родинки

      Они искали любой возможности, чтобы убежать в чей-то номер. Марк пару раз, кажется, был в шаге от того, чтобы поступить неосторожно. Он забылся — и ему это не понравилось — и схватил Юту за руку в присутствии всех остальных, да сделал это не так, как они обычно себя ведут, шутя, а серьезно, с тихим и надрывным «хен» и мольбой во взгляде. Марк почти потащил его за собой, когда они сидели все вместе в баре на нижнем этаже отеля. Он не помнил, что это был за день и что конкретно тогда случилось, но знал, что очень сильно волновался, словно должно было произойти что-то страшное. Юта ему потом рассказал, что выглядел он «просто ужасно» («Не в смысле некрасиво, детка, ты так перепугался. Это из-за толпы? Скажи мне, чтобы я на будущее знал, хорошо?»). Такого раньше никогда не было. Когда позже этим же вечером Марк прижимал Накамото к стене запертой изнутри гримерки и просил помочь ему, волнение пропало. Он не знал, нуждался ли весь день так сильно в прикосновениях Юты, или все дело в их плотном графике и высокой ответственности перед зрителями.       Когда они ходили в кино, Юта признался, что ему немного не по себе. С ними были Тэен и Джехен, они смеялись, пока стояли в очереди за попкорном. Тревожность тяжелым одеялом упала на плечи парня. Ли переплел свои пальцы с его, зацепил браслет из бусин на запястье и негромко прошептал на ухо: «Пожалуйста… Все будет хорошо, да? Ты сегодня перепил кофе и колы? Такое бывает, хен, слишком много кофеина вредно для твоего сердца». Эта бессмысленная болтовня успокоила его. Когда Марк сделал шаг назад, Юта увидел его яркую улыбку. Тэен, стоящий впереди с Джехеном, развернулся и осмотрел ребят: «Все нормально?» Парни кивнули. Тонкие пальцы Ли покинули ладонь японца. После них остались влажные кружочки на внешней стороне запястья — его вечно потеющие ладошки. Юта целовал их той же ночью, зная, что на следующий день у них очередной концерт и надо беречь силы. Марк тихо поскуливал под ним, крепко сжав губы. Они целовались на кровати в его номере, потому что отвлеклись от фильма, который правда хотели посмотреть. Сердце Накамото бешено билось, и он обещал себе, что свозит Марка в Японию, куда за ними не увяжутся сасэны и менеджеры.        В другой день в большой пивной (или каком-то другом месте, где им трижды подряд за счет заведения подливали темного) Марк был донельзя тактильным. Он как обычно полулежал на боку, запустив пальцы под край рукава Накамото. От Ли пахло хмелем и мятной жвачкой, которую тот катал на языке в перерывах между бокалами. Он громко хохотал, несмотря на то, что в заведении было вполне тихо — комфортная акустическая музыка дополнялась живым исполнением чего-то отдаленно напоминающего песни Эми Уайнхаус. Мгновение спустя Юта почувствовал прикосновение Марка к плечам. Он просто закинул руку, со стороны, слава Богу, так и казалось. Но Накамото ощущал, как парень неторопливо поглаживал позвонок на его шее, как забирался под край ткани майки и мечтательно смотрел на него откуда-то сбоку. Марк дергал ногой, и эта вибрация расходилась по полу, распространяясь по поверхности стола. Юта, чтобы прекратить ее движение, поставил одну руку на скамью, а локтем второй уперся в стол. Цепочка замкнулась, подобно той, что оплела его плечо. Дрожание ноги Ли не прекращалось, но это не выходило за пределы фигуры парня. Накамото тихо шикнул на Марка, чтобы тот перестал. Блондин, закусив губу, покосился на него, а затем — на бокал пива. Когда он снова поднял взгляд, сидящий рядом с ними Чону поймал его и как мячик перебросил за соседний столик Доену с Джонни. «Детка, пожалуйста…» — прошептал ему Юта, под столом найдя острую коленку парня. Только крепкая хватка на ней позволила Ли успокоиться. На следующее утро, перед тренировкой, куда они пришли раньше остальных, Накамото двадцать минут целовал Марка в углу зала, прежде чем они услышали недовольное «Эй, почему закрыто?» Тэиля.       Когда спустя месяц Марк вваливается в комнату Накамото в общежитии с бумажным свертком и перепуганным взглядом, Юта подрывается с места.       — Что-то случилось?       — Я попросил Джено, а он — менеджера Джисона. Это было самое постыдное, что я переживал когда-либо.       Его слегка потряхивает от волнения, он впивается в губы Юты поцелуем, и тот, отвлекшись только на то, чтобы захлопнуть дверь, отвечает. Они негромко хихикают и чуть не роняют покупки. Накамото запускает руку в пакет и достает две бутылочки смазки — одну новую и вторую уже открытую и немного использованную, — три пачки презервативов и огромную упаковку влажных салфеток, которые таскают с собой мамочки маленьких детей.       — Неплохо.       Марк светится. Он в предвкушении. Он рад, что сделал все правильно. Он взволнован сильнее, чем следовало бы. За прошлый месяц он прочитал, наверное, все статьи, которые смог найти в интернете, и перепробовал все методики, которые ему встречались. Марк знал о сексе больше, чем половина его сверстников, он был в этом уверен. Наверное, это было не совсем здорово — настолько сильно углубляться в вопрос, — но Ли хотел, чтобы все прошло идеально.       — Когда у тебя следующие выступления с дримами? — отвлекшись на собственную футболку, спрашивает Юта. Стоит ей упасть на пол, как Марк взглядом хватается за татуировку цепи. Мышцы красиво перекатываются под забитой краской кожей, а четкая линия бледных острых плеч Накамото выделяется на фоне темных штор.       — Весной. Пока репетируем. Я абсолютно свободен.       