Я – радиоволна, радиоволна, Радиоволнуюсь за тебя я. (с) «Радиоволна» Чичерина
Всё, созданное нашим воображением, должно где-то существовать во Вселенной. (с) «31 июня» Д.Пристли
Вэй Усянь сидел на камне и мастерил дудочку из бамбука. Чего только не входило в набор для выживания пилотов малой космической авиации. «Выживание – это процесс сохранения физического и психического здоровья человека, попавшего в чрезвычайную ситуацию», – как по писаному мог бы процитировать лётчик и балагур восемнадцатую главу из кодекса по спасанию, но не стал. Кислород дороже понтов, что бы там бывшие одногруппники про него ни думали. Вообще, на этом долбаном астероиде, куда его высадили умирать, бамбука не водилось. Но кто мешал фантазировать. Сохранение психического здоровья, когда физическое сохранить нереально, выходило на первое место. А Вэй Усянь никогда не любил тоскливые проводы. Умирать, так с музыкой. Этому его ещё бабушка научила. Старая карга любила курить трубку и рассказывать внуку о бурной молодости. Что из того было правдой, а что сочной выдумкой, ребёнок тогда не задумывался, а потом стало поздно. Родители только отмалчивались и отводили глаза, отправляя чадо учить сольфеджио и новые гаммы. Стать он должен был гениальным пианистом. А уж никак не космолётчиком, как подзуживали старуха и собственная самоуверенность. Бороздить просторы межгалактического океана вместе с лучшим другом – что может быть желаннее? И вот теперь, похоже, добороздился. Сверху на него ледяным диском взирал Энцелад, белоснежным ликом напоминая этого самого лучшего друга. Тонкая жалостливая трель выстрелила в чёрное небо высокочастотной волной. Затем вторая. Дудочка вибрировала в руках, посылая странные радужные сигналы в безвоздушный эфир. Если подключить воображение, можно было представить как мелодия расходится в стороны кругами, как от брошенного в воду камня, огибая планеты, астероиды, зонды и космические корабли, достигая противоположного берега космической реки и донося послание прямо в нужные руки.# # # #
“Глава корпорации Цишань Вэнь задержан по обвинению в коррупции. Все счета, корпоративные фонды и сделки заблокированы. Проверка выявила не только злоупотребление полномочиями, уклонение от налогов и взяточничество, но и подкуп представителей исполнительной власти в сфере внутренних дел. Также обвинения предъявлены его сыновьям…” Лань Чжань сделал радио потише и продолжил штудировать лоции Центаврианского моря. Кажется на этом секторе галактики космокартографы выдохлись окончательно, перестав придумывать пафосные названия и начав копипастить земные (Потому что «Лоции Баренцева моря», оставшиеся от деда-подводника, были у него настольной книгой с детства). Естественно, с поправкой на галактическую широту, долготу и глубину. «И сферические координаты коня в космосе», – добавил бы его придурошный бывший однокурсник и залился раскатистым смехом. Лань Чжань ненавидел беспорядок, ненавидел не знать, где и что находится, потому поддерживал личную библиотеку в идеальном порядке, постоянно освежая не только расстановку брошюр и справочников, но и знания. Даже во время обеда он перечитывал таблицы расчётных траекторий и плотностей блуждающих астероидных масс. Дядя бы расстроился, узрев в этом кощунство и оскорбление пищи, но он работал в другом полицейском департаменте, а обедать одному, после того как его чокнутый преследователь перестал составлять компанию, стало почему-то скучно. А ведь когда-то он только и мечтал, чтоб этот пустобрёх отстал от него со своими идиотскими историями, потерял голос, перестал подсаживаться к его столику, в конце концов. Сгинул в глубинах неизведанного космоса. Где-нибудь позади Юпитера. Желательно подальше от изведанных трасс и вне доступности полицейских сигнальных зондов. Больше никто не то что не осмеливался, а даже не допускал мысли сесть рядом с Лань Чжанем. Кроме этого, придурошного. За пять лет учёбы он как-то привык к постоянному звуковому сопровождению завтраков, обедов, а иногда и ужинов. В зависимости от учебной нагрузки и практики. Именно на это он списывал испортившееся настроение. Лань Чжань захлопнул тоненькую книжицу и со вздохом принялся собирать одинокие рисинки с тарелки. Оставлять хоть что-то недоеденным в их семье тоже считалось моветоном. А тот придурок любил издевательски подкладывать ещё, заставляя несчастного повторять процедуру сначала.# # # #
