Картонные стены

Снимать квартиру в восемнадцать сложно. И это определённо то, чем Вакаса может гордиться. Маленькая, возможно не с самым лучшим ремонтом, но зато своя. Она была для него домом, в который приятно возвращаться после тяжелого дня. Имауши просовывает ключ в замок, дважды поворачивает его по часовой стрелке и опускает ручку, проходит внутрь, щёлкает выключателем и, закрыв дверь, наконец, выдыхает, чувствуя как усталость тяжелым грузом падает на его плечи. Небольшая кухня встречает Вакасу вечерней прохладой, исходившей из, открытого утром, окна. Он проходит вглубь помещения, ставит пакет с продуктами на стол, а металлический чайник на газовую плиту и чиркает спичкой. Секунда — газ начинает гореть. Парень лениво разбирает продукты, купленные в ближайшем круглосуточном. Нехотя бросает взгляд на часы и подмечает, что сегодня он вернулся немного раньше. Стрелки показывали половину второго. Вакаса ловким движением срывает плёнку с упаковки лапши, засыпает специи, отходит к окну и всматривается в темноту двора, ожидая момента, когда чайник начнёт свистеть. В голове за эти несколько минут проносится целый ряд мыслей. Он думает о банде. О Сано Шиничиро, который слишком уж часто стал крутиться рядом. О том, что в квартире тихо и что лапша на ужин знатно поднадоела. Всё это вертится в его черепной коробке с такой скоростью, что начинает казаться, будто его насильно пихнули в центрифугу, запущенную на полную мощность. Из мыслей его выводит свист чайника. Звук отбивается от стен кухни и неприятно бьёт по ушам. Имауши поворачивает ручку плиты и газ затухает, переставая дарить комнате своё тепло. Чайник прекращает свою песню, когда блондин щёлкает крышкой, открывая её. Парень заливает лапшу кипятком, заглядывает в холодильник и находит там недопитую со вчерашнего вечера содовую — сладко и к лапше вряд ли подходит, но что поделаешь, это всяко лучше, чем ничего. В одну руку он хватает тарелку с едой, которая оказывается достаточно горячей, чтобы это почувствовать, но недостаточно, чтобы обжечься. В другую - газировку и палочки. Быстрым шагом проскакивает в комнату и ставит все на столик напротив дивана. Всё это уже становится своеобразным ритуалом без которого невозможно спокойно уснуть. Парень шарит рукой по дивану в попытке найти пульт от телевизора и, быть может, разнообразить вечер каким-нибудь фильмом, но как только он его находит до ушей доносится звук быстрых шагов по коридору и звон ключей, упавших на подъездную плитку. Пожалуй, главный минус этой квартиры - картонные стены. Новая соседка, насколько знал Вакаса, заехала сюда не так давно — чуть меньше месяца назад. Впервые они встретились на лестничной площадке. Он спускался, она поднималась. Держала в руках полупрозрачный пакет с тканью и ключи. Темно-бордовая помада на пухлых явно контрастировала с бледной кожей лица, а прозрачно-голубые глаза, редко встречающиеся у японок, особенно сильно выделялись благодаря подчёркивающим их широким стрелкам и густо накрашенным тушью ресницам. Её короткие светлые волосы пышными кудрями обрамляли лицо. Худое тело, облачённое в алое шелковое платье и, на несколько размеров больше положенного, кожаная куртка. Тонкие ножки в сетчатых колготках и грузные ботинки. Она сразу привлекла его внимание, ярким пятном выделяясь на фоне серых стен и таких же серых людей, живущих здесь. Тогда, как ему показалось, она испугалась. Едва заметно нахмурила светлые брови и сильнее сжала бледными пальчиками ключи, да так, что те побелели ещё сильнее. Вакаса, заметив это, поспешил отвести взгляд и продолжить спускаться — только тогда она расслабила кисть и, спрятав руку в карман кожаной куртки, продолжила своё движение. Возможно дело было в том, что он слишком пристально смотрел на неё. А может она сделала это не намеренно. Имауши точно не знал было хоть одно из этих предположений верным, но помнил, что мысли о незнакомке преследовали его до конца дня. Слишком уж она контрастировала с теми, кого ему приходилось видеть каждый день в стенах этого здания. Вот только сейчас ему было совсем не до этого. Создание Сверкающего союза разделило Канто на две части, из-за чего прямо сейчас назревал конфликт с Рагнареком. К тому же держать под собой двенадцать отрядов было не так уж просто. Чаще всего единственное, что ему хотелось сделать— прийти домой, упасть на диван и проспать как можно дольше. И интересоваться кем-то было непозволительной роскошью для Вакасы. На первом месте стояла группировка, нуждающаяся в своём руководителе, после — подработка для того чтобы оплачивать квартиру и питание. Ещё одной головной болью постепенно становился никто иной, как Сано Шиничиро, постепенно начинающий действовать на нервы. Слишком большое количество людей, которых нельзя было подвести, стояло за его спиной. Так что давать слабину было слишком рискованно. Поэтому для него девушка с ключами осталась лишь приятным миражом, а сам он, сунув руки в карманы плаща, продолжил спешно спускаться по лестнице, ещё раз прогоняя в голове то, что хотел сказать на собрании. Вот только следующая их встреча произошла этим же вечером. В этот раз она выходила из соседней квартиры, он же только вернулся домой, едва волоча за собой ноги. Ему пришлось представиться, она назвалась в ответ и на этом они разошлись. Кажется, тогда она куда-то очень