Жаль, что только маленький немецкий, никогда не встанет обратно на ноги...
Этим маленьким немецким мальчиком оказался всем известный ГДР, парнишка лет 9, сидел под деревом и пытался как-то себя согреть. Но… У бедного ребёнка из одежды лишь одни лохмотья, очевидно найденное на улице или на помойке, что не очень-то и согревают того. Но как он, ребёнок, попал в такую суровую страну? А всё довольно просто. ГДР, ещё в 1945, на большом составе с ранеными советскими солдатами, возвращавшиеся с победой на свою Родину. Единственна причина, по которой он не вышел на первой попавшейся остановке так это то что он спрятался в товарном вагоне, надеясь, что если покинет свои родной дом, то и его проблемы тоже будут закончены навсегда… По прибытию на конечную остановку, он тихо сбежал с этого поезда. Теперь же, маленький мальчик околачивается от одного подъезда пятиэтажек к другому, чтобы согреть себя там. Он часто уходил оттуда, покуда многие его выгоняли, а то и с кулаками набрасывались на ребёнка, прогоняя того. К тому же национальность и европейская внешность ребёнка выдавали его происхождение. Союз возвращался домой, в одну из квартир обычной сталинки. Сейчас пока его страна восстанавливается он должен быть тут в Москве, пока большая часть детей находилась у себя на территории, они отправились восстанавливаливать все что разрушили немцы, те что были младше отправились за пределы города до момента пока совету не построят новое, более удобное жильё для всей семьи где он наконец-то сможет повидать своих, снова сможет пообщаться и обнять их.. на лице русского появилась тёплая ностальгическая улыбка.. Размышления о собственной семье прервал звук. Такой тихий стук, зубов друг о друга. Остановившись совет начал оглядываться по сторонам и стараться понять от куда идёт этот звук. Сейчас он находиться посредине пустой улице, на которой дует лёгкий холодный ветер. Кажется, что источник звука находится у дерева. Подходя туда, он ожидал увидеть бездомного или большую дворовую псину, что часто тут бегали, но никак не ребенка. Ребёнка, что лежит без сил и энергии. Присмотревшись Союз понял кто перед ним. Маленький немец в отрёпках. По началу русский хотел оставить его валяться тут, чтобы труп, замёрзший на смерть, нашли только утром. Он уже собирался уйти, но что-то ёкнуло в сердце… свежие воспоминания о своих детях и наличие сердца помогли принять решение. Выдохнув горячий воздух из лёгких Совет, поднимает мальчишку из снега. Этот немецкий ребёнок выглядел как самый настоящий трупик. Весь холодный, тощий, бледный, растрепанный. Да еще и без сознания. Пару минут спустя и это чудо оказалось в квартире наполненную семейным уютом. Быстро скинув обувь СССР, прошёл гостиную. Уже там его окружили собственные дети, с которыми он жил. Точнее... Частью детей. Там были РСФСР, УССР, БССР, Казахская ССР, и еще четверо, чьи территории были значительно меньше. Те разглядывали бездомного ребенка, некоторые говорили, что тот уродец, которому нет пощады и лучше бы он на улице замерз и умер. А двое такие как БССР и Казахстанская ССР считали обратное... Казах отгородил некоторых своими желтыми светлыми и слегка золотистыми крыльями. Он сам с интересом рассматривал немца. К слову, никто из детей не знал и не представлял, как выглядит этот народ. Уже где-то через пол часа, его оставили одного отогреваться до утра. Утром Герман начал приходить в сознание. Он с большим усилием поднял голову, и начал оглядываться, где он находится, как сюда попал, и когда? Не увидев никого, он начал паниковать. А вдруг его забрали сюда, чтобы пытать и снова бить? Этого он боялся больше всего... Через несколько минут, мимо приоткрытой дверной комнаты проходил один из детей. Это был Молдавская ССР. Он с интересом, и в тоже время неким презрением посмотрел на сидящего у окна немца, а потом куда-то ушел. Вероятно всё докладывать отцу... Молдавия нашёл своего опекуна на кухне, где он готовил куриный бульон для Германии. Он отыскал главного ССР и доложил о том, что новоприбывший очнулся. Это утро было тяжёлым, каждый из 7 детей старался повторно рассмотреть этого немца. Но уже через повторные 30 минут многие успокоились и продолжили заниматься своими делами, а как началась детская утренняя программа по радио, так и успокоились окончательно. Минут через 15 Союз уже находился в гостиной, рисский принёс с собой бульон и чистую одежду. Закрыв за собой дверь, старший отрезал доступ всем младшем в эту комнату и самому Германии выход от сюда. -Mir wurde gesagt, dass du bereits aufgewacht bist. [Мне сказали, что ты уже очнулся.]