Юта смеется. Ему кажется забавным, как Марк, со своим плотным графиком, называет это время свободным. Они оба слишком взволнованы. Это ощущается так странно, словно они подростки, которые ни минуты не могут продержаться друг без друга.       — Ты уверен, что все в порядке?       Ли оставляет скорые поцелуи на плечах Юты. Японец жмурится от тепла и легкой щекотки. Волосы Марка пока еще светлые, на каждое выступление ему их красиво укладывают или заплетают в забавные прически. Несколько раз у него тоже были косички, и Ли расплетал их каждый раз после съемок. Он очевидно пользовался возможностью коснуться шеи Юты, провести по ней пальцами или быстро чмокнуть в щеку, смазывая мейк.       — Мне не нравится, что приходится ждать, пока все уснут, — морщится Марк. Они медленно передвигаются к кровати, и Юта, опустившись на нее, любуется видом на парня снизу вверх. Его грудь, пока еще скрытая тканью футболки, тяжело вздымается, а уши и шея уже покраснели. Он торопливо говорит, как всегда когда нервничает, и резко повышает тон голоса на словах типа «хен» и «серьезно». Накамото кажется это очаровательным, он держит ладони на боках Марка и просто наблюдает. — Это так нудно — идти в душ, готовиться, волноваться, как бы не попасться кому-то на глаза, но в итоге не быть уверенным, что все удастся. Между нашими комнатами живут Тэиль и мой, мать его, менеджер, нас отделяют целых две чужих двери.       Юта негромко смеется и ластится к Марку, вдыхая его запах. Он пользуется гелем для душа с ароматом каких-то трав и льда или чем-то подобным, что Накамото не может разобрать за собственным запахом кожи парня. От него всегда пахнет чистотой, но не мыльной, а словно бы пустой и всепоглощающей. Если бы японец знал, как описать этот аромат и то, что он чувствует, каждый раз вдыхая его… Юта приподнимает нижний край футболки Ли и припадает губами к его животу. Он твердый и подтянутый, кожа нежная, оливковая, на вкус и цвет как мед. Накамото ведет всей поверхностью языка широкую линию от ребер к резинке боксеров и прикусывает нижние кубики пресса. Они выделяются совсем немного, от напряжения под кожей набухает венка, и Юта не может удержаться от того, чтобы не нажать на нее большим пальцем. Он снова припадает губами к коже живота и размеренно дышит. Горлом он чувствует упирающийся в него сквозь ткань белья член Марка.       — Хен… Мы можем?.. я очень хочу.       Юта тянет парня на себя, усаживается в глубине кровати и размещает его на своих бедрах. Марк возбужден и взволнован, и японец не может не учитывать это. Он мягко массирует ему плечи, целует Ли в шею и подбородок. И когда линия его бровей надламывается, когда он тихо, едва слышно поскуливает… это заставляет Юту чувствовать что-то новое в груди.       — Хен, ты делал это раньше?       — Почему мы обсуждаем такие важные вопросы только сейчас?       — Я знаю, что Тэен и Донен росли вместе, они друг у друга первые.       — Марк, мне почти тридцать, — широко улыбается Юта. Его ладони лежат на лопатках парня, локти плотно прижаты к бокам, а грудь касается верхней части живота Ли. Накамото нравится быть настолько близко к нему. — Я не хочу врать тебе, что ни с кем не спал раньше.       — Я и не думал, что ты девственник. Я имел в виду парней.       — И это тоже. — Кончик носа Юты очерчивает линию нижней челюсти Марка. — У меня были парни до тебя. И я спал с ними. По-разному.       Ли вскидывает брови. Его круглые глаза словно становятся еще больше. Конечно, у Юты явно был опыт, это даже не обсуждается, но почему-то он об этом не подумал. Наверное, он все еще мерил людей по себе — смешной мальчишка чуть за двадцать, кому такой может понравиться, верно? То ли дело Юта… Марк не был заносчивым, но, в конце концов, он же не слепой. Боже, он не хочет соревноваться в количестве половых партнеров, но ему очень обидно проиграть в уверенности в себе, пусть даже и Накамото.       — Я просто… у меня…       — Если ты волнуешься, мы можем остановиться, — Юта смотрит на него снизу вверх, держит край его бледно-красной футболки и ждет ответа.       Господи, он не это имел в виду.       — Я не это имел в виду. — Румянец заливает щеки Марка, когда он чувствует ладонь Юты на бедре. Это касание должно было успокоить его, но вместо этого заставляет его дыхание становиться все более тяжелым. Его ноги широко разведены, чтобы можно было усесться на бедрах японца, и из-за этого он чувствует себя немного неловко. Его возбуждение слишком заметно. — Просто я не хочу, чтобы ты возился со мной, и…       — Если ты хочешь, мы можем поменяться. Мне правда не так важно, лишь бы ты не волновался.       Мысль о том, чтобы взять Юту, кажется довольно привлекательной. Но сейчас она не подходит ему. Марк даже не хочет держать ее у себя в голове слишком долго. Он пришел не для этого. Все эти дни он готовился не для этого. Он не считает необходимым сделать именно то, что планировалось, но испытывает легкую тревогу от того, что что-то может пойти не так. Уступчивость Накамото не раздражает его. Скорее, он нервничает из-за самого себя, из-за того, как показал себя, как держится, как говорит. Он хотел быть уверенным, но вместо этого путается в словах.       — Я не волнуюсь, черт возьми! — прикрикивает Марк. Он волнуется. Он ужасно волнуется и не хочет стать не таким, каким его представляет себе Юта. Он же представляет? Он явно имеет какие-то ожидания, нельзя просто так принять человека таким, какой он есть. Накамото — другое дело. Марк согласен на любую его вариацию, потому что знает, что каждая из них окажется просто идеальной. Нельзя проиграть в игре, где все варианты ведут в победе.       — Хорошо, ты не волнуешься, — мягко соглашается японец. Другая его рука останавливается на щеке Марка, большой палец ведет неровную линию под нижним веком. Его все еще волнует футболка на парне. Юта хочет снять ее, пройтись кончиками пальцев по покрасневшей коже и поцеловать каждый дюйм.       — Просто я… у меня не так много опыта, и, знаешь, я давно… ну в общем, если что, не трать слишком много времени, потому что я знаю, как это бывает проблематично. Если что, можешь начинать в любой момент, я…       — Так, так, Марк. Марк! — Юта хмурится и разворачивает лицо парня к себе. Его брови, сведенные к переносице, странно блестят в свете крошечной лампочки. Марк не может не обратить внимание, как капельки пота на лбу японца преломляют свет. — Ты говоришь сейчас глупости, ты же понимаешь это?       Он понимает. С большим трудом за завесой легкого возбуждения и волнения, но понимает. Марк знает, что говорить такое, что говорит он сейчас, — нельзя. По крайней мере, он не может себе представить, чтобы Юта сказал ему то же самое. Он бы не на шутку испугался, потому что в таких делах нельзя торопиться или идти на уступки, если тебе некомфортно, или больно, или просто не нравится. Но ведь он, Марк, другое дело, верно? Он потерпит, все хорошо. Просто из любого правила есть исключения, и даже из такого. Ли всегда знал, что он будет тем самым случаем, не входящим в сто процентов. Просто люди не были у него в голове, они не знают, как он все видит. Он абсолютно точно уверен, что в случае необходимости потерпит. Не ради Юты, а потому что просто так надо. Глупый хен, волнуется за него, но не понимает, что все в порядке. Все в полном порядке.       — У меня целый бутылек смазки и примерно, — Юта отвлекается на телефон, чтобы проверить время, — три свободных дня. Ты можешь не волноваться, правда. Плюс ко всему, я очень терпеливый. Но если ты не хочешь…       — Хочу! — Марк тут же краснеет. Накамото, на удивление, даже не подкалывает его, а тепло улыбается. Ли не хочет выглядеть глупо, но именно это он всегда и делает. Боже, они болтают о ерунде уже, кажется, целую вечность. Это все из-за него, опять. Он практически незатыкаемый! — Я звучу как дурак, верно?       Юта только качает головой. Он снова приподнимает нижний край футболки, снова целует живот парня и легонько на него дует, чтобы вызвать мурашки. Мышцы пресса быстро сокращаются. Под другой рукой ходят мышцы бедер. Юта ведет большим пальцем к кромке боксеров, забирается под нее совсем чуть-чуть, чувствуя кожей тонкие бледные волоски на ногах Марка. Под его ладонями он ощущается таким нежным. Руки Ли опускаются парню на плечи, чтобы найти точку опоры — собственные колени его подводят.       — А что если я скажу, что мне нравится, как ты это называешь, «возиться» с тобой? — Юта задирает футболку еще выше, намекая, чтобы Марк снял ее. Он случайно цепляет короткими ногтями соски парня и ловит его хриплый стон навостренными ушами. — Все предыдущие разы… мне так нравилось, как ты расслаблялся в моих руках. Я был бы рад снова сделать это с тобой.       Ли опускается ему на колени и бросает футболку за край кровати. Она мягко падает, ткань оседает вместе с бедрами Марка, соприкасающимися с кожей ног Юты. Они остались в одном белье, и Накамото это кажется очень милым — словно два школьника, впервые решившие потрогать друг друга. Он касается Марка через ткань и снова слышит его хриплый стон.       — Я знаю, что тут может быть проблема. Ну, знаешь, нерегулярный секс, и все, пиши пропало. Но я иногда… — парень запинается, чувствуя, как горят кончики его ушей.       Юта осторожно ведет ладонью другой руки по задней поверхности его шеи к лицу и останавливается на щеке. Он старается вести себя так, чтобы не казаться грубым. Этого бы он хотел меньше всего.       — Растягиваешь себя? — Ли отводит взгляд и кивает. — Ты думаешь в эти моменты обо мне? — Еще один кивок. — Мне очень приятно это слышать.       Марк краснеет от вежливого корейского Юты. Ему кажется, что в этом есть что-то постыдное, но с другой стороны — разве это в какой-то мере не сыграет им на руку? К тому же, как парень и говорил, они оба взрослые люди и могут делать, что считают нужным. Марк не должен видеть ничего зазорного в том, чтобы снимать напряжение и возбуждение подобным образом. Он не боится увидеть на лице Юты насмешку, но не хочет думать, как бы мог подумать о нем Накамото. Ему не стоит пытаться прочитать мысли других людей — это неправильно, бесполезно и энергозатратно.       — Мне правда приятно, — повторяет Юта. Он прижимается своей щекой к щеке Марка и шепчет ему в самое ухо. Одна рука до сих пор на шее, вторая — неторопливо оглаживает член через ткань боксеров. — Я тоже часто думаю о тебе. У меня довольно большой список того, что бы я хотел с тобой сделать. Или что бы ты сделал со мной.       Ли ощущает мурашки вдоль позвоночника. Он толкается в чужую руку и сдавленно шипит.       — Позволишь?       Марку странно слышать от Юты все эти слова, словно они впервые занимаются чем-то подобным. Он может насчитать больше десятка раз, когда его член оказывался во рту японца, и примерно столько же — наоборот. Взаимная дрочка после тренировки, зажимания по углам, быстрые поцелуи в тайне от мемберов — они побывали на разных уровнях близости, и тот факт, что собираются перейти еще на один, не должен — по мнению Марка — ощущаться настолько явно.       Пока он стягивает с себя боксеры, Юта капает смазку на пальцы и начинает разогревать ее. Она с хлюпающим звуком стекает по фалангам, и Марк, сам того не заметив, тяжело вздыхает. — Как ты хочешь? — Голос Накамото звучит слишком громко в тишине полупустого общежития.       