– Слушай, нет, ты только послушай, что пишут. Знаешь про Гиад? – Да. – Что “да”? – Читал. – Да ну тебя, Лань Чжань. Ты читал, но не вдумывался. Вот, где они находятся? Почему их так много? Эй! Хватит жевать, отложи палочки хоть на минуту. Никуда от тебя обед не убежит. – Нельзя читать во время еды. – Вот ты скучный. А когда ещё читать-то, если мы то на лекциях, то на практиках, то на вызовах… А тут сразу два удовольствия одновременно. Нет уж, ответь на вопрос. Я от тебя так не отстану. Ну, где находятся Гиады? – В созвездии Тельца. – А что там интересного? Не знаешь? То-то же! Читал, говоришь? Ага! Короче, смотри, вот Гиады, вот рукав "Персея-Ориона". Между ними всего около тысячи световых лет. Соседи. Внутри рукава от звезды к звезде добираться где-то один световой год, а в пределах Гиадах – в два раза больше. Очень нетипичная разреженность для космоса, не находишь? По формуле колонизации, расчетный расцвет такой цивилизации, теоретически, примерно шестьсот пятьдесят миллионов лет. Но Гиады – рассеянное звёздное скопление, они столько не живут. – И что? – А ты представь, какие-нибудь гиадинцы из Гаммы Тельца только-только начали выходить в космос, радоваться, расширять сферу влияния, а тут херак – и всё их скопление схлопывается. Обидно. Ты куда? Эй! Разве не обидно? Мне было бы обидно. – Я доел. Нужно возвращаться в библиотеку. – Погоди, ну скажи, вот как бы ты поступил, а? Стал бы развивать цивилизацию, зная, что не успеешь, что ей обязательно придёт кирдык или нет? – Нет. Потому что это бессмысленно. И ты – не гиадинец.# # # #
По уму, Вэй Усяню следовало попытаться заснуть, чтобы уменьшить потребление кислорода, замедлить сердцебиение, а уж никак не смеяться в голос, предаваясь воспоминаниям о хулиганском отрочестве. Самое лучшее время, самое насыщенное, беззаботное и радостное. Кто ж знал, что спор и драка с наследником торговой империи поставят крест на его карьере офицера галактической полиции. А спустя парочку явно спровоцированных нападений он окажется уже по ту сторону решётки. И закона. Он вспоминал, как смотрел на него приёмный отец, выплачивая залог, как поджимала губа мачеха, никогда не считавшая Вэй Усяня сколь-нибудь достойным приёмным сыном, как сводный брат мял в руках свежеполученное удостоверение офицера и не решался поднять глаза. А он стоял посреди суматохи полицейского участка, где ещё недавно сам проходил практику как один из самых перспективных выпускников Космической Академии, и не понимал, как он тут оказался. В этой ситуации, в этом моменте, с этими людьми. Всё казалось настолько нереалистичным и потусторонним, как в самом детстве, когда он потерял родителей. Хотелось броситься в ночь и разбить голову о ближайший бетонный блок, чтоб только не существовать здесь и сейчас, но он сжал зубы и попросил у семьи время на проветриться. А проветривался он всегда одним проверенным способом. Пьяная ночь превратилась в две, затем в неделю, а очухался он в забегаловке, на окраине промзоны, подписывая договор с укутанным в кислородный халат плутонианцем. Очухался, дёрнул головой, обвёл мутным взглядом барную стойку, заляпанную абстрактными пятнами подсохшей бурой субстанции, слишком абстрактными, чтобы быть нарисованными специально, стены с фальшивыми головами всевозможных обитателей “дружного” галактического сообщества, опустил глаза на название корабля, мелькнувшее рядом с термином “работодатель”, и черкнул в графе “согласен”. Пираты, работающие в сером правовом поле, не спрашивали диплома и справок о несудимости. Их интересовало только, способен ты или нет, а остальное исправляли деньги, наркотики либо дуло плутонианского лазера. Вэй Усянь ещё тогда, когда впервые сел за штурвал полицейского крейсера, понял, что способен, так что терять было нечего. С того момент вся его жизни превратилась в череду нелепых, чудовищно бестолковых решений, приведших его на этот мелкий астероид, мчащийся вместе со всей галактикой по рукаву Ориона, стремительно расходуя энергию, родившуюся из Большого взрыва почти четырнадцать миллиардов лет назад.# # # #
