Осознание ошибки

– Гортензия, Матильда? Что случилось?       К уточкам через толпу пробрался Гломгольд, опёрся о перилла и попытался выровнять дыхание как можно скорее. Вид был достаточно презентабельный, разве что запыхался и балморал съехал на бок. – Неужели я на столько сильно опоздал, что всё уже кончилось? – он явно не слушал тех, через кого шёл, а как увидел заплаканное лицо блондинки поменялся в лице.       Настроение тут же упало до нуля. – Дядя Флинти, вам же нельзя бегать, – грустно проговорила Делла, обратив внимание на себя, Дональд, стоявший рядом, кивнул. – Знаю, солнышко, – пришлось быстро приходить в себя и улыбнуться максимально по-доброму и понимающе. – Парой, взрослым приходится нарушать правила, чтобы чего-то достичь. Но в рамках разумного, – потрепал её по голове. – Нет, ты почти вовремя, – грустно ответила старшая сестра. – Мы даже не начали, – отозвалась шатенка, которая пыталась держать эмоции под контролем, только выходило это плохо. – Что? – утята обняли селезня на что получили ответные объятия, когда селезень опустился на колено для удобства. – Он совсем свихнулся из-за своего богатства! Мы решил забыть о том, что он сделал, простить все обиды, а он даже слушать не стал!       В душе болезненно сжалось. Не такого Скруджа он помнил. Совсем не такого... – Я поговорю с ним, – с помощью трости Флинтхарт поднялся на ноги, так же немного помог Крякмор, подхватив его под локоть. – Уверен? – спросил Дак. – Думаешь, послушает? – как-то неверяще спросила Гортензия. – Именно. Не уходите далеко, – поспешно ушёл, опираясь на трость. После пробежки нога заныла с новой силой. – Как бы ничего плохого не случилось, – селезень поправил шапочку сына. – Всяко не подерутся, – махнула рукой младшая. – Да. Не смотря на наше кровное родство, Флинти был с ним с самого начала. Жаль, что не до самого конца...       Её перебил крик радостного брата, за которым последовал смех: "Я самый богатый селезень в мире! Я!"       Гломгольд остановился у двери. Мисс Копирка предупредила, что сейчас МакДака лучше не тревожить, ведь встреча с роднёй и друзьями ничем хорошим не закончилась. Но ему было плевать. В основном потому, что он ближе к нему, чем кто-либо другой, и только Флинтхарт знает, на какие точки и как нужно надавить, чтобы вернуть этого идиота в реальность. Да, именно так, идиота. По другому не назвать, раз все что продолжать список далеко не хороших слов, от самых безобидных, до реально обидных. Правда, в прошлый раз метод толи дал осечку, толи не полностью селезень надавил на друга детства, не понятно. Но это было двадцать семь лет назад. В этот раз всё будет по-другому.       На стук в дверь сразу последовала реакция, и на удивление, не отрицательная. Глубоко вдохнув и выдохнув, он вошёл, полный решимости поставить, по его мнению, обалдуя на место. – Флинтик! Как же я рад тебя видеть! – Скрудж обнял его, заставив удивиться и смешаться всем чувствам. Настрой и решимость испорчены. – Да, – это весьма неловко. – Привет. – Ты наверняка в курсе, – отстранился и положил руки ему на плечи. – Но я всё равно скажу. Я стал самым богатым селезнем в мире!       