Ли ложится на спину. Когда Юта раздвигает его ноги чуть шире, чтобы усесться между ними, Марк замечает на его губах легкую ухмылку. Пара капель смазки падает парню на бедра.       — Уже достаточно нагрелась.       Японец снова улыбается. Он распределяет ее по входу, проходясь указательным пальцем вперед-назад и останавливаясь на сгибе ягодиц. Юта сосредоточен. Он тянется за коробочкой презервативов и достает один, надевает на палец и, утянув Марка в поцелуй, толкается внутрь. Глубокий вдох Ли, в котором смешиваются стон и звуки хлюпающей между их ртами слюны, заставляет Юту сделать это снова. Он толкается еще глубже — палец входит почти без сопротивления, и парню хочется улыбаться от того, какой Марк молодец.       — Ты хорошо постарался, детка, — выдыхает он в очередной поцелуй. Его ведет от осознания того, что Ли подается навстречу его движениям, и Накамото решает почти сразу добавить второй палец.       Марк правда не хотел так себя вести. Он старается выровнять дыхание, но стоит Юте еще немного толкнуться пальцами, войти чуть глубже, и его дыхание словно перехватывает. Он практически чувствует чьи-то руки у себя на шее и может только подтянуть мышцы живота, чтобы задержать воздух в легких и успокоить пульс. Его рот приоткрыт, и Ли ощущает на нижней губе несильное давление.       Юта большим пальцем очерчивает ее контур. Он завороженно наблюдает за распростертым под ним телом. Его буквально распирает изнутри от желания сделать все возможное, лишь бы Марку было хорошо. Накамото хочет постоянно спрашивать его, верно ли он делает, чтобы точно знать, как нравится Ли. Он хочет исследовать его, он впервые хочет потратить уйму времени на то, чтобы овладеть каким-то знанием. Даже если на это уйдут годы, Юта уверен, он будет счастлив с каждым разом узнавать все больше.       Смазка с презерватива затекла между пальцев, и держать их вместе становится сложнее. Уголки губ Марка опустились, а нос немножко сморщился на переносице. Его грудь сжимается, мышцы живота сокращаются, и Юта слышит тихий, но высокий стон. Он хочет припасть губами к каждому сантиметру кожи Ли. Боже, он такой драгоценный в этот момент.       — Ты молодец, — шепчет японец. — Ты прекрасно справляешься. Ты так хорошо принимаешь мои пальцы, как никто раньше не делал.       Марк тает от этих слов. Кончики пальцев на ногах приятно покалывает, а мышцы бедер тянет. Парень приподнимает ноги, сгибает их в коленях, из-за чего со стороны выглядит как маленький довольный щенок. Накамото оставляет несколько крошечных поцелуев на внутренней поверхности бедра Ли, когда оно оказывает совсем рядом, а затем прижимает ноги к груди парня своим телом. Угол немного меняется.       — Oh shit, — бормочет Марк с пальцем Юты на губах. Он хочет коснуться его языком и коротко целует, как получается дотянуться. Японец давит чуть сильнее, и палец проникает в рот. Марк тут же хватает его передними зубами и мягко ведет мокрым от скопившейся слюны языком по самому краешку, вдоль ногтя, подушечки. Кожа в том месте побелела от давления зубов, линии отпечатков пальцев ощущаются более четко. Ли чувствует, как Юта растягивает его еще шире, и невольно покусывает чужой палец.       — Это настоящий ебаный пиздец, — шепчет Марк, облизывая палец каждый раз, когда верно подвергнувшаяся буква в слове позволяет это сделать. Японец не уверен, что правильно разобрал весь мат, но тихонько хмыкает и снова разводит пальцы. Руки Марка на его плечах напрягаются, ногти впиваются в тонкую кожу.       Он добавляет третий. Тот входит мягко в податливые мышцы, но давление снаружи, которое Юта ощущает, настораживает. Внутри Марка тепло и свободно, он хорошо постарался для него. Накамото знает, чем все эти недели были заняты его мысли. Он ощущает особый трепет из-за того, что кто-то настолько заботится о чем-то, связанном с ним. Марк настолько же нетерпелив, насколько нежен, и его тихие «хен» и «пожалуйста» не идут ни в какое сравнение с горячими стонами, которые Юта слышал от предыдущих партнеров и партнерш.       — Хен, я хочу…       Ли кажется, что сейчас он способен на все. Марк чувствует, как расслаблено его тело, какое оно мягкое, словно идеальное для того, чтобы Юта его взял. Тянущее ощущение в области бедер полностью затопляет его разум. Парень думает, сможет ли он раскрыть ноги еще больше. Марк хочет, чтобы, когда Юта входил в него, он развел их и прижал к кровати — тогда связки будут больно тянуться и приятно ныть. Он уверен, что не заметит эту боль, а наслаждаться ей на следующий день будет просто восхитительно.       — Тише, тише. Я все понимаю, но я не хочу навредить тебе.       Марк тугой. Марк чертовски тугой, хоть это, может быть, и не связано с волнением или чем-то подобным. Он может быть таким из-за отсутствия опыта. Он может быть таким потому, что его недостаточно растянули. Он может быть таким просто по причине особенности его физиологии. И Юта понимает, что Ли именно сейчас не важна ни одна из возможных причин, но себе он не может позволить наплевать на комфорт парня. Но и отказывать ему он не хочет. Марк был таким смелым для него, было бы некрасиво оставить его ни с чем.       — Я думаю, ты не будешь против пары раундов?       — Что ты имеешь в виду, хен? — Марк с трудом отрывает голову от матраса.       — Скажи, насколько ты готов мне довериться сейчас? Я не хочу тебя отвлекать вопросами, поэтому мне нужно знать. Я не сделаю ничего слишком, ты в любой момент сможешь меня остановить. Я просто собираюсь сделать так, чтобы ты кончил пару раз, ничего ужасного не будет, правда.       