— спокойно проговорил союз подходя ближе к маленькому немцу. Он старался не делать резких движений, старался вести себя тихо и не пугать мелкого. По приходу старшего, немец испугался. Он с паникой в глазах смотрел на того и молчал. Мальчик отодвигался на другую сторону дивана, не спуская глаз с Союза. Сердце бешено колотилось, зрачки от страха расширились. Как ни как, а инстинкт самосохранения, после тех ужасных дней, когда мальчика гоняли пинками и кулаками говорил сам за себя. Когда диван закончился, и он зажимался в спинке и подлокотнике, Герман в той же панике вертел головой, стараясь найти себе как бы место, куда можно будет убежать. Уж что что, а всё-таки на чужой территории бежать некуда... Немец всем телом вжался в диван, и опять не спускал глаз с Союза. Надо же, следить за своим врагом и страхом. Говорить он явно не собирался. -Ich werde dich nicht schlagen oder dir wehtun. [Я не собираюсь тебя бить, или причинять тебе вред.] — союз продолжил говорить на чужом для себя языку, постепенно переходя на шёпот. Поставив еду на близь стоящую табуретку, в противоположной стороне дивана и там же повесив одежду русский, не отрывая взгляда начал отходить от маленького зашуганного «котёнка». Да именно котёнка. Именно его союз представлял перед собой, когда смотрел на младшего перед собой. -Wenn es dir leichter f?llt, kann ich auch hier stehen, du singst die Hauptsache. [Если тебе будет легче, я могу постоять тут, ты главное поешь.] — уже шепотом проговаривал совет опираясь на дверной косяк спиной и скрещивая руки на груди. Будто показывая, что ничего в руках нет и никаким он не собирается бить ребёнка. Младший немец всё ещё боялся Совета. В голове промелькнули несколько воспоминаний из прошлого, где оказался он...Резкий вход в Рейхстаг, крик, приказы, шум... Он успел его запомнить, когда вместе с братом убегал в подвалы, чтобы их не нашли.
Мальчик по-прежнему сидел в углу дивана, и только спустя минуты 2-3 этого напряженного молчания, младший посмотрел на принесенную тарелку и вещи. Ароматный и теплый запах сам добавил ему сил, чтобы вернуться на другую сторону дивана и наконец то поесть. Пахло очень аппетитно и вкусно. Он еще раз посмотрел на Союза, и снова на соблазняющую тарелку. Мальчик взял ее за теплые края и держа ее перед собой уже одной рукой, начал жадно и с большим аппетитом есть. Ему было всё равно на то, что бульон был очень горячим. Он ел и согревался изнутри. Несколько дней голодовки говорили ему, что надо есть и есть, есть и есть. Пока маленький ариец ел, советский рассматривал мальчишку. То как он ест, жадно, заглатывая абсолютно всё, что было в тарелке. Это пугало красноармейца и заставляло задумываться как он оказался на улицах Москвы, в таком бедственном состоянии, как он вообще оказался тут и по какой причине не находится у себя на родине, он же помнил, как ГДР со старшим братом убегал в подвалы, где и нашли мёртвый труп самого старшего немца.. -Deutschland, hast du gegessen?[Германия, ты наелся?], — поинтересовался он спустя минут пять всё таки же тихим голосом. Он ожидал хоть какого-то ответа, от мальчишки. Даже простого кивка будет достаточно, что бы понять, нравится немцу или не нравится. — Schrttle den Kopf, wenn "Ja", und winke negativ, wenn "Nein".