически. Импровизированно они отстучали “Ответ — лютая месть”, а потом все-таки решили перестать, пока их не выгнали лютые американские бабки. Они, наверное, и депортировать хулиганов имели все полномочия. Напоследок, прежде чем попиздохать обратно в отель, Саня, ставивший бак обратно, обнаружил, что все-таки не весь мусор увезли, и подарил Андрею пачку сосисок. — А тетрадки мне тогда пригодились, — заговорщически сообщил Андрей, видимо вспомнив о их эскападе со шкафом, — я их на растопку под шашлыки пустил. — Прям все сжег? — Одну оставил, — признался Андрей. — Там про Достоевского было. * На концерт “Алисы” они хотели сходить давно. И даже уже не компанией, а отдельно и прямо вдвоем. И с одной стороны, Кинчева больше никто из их компании особо не слушал сейчас, а с другой — ну все равно вдвоем же. Неважно, какова была природа причин, приведших к этим обстоятельствам. Стартанули прямо с реп-точки, времени оставалось с запасом, так что решили пройтись пешочком. — А давай на помойку зарулим, — предложил Андрей. — Вдруг найдем что-то. — Возможно ли найти что-то более ценное, чем шкаф. Который, я хочу тебе напомнить… — Ну забрал Пор и забрал. — Мы его тащили до Купчино, Князь. Пешком. — А мне понравилось, — Андрей улыбнулся. Спорить сразу расхотелось. К помойке они подрулили, и Андрей хотел было немедленно полезть изучать, но Саня ухватил его за плечо. — Нам на концерт вообще-то… — Не боись, внутрь не полезу, — заржал Князь. На этот раз Саня был не в настроении к нему присоединяться — он сегодня надел свою самую парадную косуху и не хотел даже рисковать шансом ее запачкать. Так что встал в стороночке и приготовился ждать. — Лось! — заорал Андрей, и Саня немедленно к нему подскочил. — У меня для тебя подарок. — Удиви меня. — Это букет, — торжественно сообщил Князь и протянул ему три бутылки с отбитым дном, перехватив их у горлышка. — Ого, настоящие розочки! — Саня прижал руки к щекам, выпучил в восторге глаза. — У нас что, свидание? Риски этого вопроса он просчитать не успел, слишком был поглощен ролью восторженной институтки. А зря. С Князем всегда нужно было держать ухо востро. — А что? Пошел бы со мной на свидание? — вдруг серьезно спросил Андрей. Он все еще протягивал Сане бутылки, и тот их взял, как-то на автомате. В голове орали все сирены разом. Что ответить? Зачем Андрей спросил? Он бы, конечно, сходил, но как в этом так просто признаться? Соврать? Отшутиться? Что вообще Ницше писал про такие ситуации, когда такие вопросы задает приятель, в которого ты сто лет как по уши влюблен? Молчание затянулось, и Андрей решил разрядить обстановку: — Я вот бы с собой пошел, после такого букета-то. Так что если бросишь меня прямо тут, один не останусь, буду сам с собой. Саня засмеялся его шутке, но как-то без души. А потом сказал, прочистив горло — там откуда-то взялся комок: — Да. — Беда, — ответил Андрей. Потом улыбнулся: — Что, серьезно? — Ага, сходил бы, — Саня прижал к груди помоечный букет покрепче. — Когда пойдем? — Да давай щас, чего отдельно планировать. Только пива мне купи. Андрей протянул ему руку, и Саня сжал ее, переплев пальцы.