Ли щурится. Его ровные зубы едва видны из-под контура ярких губ. Он облизывает их и кивает, в меру уверенно и в меру волнительно. Юта улыбается так широко, что становится похожим на солнце. Японец наклоняется к Марку, коротко целует его, негромко посмеиваясь в губы и бормоча: «Отпусти меня, детка», — а Ли только крепче скрещивает руки у него за шеей.       — Мне нравится так.       — Я понимаю, но тогда мой план не сработает.       Парень недовольно стонет, но отпускает Юту. Он доверяет ему и не хочет мешать. Марк знает, что все будет в порядке.       Он знает это и тогда, когда губы японца смыкаются на нем, а слюна течет вдоль члена, ниже, между ягодиц. Юта выдыхает носом, и этот ветерок слабо холодит влажную кожу. Как Марк говорил несколько минут назад? «Настоящий ебаный пиздец»? Тогда Ли не знает, как назвать то, что происходит сейчас. Он впивает в кожу головы Юты, пропускает его волосы сквозь пальцы и даже не находит в себе сил извиниться. Накамото не больно, и парень знает это. Они не настолько новички, они хорошо изучили друг друга. Марк не сдвигает голову японца ни на дюйм, просто кладет на нее ладони, наслаждаясь мягкостью волос. Юта утробно стонет, пока ему массируют скальп. Он выпускает член изо рта, чтобы по-кошачьи улыбнуться, встретившись взглядом с глазами Ли, и плавно забросить обе его ноги себе на плечи. Накамото делал так, когда был с девушками. Это не столько удобно, сколько горячо, если быть честным. Но ощущение жара чужих бедер и мягкости их кожи прибавляют этой позе слишком много очков, чтобы от нее отказываться.       Бедра Марка — однозначно произведение искусства. Он немного похудел в последнее время, но мышцы стали более крепкими и лучше прощупываются под кожей. Если бы рот Юты не был занят, он бы искусал каждый их сантиметр.       — Хен…       От этого стона японец течет еще больше. Он чувствует, как под ним сбилась ткань постельного белья, как она пропиталась влагой и начинает неприятно прилипать к коже. Его член прижался к животу. Юта обязательно позаботится о себе, он обещает, но он при всем желании не может сейчас думать ни о чем другом, кроме пальцев Марка у себя в волосах и его тяжелом дыхании. Парень сводит коленки у него за шеей, выгибается в пояснице и выпячивает грудь. Он ведет себя как девчонка, Господи, как самая прекрасная девчонка на земле. Юта тянется одной рукой к его талии, а второй касается соска. Ли вдыхает воздух через узкую щель в плотно стиснутых зубах. Его спасает только знание, что Накамото проглотит все до последней капли, стоит ему захотеть. И Марк хочет. Ему кажется, он никогда не хотел ничего так сильно.       Его пальцы все еще в волосах японца. Юта осторожно возвращается к растяжке, одной рукой открывает новый презерватив и медленно разводит внутри парня пальцы, входит и выходит на длину одной костяшки, а потом повторяет все заново. Марк чувствует себя так, словно пробежал слишком большую для него дистанцию. Он загнанно дышит и чувствует, как каждая мышца в его теле расслабляется. Накамото спускает его ноги на кровать и, пригвоздив одну из них к матрасу, оставляет на внутренней поверхности бедра влажный след, который постепенно темнеет.       — Это засос?       Голос Марка дрожит, и ему немного неловко из-за этого. Юта поднимает голову, и ладони Ли скользят вдоль его шеи на плечи. Пальцы японца все еще в нем. Он медленно двигает ими.       — Скорее да, чем нет.       — А если стилисты заметят?       Накамото ярко улыбается.       — Ты думаешь, Джи не заметила их в прошлый раз? Мне кажется, она молчит потому, что их легко скрыть. Она знает, что мы все взрослые люди.       — Я бы не хотел, чтобы она строила догадки.       — Ей не до этого, поверь мне.       Юта замечает, что нужно добавить еще смазки, и льет ее на внешнюю сторону ладони — теплая, — а затем, собрав ее оттуда пальцами свободной руки, словно заталкивает внутрь. Хлюпающий звук, который она при этом издает, немного смущает Марка. Он восхищается тем, как свободно себя ведет Юта.       — Ты можешь?..       — Скорее всего, будет немного больно, — спокойно говорит Накамото. Его руки словно работают отдельно ото всего остального тела. Он размеренно толкается в Марка, а другой рукой оглаживает его грудь, распределяя по соскам остатки смазки на пальцах.       — Хен, я не хрустальный.       — Я понимаю.       Юта приподнимает лицо Марка за подбородок и глубоко целует. Он и забыл, как скучал по его губам. Тихие стоны от прикосновения к простате теряются между их языками, Накамото проглатывает их как сочные ягоды.       — У меня уже был небольшой опыт, — успевает сказать в перерывах Марк. — Я примерно знаю, чего ожидать.       — Хорошо.       — Не волнуйся за меня, пожалуйста.       Юта тянет его на себя, сверху, а сам усаживается у стены. «Давай для первого раза так, будет полегче», — бормочет он в чужие губы. Его пальцы со звонким хлюпом покидают тело Марка, и он бросает еще один использованный презерватив на пол, чтобы достать новый. Ноги плохо держат Ли, и он опирается руками о спинку кровати за Ютой.       — Тебе помочь с бельем?       Накамото поднимает на него затуманенный взгляд. Он тоже тяжело дышит, им обоим сейчас не хватает воздуха. После того, как японец кивает, Марк, уперевшись лбом в его плечо и приподнявшись на коленях, тянет за резинку боксеров вниз, вдоль худых ног, и, бросив это дело примерно на уровне колен, опускается голой влажной кожей на чужие бедра. Юта под ним неловко елозится, он перехватывает парня за талию одной рукой, чтобы не дать тому упасть, а второй пытается стащить белье до конца.       