торопилась и вряд ли в её памяти могла остаться хотя бы его фамилия, а Вакаса был слишком уставшим, чтобы запомнить её имя, так что оба, будучи знакомы, все так же оставались безымянными соседями. Замок её квартиры тем вечером щелкнул ближе к часу. Он уже собирался лечь спать, как сразу после того, как голова коснулась подушки, услышал звуки работающей швейной машинки и музыку, играющую на кассетном магнитофоне. И именно тогда он понял, что спокойствия можно не ждать даже ночью. Тогда Вакаса уснул непозволительно поздно. Звуки за стенкой не прекращались часов до трёх. Машинка работала, иногда замолкала и в эти моменты он мог слышать как она подпевает очередной песне, играющей на её кассетном магнитофоне. Не сказать, что такой расклад ему прямо таки симпатизировал, но желание просить перестать стучать машинкой по ночам отпало так же быстро, как и появилось. С тех пор они каждые пару дней встречались на лестничной площадке, но их пути никогда не сходились. Он спускался, она поднималась и наоборот. Иногда Вакаса неосознанно замедлял шаг, чтобы чуть дольше посмотреть на её лицо. Соседка же всегда как-то быстро, даже слишком, проскакивала мимо него, оставляя за собой шлейф аромата медовых духов и слова приветствия, эхом отбивающиеся от стен подъезда. Однажды он увидел её, стоящей на общем балконе. Имауши тогда освободился гораздо раньше обычного, солнце ещё не успело спрятать свои лучи за горизонт. С расстояния в пять этажей он вряд ли мог разглядеть что-то так чётко, как хотелось бы, но Вакаса точно помнил, что тогда на ней была надета длинная атласная юбка и белая кофточка, совсем не прикрывающая острые плечи. Она стояла, оперившись локтями о перила балкона, сжимая что-то меж пальцев. Имауши осознал, что пялится, только когда их взгляды пересеклись. Соседка тогда, как ему показалось, растянула губы в улыбке, а сам он поспешил скрыться за дверью подъезда. После этого случая Вакаса начал ловить себя на том, что периодически вспоминает её красные губы и острые плечи, неосознанно выискивает её в окнах, поднимает взгляд на общий балкон, когда возвращается домой, и словно преданный кот ждёт вечерами момент, когда она включит свой магнитофон, чтобы узнать чему же она станет подпевать сегодня. Постепенно соседка переставала быть для него миражом, засела в его голове и упорно не хотела из неё вылезать. И это было действительно странно. Он совсем не знал её. Имя, возраст - ничего. Только то, что она постоянно шьёт и поздно приходит домой. Это раздражало настолько, что пачка сигарет, постоянно находившаяся в кармане, теперь пустела в разы быстрее, чем раньше. Проблем с девушками не было никогда. Смазливая мордашка, образ отпетого хулигана, да даже чертов байк, делали его едва ли не главной мечтой любой девчонки. Зная это, он был вполне уверен в себе, чтобы познакомиться с любой понравившейся ему девушкой, будь то какая-нибудь дерзкая девчонка из параллели или просто милая официантка в кафе. Но вот с загадочной соседкой всё было иначе. Может ему просто нравилось думать о ней, воображать чем же она занимается по ту сторону стены, разделяющей их квартиры. А может он действительно боялся сделать глупость, заговорив с ней. В конце концов, сейчас было совсем не то время, чтобы терять голову. Да, совсем не то время... Правда была в том, что пусть Имауши и пытался не давать слабину, он всё ловил себя на том, что где-то на периферии сознания всё же вспоминает её. И вот сейчас, когда лапша была съедена, а сам он в тишине сидел на полу своей маленькой квартирке, Вакаса позволил себе думать о ней чуть больше, чем обычно. Что она делает там, за этой стеной? Какого цвета обои с её стороны? Как её зовут? Отчего-то Вакаса считал, что её имя должно быть броским вроде Аканэ — сверкающе красный. Это бы сочеталось с её образом, когда он впервые увидел её. Или Этсу — восхитительная. Это ведь точно было про неё, потому что иначе и быть не может. Потом в голову пришло имя Маи — яркая. Он несколько раз тихо произнёс его себе под нос, словно смакуя каждую букву. Звучало вполне сносно. Имя ей шло, и в своей голове он чётко решил называть свою соседку именно так. Следующие полчаса он провёл в компании бессмысленной комедии, тихо играющей по телевизору. Быть может он когда-то и видел её, но сейчас совершенно точно не помнил с чего всё началось и чем закончится. Собственно, это не было важным. Имауши ждал, когда из-за стены начнут доноситься звуки музыки. Кассетный магнитофон соседки заиграл в привычном ритме только тогда, когда он лёг на диван и прикрыл глаза. Сначала мелодия была совсем тихой, потом стала увереннее и вот — набрала силу, полилась ровно, иногда обрывалась, чтобы тут же заиграть вновь. Потом вперемешку с музыкой раздалось мягкое постукивание швейной машинки и голос её хозяйки, тихо подпевающей некоторым фрагментам. Вакаса представлял как она сидит за столом у стены и укладывает ткань тонкими пальцами, как она хмурится, если не получается сделать ровный шов с первого раза, как дрожат завитки её коротких волос, упавшие на лицо, а она нетерпеливо пытается их смахнуть. Было в этом что-то чарующее. Вакаса не знал что именно, но ему хватало того, что по ту сторону стены, где стоял его диван, жила знакомая незнакомка с кассетным магнитофоном, швейной машинкой и тихим голосом, под который он любил засыпать.