[Покивай головой если "да", и отрицательно помахали если "нет".] Как только назвали его имя, ГДР резко обернулся в сторону СССР. Он с еще более испуганным и шокированным лицом смотрел на многонациональную страну. Наконец то сглотнув картошку с бульоном, младший еле слышно и мертвенным детским голосом сказал.: –Wo.. Woher kennen Sie meinen Namen?..[От.. Откуда вы знаете мое имя?..] По одному только лицу было видно, как тот был в шоке. Мальчик опустил ещё теплую тарелку себе на ноги, снова испуганно смотря на Совета и ожидая ответа в том же шоке. Сердце бешено колотилось, а в ушах он слышал приглушенные звуки. -Du warst erst zwei Jahre alt, als dein Vater einen Nichtangriffsvertrag mit mir geschlossen hat.. [Тебе было всего два года, когда твой отец заключил со мной договор о ненападении..] — спокойно ответил на вопрос русский смотря на испуганного юношу. -Kann ich nеher herankommen? [Я могу подойти ближе?] Спросил союз опуская скрещенные руки в низ, он начал переживать за него. А вот немец замолчал. Он слегка опустил голову и взгляд, но по-прежнему смотрел перед собой. Он был поражен, что его о таком спрашивают. Но ответа всё равно не было. Герман посмотрел на одежду на стуле, и снова задал вопрос.: -Das... Für mich? [Это... Мне?] Он говорил неуверенно, словно еще чего-то боялся или был по-прежнему напугал. Голос дрожал, недоеденный суп оставался на коленях, а он всё всматривался в одежду. -Ja, — утвердил союз замечая, что на его вопросы не хотят отвечать. Вздохнув тот убирает руки назад и перемещает вес с одной ноги на другую, — Wenn ich dich in Verlegenheit bringe, kann ich das Zimmer verlassen.[Если я тебя смущаю то могу выйти из комнаты.] Вновь распустив руки союз прикоснулся к ручке двери, ибо в случае утвердительного ответа он должен будет выйти. Ну а младшему было стыдно говорить, чтобы тот вышел. Немец посмотрел на Союза, потом снова на одежду, и направив взгляд на диван перед собой, так же скромно и неуверенно спросил.: -kann ich... Wasche dich bei dir?..[ а могу ли я... Помыться у вас?..] Он боялся, что будет наглеть, и уже был готов слушать отказ по этому поводу. ГДР закрыл глаза и опустил голову, чтобы сосредоточиться на надежде, что добрый СССР ему разрешит принять ванну. Сердце снова колотилось как бешеное. Он представлял у себя в голове возможные варианты того, как его могут выгнать после такой просьбы. Уж очень он волновался. -Du kannst. [Mожешь.], — начал он в пол голоса и поняв по взгляду желание ГДР открыл дверь собираясь выйти. Напоследок совет попытался мягко улыбнуться девятилетнему, а после вышел из комнаты и вновь закрыл её, направившись проверить как там детишки и потом пойти набирать чугунную ванну. На фоне ГДР'а союз выглядел как спокойный удав. Он вернулся в комнату минут через 10. А тот всё никак не мог справиться с домашней обувью. Та была на шнурках, а ребенок, просидевший в подвалах и не получавший никакого образования от слова совсем, не умел завязывать шнурки. Но всё равно пытался это как-нибудь сделать. По приходу Союза, он заторопился, все так же пытаясь безнадежно сделать аккуратный бантик, но выходили постоянно непонятные узлы... В итоге, младший быстро заправил этот позор в обувь, что бы этого было не видно, и встал с дивана. Теперь его телосложение было видно гораздо лучше. До безобразия худой и бледный. Ноги выглядели так, словно это женская ножка красивой маленькой девы. Руки и пальцы были не в лучшем виде. Они выглядели как кривые тонкие ветки. Да и сам мальчишка был не большого роста... А все остальное, скрывала одежда. Возможно, даже страшно представить, какой он тощий без неё. Он неуверенно обошел диван, и так же побаиваясь шел на встречу к СССР. После окончания вечерней программы детишки уже почистили зубы и разошлись по комнатам, всего комнат в квартире было 4. Зал, спальня совета, две спальни для детей(та что по меньше досталась девочкам), и кладовая заставленная шкафами абсолютно для вещей, всех детей. -Ich sehe, du hast dich bereits umgezogen[Я вижу ты уже переоделся]? ,— уже привычным для Германии тихим тоном произнес старший начиная разглядывать мальчика его состояние пугало взрослого, — Wenn Sie Hilfe beim