Марку кажется, что это все немножко не взаправду. Юта такой замечательный, красивый и уверенный в себе, а сейчас ведет себя перед ним так неловко. У него нет ни малейшего повода смущаться перед Ли. Накамото во всем идеален. А вот у него, у Марка, странный голос, неровная кожа и еще куча всего, на что лучше не обращать чужое внимание. Он знает, что красивый только с макияжем или хотя бы в первой половине дня, пока лицо еще не успело отечь, а кожа покраснеть. Правда, сразу после пробуждения он тоже недостаточно красив. Он еще не научился вычислять идеальный интервал по времени в сутках, когда его внешний вид можно считать приемлемым или даже приятным. Сейчас, кажется, то самое время, потому что Юта уже несколько мгновений не двигается и просто смотрит на него словно завороженный. Так не могут смотреть на что-то или кого-то некрасивого. Марк знает, потому что так же смотрит на самого японца.       У него большие выразительные глаза и сияющая бледная кожа. Юта во всем идеален, и парню немного неловко находиться рядом с ним из-за очевидной разницы во внешности. Японец постоянно говорит Марку, насколько тот красив, но это словно не работает. Он не знает, в чем дело.       — Ты опять о чем-то задумался, — шепчет Юта, поцелуями спускаясь к шее парня.       Он неторопливо гладит себя, неоткрытый презерватив так и лежит рядом. Марк тянется к нему, и рука японца на его бедре перемещается на член. Ли все еще слишком чувствительный, руки трясутся из-за этого, и он не может открыть упаковку. Юта под ним все ярче улыбается.       — Люблю тебя дразнить.       Марк усмехается. Воздух в пространстве между их телами пропитался сладким запахом смазки и лосьона для тела Юты. Ли слизывает капельки пота над верхней губой, и они, кажется, на вкус тоже похожи на сахар.       — Осторожнее, детка, — улыбается Накамото, пока Марк раскатывает по его члену презерватив. — Твои руки так трясутся, боюсь представить, что будет потом.       Его усмешка заставляет Ли улыбнуться. Он снова укладывает ладони на плечи Юты и немного привстает. Его дыхание скользит по влажной коже лба и плеч японца, холодит очередную порцию смазки на пальцах. Марк опускается так, как его ведут руки парня. Юта осторожно толкается. Ему кажется, что он входит самую малость, но внезапная крепкая хватка Марка на запястье говорит о другом.       — Все хорошо? Тебе не больно?       Ли мотает головой. Он совсем немного морщится, делает один глубокий вдох, затем второй. Юта чувствует, как он постепенно расслабляется. Марк так красиво над ним возвышается. Он медленно опускается, еще совсем немного — всего пара сантиметров. Юте не хочется торопить его. Ли выглядит замечательно, держась одной рукой за его плечо, а другой — за запястье. Под кожей на его бедрах перекатываются мышцы, кожа на груди и животе немного покраснела, а дорожка тонких темных волос, спускающаяся от пупка, странно пушится — видимо, это что-то вроде мурашек. Мышцы кора втягиваются, и Юта видит несколько нижних ребер Марка. Он проводит по ним пальцем, спускается к тазовой косточке, обхватывает ладонью одну ягодицу и совсем немного отводит ее в сторону. Ли глубоко вдыхает. Дело идет легче.       — Спасибо. — Его дыхание переходит в смешок. Марк зарывается пальцами в волосы Юты на задней части шеи, и японцу приходится запрокинуть голову назад. Он снова несильно толкается и входит до конца. Ли замирает. Его дыхание тяжелое и частое. Вслед за кожей груди ярко краснеет и шея, румянец перекидывается на уши и лицо. Ресницы на полуприкрытых веках мелко дрожат. — Это намного лучше, чем я себе представлял.       Юта негромко хохочет. Ему хочется обнять Марка поперек талии и прижать к себе. Ему хочется смотреть на него снизу вверх и ловить каждый его стон. Ему хочется уложить их на кровать и наслаждаться тем, как волосы Ли рассыплются по подушке, а крепкие пальцы будут цепляться попеременно за простынь и плечо Накамото.       — Скажи, что мне сделать, — шепчет Юта, неторопясь толкаясь. — Я чувствую себя так, будто вообще ничего не знаю.       Марк опускает на него взгляд. Перед ним растерянный японец. Лучики света блестят в его глазах, губы растянулись в мягкую улыбку, но самое важное — от него исходит аура чистого почитания. Руки Юты на талии парня. Он мягко придерживает его, не дает резко опуститься или соскользнуть. Холодный пот выступил вдоль позвоночника Марка, и ему одновременно жарко и неловко от происходящего.       — У тебя здесь родинки, Боже, — снова шепчет Накамото. Он немного сдвигается вперед, чтобы уткнуться Ли в шею, и мышцы отдаются приятным покалыванием. Юта осторожен даже в такие моменты — Марка ведет от этого факта.       — Хен, они у меня там всю жизнь.       Горячий язык прижимается к тонкой покрасневшей коже. Ли неровно вдыхает и тихонько смеется, чувствуя, как мурашки бегут вдоль его рук и бедер.       — А еще здесь. — Юта оставляет поцелуй на щеке парня и аккуратно толкается в него. — Я слышал историю, что родинки появляются на тех местах, куда тебя целовали в прошлой жизни. И абсолютно согласен с этим — ты восхитителен абсолютно во всех местах.       Марку становится тепло и неловко. Его бедра подрагивают под тяжестью собственного веса. Японец осторожно приподнимает его и сгибает свои ноги в коленях, а затем усаживает Ли сверху.       — Так будет полегче, — шепчет он, снова возвращаясь к родинке на шее.       — Я тоже не знаю, что делать. — Марк оставляет смех в прядях волос Юты.       — Можешь немного подвигаться. Я понимаю, ты все еще слишком мягкий для этого, но, поверь мне, тебе понравится.       Ли негромко смеется. Он опирается о плечо Юты одной рукой, а вторую оборачивает вокруг его шеи, из-за чего прижимается еще ближе. Накамото кончиком носа касается кожи груди парня и мягко, почти лениво лижет сосок.       — Ты слишком teasy для хена.       Юта его, кажется, не слушает. Он толкается еще пару раз на пробу и ловит одобрительные стоны Марка прежде, чем они покидают его рот — вибрация воздуха рождается в груди и хорошо ощущается, если прижаться к ее коже языком или губами.       — Ты хочешь все сделать сам? — Ли чувствует странное превосходство над парнем и не желает отпускать это ощущение. Когда он видит, как Накамото осторожно кивает, а затем чуть более уверенно толкается в него, Марк решает полностью довериться ему. — Мне кажется, никто на свете так долго не занимается сексом, как мы.       Юта щурится в улыбке. Его губы на ключицах парня. Ладони мягко массируют бедра Марка. Тот максимально расслаблен, и его движения становятся все более уверенными.       — Тебе что-то не нравится?       Ли задумывается.       — Дело во мне, да?       Юта ловит на себе его взволнованный взгляд.       — Пожалуйста, детка, расслабься хотя бы сейчас. — Улыбка японца должна разрядить обстановку. — Я всем доволен, честное слово.       — Прости, — затыкается Марк и укладывается Юте на плечо.       Ему нравится, что он чувствует, когда они так близко. И дело не только (а может быть — и не столько) в том, что Накамото творит своим членом. Ли не хочет звучать как девочки из любовных романов, но ему правда нравится то, как к нему в этот момент относятся. Он говорил, что не хрустальный и не развалится, но то, как осторожен Юта, сводит его с ума. А еще он постоянно шепчет ему эти глупости: какой он хороший, какой красивый, какой сексуальный, какой замечательный и вообще лучше всех. Марк любит его слушать. Он падок на похвалу, но знает, что японец точно не скажет того, чего не думает.       — У тебя двойное веко.       — Я знаю, — улыбается Ли в плечо Юты. Тот начал двигаться быстрее, и дышать стало сложнее. Марк пытается помочь, но силы по большей части покинули его уже после первого оргазма. Он не против провести с Накамото всю ночь, теряя все больше и больше энергии, чтобы в итоге просто превратиться в бесформенное и бескаркасное существо, которое не будет способно ничего испытывать. Его завораживает мысль, что Юта может сделать это с ним. Было бы интересно узнать, каково это — быть настолько вымотанным и не способным даже на оргазм. У Марка пальцы на ногах поджимаются от одной только мысли.       — Ты бреешься для концертов?       — What? Хен, о чем ты вообще? — Марк удивлен, как Юта все еще умудряется задавать ему какие-то вопросы. Он сам на грани очередного оргазма, хотя Накамото даже не прикоснулся к нему.       — Я про живот. Ты всегда гладкий на выступлениях, но в перерывах между камбэками… — на этих словах Юта опускает большой палец свободной руки к тонкой дорожке волос на нижней части пресса Марка, — я об этом.       Ли растерянно кивает. Он очень плохо соображает и слышит только тяжелое дыхание Накамото под ним. Тот попеременно с дурацкими вопросами шепчет его имя на свой странный японский манер.       — Да, наверное, — пытается поддержать разговор Марк.       — ちくしょう, ты такой потрясающий.       Юта не хочет говорить только о том, какой Марк красивый, он бы хотел рассказать ему, какой тот замечательный человек, как упорно он трудится и как самозабвенно помогает остальным. Но его не покидает чувство благоговения перед красотой Ли. Юта кладет ладони ему на шею, оглаживает большими пальцами линию нижней челюсти и щеки, глубоко целует, выдыхая в чужой рот стоны. Его сводит с ума то, какой Марк крепкий и сильный, какой он гибкий, какой высокий у него голос во время стонов, какая гладкая у него кожа в области плеч и лопаток. Ему нравится, как Ли постоянно хватает его за запястья, обнимает и водит большими пальцами по венке на внутренней стороне рук. Юта ужасно сильно влюблен в него.       — Хен… — Марк тихо шепчет. Губы японца переместились ему на шею, а руки — обратно на талию. Он чувствует, как крепко его держит Юта, как уверенно толкается в него. Он почти физически ощущает, как тяжело парню дается попытка сдержать укусы в плечи и грудь.       Накамото укладывает руки Марка на его же член и добавляет: «Я хочу, чтобы ты сделал это сам. Ты такой нетерпеливый, но для меня постараешься замедлиться, верно? Я догоню тебя через секунду, детка». Ли высоко стонет, когда Юта сжимает в своих руках его ладони. «Хороший мальчик, вот так, — Накамото целует парня в шею, лижет родинки, — ты великолепно звучишь».       Марк просто хочет, чтобы все побыстрее закончилось. Ему кажется, что он не выдержит еще ни секунды, как ему хорошо. Руки Юты на нем повсюду, он снова и снова хвалит его, говорит, какой он хороший, целует, лижет, кусает, сминает, а потом все по-новой. Сам же Марк с трудом удерживает себя в вертикальном положении, доверившись хватке японца на своем теле, и хаотично оглаживает член.       Он правда сможет с этим справиться? Он никогда не пытался контролировать свой оргазм — Юта же говорил об этом? Мысли как мелкие мошки заполняют его голову, но тихий шепот над ухом — «Мой прекрасный Марк. Я так рад, что встретил именно тебя. Ты делаешь меня счастливее, ты знаешь это? Хотел бы я быть для тебя настолько важен, как ты — для меня» — не позволяет отвлекаться на них. Он бы тоже многое хотел сказать, но не умеет хорошо это делать. Марк много в чем плох, если быть честным, и хуже всего в признаниях. Он надеется, что Юта достаточно изучил его, чтобы по стонам и болезненной хватке на плечах и бедрах понять все, что он не может облечь в слова.       