Офицер галактической полиции Лань Чжань шёл по коридорам, сверкая свежими наградами на белоснежном мундире, вслед ему неслись завистливые шепотки. Недостижимый идеал для новичков, надёжная опора для руководства, безупречный коллега. Ходячая энциклопедия, трезвенник, любитель поработать в праздники и… Списком его достоинств можно было убить насмерть нерадивого преступника, но вот общительность, увы, туда не входила. Когда поступил новый вызов, он как раз проверял отчеты двух практикантов, вычитывая и исправляя ошибки, вплоть до запятых в неположенных местах. Красные заметки правок занимали почти все доступное пространство. – Занудство, – на грани слышимости прошептал один из них. – Некомпетентность и безграмотность, – в тон ему ответил Лань Чжань, не утруждаясь понижением голоса. – Разве непоставленная точка что-то решает, если смысл и так понятен? – возразил второй курсант. – Скорее больше времени уйдёт на проверку, чем на активные действия. Так можно и критически опоздать. – Назовите мне, пожалуйста, ситуацию, где критическое опоздание на полминуты может сыграть значимую роль? – Ну… О, новый вызов. Разрешите приступать? Сигнал пришёл из аномальной зоны за Сатурном, где сейчас вообще никого быть не должно. Спутники и зонды вблизи данного завихрения ломались, тупили и довольно быстро исчезали в недрах космоса, решив отправиться в свободное от человечества плавание. Поэтому Лань Чжань сначала решил проигнорировать его как обычный спам, но один из курсантов уже ткнул в запись и кабинет заполнила грустная, нежная мелодия, напоминающая напевы пастухов, разыскивающих потерянную в горах овцу. – Чушь какая-то. Даже на азбуку Морзе не похоже. Вырубай, – пробурчал практикант. – Стоять! Собираем команду и вылетаем в указанный сектор. Первый уровень готовности. Бледный Лань Чжань и вылетел из кабинета. Практиканты и коллеги бестолково переглянулись. Через семь с половиной часов спасательная команда стартанула с околоземной станции. Они может и вылетели бы быстрее, но офицер галактической полиции вдрызг поругался с дядей, потому что тот не позволял ему лететь на вызов из-за какого-то подозрительного и бессмысленного набора звуков. – Но он же прав! Это же даже не сигнал S.O.S? Зачем мы туда летим? – обсуждали между собой новички, но офицеру Лань Чжаню было не до этого. Он смотрел в иллюминатор, словно мог взглядом ускорить движение полицейского катера, проскочить под траекторией Меркурия либо срезать утвержденный Министерством путей перемещения маршрут через метеоритный пояс за Марсом.# # # #
– Ну хватит упрямиться, пей давай! – Я не пью. – Почему? – Алкоголь притупляет чувство страха, поражает поджелудочную железу, влияет на печень, разрушает нейронные связи в… – А ещё дарует расслабление, толику безумства и желание повеселиться! – Я. Не. Пью. – А про Чёрные дыры знаешь? – Чёрные дыры, горизонт событий или точка невозврата, – зачастил тот как прилежный студент по конспекту. – Это пространственно-временная область, обладающая настолько сильным гравитационным притяжением, что… – Да-да, а вся наша вселенная движется по спирали вокруг огромной чёрной дыры и, когда-нибудь мы все туда ухнем. Поэтому, давай уже пить. Хватит отнекиваться. – Я. Не. Пью. – Почему? – Просто. Так. – Просто так никто не пьёт, но у нас же повод. Новый год! – Какой новый год? На календаре апрель! – Плутонианский! Ничего ты не понимаешь. На Плутоне новый год бывает один раз в 248 лет! Как же хорошо, что мы живём на Земле! Но грех не отметить, а! Давай. Один раз в 248 лет! С Новым годом, Лань Чжань! – Вот поэтому там никто и не живет! Раз в 248 лет в результате празднования происходит полное вымирание всех видов. – Ладно, ладно, – отcмеявшись Вэй Усянь продолжил пихать бокал в крепко сжатые руки однокурсника. – Если выпьешь, обещаю, я покажу тебе Чёрную дыру. Полетим на край галактики. Обязательно полетим и… – Там перестают действовать привычные нам законы физики. Чёрная дыра обладает колоссальной массой, она искривляет вокруг себя и время, и пространство. Её невозможно увидеть: ни невооруженным глазом, ни с помощью аппаратуры. Поэтому она и называется чёрной. – Лань Чжа-а-ань… Лань Чжа-а-ань… Ты прав-прав, абсолютно прав. Никто не сомневается, что ты выучил все три тысячи астрономических и аэрокосмических терминов с определениями по ГОСТу. Но давай просто представим. Как сказал кто-то великий, «логика приведет нас из пункта А в пункт Б, а воображение заведёт куда угодно». – Мы видим объекты, только когда отраженные от них лучи попадают на светочувствительные рецепторы наших глаз. – А ты закрой глаза. Нечего там отражаться кому-то кроме меня. О боже, ты закрыл? Ого! Я глазам не верю. – Мне открыть? – Нет, нет. Дай руку. Да не буду я тебе бокал пихать. Держи. Как думаешь, что это? – Ммм? – Это часы, которые работают на энергии термоядерного синтеза. Ей-богу, не вру. – Солнечные часы? – Лань Чжань, я тя люблю! Кроме тебя, больше никто не догадался. – Ну и чем это мне поможет, если я окажусь в открытом космосе без скафандра? – Ты знаешь про эдельвейсы? – Цветы? – Да! Эдельвейсы структурированы так, чтобы ультрафиолет не убивал их. Надо просто представить себя эдельвейсом. На! – Я. Не. Пью. – Да знаю я, что у тебя аллергия на алкоголь. Там томатный сок. Я бы никогда тебе не навредил. Лань Чжань. Да, вот так. Эх, знал бы ты, как я тебя… Ладно, проехали. Нам нужно чего-то горячего, на одних напитках долго не протянешь. Хотя нет ничего более обжигающего, чем любовь. – Чем кварк-глюонная плазма.# # # #