Was hen benеtigen, rufen Sie an. [Если нужна будет какая либо помощь в мытье - зови]. Продолжил говорить советский ведя ребёнка в ванную комнату, он старался идти не очень быстро что бы подопечный мог поспеть за ним. Младший шел прямо за Союзом. Он был как его хвостик. Неуверенный, молчаливый, маленький... Демократ осматривался по пути в ванную, чтобы хотя бы представлять масштабы квартиры и планировку. Из той самой ванны вышел как раз на глазах УССР. Он посмотрел сначала на отца, а потом заметил сзади него мальчика. Взгляд его стал сразу хмурым, и скептически продолжал разглядывать гостя, пока не ушел в общую комнату с другими ребятами. ГДР на его тоже заинтересованно и даже слегка боязливо смотрел, пока не ушел из виду. Да только вот не заметил, как СССР остановится у дверей ванны, почему и врезался в старшего. Он сделал 2 шага назад, и с так же опущенной от стыда головой тихо извинился. Младший обошел Совета и наконец то тоже скрылся за дверью ванны... Не прошло и секунды как послышался его подавленный вскрик и металлическую упавшую вещь... Интересно, что же его так испугало? Вскрик и стук какой-то железяки напугал и старшего. Тут и речи не было о том, чтобы союз стучался в дверь и спрашивал разрешения зайти. Он буквально залетел в ванную и сразу закрыл за собой дверь, не хотелось что бы дети видели то что происходит в ванной а там.. А там стоит мокрый ГДР, рядом лежит железное ведро. Волосы закрывали его большую часть лба и оттуда так же стекала вода. Ну а что еще говорить? Видимо УССР хотел устроить кому-то подлянку, что бы вошедшего окатило холодной водой. Мальчик стоял в луже воды, переминаясь с ноги на ногу, и так же по-прежнему молчал. Мда.. Приветствие не особо приятное. -УССР.. — тихо и на русском проговорил союз собираясь после того как поможет помыться Германии серьезно проговорить с сыном,— Deutschland geht es dir gut?, ist das Wasser kalt? [Германия, ты в порядке?, вода холодная?.] Ёщё тише спросил совет садясь на корточки перед Германом и беря тряпку из под раковины, при этом ставя это железное ведро подальше от ребёнка. По нему было видно, что он беспокоится о мальчике, беспокоится о чудом выжившем ребёнке даже за такую мелочь. Младший просто закивал быстро головой. Он руками поправлял волосы, что бы не капало в глаза, и отошел от русского, чтобы не мешать ему убирать воду. Вода была, конечно, холодная, но не на столько, как улицы в Москве, поэтому этот холод он был в состоянии перенести и стерпеть. Немец стоял в паре больших шагов от СССР, и смотрел за тем, как тот прибирается. Германии было крайне неудобно, что из-за него, теперь будут проблемы. Об этом он уже начал догадываться и понимать, что возможно ему тут возможно дадут крышу над головой. По крайней мере Герман начал понимать, что многонациональный не хочет нанести ему вред. -Fang an, dich auszuziehen und ins Badezimmer zu steigen, w?hrend ich das Wasser abwasche?[ Начинай пока раздеваться и залазий в ванную, пока я воду вытираю.], — начал говорить совет вытирая с пола воду по путно выжимая тряпку в то же ведь от куда она и вылилась,— Ich gehe aus, sobald ich das Wischen beendet habe.[ Я выйду как закончу вытирать.] Совет специально старался не смотреть на ребёнка чтобы не смущать его ещё больше. В голове продумывая как можно Украинскую ССР, когда тот вернётся со школы. Черноволосый кивнул, и подойдя к ванне ближе, начал неспеша снимать с себя верх. Теперь уже было можно посмотреть на его тело. Оно было такое же худое, как возможно и представлялось Союзу. Нижние ребра и лопатки выпирали из-под кожи, худая от истощения и голода талия и шея. Он аккуратно складывал одежду на свободную полочку, и продолжал дальше раздеваться, снимая нижнюю часть одежды, пока не остановился на нижнем белье. Мальчик с серо-зелеными глазами обернулся на Союза, и ждал, пока тот закончит и выйдет. Не сразу заметив взгляд юнца, совет продолжил вытирать пол. И только через пару секунд до русского дошло, что на него смотрят. Подняв взгляд до