Из груди японца доносится негромкий хрип вперемешку с голосом. Это не совсем стон, к каким привык Марк, это больше похоже на рык. Ли чувствует, как сдавленно двигается парень, как крепко держит его бедра, словно пытается прижать его к кровати, опустить как можно ниже, не давая увеличить амплитуду. Он близко. Марк завороженно наблюдает за тем, как хмурятся брови Юты, как крепко он сжимает веки и как красиво скалится. Ли, продолжая медленно оглаживать член, как ему и велели, другой рукой тянется к запястью Накамото. Он пытается пробраться к ладони, переплести их пальцы, как любит, и, стоит ему это сделать, Юта тут же открывает глаза. Японец смотрит на него нежно, это чувство различимо даже за пеленой возбуждения.       — Можешь поцеловать меня? — ломается его голос.       Марк тут же выполняет просьбу, чувствуя, как любимый человек под ним тает, как крепко держит его за руку и выводит узоры на бедре. Юта толкается широко еще пару раз и тянет стон, размазывает его по языку Ли как жидкую карамель. Он немного запрокидывает голову, отчего звук выбирается наружу, взлетает совсем немного над их головами и падает обратно, на грудь Марка, вместе с каплями спермы.       Его сдавленный стон похож на кашель, когда он отрывается от губ Юты. Марк делает один вдох за другим, носом тычется в сгиб шеи японца и чувствует, как его обнимают за плечи и крепче прижимают к себе.       — Ты просто чудо, Марк Ли, — шепчет Юта. Его руки у парня на шее. Он приподнимает его лицо и снова целует.       Поцелуй за поцелуем, «ты великолепен» и «ты представить не можешь, какой ты замечательный» в перерывах. «Хен» и «пожалуйста» снова разбавляют тишину как несколько минут назад. Марк чувствует, как Юта приподнимает его бедра и выходит. Прохладная пустота ощущается странно, но японец гладит его поясницу, спускается немного ниже и разминает мышцы, затем — широкими движениями к бедрам, и все по-новой. Кровь распределяется по организму, дыхание восстанавливается. Ноги неприятно гудят из-за неудобного положения.       — Тебе нужно в душ, но ходить сейчас будет немного больно, — все таким же тоном говорит Юта. — Я могу пока предложить тебе влажные салфетки, а потом, когда ты поднаберешься сил, мы сходим вместе, хорошо?       У Марка недостаточно сил для возражения. Он чувствует, как его перемещают на кровать, прижимают спиной к стене и продолжают разминать ноги, нежно продвигаясь к бокам бедер. Юта тянется к полу за боксерами, одевается и ищет бумажный пакет от менеджера. Влажные салфетки и правда пригодились.       — С ароматом арбуза, — тихо смеется он.       — Заткнись ты, — хохочет в ответ Марк.       Прикосновение влажной салфетки прохладное и неприятное, но как же хорошо ощущать себя хотя бы немного чище. Юта проходится по всей доступной ему коже, а затем приподнимает по очереди ноги парня, чтобы вытереть и задницу как заботливая мамочка. В конце Марк чувствует холодок в области шеи, и его дыхание окончательно выравнивается.       — Останешься на ночь у меня? — Юта вопросительно смотрит на него. В отеле нечто подобное было легче проворачивать, они шутили про акклиматизацию, и все сходило им с рук. Сейчас же, когда всем доподлинно известно, что ни один из них привычкой ночевать в кровати соседа не обладает, все стало немного сложнее. — Твой менеджер…       Марк снова касается запястья Юты и тянет его к себе.       — Ты же сам говорил, что им не до нас.       — Да, но…       — И что они понимают, что мы взрослые люди, и все такое.       Накамото поджимает губы. Его ладони находят бедра Марка и мягко сминают их, в голове проносятся яркие картинки.       — Это немного другое.       — Хен…       — Я же не только о себе волнуюсь, ты знаешь.       — Хен, — повторяет Марк. Ему хочется спать. Разговор немного удручает его, это правда, но дело в другом. Юта ведь был прав, людям в этом здании наплевать на них. В разных доступных им смыслах, если быть честными. — Я думаю, из-за одной ночи ничего плохого не случится. К тому же, в общежитии остались только Тэен и Джонни. Они на другом этаже.       Юта все еще взволнован. Он не хочет отпускать Марка. Он хочет попросить его остаться на всю ночь и все утро, чтобы наблюдать за тем, как он будет неуклюже одеваться, потирать ноющую поясницу и шипеть про себя. Юта хочет видеть и слышать последствия их ночи, чтобы все то, что происходит между ними, перестало казаться игрой его воображения. Он ощущает короткое прикосновение губ Марка к своим. Тот ведет себя как ребенок, когда тянет Накамото за шею в свои объятия на кровать.       — Я останусь, даже если ты не хочешь, знаешь это?       Японец кивает. Он очень хочет.       — И тебе все равно придется помочь мне позже в душе. Дождемся, когда Тэен уйдет в студию, хорошо?       Юта снова кивает. Он вдыхает сладкий аромат волос Марка.       — Тогда давай пока немного поспим, ты меня вымотал. — Ли негромко смеется ему в шею. — Я бы попросил тебя повторить, если бы завтра не было тренировки.       Накамото смеется в ответ.       Хорошо, наверное, Марк прав. Всем в этом здании, да и миру в целом, и правда наплевать на них. Юта обернет это знание в свою пользу.       — Тогда, пока ты будешь спать, я могу сосчитать все твои родинки? — шепчет он в губы парня, и тот согласно кивает.