Сектор был девственно пуст, как в момент нанесения объектов на космические карты. Не самый популярный фрагмент ближнего космоса. И не самый изведанный, несмотря на название. Как бы сказал Вэй Усянь, "потому что он нахер никому не сдался". – Офицер Лань, мне кажется, мы просто теряем тут время, – практикант оторвался от монитора и вопросительно посмотрел на начальника миссии. Остальные участники были с ним согласны ещё четыре часа назад, но спорить со старшим, обладающим столь пугающей аурой, побаивались. Cебе дороже. – Доходим до сюда, разворачиваемся и делаем ещё круг. Кто не собирался участвовать в рейде полноценно, следовало остаться на станции. Датчики нерешительно пикнули, то ли с тревогой, то ли ошиблись интонацией. Лань Чжань бросился к пульту. Экран показывал сближение с неопознанным объектом на самом краю исследуемого сектора. Для космического мусора тот на удивление целеустремлённо драпал по направлению от полицейского катера. А для нормального корабля зачем-то отключил все транспондеры. – За ними! Команда с облегчением выдохнула и резво принялась за дело. Даже если это какие-то глюки локационной системы, всё лучше томительного, напряжённого ожидания. – Это… это кажется транспортник. Не могу пробить код, то ли система глючит, то ли нас блокируют, – связист с интересом изучил выкладку на мониторе. – Ошибок с нашей стороны не вижу. Может брошенный корабль-призрак? В рубке воцарилась мистическая атмосфера: легенду про семь лет неудачи после такой встречи знали все. Но еще страшнее было обнаружить тела тех, кто не успел покинуть подобный Летучий голландец. Каких только легенд не бродило в стенах Космической Академии, и Лань Ванцзи даже догадывался, кто их источник. – Это пираты, – безапелляционно выдал офицер Лань. – Крупным планом снимок корпуса. Там должно быть название. Ещё сбоку, вот так. Запустите распознавание. Есть результаты? Что молчите? Что написано на боку? – Какая разница. – Что значит, «какая разница»? Название корабля определили? – Определили, – оператор обернулся к офицеру. – Какое? – Какая разница, – повторил уже второй человек ту же самую чушь. Лань Чжань отодвинул оператора в сторону и сам склонился над монитором. На боку корабля красовались иероглифы, набросанные чьей-то самоуверенной и торопливой рукой. Знавал он одного любителя понакрутить загогулин на коротких хвостиках. – Суйбянь. Действительно, «Какая разница», – с непонятной интонацией протянул офицер Лань. – Быстро! Все по местам. Будем перехватывать. И постарайтесь аккуратнее, нужно взять их живыми. Едва пираты поняли, что их трюк прикинуться ветошью не прошёл, корабль врубил двигатели на полную и принялся лавировать, стараясь уйти в отрыв и затеряться среди мусора, по экзотическим орбитам летающего вокруг Сатурна. Полицейский пилот тоже был из практикантов: то ли начальник поскупился на нормальную команду, то ли дядя что-то сказанул, воспользовавшись связями, а может Лань Чжань сам слишком поторопился, но из опытных полицейских на борту были только он и оперативник. – Они уходят! Мы не сможем их перехватить. – Дай мне штурвал, – не выдержал Лань Чжань и грубовато отодвинул пилота, – иди разбуди Не Минцзюэ. Нам скоро понадобится его помощь. – Офицера Не? Он же убьёт меня, если это будет что-то несерьёзное, – коленки практиканта заметно затряслись. Ещё больше, чем Лань Чжаня, в управлении боялись Не Минцзюэ. Нет, оперативником он был отменным, выше всяких похвал, ни один преступник не ушёл из его лап. Да и не мог уйти. Обычно после его работы целых ног не оставалось ни у кого. Вместо ответа тот дернул штурвал и заложил такой вираж, что кто не держался, тот подмёл полы в рубке и уехал подметать в коридор. Еще пара витков и практикант пожалел, что не остался на базе. Следовало как-то доползти до каюты оперативника, а там – хоть трава не расти. – Что здесь происходит? – Не