старшего сразу всё дошло и постаравшись быстро отжать тряпку, и кинуть её на край ведра, что уже стояло под раковиной. Совет встал и ещё раз посмотрев на мальчика он кивнул и молча вышел, оставляя маленького ГДР одного... Когда немецкий остался один, то уже тогда он и начал мыться. Он натирал себя хозяйственным мылом под горячей водой минут 20. Одежду он переложил перед этим на батарею, что бы высохла после холодной воды. Она подсохла на процентов 60. Во всяком случае, просить новую одежду, сухую, он боялся. Демократ вышел из ванной, уже одетый, чистый. Сразу видно, что уже более домашний и образованный ребенок. Но на счет образования стоит еще подумать... Мальчик вышел из ванной, и оглядевшись в коридоре, старался отыскать Союза. Наконец то, он закрыл за собой дверь, и пройдя еще пару комнат, продолжал искать старшего русского. За это время союз успел вскипятить чайник и уже раза два попить чая на кухне. Его прям отчётливо выдавал свет с кухни. Ещё немного посидев на кухне, он отправился посмотреть, как там немец. Каково было его удивление, когда он увидел, что парнишка ходит по дома что-то ища. -Hast du dich schon gewaschen? [Ты уже помылся?], — всё-таки же тихим тоном поинтересовался русский подходя ближе к ГДР'у. -ja.. Danke ..[да.. Спасибо.] — скромно ответил Германия, сделав два шага назад от старшего. Он поник головой, которая еще не до конца высохла, и выглядело как мокренькое гнездо чёрное. Руки он сложил за спину, и продолжал молчать, смотря на свои ноги. Ну а что ему еще говорить? Очень стыдно и неправильно было бы наглеть и просить что-то еще. Поэтому он возьмет все, что ему дадут и предложат. -Immer gerne,[ Всегда пожалуйста.],— проговорил союз замечая как мальчишка отходит от него. Со стороны совета раздался тихий вздох и помолам секунд 10-15 он спросил: -Mechtest du Tee, bevor du ins Bett gehst?..[ Будешь чай, перед сном?..],— это единственное, что он мог предложить немцу и тоже отходя от ребёнка на шаг назад, чтобы не отпугивать его ещё больше. Демократ слегка поднял голову и кивнул. Он посмотрел за спину Союзу, чтобы увидеть, что там за комната, и снова поднял невинные глаза на старшего.: -Wie kann ich mich an Sie wenden?.. [Kак я могу к вам обращаться?..] Уже более уверенно спросил демократ, смотря Союзу прямо в глаза. Руки были по-прежнему сложены за спиной, а в глазах младшего читалось, что он всё больше начинает доверять русскому незнакомцу. Этот вопрос сбил союза с толку. И что же ответить мальчику? Может на "ты"? Нет тогда может произойти такая ситуация, что немец потеряется и даже не сможет сказать кто его временный опекун. Можно же и полно имя сказать, нет, это то же длинно будет... последний вариант отпал сам собой. Не может же он в лоб сказать о своём внезапном решении усыновить чужого ребёнка. -Union. Du kannst dich an mich wenden "Union". [Союз. Можешь обращаться ко мне "Союз".],— наконец-то проговорил он не отрывая взгляда от мальчика всё это время размышлений. И дождавшись ответа сказал: -Nun, gehen wir jetzt in die K?che, ich bringe dir einen Tee, mit dem du ihn trinken mёchtest?..[Ну, а теперь пойдём ка на кухню, я заварю тебе чая, ты с чем бы его хотел бы выпить?..] Тот слегка согнулся в спине, снова повесив голову, перенося свой весь с пятки на носок и обратно. Так он раздумывал над ответом. Потом всё же он снова поднял голову, и так же уверенно и не громко сказал.: - Mit Zucker... Ich liebe sehr süßen Tee. Vati.. ich habe immer zwei oder drei Teelöffel Tee gegeben. [C сахаром... Я люблю очень сладкий чай. Папа... мне всегда клал две - три ложки чайные.] Последнее было заявлено гораздо смелей. Ну а что ему поделать, если привык пить сладкий чай? ГДР продолжал стоять с согнутой спиной, и с снова опущенной головой перед Союзом качаясь и перекидывая свой вес на отдельные части стоп. -Okay, ich werde es tun, und du setz dich w?hrend du an den Tisch. [ Хорошо, сделаю такой, а ты пока садись за стол.],— проговорил тот идя на кухню. Уловив изменчивость в голосе, союз