Дождь, Дилюк, пламя пиро

      Кэйа отчётливо помнил день, когда получил глаз бога. Холод и огонь, желание спастись и умереть, ужас и радость — всё смешалось в тот момент, когда Дилюк занёс над ним меч и жар опалил чужое лицо. Кэйа не просто помнил тот день, а ненавидел его, ненавидел себя.       Вот и надо же было выбрать самый неподходящий момент, чтобы рассказать правду, как казалось, самому дорогому человеку. Подлить масло в огонь и так разочарованному в Ордо Фавониус Дилюку, недавно потерявшему отца. Но ведь и Кэйа лишился Крепуса, который приютил его, воспитал, стал настоящей семьёй. Ему тоже было больно, но он мог лишь стоять позади Дилюка, сидящего у остывающего тела недавно ещё живого отца.       И сейчас он снова проходил мимо винокурни. Снова лил ненавистный дождь, снова дул северный ветер, а на душе было как-то неприятно и холодно. Кэйа только разобрался с небольшой группой слаймов и промок насквозь. Ещё же умудрился провалиться под созданный им же лёд, что за невезение. До Монда ещё идти и идти, он точно заболеет.       Кэйа старался обойти винокурню как можно дальше и незаметнее. Не хотелось в очередной раз видеть отстранённый взгляд Дилюка и гостеприимство других жителей дома. Они заставят его снова вспомнить деньки их детства, а это и без того было больно.       Поэтому Кэйа шёл вдоль лесной полосы. Уставший и одинокий. Снова один. Совсем… справа послышался шорох, и Кэйа тут же вынул меч из ножен и направил в сторону кустов. Как он вообще смог разобрать что-то в шуме дождя? Может, показалось? Кэйа опустил меч и кончик погрузился в лужу. Но через несколько секунд шорох повторился, и даже громче. Кэйа сжал свободную руку в кулак, собирая энергию крио.       Снова тишина. Шорох. И вот опять ничего. Кидать в куст льдину крайне опрометчиво — может, кто-то просто заблудился и ему надо помочь. А может, это хиличурл или очередной слайм?       Кэйа сделал шаг и подошёл к кустам. Никого не было видно, только лишь зелёные листья да поспевающие ягоды виноградника. Может, и вправду показалось. Он отступил и решил оставить всё как есть. Он слишком устал, чтобы сегодня кому-то помогать. К тому же, в Монде ведь есть Полуночный Герой, он-то точно справится. Хотя как «Герой», скорее кто-то очень знакомый, но продолжающий всё отрицать.       Кэйа собрался идти дальше в город, но шорох снова повторился. В этот раз из кустов выпрыгнул котёнок и устремился к его ногам. Кэйа несколько секунд наблюдал за пушистым чудом, а после поднял его на руки. Тот весь промок и дрожал от холода и, вероятно, голода. У Кэйи с собой ничего не было, даже согреть он его навряд ли мог бы. Он снова посмотрел на винокурню и решил оставить котёнка на пороге. Служанки точно не останутся в стороне и помогут.       Кэйа укутал котёнка в свою накидку, и тот сжался в комочек.       — Тут недалеко, — успокаивал он то ли себя, то ли своего неожиданного спутника.       Котёнок уткнулся носом в его ладонь. Он казался таким крошечным и слабым, где же его мама?       Кэйа осторожно прокрался между кустами виноградника, стараясь быть как можно незаметнее. В комнате на втором этаже горел свет, а между шторами виднелись огненно-красные волосы. Дилюк снова работал в кабинете. Кэйа прошёл под окнами и остановился перед большими дверьми. Он аккуратно развернул накидку и посадил котёнка на землю. Тот тут же замяукал и начал вжиматься в ноги Кэйи, стараться залезть на руки. Кэйа в последний раз погладил его и постучал в дверь, а после спешно спрятался за угол дома.       Дверь открылась, и на улицу выглянула Аделинда. Котёнок в это время пытался догнать Кэйу и легко мог раскрыть его местоположение, но главная горничная подхватила его и укутала в свой фартук.       — Совсем замёрз, да? Маленький какой… — зашептала она, поглаживая котёнка, а после осмотрелась в поисках стучавшего.       Кэйа сидел на холодном камне и рассматривал носки ботинок. С крыши струёй стекала вода, падая в нескольких сантиметрах от Кэйи. Он хотел отодвинуться, но ему мешала огромная бочка с вином. Он поджал к себе колени и подождал, пока Аделинда закроет за собой дверь и улица снова погрузится в привычную тишину, нарушаемую только шумом дождя и ветра.       «А может…» — промелькнуло в голове, но Кэйа оборвал себя раньше, чем смог собрать образ в слова. Что удумал… попроситься на ночь. Дилюк чётко дал понять, что ему в этом доме не рады, так что не было смысла даже пытаться.       Захотелось выпить чего покрепче и снова забыться. Снова ощутить пустоту в голове, а на утро ничего не вспомнить. Ни чувств, ни ощущений, ни тяготящих его мыслей. Только он и пустота.       Когда Кэйа собирался вставать и уходить, дверь снова открылась. Он замер и упал на место, достаточно шумно, но дождь явно был громче, учитывая набирающий силу ливень.       — Да, мастер Дилюк, котёнка кто-то принёс, — прозвучал голос Аделинды. — Может, стоит пригласить его домой?       «Не стоит», — промелькнуло в мыслях, и Кэйа до боли сжал кулак.       — Если с ним ничего не приключилось в такую-то погоду, — спокойным тоном ответил Дилюк и добавил: — Котёнок туда пытался убежать?       Аделинда что-то ответила, но Кэйа не разобрал её слов. Как он вообще умудрился хоть что-то понять? А может, дождь не такой громкий, и это всё шум в голове? Он точно не ударился, пока разбирался со слаймами.       Послышались приближающиеся тяжелые шаги. А затем тишина — Дилюк остановился. Кэйа не мог понять, заметил ли тот его, но сил не было, чтобы просто поднять голову. Даже если его не заметят, он просто останется сидеть на месте. До Монда всё равно не дойдёт, а нигде его больше и не ждут. Да и ждут ли в городе?       А может, просто собраться и убежать? Он будет выглядеть нелепо и тупо, но сидеть на винокурне без разрешения становилось невыносимо тяжело. Особенно без прощения владельца. Хоть они и пересекались в Доле Ангелов, сейчас ситуация была совершенно другой. В таверне у Кэйи всегда есть пара-другая шуток, а здесь он абсолютно одинок и беззащитен.       Снова шаги, снова приближаются. Они сливаются с шумом дождя, со звоном в ушах и стуком зубов. Неужели он настолько замёрз?       — Снова ты… — прозвучало совсем рядом, но Кэйа не смог посмотреть в глаза Дилюка.       Он только еле заметно кивнул и спрятал голову за руками.       — Аделинда, принеси полотенце, — попросил Дилюк, и та ушла в дом.       — Н-не надо, — сказал Кэйа, ощутив обжигающее прикосновение.       Дилюк использовал стихию пиро прямо рядом с его кожей. Перед глазами снова появился тот день, когда Кэйа получил глаз бога. Снова дождь, снова Дилюк и этот огонь. Но в этот раз что-то было не так. Будто его не ненавидели, хотели помочь. Как же от этого ощущения становилось неприятно, ведь оно не могло быть правдой.       — Ты принёс котёнка?       Вопрос прозвучал неожиданно, и Кэйа заставил себя посмотреть в лицо Дилюку.       — Это имеет значение? — ухмыльнулся Кэйа, отмахнувшись от тёплой руки.       — Нет, — спокойно ответил тот       — Тогда не важно.       Снова стало холодно и одиноко, тоскливо по дому и теплу, но так привычно. Глаза обожгло от подступающих слёз, но ведь их всё равно никто не увидит? Даже Дилюк скорее примет их за стекающие по чужому лицу капли дождя, нежели что-то болезненное.       — Не упрямься, — сказал Дилюк и коснулся его плеч. — Пошли домой.       От этих слов Кэйа вздрогнул и снова зажался. Чужие руки казались неимоверно тяжёлыми, словно оковы.       — У меня нет дома, — холодно ответил Кэйа и уставился в огненно-алые глаза. — Ты же знаешь это, как никто другой.       Дилюк рассеянно посмотрел на него и легонько коснулся лба, видимо, прикидывая, есть ли жар. Кэйа хотел отстраниться, но тепло так и манило, притягивало к себе.       — Ты же ненавидишь меня.       Кэйа прижался к чужой ладони, словно кот, желающий ласки.       — Да ты бредешь, — спокойно ответил Дилюк.       — Нет-нет-нет… Ненавидишь, просто скажи это. Скажи снова…       Дилюк вздрогнул на последних словах, будто что-то вспомнил. Не просто «что-то», а вполне конкретную ночь, ту же самую, в которую Кэйа возвращался каждый дождливый день.       — Так, хватит, — резко сказал Дилюк и отпустил его.       Через несколько секунд из-за угла показалась Аделинда с зонтиком и полотенцем.       — Сэр Кэйа! — вскрикнула главная горничная и всунула зонтик Дилюку в руки.       Она принялась вытирать синие волосы Кэйи, а после помогла ему встать. За годы он вырос и стал намного выше Аделинды, а ведь когда-то ему приходилось садиться на высокий стул, чтобы ей было удобно его причёсывать. Теперь же она доставала ему до плеча и пыталась поддерживать его.       — Давай я, — сказал Дилюк и передал ей зонт, а сам подхватил Кэйу под руку, помогая идти.       Яркий свет ослепил глаза, заставив прищуриться. Кэйа споткнулся о порог винокурни, но Дилюк успел его подхватить.       — Какой неуклюжий, — забубнил Дилюк, ведя его на второй этаж.       Кэйе хотелось ответить какой-нибудь шуткой, но вышло только: «Прости». Дилюк отмахнулся от извинений и помог подняться по лестнице.       — Дальше я сам смогу идти, — заявил Кэйа уже на втором этаже, когда смог опереться на поручень и идти по ровной поверхности.       — И куда же ты пойдёшь? — заметил Дилюк, облокотившись на стену и скрестив руки на груди.       И вправду, куда? Он так давно не был на винокурне, что не знал, всё ли осталось на тех же местах. Может, некогда его комната стала кладовкой или ещё одним кабинетом. От этих мыслей закружилась голова и стало дурно. Ноги подкашивались, хотелось спрыгнуть со второго этажа вниз головой и разбиться насмерть, чтобы вопросы и воспоминания перестали тяжким грузом давить на него.       — Я только отогреюсь и вернусь в Монд. Всё равно дождь скоро закончится.       — Ты так в этом уверен?       «Нет, но я даже в дождь готов сбежать отсюда».       — Конечно, — слабо улыбнулся Кэйа, снова натягивая на лицо маску непринуждённости и лжи.       Лгать приходилось постоянно, поэтому это не было чем-то сложным. Скорее даже наоборот, давалось подозрительно легко.       Дилюк покачал головой. Ему всегда как-то удавалось разглядеть намёки на любое враньё. Кэйе до сих пор интересно, так было всегда или именно после того дня он стал похож на комочек из умело сплетенной лжи? Замечал ли Дилюк несостыковки и недоговорки раньше, или и вправду Кэйа для него было искренним и настоящим?       — Ладно, делай как хочешь, — ответил Дилюк и спустился на первый этаж, где его уже ждала Аделинда. Остальных слуг в зале не было.       Кэйе хотелось просто исчезнуть, может, так жизнь остальных станет лучше? Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону знакомой двери. Желание лечь на полу и тут же уснуть становилось сильнее с каждым шагом. Откуда появилась такая слабость?       Ручка достаточно высокой двери легко поддалась и открыла ему путь в воспоминания, обжигающе приятные и одновременно болезненно противные. В комнате всё было по-старому: кровать стояла вдоль стены слева, а под окном расположились письменный стол и стул. Напротив кровати невысокий комод с несколькими ящиками, который привезли из Ли Юэ, и поэтому он сильно выбивался из общей картины. Но Кэйе когда-то нравился этот комод. Да и сейчас нравится.       