Минцзюэ, кажется, разбуженный непривычным водительским стилем, был зол, взъерошен и стоял на ходящем ходуном полу, словно из него рос. Либо у него были подошвы с магнитными вставками. Одной рукой он чесал ухо, другой – без усилий удерживал за шкирку юношу. – Оф-ф-фицер Лань сел за штурвал. Мы ловим пиратов. Просил вас разбудить. – Офицер Лань? Лань Ванцзи, что ли? Кто посмел этого психа за руль сажать! Он же нас угробит, – оперативник побросал всё из рук и рванул к рубке. – Почему? Он же умеет водить. Я его пилотское удостоверение видел. – В академии было только два психа, и оба в одном выпуске. Один Вэй Усянь, а второй… Корабль содрогнулся, сделал стремительный пируэт так, что полицейские тщательно пересчитали вентиляционные отверстия и заклепки даже на потолке, а потом поползли дальше. – Неужели второй...? – Ага, и я даже не знаю, кто из них более сумасшедший. После того, как им запретили драться в спортзале, они перешли на гонки на треке. Кто кого сделает на трассе, – видимо оперативники тоже иногда испытывали стресс, мужчина принялся болтать как заведённый, видимо, выплёскивая накопившийся испуг потоком слов. – Не может быть, а выглядит всегда таким спокойным. – Это пока на Вэй Усяня не наткнётся. Тогда, держите его семеро… А что у вас стряслось? Отчего весь сыр-бор? – Мы преследуем пиратский корабль. Штатный пилот не справился, и офицер Лань принял управление на себя. – А что за корабль? – Какая разница. – Действительно, какая разница, если мы сейчас… – полицейские повторно пересчитали люки, заклепки и стены с потоком, но уже в другой направлении. Эффект ничуть не нивелировался. – Корабль называется «Какая разница». – Суйбянь? Пиз… – начал оперативник, потом бросил взгляд на юного коллегу и продолжил, – нехорошо. Очень нехорошо это, – и пополз ещё стремительнее. – Подождите меня! – Лань Ванцзи, что ты творишь?! – не по уставу выдал Не Минцзюэ, едва добравшись до рубки. – Помогите мне их взять живыми. – Ладно, ладно. Только не нервничай. Выравнивай корабль, а я – к пушкам. Не волнуйся. Ты знаешь, как я стреляю. Будут тебе живыми. – Офицер Не, как вы думаете, если представить себя эдельвейсом, радиация, правда, не страшна? – Да найдём мы твоего придурка, не грузись. И плавненько выравнивай, вот так. Гаси поворотный импульс. Я почти поймал их на мушку, почти поймал… Поехали! Катер чуть заметно тряхануло, но пиратский корабль, судя по результатам, тряхануло куда мощнее.# # # #
Вэй Усянь лежал на спине и наблюдал, как над ним кружились звезды. С Земли космос не так красив. Световое загрязнение, большие города, оживлённые трассы… Мест, откуда можно наблюдать звезды оставалось всё меньше и меньше. В детстве они забирались в горы, валяясь на расстёгнутых спальниках и наблюдая неприкрытую палаткой россыпь сказочных огоньков. Казалось, вдохни поглубже, оттолкнись и упадёшь в небо, в открытый космос. Страшно и волнительно. А теперь он опять, словно в детстве, лежал на спине и пытался не свалиться с этого чёртового астероида. Слишком маленького, чтоб развивать достаточное притяжение, слишком ненадёжного, чтоб расслабиться и лежать, не наблюдая за летающим по межзвёздному пространству хламом, но единственного транспортного средства, на которое он мог рассчитывать в этой пустоте. А ещё это дурацкое ощущение, что он расположился тут, на всеобщем одобрении, а кто-то большой и хитрый наблюдает за ним из глубин космоса и посмеивается. Кто-то умный однажды сказал, что есть такое место, откуда вы видите настолько много огней, которых не сосчитать, что забываете о том, что вы один из них. Вэй Усянь всегда напоминал себе об этом, даже когда потерял родителей, когда валялся в лихорадке после мачехиных побоев, когда его выгнали из академии, и особенно тогда, когда после одного из рейдов они застряли с Лань Чжанем в пещере. Было холодно, страшно, но он был не один. Поэтому светить кому-то было легче. Особенно, почему-то, Лань Чжаню. Вот и сейчас, Энцелад взирал на него с аристократической холодностью, чертовски напоминая однокурсника. Старого друга. Лучшего друга. До одури хотелось петь или хотя бы насвистывать ту мелодию, которую ему мурлыкал тогда, в той пещере Лань Чжань. В дальнем космосе нет электромагнитных помех техногенного характера, а естественный фон радиоизлучения слаб, поэтому все космические аппараты оснащены сверхвысокочувствительными приёмниками. Если издавать звуки правильной частоты, то, наверно, можно до них докричаться. Или