Улыбка друга заставила забыться. Такая счастливая и искренняя. Если бы не алчный блеск в глазах, что знаком ещё с Клондайка, а может и раньше, то признать в этом человеке того самого МакДака проблемой не являлось. – Да, знаю, счастлив за тебя, – скомкано ответил Гломгольд. – А я-то как счастлив! – всё же отпустил его. – Слушай, есть разговор, – тянуть нет смысла. – Ты по поводу своей компании? – Скрудж без зазрения совести взял своё любимое печенье со стола, приготовленный сёстрами, и откусил кусочек. – Готов выслушать всё от и до. – Нет, – голос пришёл в норму, только ноты серьёзности совершенно не смущали богатейшего. – Хорошо, в любом случаи слушаю. – Я насчёт твоей семьи. – Так, – того резко передёрнуло. – Нет, – повернулся к нему. – Об этом я говорить не намерен. – По причине? – Ты сейчас начнёшь меня уговаривать пойти к ним и извинится, ведь они всё тебе рассказали. Я же этого не хочу. Мне не за что просить прощения. – Да? – Да, – откуда-то появилось высокомерие. – Я сам всё заработал и ради кого? Ради них. А они совершенно этого не ценят, так ещё и претензии мне предъявляют. Неблагодарные. – Даже так... – Именно, сам удивляюсь. Но, Флинти, – селезень прошёл в кабинет и сел за стол. – Рад, что ты остался в здравом уме, – взял несколько бумаг и поправил очки. – Раз ты здесь, может, всё же, поговорим про твой бизнес? Уверен, мы найдём, что обсудить, так что, – договорить он не успел.       Флинтхарт подошёл к столу, опираясь о трость, что смутило второго лишь сейчас, и без малейшего сожаления, которое могло показаться на лице в этот момент, с помощью своей деревянной опоры смёл всё, что лежало: деньги, какую-то книгу и бумаги. – Ты что творишь?! – тут же подскочил МакДак, злость и непонимание смешались в одно. – Заткнись! – старший замахнулся и со всей силы ударил тростью по столу, отчего та не выдержала и сломалась почти пополам. В руку отдало болезненным импульсом. Часть с ручкой само собой осталась в руке, но сразу полетела за другой куда-то под ноги. МакДак вздрогнул от неожиданности. Эмоции вновь перемешались, только на место тех пришли непонимание, удивление и страх. Да, сам Скрудж МакДак, который лично мог разобраться с любым бандитом и преступником при желании испугался. Он никогда не видел друга таким. Вернее, видел, но подобные эмоции никогда не были направлены на него. Даже когда тот мог вытворить что-то глупое, опасное, а ещё хуже безрассудное, Гломгольд старался донести всё спокойно и рассудительно. В общем, эффект неожиданности сделал своё дело и не только он. Младший знал, на сколько селезень страшен в гневе. По сути, от злости Скруджа отличий и не было, кроме одного, меняющего в корень, момента: всё могло дойти до серьёзных увечий, если не дальше. – Слушай сюда, МакДак, – второй раз в жизни он назвал его по фамилии, что вновь ударило по сердцу, только сейчас больнее. – Я был готов простить тебе всё, – опёрся о стол, голова опущена. – Считай абсолютно. Я всегда был на твоей стороне. Защищал, прикрывал и помогал. Но с меня довольно, – он посмотрел прямо в душу стоящего на против, глаза пылали от злобы и чего-то ещё, что не сочеталось с основным пламенем. – Тебя не было двадцать семь лет, которые мы могли провести вместе, если бы ты вовремя признал, что не прав. Но это не так важно, как то, что они все тебя простили. Забыли как ты обошёлся с ними, да и вообще все обиды. А меня до сих пор не покидают воспоминания. В особенности как плакала Матильда. Я долго вместе с Гортензией пытался её успокоить и пообещал, что всё наладится, что ты опомнишься. Только вот, ошибся. Ты совсем потерял голову, – тяжёлый выдох. – Они столько для тебя сделали, а ты относишься к ним, как к мусору, – тон спокойный, но готовый перейти на крик в любую секунду. – Они понятия не имеют, какого мне было! – возразил Скрудж с некой дрожью в голосе, пытаясь отстоять свою позицию, если не доказать, что она верна. – Зато я имею понятие! – собеседник снова замолк. – Я прошёл с тобой через всё это! И даже не смей говорить, что тебе было тяжелее! – Я... – это уже неуверенно. – Что ты? Что ты?! Да если бы не твоя семья ты бы никогда не добился всего этого! – Флинтхарт сорвался с цепи, которой сам себя сдерживал всё это время. – Ты сам сказал, что ради них всё это начал! Если бы не ваше положение и статус, ты бы никогда не стал таким. Хотя чего я молчу о самом главном? Если бы твой отец не договорился с Бёртом и тот не дал тебе те заветные десять центов, то ничего бы этого так же не было! – Что...       