На стене висело несколько картин, часть из них была куплена до его приезда, ведь комната предполагалась как гостевая, а часть он нарисовал сам. Картиной это творение назвать сложно, обычный детский рисунок, который почему-то до сих пор весел в этом доме. Неужели Дилюку не противно, что что-то напоминает о таком предателей, как Кэйа?       — Сэр Кэйа? — послышался позади голос Аделинды.       Кэйа вздрогнул и чуть было не отскочил от неё, как ошпаренный. Аделинда извинялась за то, что напугала его, и протянула полотенце и сухую одежду.       — Мне это не надо, я…       — Не упрямьтесь и сходите помойтесь. Ванная уже готова, — перебила его главная горничная и ушла, оставив одного стоять в дверном проёме.       «…всё равно хотел уйти», — про себя закончил он и посмотрел на одежду: тёмные свободные брюки и светлую рубаху. В таком ходит большинство мондштадтцев.       Кэйа отбросил одежду на кровать и принялся расстёгивать жилетку, а после рубашку. Дрожащими пальцами получалось медленно, но через пару минут он смог разобраться с пуговицами. Чистая рубаха села идеально, будто специально для него сделана. С его черными брюками оказалось разобраться тоже непросто — мокрая ткань неприятно прилипала к коже, что особенно отчётливо ощущалось в тёплой комнате. Но и тут он тоже справился, а после обтирания ног мягким полотенцем, надел чистые брюки, которые пришлось подвязать поясом, ведь они оказались ему великоваты.       Кэйа оставил глаз бога на столе. Лишний раз смотреть на артефакт не хотелось. Снова дождь, Дилюк, пламя пиро и… Не хотелось. Он прислушался — ливень явно не стихнет ближайшие несколько часов, а значит, придётся остаться на винокурне на ночь. Идея убежать всё ещё мелькала в голове, но становилась блёклой и незаметной на фоне перспективы поспать в знакомой кровати.       — Сэр Кэйа, — позвала Аделинда, постучав в дверь. — Не желаете поесть?       Он устало посмотрел на неё и покачал головой. Хоть он и был голоден, сидеть за одним столом с Дилюком равносильно пытке. Он мог с лёгкостью развалиться за барной стойкой в Доле Ангела, когда Дилюк работал в таверне, и нести всякую чепуху, но обстановка на винокурне была совершенно другой. Даже когда Кэйа приходил сюда с каким-нибудь поручением, было не так тяжело, как сегодня.       — Тогда спокойной ночи, — мягко, словно по-матерински нежно сказала главная горничная и ушла, закрыв за собой дверь.       Кэйа только сейчас заметил, что не зажигал в комнате свечи, и теперь всё вокруг погрузилось во тьму, рассеиваемую лишь слабым сиянием крио глаза бога. Голубой свет казался холодным и колким, но одновременно спокойным и родным. Кэйа так сильно к нему привык, что тот стал продолжением его руки. Привычная сила крио и защищала, и могла навредить, но стоило снять глаз бога, как тут же внутри появлялась пустота.       Кэйа сел на край кровати и потянулся к шторе, чтобы выглянуть в окно. Тучи на небе будто стали темнее, чем всего полчаса-час назад, а дождь лил прямо стеной, сквозь которую немногое можно было разобрать.       В коридоре скрипнул пол, и Кэйа дёрнул рукой, случайно снеся со стола глаз бога, который громко ударился об пол. Через несколько секунд дверь приоткрылась, впуская в комнату тёплый свет.       — С тобой всё в порядке? — спросил Дилюк, остановившись на пороге.       — Да-да, — ответил Кэйа и присел рядом с глазом бога. — Что-то хотел?       — Ты не спустился к столу… — начал тот и протянул поднос с тарелкой и стаканом.       Кэйа уловил запах жаренного мяса и свежей выпечки. Живот жалобно заурчал.       — Не надо было утруждаться, мог послать Аделинду или вообще не волноваться.       Дилюк поставил ужин на стол, а сам присел напротив Кэйи и подпёр голову рукой, а второй потрепал Кэйу по волосам, будто ребёнка. После тёплая ладонь остановилась у лба Кэйи, прижимая его затылком к кровати.       — Тебе надо поесть и принять лекарство, — спокойно сказал Дилюк, убирая прядь синих волос с чужого лица. — После ложись спать.       — С чего бы такая забота? — усмехнулся Кэйа.       Он собирался подняться на ноги, но те отказывались его слушаться. Всё тело будто приковало взглядом сидящего перед ним человека.       — С того, что ты… — Дилюк не стал договаривать, отвлечённый, и Кэйа не понял его.       Что он что? Ему его жаль? Он его не ненавидит? Ему не плевать на капитана Ордо Фавониуса? Что именно заставляет Дилюка не бросить Кэйу посреди ливня на улице? Кэйу, которого тот сам выкинул из своей жизни и сделал больно настолько, что в какие-то моменты не хотелось жить. Зачем… Почему…       — У тебя же есть вино? — вслух озвучил Кэйа своё желание вновь забыться. — Одолжишь немного? Я заплачу, честно…       — Нет, — резко отрезал Дилюк, отчего всё тело вздрогнуло.       — Даже бокальчик?       — Даже капли не дам.       И что же делать? Вопросы так и терзали его, будто острые лезвия ножей, не давая даже спокойно вздохнуть. Но задать их он не решится. Что если ответ ранит его ещё сильнее? Кэйа всегда знал, что предал Дилюка, но кто сказал, что ему самому не было от этого невыносимо больно…       — Тогда, может, уйдёшь? — слабо улыбнулся Кэйа и всё-таки поднялся на ноги, оперившись на край кровати.       — Не уйду, пока ты не поешь.       — Я не голоден, — соврал Кэйа и завалился на постель, уткнувшись лицом в подушку и укутавшись в одеяло. Только сейчас он ощутил жар, который волной накрыл его тело, сдавливая всё внутри. Или это не болезнь? Он уже ничего не понимает.       — Кэйа, — неожиданно мягко позвал Дилюк, как говорил с ним в детстве, когда они были друг другу почти как братья.       От этого приятного тона по спине пробежали мурашки, словно он вернулся в то беззаботное время, когда у него была семья. Когда хотелось всегда быть рядом с Дилюком, было интересно всё, что тот говорил, делал, каждая мысль Кэйи сводилась к нему, даже если начиналась непонятно с чего.       — Да что ты хочешь? — дрожащим голосом спросил Кэйа, приподнимаясь на локти. — Мне и так тошно здесь.       «Ложь». Ему нравится эта комната. Всегда нравилась. Ему не нравится нынешний Дилюк в ней. Хотя и с ним что-то не так.       — Чтобы ты поел, — спокойно ответил тот, что и бесило, и заставляло сердце Кэйи трепетать от отсутствия насмешки и равнодушия в голосе.       — Нет… просто скажи, что ненавидишь меня, — напомнил Кэйа не то себе, не то Дилюку.       Тот тяжело выдохнул и сел на край кровати.       — Я тебя не ненавижу, так что поешь уже.       — Нет? — недоумённо спросил Кэйа и вновь уставился в алые глаза.       — Нет, — покачал головой тот. Слишком расслабленно, чтобы разглядеть ложь в словах.       Дилюк казался искренним, и Кэйе хотелось в это верить.       — Честно?.. — продолжал он.       Дилюк наклонился и обхватил его лицо ладонями.       — Что мне ещё сделать, чтобы ты поверил? — шёпотом спросил он.       К лицу Кэйи прилил жар от того, что Дилюк был так близко, и он помотал головой, выпутавшись из горячих рук.       — Просто оставь меня, — сказал Кэйа и отвернулся к стене, стараясь угомонить неожиданно быстро бьющееся сердце.       — Если так хочешь.       Дилюк встал с кровати и вправду вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Но пол в коридоре не скрипнул, словно Дилюк остался стоять около комнаты Кэйи.