до зондов, или датчиков, или спутников-ретрансляторов, по каким-то сложным законам раскиданным по Солнечной системе. Существовали какие-то таблицы и графики маршрутов, но Вэй Ин – какая жалость – никогда не интересовался ими. Тем более, не учил. – Лань Чжань сразу бы вспомнил, где ближайший, и пел туда, – хмыкнул бывший капитан пиратского корабля и снова прокрутил в голове все этапы, приведшие его сюда. – В конце концов: феерически всё проебать – тоже дар! Но я столько всего попробовал, что можно приравнивать меня к этим… как их… В Академии занятия по терраформированию почему-то начались с земных организмов. Умные люди решили, что стоит изучить сначала тех, кто выживает в таких условиях, что космонавтам и не снились. И на Земле таких место тоже, оказывается, предостаточно. И даже там живут. Примитивные организмы, но живут. – Точно! Их называют экстримофилами! Я – почти экстримофил, – продолжил развлекать себя интеллектуальной беседой бывший лучший студент Академии. – Они выживают на дне океана при колоссальном давлении или в воде, нагретой свыше сотни градусов, рядом с подводными вулканами. Археобактерии живут в растворе концентрированной серной кислоты. Эубактерии ютятся в воде атомных реакторов, где уровень радиации убивает все живое, но только не их, так как их скорость починки генома просто какая-то умопомрачительная. Так что верхние слои атмосферы Венеры для них просто курорт. Если судить по датчикам и ощущениям, кислорода оставалось на несколько часов. Следовало заканчивать с болтовнёй. Он заткнул дудочку за пояс и уселся в позу медитации. Лань Чжань всегда так делал, когда хотел отвязаться от назойливого внимания одногруппников. Точнее одного, очень настырного, шумного и болтливого одногруппника. Вэй Усянь усмехнулся. Насколько он знал Лань Чжаня, если бы тот захотел, то давно бы избежал его одним из сотен хитроумных способов. – Спасибо, что был моим другом, – Вэй Усянь умостил руки на коленях, собрал пальцы в щепоть и закрыл глаза.# # # #
– Научить тебя ориентироваться по звёздам? – Наши корабли оснащены сверхсовременными системами навигации, а база карт 3-Кис обновляется почти еженедельно. Ты думаешь, кому-то может понадобиться умение ориентироваться по звёздам? Космическую информационную систему трёхмерных карт (3-Кис) знали и использовали все, спорить было бессмысленно, но Вэй Усянь попытался. – Разные ситуации бывают. Например, я знаю пилота, который учил азбуку Морзе, а потом оказался в… – Я знаю эту историю. Исключительный случай. Только не говори, что ты тоже знаешь азбуку Морзе. – Знаю. А ещё я знаю, как ориентироваться по звёздам. – Как? – Где звёзды – там небо! Стой, стой, не уходи. Я пошутил. Знаешь, у какого созвездия больше всего названий? – У Большой медведицы. – Какие знаешь? – Ковш, Плуг, Кастрюля, Телега, Разбойники, Сохатый, Кичиги… М-м-м… Небесный бюрократ, сидящий на облаках в сопровождении вечно надеющихся посетителей… – В точку! Я думал, ты начнёшь с китайской версии, а не закончишь ею. А египетскую знаешь? – Бык с привязанным к нему человеком, за которым следует гиппопотам с крокодилом на спине. – Да, кто бы сомневался. – А знаешь почему так? – Потому что люди сами решали, что хотят видеть в созвездиях. Они помещали на небо то, что их интересовало в тот момент. Например, если бы мы хотели назвать его сейчас, то оно было бы похоже… на Дорожную фрезу. – Отличное название, – выдал Вэй Усянь, отсмеявшись. – Но у меня есть другая версия. Оно похоже на Большую Медведицу на самом деле, потому что его так назвали те, кто смотрит не с Земли. – Кто? – Ангелы! – Ангелов не существует. – Лань Чжа-а-ань. Ну какой ты скучный. Нельзя же так. В жизни должно быть место празднику. Учёба и так моё самое большое разочарование. – Почему? – Потому что в детстве я думал, что матрицы, это такие крутые штуки, куда попадаешь и не можешь выбраться, а на деле это просто столбики чисел. Или модуль. Ни разу не космический корабль, а просто число без минуса. – Ты поэтому в Космическую Академию поступил? – Не только. Я хотел помогать людям. Помнишь историю про школьников в Таиланде, которые пошли смотреть пещеры и застряли там на две недели. – Да, помню. – Правда? – Её крутили по всем каналам. Сложно было пропустить. – Ого! Ты и новости смотришь. Я думал, ты только энциклопедии читаешь и справочники. – Это только когда не спится, – ответил Лань Чжань без малейшей эмоции, так что Вэй Усянь чуть не пропустил событие галактического