Взгляд МакДака надо просто видеть. На столько морально плохо за считанные секунды ему ещё никогда не становилось. – Это всё... – договорить ему не дали. – Да, чёрт тебя дери! – селезень ударил кулаком по столу, о чём мысленно пожалел, но внешне никак не выдал. – И ты сейчас отвернул от себя всех, кто у тебя остался! – вдох, выдох, наконец пытается успокоится. – Даже меня... – посмотрел прямо ему в глаза. – Ты был единственным человеком, с которым я был готов прожить всю жизнь. Не важно кем, товарищем, другом, братом или кем-то большим. Мне было комфортно с тобой на все сто процентов. Но либо я не доглядел, либо ты окончательно забыл самого себя из-за всего этого богатства. Может всё вместе. А с таким Скруджем я не хочу иметь ничего общего, как и не хотел. – Подожди, Флинти, давай обсудим, – богатейший будто проснулся. – Прошу. – Нет. У тебя было время. Даже слишком много, – с болью на сердце Гломгольд развернулся и, хромая, пошёл к выходу. Секунда и МакДак преградил ему путь. – Прошу, дай мне один шанс...       Теперь уже не по себе селезню в чёрном пиджаке. Его другу страшно, по настоящему. И не понятно, чего тот больше боится, последствий действия или бездействия. – Флинтик, мне правда жаль. Прости меня. Я ещё тогда хотел догнать вас и извинится, но не успел, и... – И ты решил попутешествовать. – Нет. Вернее да, но это случилось потом. Знаю, я слишком долго откладывал это. И ради чего... Ради какого-то там статуса... – виновато опустил голову. – Что ж, – скрестил руки на груди, сменил гнев на милость. – Пообещай мне одну вещь. – Что угодно, – резко оживился. – Никакие богатства никогда не будут важнее семьи. Понял? – Да. Я сделаю всё, чтобы подобного не повторилось. – Мы сделаем. – Мы? – А ты против моей компании? – Что ты! Нет конечно!       Скрудж поспешил обнять Гломгольда. В этот раз ответны объятия были. Причём на столько крепкие, что обоим послышался хруст костей. – Если ты не против, то я отойду от темы. Что у тебя с ногой? – Пару лет назад попал под обвал в одной из алмазных шахт. Придавило. Вот и болит до сих пор.       Богатейший нахмурился и отпустил друга, смотря на него с недовольством. – Что? – Ох, ничего, – он проанализировал ситуацию. Если сейчас начать возмущаться из-за молчания, получится только хуже. – Чуть не забыл, – старший щёлкнул пальцами и достал из внутреннего кармана небольшую продолговатую коробочку. – Так как ты вернулся в норму, я могу спокойно подарить тебе это.       Селезень протянул подарок и улыбнулся. МакДак забрал его и открыл. От золотой цепочки с круглой подвеской с отверстием в центре, украшенной алмазами глаза вновь засветились. – Знал, что тебе понравится, – убрал руки за спину. – Конечно, та верёвочка справлялась хорошо и, скорее всего, так же и будет, но думаю, этот вариант тоже не плох. – Флинти... Сколько ты за него отдал? – Не думай об этом.       Уже через минуту монета висела на шее у богатейшего, скрытая за одеждой. – Ладно, беги давай, тебе не только у меня нужно прощения просить. – Спасибо тебе за всё.       Скрудж быстро положил руки ему на щёки, чмокнул в клюв и выбежав помчался к лестнице, оставив ничего не понимающего, но счастливого Флинтхарта в своём кабинете.       Теперь всё будет хорошо.