немного улыбнулся, эту улыбку видно не было, ибо совет уже располагался спиной к младшему немцу. Уже на кухне совет ещё раз поставил чайник и начал доставать печенье, которое он обычно достаёт за завтраком для детей. Германия быстрыми шагами поспешил за стол, и сел рядом с местом, где до этого сидел Союз. Это он определил по оставшейся кружке старшего. Мальчик не доставал немного ногами до пола, поэтому опираясь руками о стул, он свободно болтал ими взад-вперед. Немец с интересом рассматривал кухню, а потом попробовал достланное для него печенье. -сладкое... Вкусно…— прокомментировал ГДР, продолжая доедать откусанное печенье. Дальше, он уже слегка даже улыбался и радовался такому угощению. Совет постарался выдохнуть и немного убрать наивную улыбку. Его немного умиляла детская наивность, то же самое было и с его детьми, когда те познавали мир и были в примерно таком же возрасте, как и Герман. -Mit süßem Tee wird es noch süßer. [Со сладким чаем будет ещё слаще.] — на выдохе сказал он и размешивая чай мальчишке,— brigens, hier ist dein Tee, ber sei vorsichtig, er ist hei?. [Кстати, а вот и твой чай, но будь осторожнее он горячий.] Договорил он и развернувшись к немцу поставил стакан чая около края с которого сидел он. Уже после он сел на своё место да бы допить свой чай, стоило ему только сесть за стол взгляд русского устремился куда-то в пустоту, он явно о чём-то задумался. Младший прекратил болтать ногами, и сев по ближе к столу аккуратно взял свой стакан за верхние края и начал дуть на него. Дул он не сильно... Из посуды ничего не выливалось, зато чай становился менее горячим. Через минуты полторы, он сделал глоток, и слегка поморщился от того, что напиток оставался по прежнему горячим. Демократ быстро сглотнул сладкую жидкость, и закусил печенькой, после чего снова начал дуть на поверхность чая. Тем временем, на часах было уже пол одиннадцатого вечера. За окном темно... Только где-то светили не ярко фонарные столбы на улице по дороге. ГДР засмотрелся так же задумчиво в окно, пока чай сам уже остывал, и через какое-то время в том же молчании продолжил уверенней пить. Еще минут 7-10, и на кухню входит Белорусская ССР. Она слегка удивленно посмотрела на немца, потом на отца, и прошла мимо стола, за которым они чаевничали. Она налила из кувшина воды себе в небольшой стакан, быстро выпила, и так же быстро ушла. А зачем ей задерживаться? Девочка умная... Доходчивая... Скорее всего, уже понимала, что иностранный гость остается у них жить. Возможно даже станет и ее еще одним братом... Но пока что об этом рановато думать. После её ухода, в комнате снова стало тихо. Сидели на кухне СССР и ГДР, и без всяких разговоров молча пили каждый свой чай. Немец не часто брал печенье, потому что больше наслаждался новым для него вкусом русского чая... Посидев ещё минут пять советский одним глотком, допивает весь свой оставшейся чай и встаёт из-за стола. Встав, он подходит к раковине и говорит: -Ich denke, wir sollten auch schlafen gehen, w?hrend du Tee trinken kannst, und ich werde dich in diesem Zimmer schlafen lassen. [Думаю нам тоже пора спать, ты пока можешь допивать чай, а я постелю тебе в гостиной.] Спокойно проговорил совет вымывая за собой кружку. Это действие уже вошло в его привычку, после каждого чаепития мыть кружку. Сделав это и получив ответ от ГДР’а мужчина ненадолго удалился из кухни, для того чтобы через 15 минут вернуться назад в неё. И позвать мальчишку за собой в ту самую комнату, из которой он вышел пару часов назад. Но теперь там было постелена простынь, лежала подушка и одеяло, на вид мягкое и тёплое. Оставив демократа засыпать союз прикрыл дверь и отправился на кухню что бы окончательно убрать со стола кружку и печенье по своим местам, одно всполоснуть, второе спрятать. За окном поднялся ветер, чьи завывания слышались во всех квартирах Москвы, интересно, а что бы было если бы Союз не спас Германию?.. Как скоро его бы нашили?.. А если бы и нашли, то скорее всего засыпали снегом?.. Не известно.