масштаба. – Что это сейчас было? Ты пошутил? Мне не послышалось? Ты точно пошутил? – Что там про школьников? – А, да. Про школьников. Что ты об этом думаешь? – Пример вопиющей некомпетентности, – закатил глаза Лань Чжань. – Чьей? – озадачился Вэй Усянь. – Всех. Зная о сезоне дождей потащить учеников смотреть комплекс пещер, находящийся ниже уровня затопления. Спасателей тоже. Не рассчитали нагрузки, необходимый запас кислорода и несколько спасателей погибло. Как они собрались кого-то спасать, если даже сами… – Да я не об этом. Это всё и так понятно. Много случайностей в одном месте, но я про другое. Вот дети же шли туда только на день. Утром приехали, вечером уехали. Как обычные экскурсии. Еды у них было на пару перекусов, тем не менее, они все вернулись живыми, хоть и истощёнными, но совершенно адекватными, без психических проблем. Ты только представь, просидеть пятнадцать дней в замкнутом, узком пространстве без еды, света, тепла, медицинской помощи… Тут и взрослый свихнётся. Да и нашли-то их только спустя девять дней. – Что ты хочешь сказать? – Тренер научил их медитировать. – И? – Ты знаешь, что правильная медитация, во-первых, помогает успокоить сознание, погружая в своего рода транс, а во-вторых, чертовски эффективна, если нужно экономить энергию, силу и воздух! – Знаю. – Откуда? Ты что, медитируешь после каждого разговора со мной, чтобы успокоиться? – Нет. Просто беру и отключаю информационный шум. – Как? – Фильтрую. – Ты робот, что ли? – Если тебе угодно: разуплотняю информационное пространство, торможу таким образом время и расслабляюсь. – Лань Чжань! Да ты гений! Надо тоже попробовать.# # # #
– Где Вэй Ин? – просто спросил Лань Чжань и, не дожидаясь ответа, c каменным лицом вломил пирату по челюсти. Стоящие возле стеночки практиканты дёрнулись, но Не Минцзюэ успокаивающе помахал рукой. Будущие офицеры зашептались. – Да не нервничает он, – едва слышно пояснил оперативник, – это у него методы такие. Смотрите дальше… и учитесь. – А к-хто эта? – нагло улыбнулся окровавленной рожей бандит и получил ещё. Практиканты снова вздрогнули. – Ты же на плутонианцев работаешь, – совершенно равнодушно, словно пересчитывал запасы в кладовой, пояснил офицер Лань. Привычный к побоям и допросам с пристрастием пират на мгновение засомневался, попытался что-то сказать, но, словно невольная рыба, тут же прикрыл рот. – А ты знаешь, что Плутон – единственный транснептуновый объект, обладающий собственной атмосферой? Воцарилась тишина. Пират вскоре не выдержал и засопел разбитым носом. Практиканты снова зашептались, офицер Не хмыкнул и достал из-за пояса ножи, привычным вжикающим движением затачивая их друг об друга. Атмосфера сделалась ещё более загадочной. – И что! Что ты мне сделаешь! – наконец прорвалось у пленного начало паники. – Вообще, Плутон весьма похож на Землю с этой точки зрения. Несколько слоёв атмосферы, схожий с земным гидрологический цикл… Вот только основанный не на воде, а на азоте. Интересно, правда? Азот – основа жизни. Не хочешь там пожить? С работодателем увидишься? Я тебя даже отпущу и руку пожму на камеру. Судя по физиономии пирата, любознательностью тот не отличался, зато понял куда клонит офицер. Не факт, что головой. О мстительности и параноидальной натуре плутонианцев ходили анекдоты. Более чёрный юмор сложно было отыскать даже в Чёрной дыре. А уж если для этого будут серьёзные основания, то можно было сразу закапываться в грунт на блуждающем астероиде. Но не факт, что спасёт. – Ты офицер! Вы не имеете права! – Какого права мы не имеем? Поблагодарить за оказанную помощь? Отпустить нашего сотрудника под прикрытием на все четыре стороны? Отрапортовать об успешном завершении долгосрочной операции? Можем даже до Плутона подвезти. – Ну ты скоро там? – подал голос офицер Не. – Мне ещё рапорт подавать… Лань Чжань первым направился к выходу из допросной, за ним неорганизованным гуськом потянулись практиканты, и следом – Не Минцзюэ. – Я всё скажу-у-у! – из-за захлопнувшейся двери проорал пират. – Где Вэй Ин? – Мы поругались с капитаном, он… он слишком… не-неправильно вёл себя на захваченных судах. И вообще! – начал заводиться пленник, но под холодным взглядом быстро сник, – объявили ему ичпичмент… – Импичмент, – прошептал один из практикантов, а Не Минцзюэ не по-офицерски хихикнул. – …а потом высадили на астероид. – На какой? Где? Когда? – Не знаю, завхоз ткнул куда-то, я причалил. Да вы ребят спросите. – В бортовом журнале записей нет. – Конечно, нет, мы туда только официальные стоянки записываем. Да и помер он давно уже. Больше суток прошло, а там кислорода на пару часов. Да и крутится там этих астероидов хрен да маленько… Вон, целое кольцо вокруг Сатурна. Эй... Эй! Я же всё сказал. А со мной что будет? Лань Чжань вышел в коридор и захлопнул дверь. – Ты, электронщик, вытаскиваешь низкоуровневые команды из памяти движка. Ты, связист, садишься слушать голосовые диапазоны. Остальные мониторят сектора визуально. Всё слышали? – Офицер Лань, мы не сможем никого найти… Уже… уже слишком поздно, – попытался встрять связист, – да и физически невозможно всё пересмотреть. Радиус колец даже больше, чем у Земли. – Радиус колец Сатурна по приблизительным оценкам составляет 80 000 километров. Такие цифры нужно знать наизусть. – Я вообще не понимаю, зачем мы здесь. Радиосигнал же мог прилететь из глубин дальнего космоса, и вообще, его источника может уже и на свете нет. – Ещё одно слово… Ты присоединяешься к мониторингу, я сам буду слушать. – Вы тоже верите, что мы найдём? – один из практикантов обернулся к Не Минцзюэ, который, единственный из всех, тут же засел за просмотр камер. – Я не верю. Я знаю. Это же Вэй Усянь. Не какая-то иголка в стоге сена. Офицер Лань покрутил ручку приёмника и рубку залила печальная пронзительная мелодия. Инструмент фальшивил и трескался, словно играли на бамбуковой палочке, грубо вырезанной на ходу. – Туда! – скомандовал офицер. В этот раз перечить никто не стал. – Придурок! Надеюсь, ты там сейчас медитируешь, – пробурчал себе под нос Лань Чжань и отвёл воспалённые глаза от монитора. Источник сигнал определялся только приблизительно, обшаривать весь квадрат по протоколу пришлось бы долго, даже силами отряда, а тут их всего один катер. Самим скоро понадобится на базу. Но словно какой-то ангел шептал ему на ухо, куда лететь, и он перестал спорить с воображаемым советчиком. Если Вэй Ин прав, воображение наc может завести куда угодно, в отличие от инструкций по спасанию.# # # #
– Если размеры Вселенной условно принять за бесконечные, то её центром притяжения может стать любая точка. Например, я, – прошептал Вэй Усянь и достал дудочку. «Помирать, так с музыкой», так ещё его бабка говорила. Боевая была старуха. Так, как же он может сдаться? Молодой, здоровый, безбашенный. Вот только, что бы она придумала в такой ситуации? – Подала бы какой-нибудь знак! – сообразил Вэй Усянь. – Взорвала чего-нибудь. Например, вон, Бетельгейзе. Всего 640 световых лет от Земли. В ближайшие две-три тысячи лет обязательно рванёт. Массу достаточную для взрыва набрала. Ну, или кислород. Его не так много, но на маленький взрыв хватит, – обрадовался космический Робинзон и принялся сооружать запал.# # # #
– Вэй Ин! У тебя мозги есть?!! – орал потом Лань Чжань, и даже Не Минцзюэ испарился из медотсека с лёгкостью, несвойственной двухметровому амбалу. Потому что жить хотелось, и было немного страшно. – Лань Чжа-а-ань… – словно пьяный не уставал повторять спасённый однокурсник. – Лань Чжа-а-ань… Ты… И он, действительно, был пьяный. Обилие воздуха пьянило похлеще любого алкоголя. Везде кислород, кислородище… Только этим можно было объяснить, что тот вцепился в руку офицера Лань и никак не хотел отпускать. – Зачем ты взорвал кислородный баллон?! А если бы я был далеко? А если бы я тебя не увидел? Ты – идиот? – Лань Чжа-а-ань… Ты… – Да, я! Я, между прочим, занялся пересмотром твоего дела. Вэнь Жоханя прищучили за коррупцию, а его сына тоже скоро посадят. И ты сможешь вернуться. Ты же всегда хотел учить других летать. – Лань Чжа-а-ань… Ты… – Хочешь сказать мне “спасибо”? – Лань Чжа-а-ань… Ты такой красивый. Даже когда сердишься.# # # #
– Скажи мне только одну вещь, где ты взял бамбук на блуждающем астероиде? – Придумал. Он же как титан, лёгкий, прочный, долговечный, ничего к нему не прилипает. – Ты обманываешь. – Я же не спрашиваю, как ты услышал песню в космосе. У каждого свои секреты. – Я могу тебе сказать. Это я её сочинил, как я мог не узнать своё творение?# # # #
Шесть месяцев спустя. Учебный тренировочный центр. Планета Земля. Ночной тренировочный вылет. – Борт номер 1807, доложите полётную видимость? – 384 400 километров. – Как определили?! – Луну вижу. – Вэй Усянь, ты, что ли? Что ты там делаешь?! Ты же должен быть в штабе! …помехи в эфире… – Говорит борт номер 0508, это офицер Лань, проверяем готовность лётного состава первокурсников. Мы тут полетаем немножко.